Между жизнью и смертью

(глава из документальной повести)

Между верой и неверием


В предисловии к русскому изданию книги «Лев Толстой и его жена. История одной любви» Тихон Полнер особо подчеркнул: «При этом я стараюсь быть беспристрастным».
И ещё, чуть ниже, он добавил: «В предлагаемой книге я пытаюсь подойти к Толстому, не складывая молитвенно рук. Для меня он человек (правда, гениальный), которому не чуждо ничто человеческое».

В отношении к Бунину Ивану Алексеевичу, о котором идёт речь в данной повести, автор пытался сохранить беспристрастность, но должен честно признаться – ничего из этого не получилось. Более того, автор полагает, что невозможно остаться беспристрастным к писателю, стихи и проза которого всколыхнули и пробудили давно угасшую (от долгого сидения перед телевизором) любовь к русской литературе и к чтению, как ни с чем не сравнимому умственному наслаждению.

Но и делать из Бунина икону автор считает совершенно ненужным – верующий человек обожает только небесного Живого Бога и Ему одному полностью доверяет. Это мировоззрение достаточно отчётливо отражено в данном исследовании в комментариях к дневниковым записям Бунина и его жены.

Что можно сказать в заключение о положении Бунина и его окружения на том «громадном поле», что упомянуто в дневнике А.П.Чехова?
Напомним эту цитату из первой главы данной повести:
«Между «есть Бог» и «нет Бога» лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский человек знает какую-либо одну из этих двух крайностей, середина же между ними не интересует его, и потому обыкновенно он не знает ничего или очень мало…».
«Истинный мудрец», с трудом проходящий через «громадное поле» жизни – это Лев Николаевич Толстой, всю жизнь посвятивший поискам истины.

Нашёл ли он её? Последние, услышанные женой у ложа умирающего писателя, предсмертные его слова, произнесённые на станции Астапово: «Искать, искать…», означали, что он так и умер в поисках истины. Смерть настигла его в полёте.
Он мыслил до последней секунды жизни!

Возможно, именно Толстого, духовного искателя, имел в виду атеист Чехов под словами «истинный мудрец». Известно, что Антон Павлович относился к числу тех немногих русских писателей, которые не признавали авторитет Толстого бесспорным и критически оценивали его религиозные убеждения.

Похоже, что так и остался Бунин в духовном отношении между двумя этими авторитетами – атеистом Чеховым и религиозным мыслителем Толстым.
Им и посвятил Бунин свои книги: в 1937 году он издал в Париже книгу «Освобождение Толстого», а в 1955 году в Нью-Йорке вышла из печати незаконченная книга «О Чехове», которую Иван Васильевич пытался завершить в 1953 году, но из-за тяжких болезней и последующей смерти не успел.

В последние годы жизни Бунин часто призывал Бога на помощь – так тяжело он прожил сороковые и пятидесятые (последние!) годы, впадая иногда в крайнее отчаяние.

К чести Бунина надо сказать, что в книге о Толстом он поддерживает духовные поиски Толстого и считает их правомерными для мыслящего человека. Ведь нашлись авторитетные критики среди верующих и атеистов, которые утверждали, что «…Толстой христианином не был». Бунин же показал, что Толстой не боролся с христианством – он хотел понять сущность Бога и веры, смысл жизни и смерти. Многое он понял, но не во всём до конца разобрался – смерть помешала. Такой уж был неугомонный человек…

Тема жизни и смерти всегда волновала Бунина, и у Толстого он находит многие ответы на свои вопросы – глубоко проник гениальный ум Льва Николаевича в Библейское Знание, но не всё открылось ему. Да он и сам понимал, что не всё постижимо умом человеческим.

И всё-таки самый острый для Бунина и Толстого вопрос – о жестокой бессмысленности смерти -  они оба уяснили для себя одинаково: не поверили в будущее воскресение мёртвых на земле. То есть, не поверили в воскресение тех самых умерших, что в течение тысячелетий растворились в прахе земном, и сами стали прахом. А их – миллиарды.
Неужели они - такие умные ребята! - усомнились в способности Всемогущего Бога воскресить к жизни разложившуюся на молекулы плоть? Прямо затмение какое-то... Это, пожалуй, - ближе к неверию...

В бессмертие души они верили, но почему-то представляли эту жизнь (как и большинство деятелей номинального христианства) в неком «Царстве Небесном».
Не заметили умные писатели (и такое бывает!), что в Библии вечная жизнь для людей обещана Богом на земле. Есть в Слове Бога такие строки: «…земля создана для жительства» и «…не поколеблется она (земля) вовеки».

Почему-то многие, даже очень умные и образованные люди не замечают этих (и многих других!) библейских стихов, или же они им кажутся несерьёзными, что ли…Наверное, не всем Бог открывается сразу…Есть в Библии ещё такое предостережение: «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Иакова 4:6).

А может быть, есть какая-то тёмная сила, со злым умыслом ослепляющая умы человеческие таким образом, чтобы не всё они знали и понимали? В сочетании с учёным высокомерием объекта воздействия эта сила имеет двойной успех и закрывает путь к Знанию.

И если Бунин в последние часы жизни в чём-то не соглашался с Толстым в духовном Знании, что-то пытался понять слабеющим разумом, то можно с уверенностью сказать, что смерть и его тоже настигла в полёте.
Он "жил для того, чтобы писать", и вся жизнь его так и сложилась – как   высокий творческий полёт над морем человеческим.

                05.02.2014