Любовь и смута. Глава 5. ч. 2

Серебро зеркала  любовалось прекрасным и гордым ликом королевы, чью  блистательную красоту оно удостоилось чести отображать.

Сегодня государыня отослала прочь всех камеристок — ей нужен был покой, хотелось провести вечер без глупой никчемной трескотни придворных дам. Сейчас, когда ей необходимо было обдумать сложившуюся ситуацию и принять правильное решение, эти пустопорожние сплетницы только  раздражали бы её. Сидя в одиночестве в королевской опочивальне, Юдифь не спеша снимала с себя украшения — витые браслеты, ожерелье, диадему, шпильки, сверкавшие в полумраке диамантами, и раскладывала их по ларцам, которыми был заставлен мраморный столик под зеркалом. Однако все это она делала  неосознанно, пребывая в глубокой задумчивости и даже не глядя на драгоценности, которые всегда так любила, а очень скоро и вовсе оставила их, всецело поглощенная гнетущими тревожными мыслями.

 Комната была погружена во мрак, лишь на столике, за которым сидела королева, горело несколько светильников. Сквозь зыбкое, неясное преломление металла королева всматривалась в кромешную тьму, черневшую за спиной у её зеркального двойника, размышляя об известиях, которыми поразила её прибывшая сегодня в Ахен Альберга.

В отличие от Людовика, слишком уж доброго и снисходительного к своим детям, Юдифь знала, что старший сын императора злой, грубый и жестокосердный человек, и что, став императрицей, она обрела непримиримого врага, желавшего во что бы то ни стало лишить новоявленную королеву расположения августейшего супруга и выставить её вон из дворца.  Сколько грязной брани и угроз она вытерпела, скольких подлых ловушек избежала! На счастье королевы, при всей своей злобности Лотарь был достаточно простодушен и предсказуем, и в дворцовых интригах Юдифь побеждала его без особых усилий, но, тем не менее, ей было очень жаль, что первые годы её супружества были омрачены этими дрязгами.

Она вовсе не удивилась, узнав о том, что он выступил на собрании против нового закона о переделе империи. Этого следовало ожидать. Более того, Юдифь предполагала и дальнейшее развитие противостояния, вплоть до открытого столкновения. Но, как видно, нынче Лотарь сильно поднаторел в коварстве, ибо вместо того, чтобы открыто восставать против отца, негодяй решил убить младшего брата. Трудно поверить, что это злодейство мог замыслить сын Людовика, добрейшего и достойнейшего из людей!

Видит Бог, она долго старалась быть приветливой и благожелательной родственницей, но если ты посмел посягнуть на жизнь моего сына — горячо любимого и дражайшего, который один и есть смысл моего существования в мире, то готовься к расплате, мерзавец из мерзавцев, ибо клянусь - наступит день, когда ты очень пожалеешь о своих злобных замыслах!

Юдифь снова почувствовала, как тяжелые тиски ненависти сдавили ей голову, а страх вцепился в горло и проник в душу, распространяя в ней удушливый, терпкий яд отчаяния.

Ах нет, прочь страх, прочь отчаяние! Благодаря преданной подруге, Юдифь предупреждена, а значит, будет теперь во всеоружии, и если вдруг с Лотарем случится внезапный припадок братской любви и последует приглашение для Карла погостить или вместе отправиться на охоту, она знает, как поступить.

Однако нельзя было не учитывать в этом деле мнение Бернарда - а по его мнению Альберга лгала. Юдифь не верила этому и не хотела верить, но сомнение было посеяно и мучило её, а ей так не хотелось быть несправедливой и подозрительной к самым близким друзьям.

 Юдифь ещё раз, во всех подробностях, вспоминала разговор, а точнее допрос, который учинил граф Барселонский её подруге.

- Откуда эти сведения? - обратился Бернард к графине, услышав о заговоре против принца.

- Я только что все рассказала государыне, - заметила Альберга, удивляясь его холодному, как будто даже враждебному тону, -  то, что я сама слышала разговор короля с другими сеньорами, они сказали, что Шарло должен умереть.

При этих словах Юдифь сжала руками голову, почувствовав резкую боль в висках.

- Разговор с кем? Кто были эти сеньоры? - продолжал тем же ледяным тоном Бернард, пристально глядя на графиню.

- Я их не знаю, - растерянно проговорила Альберга, - к тому же они сидели ко мне спиной.

- Неужели, Альберга? Вы разве не узнали среди них своего мужа? - мрачно поинтересовался Бернард (то, что её муж, ближайший друг Лотаря, в силу своих должностных обязанностей присутствовал бы на таком важном совещании  - ни у королевы, ни у казначея не вызывало сомнений, вероятнее всего, что никаких других сеньоров вообще не было, разговаривали Лотарь и его советник. Вопрос был в том насколько откровенна сейчас Альберга).

- Но при чем тут мой муж?  - удивилась в ответ графиня.  - Он в это время спал.

- А что же вам-то не спалось? - довольно бесцеремонно и грубо спросил Бернард, которого неприятно поразила её двуличность.

Что касается королевы, то она не была склонна осуждать молодую женщину, только что вышедшую замуж, за то, что она выгораживает своего мужа, это было вполне естественно и вовсе не означало, что Альберга переметнулась в лагерь их врагов. Её поведение, её послушный приезд в Ахен и разоблачение планов Лотаря как раз говорило об обратном.

- Я вышла в коридор испить воды, - не моргнув глазом, отвечала Альберга.

- О чем ещё шла речь, помимо принца Карла?

- Я не знаю, - жалобно произнесла Альберга (Юдифи показалось, что бедная девочка сейчас расплачется).

- Графиня, вы обязаны рассказать нам всю правду, - становясь все мрачнее, говорил  граф, продолжая неприятный для всех троих допрос, - что ещё они говорили? Перескажите весь разговор, не упуская ни одной детали.

- Поймите, сеньор Бернард, как только я услышала их слова про Шарло, я испугалась и предпочла убежать, пока меня не обнаружили! - упрямо скрытничала  Альберга, к сильнейшей досаде графа. - Поэтому я просто не могла услышать ещё что-то, кроме того, что я рассказала. Неужто вы меня подозреваете во лжи?

Бернард не ответил ей, а обратился к Юдифь.

- Государыня, могу я поговорить с вами?

Альберга послушно поднялась с места, скромно опустив глаза.

- Ах нет, останься, дорогая, - сказала ей Юдифь. - Вы оба мои самые преданные друзья, у нас троих не может быть никаких секретов друг от друга, не правда ли? - королева с укоризной посмотрела на Бернарда.

- Государыня, вы совершенно правы, истинные друзья должны быть всецело честными друг с другом, половина правды часто оборачивается ещё большим злом, чем откровенная ложь, - сказал Бернард, бросив сердитый взгляд на графиню.

Бернард прав, как и всегда! Если допустить, что Альберга действительно не договаривает всей правды о намерениях Лотаря, то это может дорого стоить всем нам. Если только выяснится, что девчонка солгала, не будет такому предательству прощения! - Юдифь посмотрела на свое разгневанное отражение — нет, так не годится. Конечно, Альберга не лжет, она так преданна, такая честная и открытая девушка. Трудно будет найти другое такое же искреннее и чистое создание.

Чуть позже после неприятного допроса в одной из открытых галерей дворца состоялся другой разговор, на этот раз королева и казначей говорили тет-а-тет.

- Государыня, вполне вероятно, что она действует по наущению мужа или по приказу самого Лотаря, ведь теперь она из их лагеря, - говорил Бернард, - Быть может, на самом деле, она желает не спасения Карла, а напротив, пытается заманить его и нас в ловушку.

- Перестаньте, Бернард, что за ужасные вещи вы говорите! Уверяю вас, Альберга не способна на такое предательство, она столько лет находится при мне, я прекрасно знаю все свойства её характера. Она немного своенравна, но очень честна и открыта. Даже то, как она пытается скрыть участие мужа в заговоре только и говорит, что о её наивности, но ведь этим она нам и дорога.

- Государыня, теперь все изменилось, ваша подруга стала женой вашего врага, ей нельзя больше доверять. Теперь она действует с ним и с его королем заодно!
 
- Бернард, подозрения ваши неуместны, мы оба знаем, в кого влюблена Альберга, и вы не могли не заметить, что её привязанность к вам вовсе не стала меньше, несмотря на замужество. Нет, она, как и прежде, наша! - уверено произнесла Юдифь и добавила вполголоса, неопределенно и как бы вскользь, - но теперь, пожалуй, одних взглядов и мечтаний ей будет недостаточно... - и тут же заговорила о другом, - И ещё важный вопрос, который я хотела бы с вами обсудить, надо ли говорить обо всем Людовику?

- Я бы не советовал вам этого делать, государыня, во всяком случае, сейчас, - отвечал казначей,  - Скорее всего, что он вам не поверит,  ну а если поверит, то первым делом отправит графиню на дыбу.

- Бернард, как вы могли подумать, что я выдам Альбергу? Но вы правы, Людовик действительно не поверит, что его сын так низко пал. Без убедительных доказательств и свидетелей он лишь разозлится на меня. Не будем пока его беспокоить.

Юдифь отвернулась от зеркала и потерла вновь разболевшиеся виски.
Вот чего совсем не нужно делать, так это паниковать - не натворить бы ошибок. Нельзя совсем уж скидывать со счетов опасения Бернарда насчет Альберги, раньше граф никогда не ошибался в своих выводах, а вдруг это действительно ловушка? Надо выжидать и наблюдать, это будет сейчас самое правильное, что можно сделать.

В то время, когда императрица придавалась тревожным размышлениям, Людовик принимал эмиссаров из Септимании. Они много говорили о повсеместных присвоениях крестьянских земель баронами и о других беззакониях и жестокостях, творимых знатью на юге страны. После собрания, когда канцлер и эмиссары удалились,  граф Барселонский задержался в приемной императора.

- Государь, в довершение всего вышеизложенного нельзя не упомянуть злодейское беззаконие, совершенное недавно в Бургундии.

- Говорите, Бернард, что там ещё.

 - Речь идет о вашем преданнейшем бароне Приске, которому вы за его верную  доблестную службу даровали город Дижон. В начале священного месяца барон Приск был предательски убит, также как все его люди, а его невеста подверглась жесточайшим истязаниям.

«Да будет ли предел человеческой мерзости? Господи, пошли мне мудрости и сил противостоять нечистому» - подумал император, уже порядком уставший сегодня от несчетных грязных историй про его бесчинствующих без предела и совести подданных.

- Кто это сделал?

- Ни кто иной, как сын Эриха Дижонского.

- Но ведь, как я слышал, граф Эрих определил своего сына в монастырь много лет назад.

- Да, совершенно верно, государь. Однако этот человек оказался столь порочен, что не смог выдержать благочестивой жизни в святой обители, ему удалось сбежать — не иначе как сам дьявол ему в этом помог.  Опасаясь справедливого гнева своего отца, дерзкий юноша не посмел вернуться домой, а вместо этого подвизался на службу к вашему старшему сыну и ныне является одним из ближайших его друзей и советников. Теперь же, узнав, что его достойный отец почил, этот негодяй, по имени Лантберт, вместо того, чтобы как должно честному барону, явиться к вам и предъявить права на город, отправился с дружиной рыцарей в Дижон, где самолично свершил свой неправый суд и все те преступления, о которых я вам поведал.

- Если мой сын держит в советниках подобных людей, то стоит ли удивляться его неблагоразумному и дерзкому поведению. Этот мерзавец Лантберт должен быть арестован и представлен перед судом, чтобы сполна расплатиться за свои преступления, - вынес вердикт император.

- Будет исполнено, государь, - почтительно поклонился Бернард.