Шалости и проказы

  Инстинкт самосохранения у детей рождает страх перед  неизведанным,  новым.  Задача взрослых - объяснять,   оберегать, защищать, разрешать и запрещать.
 
  Во   времена  моего  детства  родители   у   всех работали.  Тогда не было ни стиралных  машин,  ни  горячей  воды.   Одежду  чинили. Почти  все садили картошку. На все это требовалось много времени и сил.

  Жили в коммуналках, своей комнаты никто не имел.  Все  мое  поколение  росло  безнадзорным. Особенно  на  каникулах.  От рассвета  до  заката - двор,  улица,  друзья-враги.   Социализация  и прочие вызовы судьбы  решались естественным путем по законам стада.  Без  помощи психолога.

  Душевные травмы  ребенка  не  очень-то принимались в расчет. Обеспечить бы его содержание!

  Дети  разные.  Одни  осторожные, послушные, тихие, другие  озорники  и  хулиганы. Вредные - и  "светлые  зайчики".  Однии  хорошо  умеют  врать, другие  совсем  не  умеют.  Пытаются все.

  Я  росла  лихим  ребенком.  Не  боялась  ничего. Инстинкт самосохранения был слаб. Беспокоясь обо мне,  родители  запрещали  ходить  на  пруд, гулять босиком: боялись столбняка. Их особенно пугал  мой  интерес  к  трансформаторной будке.  Нарисованный  череп  с  костями пугал и манил. Категорически  запрещалось  даже  подходить к будке. Этот  запрет я с  трудом   соблюдала. Отец догадался  сказать,  что  их  с  мамой  посадят 
в  тюрьму,  если  меня  там  застукают.  Это меня останавливало.

  В  остальном   же  я  легко  давала  обещания слушаться - врала без зазрения совести, лишь
бы отвязались.

  Побудительным  мотивом  моих   
"подвигов" была жажда познания.

  Я  залезала  в  полуразрушенные  строения, 
на пыльные сумрачные грустные чердаки (можно сказать - любимое место, кладезь неожиданных находок), под шаткие опасные деревянные лестницы, протискивалась сквозь узкие щели в заборе на заводской двор,  где озадаченные моим  явлением  сторожевые  овчарки не решались ополчаться на меня -
все-таки ребенок! Я приносила им морковь. Собаки ее так любили! 
 
  А послевоенные  свалки!  Им следовало бы  посвятить особую песнь. Острова сокровищ!Клондайки!

  Я знала,  что совсем близко,  рядом,  вон за  тем лесом, за линиями этих улиц,  за  окраинами,  за полями-огородами  лежит  волшебна страна, полная радости и интереса, где не надо бороться за место на  иерархиической лестнице - я  слегка надеялась туда попасть.

  Никогда  не  искала  себе  попутчиков,  но, случалось, увлеченные моими фантазиями, они находились.  Результат  -  ссадины  и  царапины, порванная грязная  одежда,  потерянные  ключи.

  Время меняет подтекст.  В то время  "порванная грязная  одежда"  означало  порчу,  возможно, единственного платья и ручную стирку. Ребенок, испачкавший и  порвавший  платье,  испытывал сильнейшее чувство вины - не  то,  что  сейчас.

  Допрошенное дитя указывало  на  меня,  как  на совратительницу. И к моим родителям являлись жаловаться и требовали принять меры по моему обезвреживанию.

  Однажды летом после первого класса я решила отправится в лес.  За  мной  увязалась  соседская девчонка. Ушли утром,  пришли к вечеру;  летом долго  светло. Ее  мамаша  набросилась  на  меня  с руганью.  Пришлось  посоветовать  ей получше воспитывать  свою  дочку,  чтобы   та  слушалась  ее, мать, а не меня.

  Тетка рассвирипела и хотела  меня  поймать
и "воздействовать". На что она надеялась при своей  весовой категории?  Надрать  уши  не удалось,  пришла  жаловаться.  Не она первая.

  Отец всегда обещал:

- Не сомневайтесь! Я спущу с нее шкуру!

  Закрыв дверь, очередной раз обращался ко мне:

- Неужели ты не можешь  вести  себя  так,
чтобы они не таскались и не жаловались?
 
  И мама не собиралась по требованиям извне принимать меры. Она всегда говорила одно и
то же:

- Моя дочь ни на что дурное не способна.
  Только на детские  шалости и проказы!