В-четвёртых... театр... цветы... пирожное...

         *** Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2012/12/08/2003

         Кто-то подал идею сходить в театр с ребятами со стройки, и выбор пал на спектакль по пьесе Михаила Шатрова «Лошадь Пржевальского», у которого было ещё и другое название - «Моя любовь на третьем курсе».         
         Валентины убеждали, что надо обязательно посмотреть комедию о студенческом стройотряде. Наташа молчала, а девушки, наверно, шутили, смеясь говоря о воспитательной и культурно - просветительной работе, которую усматривали в совместном походе в театр с ребятами. Но мысленно Наташа возражала, - с самого начала идея вызывала у девушки сомнения: «Воспитывать должны родители!»
         Спектакль действительно подходил, так как учились они на строительном факультете и оканчивали третий курс, - оставалось только отчитаться в прохождении практики.
         Правда, в институтский стройотряд после второго курса из двух групп «градостроителей» через строгий отбор прошла только Нина. И теперь она одна красовалась в стройотрядовской форме, пусть и на подсобных работах в другой бригаде, но на большой стройке, – на строительстве гиганта промышленной индустрии. Провожая Нину взглядом, женщины-рабочие интересовались, сомневаясь:
         – Может, она купила эту форму?
         – Нет! Нина работала в Якутии в настоящем стройотряде и теперь может профессионально оштукатурить любую поверхность!..  - спешила Наташа  развеять подозрения. 
         Девушка понимала, что тема стройки знакома ребятам, и с ними лучше смотреть комедию, чем спектакль «Валентин и Валентина» по пьесе Михаила  Рощина. «Но встретиться можно у театра!..» - не понравилось, что ребятам сказали адрес общежития, и парни за девушками должны были заехать. Наташе  достаточно было того общения, которое возникало на месте прохождения практики. 

         С раннего детства Наташа понимала, что работа отца связана со строительством, так как мама часто возмущалась: «Работаешь на стройке, а дома гвоздя не найти!» Но папа отшучивался, шёл в магазин и покупал гвозди.
         Из разговоров между ними она узнала, что отец работал и с …заключёнными. Фёдор Петрович смеялся, рассказывая жене, что заключённые его как-то в карты проиграли. Дочь слышала, как мама сердилась, предупреждая, что ему «кто-нибудь когда-нибудь пыльным мешком по голове-то даст». Наташа не понимала всего, но не расспрашивала. Детское воображение рисовало нечёткие картины: колючую проволоку над высоким забором в лесу; играющих в карты злых дядей, которым не нравилось, когда её добрый папа говорил: «Идите работать!..»   
         После окончания школы вопроса, на какой факультет политехнического поступать, у Наташи не возникало. Фёдор Петрович говорил о строительстве, как о чём-то вечном, без чего человек никогда не сможет обойтись: «Всё прекрасное на земле создано строителями! Ещё при жизни они строят себе памятники своими руками!»
         Он не сомневался, что в строительстве всегда была и будет работа, как для мужчин, так и для женщин. Отец говорил о каких-то плановых и технических отделах, о сметах, что дочери было не совсем понятно и казалось не очень интересным.
         Нравилось Наташе, когда папа говорил, что все мужчины в их роду по отцовской линии были строителями и, начиная с прапрадеда Гавриила, клали печи. По-уличному им дано было безобидное престижное прозвище – «Печниковы». Печники, - они же каменщики, а значит и строители. Нравилось, что было это  давным-давно, - во времена правления Николая II, когда Россия была империей, а уже при советской власти, отец окончил сельскостроительный техникум в Курске и был направлен на работу техником–строителем в Ханкайский погранотряд. 
         Были интересны и мамины рассказы о том, как познакомилась она с папой в Губахе. В то время город Пермь назывался Молотов, и потому в свидетельстве о браке у родителей было написано Молотовской области. На строительство Кизеловской ГРЭС мама попала по орг-набору из деревни Журавинки и работала маляром, а где-то через два года весной на стройку приехал папа и, хоть был он из начальников, ходил, по словам мамы, почти круглый год в телогрейке и в шапке ушанке зимой. Через год, в декабре они поженились, а расписавшись, зашли в столовую пообедать, и пили томатный сок.
         Наташа всякий раз улыбалась, испытывая какую-то радость от маминых слов, что отец был счастлив и бесконечно благодарен ей, - Верочке, что закончилась его одинокая холостяцкая жизнь.
         Оба они были на войне, а призывались в ряды Красной Армии весной сорок второго: мама - из Раненбурга, а отец - из Читы. В Чите молодой Фёдор работал прорабом на строительстве ТЭЦ овчинно-шубного завода где-то с июля сорокового года. Из-за несогласия с главным инженером по поводу метода расчёта с рабочими, подал заявление об увольнении. Квалифицированных кадров не хватало, и главный инженер уговаривал его не увольняться.
         – Пока ты работаешь на строительстве, война, может быть, и закончится, а так с тебя снимут бронь и отправят на фронт!..
         – Если у Вас такое соображение, то я тем более увольняюсь!
         Рассказывая жене, Фёдор Петрович возмущался: «Когда одни погибали на фронте, другие во время войны наживались, поощряя уровниловку и выводиловку».
         Понимание этих слов пришло теперь, когда в прорабском вагончике Наташа училась заполнять накладные, проставляя объёмы выполненных работ на производственной практике.
 

         Возможно, Наташа всё же боялась ребят со стройки. Сомневалась, что их может интересовать спектакль, театр, игра актёров. Зная, что условники должны быть дома в какое-то конкретное время вечером, девушка думала, что после спектакля ребята не успеют к этому времени доехать от театра и у них возникнут проблемы, так как каждый вечер возможна проверка.
         
         Наташа ничего не сказала Татьяне о культурном мероприятии, что они с Валентинами затевали, застав её в комнате общежития читающей книгу за столом. Оделась в спортивный костюм и собралась выходить, но Таня остановила её вопросом:
         – Ты куда?
         – Пойду в парк, попрыгаю. Мне надо сдать нормы на значок ГТО перед альплагерем.
         Показав рукой на кровать Валентины, пояснила:
         – Валя говорит, если прыгать, пытаясь доставать нижние ветки деревьев то одной, то другой рукой, потом легче даются прыжки в высоту.  Пошли со мной.
         – Нет, я почитаю.
         Таня взяла в руки книгу со стола и устроилась с ногами на кровати.
         
         С первого курса  маленькая Валентина, кроме учёбы занималась ещё и танцами в институте, была крепкой и спортивной девушкой.
         Ну, а у Наташи просто никакой прыгучести не обнаруживалось. Прыжок через приямок в строящемся цеху был не в счёт, - там помогли руки. Потому, следуя советам Вали, девушка пробежалась до парка и минут двадцать побегала по дорожкам среди деревьев. Подпрыгивая и дотягиваясь руками до нижних веток деревьев, Наташа незаметно для себя углубилась в нечищеную зону леса.
         Было уже не до прыжков. Передвигаясь по поваленным деревьям, девушка придерживалась за торчащие в разные стороны сухие ветки. Надо было выбираться, а Наташа совершенно не представляла, куда забрела и, чтобы совсем не испугаться, что заблудилась в парке, попыталась напевать негромко. Буквально себе под нос.
         Вдруг, Наташе показалось, что за кустами кто-то есть. Желая увеличить скорость своего передвижения, она испуганно спрыгнула со ствола поваленного дерева на чуть заметную дорожку, но так как вокруг были непролазные кусты, то ствол другого поваленного дерева увлёк продвигаться по нему. Не зная, что делать, Наташа, спрыгнув с него на траву, резко обернулась. За кустами какой-то мужчина, вытягивая шею, смотрел в её сторону, но, видимо, захотев остаться незамеченным, тут же присел. Однако почти сразу выпрямился во весь свой немаленький рост, так как девушка стояла и смотрела на него.
         Пробирался он сквозь кусты, улыбаясь, и Наташа немного успокоилась. Мужчина был в спортивной форме.
         – Что делаешь?
         – Заблудилась!
         Девушка рассказывала уже весело о своей проблеме с прыгучестью, так как мужчина, выводя её из зарослей, сразу представился.
         – Владимир Лобанов…
         Сделал паузу. Наташа догадалась, что должна была знать его и испытала некоторую досаду на себя, что не знала ни хоккеистов, ни футболистов известных в городе команд. Сказав своё имя, рискнула спросить:
         – Неужели тот самый Владимир Лобанов?
         Наташа увидела, как Владимир улыбнулся, довольный своей известностью, продолжая оживлённо рассказывать что-то о своём увлечении футболом и о сегодняшней хорошей тренировке, собравшей много игроков, тренируемых им на стадионе в парке.   
         Разговаривая, они шли по грунтовой дорожке мимо скамеек, расставленных вдоль, но под деревьями чуть в отдалении от самой дорожки. Время было к вечеру, и на каждой скамейке сидела пара. Парни с девушками,  и пары постарше. Это нельзя было не заметить, и Наташа невольно воскликнула:
         – О чём можно часами говорить, сидя на скамейке вдвоём?
         – Не знаешь? Ничего, придёт твоё время, и узнаешь, – Владимир рассмеялся.
         Девушке было уже понятно, в какой части парка они находятся,  и, от души поблагодарив своего спасителя, Наташа побежала к выходу из парка в сторону общежития.
         
         Татьяны в комнате не было. Наташа из любопытства полистала  книгу, что лежала на столе, но тут же закрыла, увидев картинки, рассказывающие об  анатомических особенностях мужчины и женщины. Вошедшей в комнату подруге,  сказала, смеясь, что думала, что та  готовится к  пересдаче  на пятёрку какого-нибудь экзамена по предметам за третий курс. Таня невозмутимо и совершенно спокойно ответила на насмешку, что это тоже надо знать.
         «Не сейчас...», –  подумала Наташа. Начать разговор о том, что её волновал поход в театр с ребятами со стройки из-за Виктора, так и не решилась.

         
         Шёл спектакль обычно в драматическом театре, что был на центральной площади города, но по какой-то причине они должны были смотреть его в оперном, и потому компания из шести человек вышла задолго до начала вечернего представления.
         Диагональная дорожка сквера перед общежитием приводила прямо к остановке транспорта напротив главного корпуса института. На ней в ожидании троллейбуса собралось много взрослых с детьми после воскресного отдыха в парке, рядом с которым был студенческий городок.
         – Дай мне цветочки. Я отдам тебе их в троллейбусе.
         – Нет! Я сама!
         – Я возьму тебя с букетиком на руки.
         – Сама!
         Девочка не соглашалась ни с мамой, ни с папой и, держа букетик цветов перед собой, поднималась по ступенькам в салон  подошедшего к остановке троллейбуса.
         Наташа, пропуская малышей с родителями, задержалась на задней площадке салона, а Валентины как-то сумели протиснуться в середину и даже сесть. Валентин (да, в их компании был молодой человек с таким именем), приподнявшись с сиденья рядом с большой Валентиной, помахал, приглашая девушку на своё место. Но она отрицательно покачала головой, - не хотелось толкаться. 
         Пришлось встать спиной по ходу движения. Виктор стоял рядом. Немного за ней. Из-за не совсем плавного движения троллейбуса, Наташа иногда касалась его левым плечом.
         Несмотря на то, что на каждой остановке в троллейбус входили новые пассажиры, девушка совсем не испытывала на себе тесноты в салоне. Когда же спина вдруг не нашла опоры, и Наташа, схватившись за поручень, обернулась, то она поняла, что это Виктор держал всех своими плечами, но не в силах выдержать всё нарастающий натиск, отстранившись от нее, парень надавил на тех, кто стоял за его спиной. Пассажиры потеснились, извиняясь.
         Насмешливая улыбка Виктора была буквально у Наташи перед глазами.
         Взявшись обеими руками за поручень, девушка старалась  больше не касаться его. Но Виктор, прислонившись к Наташе, вдруг сильно подул на её волосы, и девушка сразу представила, как они смешно взъерошились, увидев, что заулыбалась девочка с цветочками и посмотрела на маму, держащую её крепко за руку. Заулыбались и мама, и папа, придерживающий их обеих, стоящих буквально в шаге от Наташи. Можно было рассмотреть цветы в букетике. Девочка, держа его перед собой в ручке, как бы приглашала девушку полюбоваться.
         Наташа поправила волосы и услышала:
         – Следующая остановка «Площадь Революции».
         Тут же оглянулась и безуспешно попыталась увидеть Валентин среди пассажиров в салоне за плечами Виктора, чувствуя около уха дыхание парня. Когда повернулась лицом к выходу, троллейбус уже распахнул дверцы.
         Продвигаясь потихоньку за спинами выходивших пассажиров, Наташа вдруг увидела, как Виктор, протянув руку, берёт у девочки цветы и подаёт ей.
         От неожиданности Наташа послушно взяла букет.
         Все вокруг молчали. Оцепенели в недоумении. Ни девочка, ни её родители, ни пассажиры, стоявшие на задней площадке салона, не успели сказать ни одного слова. Парень, вручив девушке цветы, тут же взял её за другую руку и, смеясь, очень быстро вывел из троллейбуса. 
         Наташа, испытав что-то вроде полёта, не почувствовала ни одного толчка от выходивших вместе с ними пассажиров. Ощутив себя на земле, девушка сразу оглянулась, освобождая свою ладонь из руки Виктора, надеясь вернуть цветы, но поднимавшиеся по ступенькам в салон пассажиры заслонили от неё девочку. Двери закрылись, и троллейбус поехал.
         С растерянностью смотрела девушка на букетик из ромашек, колокольчиков, лютиков, красного и белого клевера, да ещё каких-то неизвестных синеньких цветочков. Вопросительно глядела на смеющихся Валентин, объясняя им появление цветов.
 
         *
         Наташа очень хорошо помнила букет, с которым шла в первый класс из детского сада. Мама среди разноцветных астр вставила в него маленький цветок подсолнуха. Букет с такой большой, яркой, жёлтой и необычной ромашкой притягивал взгляд девочки. Наташка-первоклашка сразу узнавала его в детском саду: лежал ли он на столе воспитательницы, или уже стоял в какой-то банке с водой среди других букетов на шкафчиках в раздевалке. А потом уже в школе в классе на учительском столе, который еле вмещал все цветы, что принесли дети, девочка взглядом находила свой букет.
         *

         Не заметила, как дошли до театра, удивляясь случившемуся, а потом ещё больше тому, что, когда она попыталась в очередной раз сказать что-то про девочку и цветы, которые почти завяли в руке, Виктор подошёл, забрал букет и ...положил цветы в урну для мусора.
         Большая Валентина оттянула Наташу от урны, увлекая за собой на ступеньки перед входом в театр.
         

         О чём был спектакль? 
         Наташа совершенно была не готова что-либо слышать и понимать, что происходит на сцене. Девушку волновал только Виктор. Она боялась, что он - этот странный парень со стройки что-то натворит в театре, как в троллейбусе.
         Почему они так сели?
         Это Наташа пропустила всех вперед, а Виктор просто стоял рядом и ждал, как и при посадке в троллейбус, и потому оказался от неё по левую руку. Почему-то не рядом, а как бы немного за девушкой. Чтобы увидеть Виктора, Наташе надо было оглянуться. Когда же девушка поворачивалась к парню, он опускал голову. А Наташе, казалось, что из-за неё ему не видно сцены, но почему-то думалось, что это ему совсем и неважно.
         Наташа вся превратилась в слух, чтобы хоть улавливать его дыхание.
         Удивительно, но всем совсем не было никакого дела до этих её волнений. Валентины и их кавалеры, если, конечно, можно было их так назвать, устремили свои взоры на сцену.
         Когда представление началось, обернувшись на какой-то звук, Наташа увидела, что Виктора рядом нет, и заметила, как колышутся тяжёлые зелёные шторы. Успела услышать, что открылась и закрылась дверь, скрытая шторами.
         «Куда он? И что ещё придумал?» – пронеслось в голове.
         И как ни была Наташа в ожидании чего-то непредсказуемого, вздрогнула от того, что кто-то ткнул пальцем в бок. Повернулась, ойкнув от неожиданности.
         И увидела перед собой в его руках пирожные.
        «Эклеры, покрытые белой глазурью...» Пять штук. Пирожные лежали не на салфетке, а просто на ладонях. Два - на одной и три - на другой.
         Как она забыла, что в театре есть буфет?
         Так близко перед собой Наташа увидела его руки. Стало понятно, что рукавицы на стройке не предохраняют ладони и пальцы от ушибов, ссадин и царапин. Да и отмыть их уже было невозможно за один раз.
         Наташа стала отказываться, увидев, что себе Виктор не купил. Да и не представляла девушка, как кушать эклеры во время спектакля. У неё, как обычно, выдавится начинка и упадёт, да и пальцы будут липкими.
         – Спасибо! Нет, мне не надо!..
         – Как здорово! Спасибо!..
         Это большая Валентина, увидев пирожные, откровенно обрадовалась и стала передавать всем, беря их у Виктора с ладоней. 
         Все громким шепотом благодарили его.
         Осталось одно.
         Виктор молчал.
         Ждал.
         Наташа взяла, уже смущаясь оттого, что заставляет парня ждать. Увидела, как дрогнули ресницы, и на миг в уголках глаз отразилась незримая улыбка, - так волнующе близко было от девушки его лицо. 
         Но Наташа не предложила ему половинку. Забыла. 
         Отвернувшись от Виктора, девушка осторожно понемногу откусывала, чтобы не выдавить начинку и не уронить кусочки глазури, то и дело, оглядывая пирожное, и надеясь, что в темноте зрительного зала она никому не видна.
         Обернулась поблагодарить. Виктора не было рядом.
         Парень тихо исчез за зелёными шторами, скрывающими дверь. Передали чей-то носовой платок, и Наташа машинально вытерла руки.
         Что происходило на сцене, девушка просто не понимала. Не могла заставить себя сосредоточиться на спектакле. Улыбалась, когда зрители в зале смеялись, и когда свои оборачивались и смотрели в её сторону.


         После спектакля Наташа, стараясь не глядеть на Виктора, сказала ребятам, что провожать не надо. 
         Валентин всё же сомневался в правильности этого заявления и всё порывался проводить. И тут девушка удивилась. Виктор неожиданно сразу согласился с ней и, потянув Валентина за собой, спас ситуацию.
         Наташа была благодарна ему и сама убеждала девушек, что это правильно.
         Летний вечер сразу стал чудесным, тёплым, уютным в свете ночных огней города. Прошли мимо яркой неоновой вывески ресторана «Цыплята табака» и до проспекта дошли пешком, а около публичной библиотеки догнал троллейбус.
         Уснула мгновенно.
         Приснился, правда, странный сон.
         Театр. Зелёные тяжёлые шторы  в ложе колышутся. Виктор скрывается за ними и появляется в соседней ложе из-за таких же штор. В тусклом свете какой-то лампочки Наташа одно мгновение видит его силуэт и то, что он смотрит на неё, но почти сразу парень исчезает, сделав шаг в тень и, видимо, сев на свободное место. 
         Нет. Во сне Наташе кажется, что Виктор лёг на пол и спит на полу в соседней ложе, пока идёт спектакль.

***  Продолжение: http://www.proza.ru/2014/10/17/1204