Воспоминания о Советском Союзе и совгражданах ч. 3

                Часть 3. МОСКВА, 1946-1953 годы               
 
   В апреле 1946 г. все ленинградцы уехали.  Получить комнату в Ленинграде и жить там мама отказалась. В Красноярске мама не нашла другой работы по специальности.  Неожиданно для меня мама развелась с Виктором, и мы как-то поспешно уехали в  Москву. Наш внезапный  приезд поставил бабушку  в неловкое положение. У бабушки снимал угол аспирант Борис, и бабушке пришлось  без предупреждения выставить его.  Борис из фронтовиков. Он жил за перегородкой и писал диссертацию в ФИАНе.  Без разговоров Борис собрал рюкзак, оставил нам на память маленький трофейный приёмник. Кое-как успокоил бабушку и ушел. Я понимал бабушкину правоту и осуждал мать.
   Мама стала работать на заводе рядом с Елоховской церковью на Бауманской, а меня взяли в школу № 122 в Сытинском пер.  возле ул. Горького (Тверской). Все школы СССР до осени 1953 г. были однополыми. Естественно, моя школа была мужской. В первый раз в школу я пришел в новом пионерском галстуке.  Представив меня нашему 2Е классу, учительница спросила, почему я в галстуке. Я ответил, что меня приняли в пионеры в красноярской школе. Учительница сняла с меня галстук: как это, все без галстуков, а один в галстуке. Теперь ты не пионер. Жди, пока снова примут.  Конечно, одинаковые яркие пятна галстуков на нашей разномастной одежде кому-то и нравились, но не мне и не моим одноклассникам.
   Под первое мая мы - второклассники пришли в школу в белых рубашках и принесли с собой галстуки. Нас, учащихся от 2-го до 10 класса, выстроили в походную колонну. Директором школы был Трофим Никитич Полещук. Внешне он был похож на своего тёзку Т.Д. Лысенко, даже причёсан, как тот на картине в Третьяковке.  Название той картины я уже не смогу вспомнить, но на ней были запечатлены среди цветущего сада за научной беседой два  корифея: сельскохозяйственной науки - Т.Д. Лысенко и всех наук от языкознания (далее по всем пунктам) И.В. Сталин. Так вот, наш директор школы обошел строй своих питомцев. Некоторым из них повезло, их директор отправил сразу по домам. Потом под горны и барабаны оставшиеся строем двинулись на улицу Горького. Движение транспорта перекрыли, пока наша колонна выстраивалась на резервной полосе посредине улицы.  Затем под горны и барабаны мы двинулись к центру. Мне одноклассники пальцами показывали в нашей колонне сыновей известных отцов, например: смотри, вон тот дылда в левом ряду - сын Александра Фадеева, и т.п.  За центральным телеграфом мы повернули в переулок и через ворота Министерства связи мимо автоматчика поднялись в актовый зал наших шефов. Там нас, второклассников от А  до Е класса, рассадили в первых рядах.  Потом мы, второклашки, поднялись на сцену. Нам повязали галстуки и объявили перерыв. Все, кто успел, высыпали на лестницу. Мы стояли этажом выше старшеклассников.  Вдруг снизу крик  нашего Трофима Денисовича: «Это кто позволил вам курить?!». Но вместо блеяния оправданий вдруг звук комсомольского удара. Мне казалось, что все на лестничной площадке под нами приложили руку к нашему школьному тирану. Потом топот, все сбегают вниз по лестнице, и мы тоже. Выбежали, гляжу, солдат направил на нас автомат, держит ворота. Потом висит на открытых воротах. Вцепился в автомат. Школьники толпой разбегаются по переулку кто куда. Наш класс добежал до ул. Герцена (Никитской) и  не спеша разошёлся по домам. Наутро весь класс в галстуках, все послушные, словно ничего вчера и не было. Только на переменах во дворе все делятся вчерашними впечатлениями. Нашего директора в школе мы увидели лишь после летних каникул, всё как бы было забыто. Года 3 назад я встретился со школьным другом. Спрашиваю, а помнишь? Он:а как же! Сейчас бы всех пересажали. Ну, говорю, из нашей школы многих бы не тронули.
  Весной 1947 года, возможно, к масленице, в Москве по карточкам продавали муку. Железное оправдание прогула школы было тогда: получал муку. Продовольственные магазины, к которым были прикреплены совграждане,  работали по 8 часов в день. Магазин работает, люди в порядке очереди получают («покупают» на рынке) свой товар.  А остальное  время суток возле магазинов живая очередь стояла без продвижения. Мне тоже пришлось стоять в такой очереди. Бабушка заняла очередь вечером, мама стояла ночью, а я заступил утром после 6-ти часов и получил и отнёс домой товар. Та очередь в Москве на моей памяти была самой всеохватывающей. В нашем 3Е классе было более 30-ти учащихся, но только сыновья известного артиста и генерал-лейтенанта авиации не рассказывали, как стояли ночью в очереди за мукой. Очереди конца 80-х - начала 90-х годов прошлого века охватывали, на мой взгляд, не так уж много москвичей. Большая часть москвичей покупали товар в валютных магазинах, «с чёрного хода», по блату  и т.д.  Не будь «сухого закона», глядишь, и КПРФ удалось бы поправить Россией. А в СССР с конца 1947 года карточки были отменены, и была проведена денежная реформа и деноминация.
    На первомайскую демонстрацию 1946 года меня  взяла с собой мамина подруга. Она работала в ЦК ВКП(б), и я решил, что от Старой площади до Красной 5 минут ходьбы.  И их колонна  пройдёт  возле самого мавзолея. (Может быть, это решили за меня?  Не помню). Оказалось всё наоборот. Их сбор был у Курского вокзала, и прошли они в самой левой колонне, дальше всех  от мавзолея. Зато я обнаружил Москву-реку. Это, конечно, не Енисей с его длиннющим понтонным мостом, крутым берегом. С весенними разливами, сопровождаемыми гудением пароходов. Но я решил ближе познакомиться с рекой Москвой и всем городом. Это знакомство растянулось на все школьные годы. 1946 год для Москвы был особым годом. Москвичи выбрасывали на помойки примусы, керосинки и даже керогазы. Москва газифицировалась. 
   С середины 19 века в России началось массовое производство из нефти светильного газа.
В Москве в 1865 г. за окраиной у Владимирского тракта был построен завод Нефтегаз. Туда лошадиной тягой с юго-востока России привозились цистерны с сырой нефтью. Эта нефть перерабатывалась в светильный газ, который использовался городским освещением и частным домовым. Когда электролампы заменили газовые светильники, газ, вырабатываемый заводом, стал по трубам подаваться в жилой комплекс  «Новых Домов»  Дангауэровской слободы.  Маяковский в «Рассказе литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру» зарифмовал реальную историю рабочего завода Серп и Молот, купившего кооперативную квартиру в Дангауэровке. Я тоже в декабре 1941 года испытал удовольствие кратковременно отогреться в одном из «новых домов». 10 июля 1946 года в построенную к этому сроку городскую энергосистему был пущен саратовский газ. Газопровод от месторождения под Саратовом в Москву интенсивно строился с 1944 года.  Теперь газ поступил на столичные заводы, электростанции, в дома москвичей. В мае 1947 г. газопровод заработал на полную мощность. К жителям «Новых Домов», ещё с 1931 г. пользовавшихся в быту газовой энергией, примкнули все москвичи.
    В мае 1945 г. на место умершего 10-го мая (наутро после празднования Победы)  Щербакова первым секретарём МК ВКП(б) и секретарём политбюро ВКП(б)  был назначен Георгий Михайлович Попов.  Его правление Москвой длилось немногим более 4-х лет - до осени 1949 г.  При Попове  завершилось начатое Щербаковым триумфальное строительство домов на Тверской ул., облицованных  трофейным гранитом.  Тот гранит был заготовлен фашистами для сооружения монумента своей победы.  При Попове была выполнена газификация Москвы в минимальный срок – 1 год. Попов с московскими архитекторами сумели убедить Сталина отказаться от строительства Дворца Советов и взамен начать строительство сталинских высоток. Уборка снега в течение двух зим ставилась как важная государственная задача.  На центральных улицах Москвы, как на будущем автополигоне НАМИ, проводились заводские испытания снегоуборочных машин ЗИСа и ГАЗа. Там же на улицах экспериментально решались споры, чем посыпать тротуары - песком или солью. А московские дворники растапливали снег с улиц в дворовых газовых печах. Этим они участвовали в расчётах,  во что обойдётся чистота Москвы-реки. Особенно мы, школьники, интересовались экспериментами с двухэтажными троллейбусами. Сперва по Охотному ряду одиноко ездил  англичанин.  Видимо, результат чем-то заинтересовал, и вот к Динамо стали ездить уже несколько наших двухэтажных троллейбусов.  Найти бы публикации тех работ, глядишь, и сегодня они оказались бы актуальными.  В 1947 году Москва отпраздновала своё  800-летие. К этой дате  был установлен памятник Юрию Долгорукому, а на тротуарах Тверской высадили липы. Началось озеленение московских улиц и скверов. Большой объём строительных работ в Москве  выполнялся тогда немецкими военнопленными.  И ещё, именно Г.М. Попов в 1948 г. продвинул Е.А.Фурцеву в секретари МГК ВКП(б), а не Хрущёв. Но небрежность редакторов википедии  переползла в художественный фильм. Как же реально могло произойти знакомство Хрущёва и Фурцевой?   Для партийных руководителей контакты необходимы, как для шпионов или сыщиков. Хрущёв правил Москвой 10 лет назад и, естественно, растерял свои контакты. И вот кто-то из доброжелателей предлагает ему: Никита, съезди на собрание Фрунзенского райкома. Там выпускница ВПШ будет с потрохами закладывать своего благодетеля.  Так теперь принято у нас. Посмотри, не пожалеешь. Этим доброжелателем мог быть любой любознательный коммунист от самого Попова до Сталина, лично делавшего комплименты Екатерине Фурцевой. Услышав яркую обличительную речь из уст красивой женщины, Хрущёв, наверняка, попросил порученца пригласить эту Фурсуву на Новую площадь в свободный час на следующей неделе. Моя выдуманная версия реальней для описания события того времени, чем вымученный рассказ современных авторов.
   Плодотворное для Москвы правление Г.М. Попова прервало письмо бдительного коммуниста. Он информировал Сталина о бестактности  общения 1-го секретаря МК ВКП(б) Попова Г.М. с рядовыми коммунистами.  Передавая то письмо Маленкову, Сталин посетовал: А я-то считал Попова образцовым коммунистом. Передай бумагу в Партконтроль ЦК.  Там знают, как лечить зазнаек.  Москве и лично Попову повезло – Сталин на корню пресёк готовящееся НКВД  московское дело,  на манер ленинградского.   Решением комиссии Партконтроля  ЦК ВКП(б)
от 6.12.1949 г.  Г.М. Попов за попытку подмять министров и лично командовать министерствами получил выговор и был выведен из секретариата Политбюро ВКП(б), освобождён от обязанностей 1-го Секретаря МК ВКП(б)  и т. д.  Получив выговор с занесением,  Попов продолжил жить и работать. Помнится,  он был нормальным директором  Куйбышевского авиазавода, строящим Ил-10 и Ту-95.  А я так даже до сих пор убеждён, что секретарь  Политбюро главнее  Союзного министра, если, конечно, тот не член Политбюро.
   После снятия Попова Сталин позвонил в Киев. Никита, ты очень занят? Когда сможешь вылететь в Москву? Наутро Хрущёв был у Сталина. Надо было согласовать со Сталиным  кандидата на пост 1-го секретаря КП Украины и снова впрягаться в работу, которую передал Щербакову в 1937 году.  Какие вводные дал Сталин Хрущёву, никто никогда не знал.  Но при жизни Сталина Хрущёва остерегались все 7 членов политбюро  ЦК ВКП(б), (потом КПСС).  Кроме Андрея Андреевича Андреева, который практически перестал слышать, но Сталин пока не отпускал его на пенсию. Хрущев снова привычно надел свою маску простачка и не расслаблялся до своих 67 лет жизни, в которой отступление 1941 года, «ни шага назад» на Сталинградском фронте были не самыми смертельно опасными периодами.
    Первоначально в Москве я был полностью безнадзорным. Но 7 сентября 1947 года , придя домой в день 800-летия Москвы в 3 часа ночи, я столкнулся с непониманием себя бабушкой и мамой. Я говорю, послушайте сами. Салют ещё продолжается. Поверьте мне, ещё на всех площадях концерты.  Консенсус мы так и не нашли, но каждый из нас,  похоже, решил, как оградить себя от лишних стрессов. Я решил без особой нужды быть дома до 23 ч. Бабушка решила подарить мне часы. Получив от неё такой подарок, я по молодости лет порадовался.
Было круто в 10 лет ходить при часах. Только  в школе я понял коварство бабушки.  Конечно, оно было не в том, что Вобла сразу отобрала мою игрушку и заявила, что вернёт только в руки бабушки. Воблой мы звали нашу классную руководилку  не из-за неприязни к ней, а только для краткости речи.  Моя коварная бабушка ожидала удар, который должен был стать для меня достаточно ощутимым. Я получил его после уроков у школы. Этот удар полевой сумкой, накаченной книжками как футбольный мяч, нанёс мой друг по школе и двору Сафон. Тот удар, конечно, сбил меня с ног.  Да ещё рикошетом сбил мальчика-зеваку. Но бабушка просчиталась, наша дружба была для нас вечной. А уличные стычки мы заменили боксом, когда Сафону подарили две пары боксёрских перчаток. Он жил на последнем этаже, и наши бои проходили без зрителей. Сафон ревниво гордился двумя золотыми фиксами, заменявшими  передние резцы.
Уж не знаю, кто ему их выбил, но точно знаю, что его отец – парторг известного московского  завода не считал западло, если бы у сына были незаметные белые зубы. А, в принципе, бабушка рассчитала всё верно. Мои часы кратковременно отвлекли внимание от фикс, и полевая сумка сыграла свою роль. Но у бабушки логика была женской. Только женщины могли рассориться из-за ерунды на всю жизнь. 
   Мамин замысел оказался дерзким и эффективным. Но он потребовал значительного времени.
Уроки я делал под песни радиомаяка. У них была почти полная коллекция всех пластинок , выпущенных в СССР.  Пока я был в пионерлагере в Салтыковке, в Москве провели розыск и изъятие незарегистрированных радиоприёмников. Наш маленький, но удобный приёмник унесли, да ещё взяли с нас штраф. В квартире смеялись над нами. Приёмники были у всех. Все знали, когда будет проверка, и все спрятали свои большие приёмники. А мы свой даже не накрыли тряпкой. И вот я лишился необходимой мне вещи. Мне нужна была замена, и я попытался её найти в кладовке нашей квартиры на чёрной лестнице. Я ключом открыл дверь и обнаружил склад разломанной мебели дореволюционных хозяев. В ту кладовку даже не заглядывали хозяева нашего чердака 20-х годов – беспризорники. Соседи с пониманием отнеслись к моим поискам и неожиданно извлекли из внутриквартирных заначек пару детекторных приёмников времён начала вещания первой советской радиостанции Коминтерн. Мама подарила мне наушники,  такие чувствительные, что звук в них можно было услышать, просто пальцем коснувшись разъёма наушников. Оно и понятно. Знак USA предостерегал от вражьей пропаганды.  А уж, подключив любой из тех двух приёмников, можно было слушать десяток московских радиостанций. Но радиомаяка среди них не было. Пришлось за консультацией обратиться к маме. Она принесла мне элементарный справочник по радиотехнике, и скоро я получил ответы на все вопросы. Я узнал, как с разбитой радиостанции в походах, не имея ни приборов,  ни деталей замены, послать SOS.  И даже как в минуту спастись от  наползающей лавины,  не забыв при этом узнать, что ливневый дождь будет лишь через неделю.  Ну а на актуальный для меня вопрос был чёткий ответ -  выбросить всё и приобрести коротковолновый приёмник по принципу преобразования сигнала, супергетеродин.
О том, чтобы для моей забавы купить дорогой приёмник, не могло быть и речи. Так и позабыл бы я приобретённые мною теоретические знания, если бы не сосед Лазарь Алексеевич (Л.А.). Я иногда рано возвращался домой, а Л.А. не успевал к моему приходу  вымыть полы в кухне и в коридорах. На моё «здрасьте» он всегда отвечал вопросом: «Как, гражданин Попов, не научились ещё ремонтировать Телефункины?». Поясню. Л.А. не был штатной уборщицей нашей квартиры. Просто было заведено, что каждая из 7-ми комнат нашей квартиры поочередно одну неделю ежедневно моет полы, раковины и т.п.  Конечно, у Л.А. отбоя не было от женщин, с радостью исполнивших бы за него ту обязанность, кроме разведённой его жены. У той  с дочкой была своя квартира на углу Ленинградского ш. у Сокола. Так вот, первая же добровольная помощница была изловлена нашим участковым. Взрослые подписали протокол и сбежали от лишних знаний. А я с другом Славкой дослушал до конца речь участкового. «Товарищ советник юстиции, я как мужчина Вас  понимаю и полностью на Вашей стороне. Но … вы … будете, наконец, соблюдать свои … законы? Не виноват ваш сослуживец, что ваша соседка девушка отравилась,  Сейчас на 10 девок один не искалеченный мужик. Что девка сама себя обманула, и ежу ясно.  Закончите дело … , дайте  наконец хоть какой-то покой старикам родителям. Ещё сообщат, что у вас баба задержалась сверх положенного, опять заберу её и оштрафую. …  А я войну прошёл, никого не боюсь».  Нам речь участкового понравилась, и Славка произнёс во дворе речь в защиту нашего участкового. Было принято простить участковому расстрелы им наших голубей.
    Однажды, как всегда ночью, я застал Л.А. на кухне за невиданным мной ранее делом. Он чистил миниатюрный пистолет браунинг. На мой молчаливый вопрос он сказал: пришлось вот применить, и сразу увёл разговор. Телефункин мой теперь говорит со мной шепотом. Забери. Если сам не починишь, найди мастера. Он убрал пистолет в верхний карман   гимнастерки, и мы прошли в его комнату. Я впервые после высылки прежних хозяев – немцев был в той комнате.  Там не осталось ни одной прежней вещи. Телефункин оказался красивой сверкающей радиолой. Я без труда отнёс её к себе. На уроках в школе я, памятуя  советы книги, детально разработал в уме технологию восстановления радиолы. Дома дефект я выявил без труда. В различных магазинах самым распространенным товаром тогда были немецкие радиолампы. Заменив дефектную, на мой взгляд, лампу, на новую, я удивился, как  это всё просто.  Л.А. не только оплатил детский труд, но в коридорном столе, принадлежащем его комнате, под плащ-палаткой нащупал и вынул зелёную коробку. Увидев  её, я понял, что это полевой радиоприемник. Прочитав прилагаемую инструкцию, я просто обрадовался.  Я стал обладателем  общеармейского приёмника Красной Армии УС выпуска 1941 года. Он применялся для связи во всех родах войск. Был он почти без царапин. Одно было плохо, он питался от батарей, которые в магазинах не продавали. Изготовление блока питания на пару дней задержало испытание приёмника.  Так я стал обладателем очень чувствительного и избирательного приёмника. Станцию радио-маяка московского аэродрома я слушал без проблем.  Я мог зарабатывать на ремонтах приёмников, но не мог взять денег от знакомых. А ремонтом по рекомендации занимался только, когда были необходимы деньги.
   Осенью 1948 г. к нам в гости пришёл мамин товарищ по работе Александр Алексеевич. Он оказался одним из соавторов  так помогшего мне справочника по радиотехнике. Надо сказать, методы той книги я применял всю жизнь в различных науках вплоть до термодинамики, науки довольно синтетической. Кроме того, что он серьёзно знал радиотехнику, Александр Алексеевич был альпинистом. Я пытался научиться у него предсказывать погоду. Прочитал альпинистские справочники, но часто ошибался, а он никогда. После знакомства он сказал: Я вам помогу сделать телевизор. Скоро начнётся регулярное ТВ вещание. Он стал рассказывать о Шуховской башне и её создателе. Что даже при незначительном ветре эта башня вверху  на площадке раскачивается с амплитудой 5 м. Сказал, что часто бывает в телецентре как консультант. Я видел, что он стремится произвести впечатление на меня. Но я, помнится, не стремился лезть с ним на высоту. Тогда он подошёл с технической стороны.  Телевизор мы сделаем на кинескопе 15 дюймов.  Ленинградский завод им. Козитского осваивает трубу побольше размером, но у них все элементы немецкие, репарационные. Пока они что-то сделают, мы, как все совграждане,  уже будем смотреть ТВ программы.  Я не удержался и спросил насущное для меня: а что, и с Динамо будут матчи передавать? Единственный раз мой вопрос заставил Александра Алексеевича задуматься. Репортаж сделать не проблема, но как отличить ЦДКА от Спартака. Картинка же будет не цветная, а черно-белая. Спроси меня в другой раз.  Но ты же не откажешься хоть фильмы смотреть черно-белыми? От этого я не отказался и заявил, что на мою помощь можно рассчитывать. Так  мы и расстались. Спустя недели две они с мамой приехали на его победе. Он привез шасси, витки проводов, радиодетали и паяльник. Он достал из кармана листок нелинованной бумаги с начерченной от руки схемой. Спросил меня: «готов? Тогда включай паяльник, но пальцами не трогай, нагрев проверяй, держа паяльник у щеки». Потом очертил карандашом место. « Здесь будет узел, который ты распаяешь. Узел маленький, арматура установлена. Разберись сам, где какую деталь ты впаяешь и как соединишь проводами».  Потом проверил мои инструменты, достал из портфеля набор и некоторые мои инструменты заменил своими. Закончив, он стал разговаривать с бабушкой и мамой. Когда я начал паять, он убедился, что я паяю правильно. И на меня обратил внимание, только когда я сказал, что закончил. Проверив, он показал мои ошибки и сказал, что теперь до пайки я буду рисовать монтажную схему желательно на тетради в клетку и аккуратно. Так началась наша работа. Закончилась она месяца через 3-4  установкой строчного трансформатора. Уже была закреплена трубка, дошло до того, что появилась развертка, а строчный трансформатор всё пробивало. Александр Алексеевич снова менял конструкцию. Наконец, он остановился на секционной обмотке. Трансформатор получился  больше, пришлось немного менять монтаж. Наконец, на экране появилось чёткое изображение вниз головой. Дальше оставалось простое. Я смонтировал звуковой блок уже на следующий день, но пришлось дожидаться воскресенья. Приехал Александр Алексеевич, и мы посмотрели первую передачу. Передавали концерт. Из-за занавеса выходила дикторша и объявляла следующего исполнителя. Исполнялась песня и т.д.  Первая песня, что мы услышали, была про сыночка родного, которому дорогу укажет Сталин своею рукой.  Почти год я был единственным в нашем дворе владельцем телевизора.  У меня в гостях побывали все школьные и дворовые мои приятели. До конца 1949 года с 15 до 16 на ТВ был технический час. В тот час для себя телевизионщики показывали лучшие короткометражки. К этому часу я приглашал друзей. Вечером телевизор принадлежал бабушке.  Но я не стремился от телевизора на улицу. Так реализовался  мамин коварный замысел. Сейчас я догадываюсь, что мама тогда осталась проигравшей стороной. Может быть даже не единственной. Однажды на Каменном мосту я встретился с Александром Алексеевичем, он шёл под руку с тётей-лошадью. Со своим ростом я им показался муравьём и, естественно, не был даже замечен. Вечером я поделился с мамой этой историей. Больше с Александром Алексеевичем я не встречался, а мама перешла работать в бабушкин ФИАН, где уже не было Сергея Ивановича Вавилова. Да и сам ФИАН переехал с Миусской площади на Ленинский проспект.  Я вспомнил Александра Алексеевича где-то лет через 25 после тех событий. От меня тогда ожидали, что я заинтересую мальчика физикой. Но у мальчика родители были микробиологами. Мальчик давно избрал их  профессию, хотя не понимал, что имя отца будет преследовать его всю жизнь. Я в той ситуации был бессилен.
    К нам на телепередачи стали заходить соседи. Однажды была Зинаида Васильевна со Славкой и младшей дочкой. И вдруг объявили, что будет показан французский фильм "Скандал в Калошмерле" и присутствие детей запрещается. Девочка сразу ушла, а мы со Славкой возмутились. Кончилось тем, что нас выставили, и мы слушали звук в коридоре, а самое интересное подглядывали в замочную скважину. Нам со Славкой фильм понравился больше, чем взрослым. Долго потом мы вспоминали фильм про открытие общественного туалета во французском  провинциальном городке.
    Настал 1953-й год, ставший вехой перемен для страны и для меня. Когда объявили о смерти Сталина, нас в школе выстроили на линейку. У меня и у всех были самодельные траурные нарукавные повязки. Наш Трофим Никитич открыл траурный митинг. После всяких речей мы разошлись по классам. У нас совпало с уроком Конституции.  Учитель предложил желающим без отметки выступить по случаю всенародной скорби. Лучший в классе ученик произнёс речь. Учитель сказал, что это не совсем то, что он хотел бы.  Вылез я и  выдал речь, за которую учитель даже расщедрился и мне поставил отметку 5+. Такое я получал только на математике. После этого класс можно было смело распустить по домам.  Наша дворовая компания решила сходить в Дом Союзов, когда начнут свободный доступ к телу. Скоро настал этот день. Сразу мы попытались выйти на  ул. Горького. Всё было оцеплено, а на пл. Пушкина были газовики. Прошли проходными к Тверскому бульвару. Глядим, охраняют только пешеходные переходы. Перескочили через  бульварные ограды к проходному двору на Гнездниковский пер. Дальше как идти, кроме меня, никто не знал. Я провёл ребят отработанным мною маршрутом. Так я много лет ходил смотреть парады и демонстрации. Даже как-то мы с Сафоном смотрели открытие памятника Долгорукому из подъезда дома рядом с Моссоветом. Я повёл ребят мимо морга медфакультета МГУ к воротам рядом с Американским посольством. Мы влезли на ворота, и с них нам открылась Манежная пл. Вдоль площади почти до Дома Союзов тянулась сомкнутая шеренга автоматчиков лицом к нам. Подобная шеренга виднелась уходящей вверх по Тверской.
На воротах, кроме нас, было много взрослых мужчин. Не думаю, что у нас хватило бы смелости прыгнуть с ворот на автоматчиков. Взрослые оказались смелее. Из их компании командой прозвучало «Вперёд». Все мы спрыгнули с ворот и побежали вдоль посольства,  Националя, за угол вверх по Тверской. У театра Ермоловой цепь автоматчиков разомкнулась и образовала коридор для нас на противоположную сторону в арку одного из домов. Мы вбежали во двор, остановились и осмотрелись.  Прямо были запертые ворота на Большую Дмитровку. По ней в несколько рядов очередь в направлении Дома Союзов. Наши действия были ясны. Пацаны, втянув животы, по жидкой грязи под воротами пролезли на Дмитровку. Взрослые пошли искать   путь по верху. Очередь нас встретила недружелюбно. Мы галдели. Делились своими похождениями. Странно, все почти строем делали одно и то же. А рассказы были один другого хлеще. Обратно пропорционально противоправному опыту автора. Как очередь ни злобствовала, но не могла ничем завоевать нашего внимания. Вдруг прошло какое-то движение,  наш смех притих. Очередь стала двигаться. Мы стали в лужах пытаться отмыть прилипшую грязь. Наконец, встретились с уже прошедшими мимо гроба. Среди мужчин там встречались истерики. Один ругал то ли доктора Коновалова из списка обличительницы заговора убийц врачей, то ли всех «коновалов» как профессию.
   Мы поднимались по лестнице в зал, а нам навстречу спускались отстоявшие в карауле известные каждому маршалы. Ворошилова я почти задел своим грязным рукавом.