В отзвуках небес. Провинциальные хроники. Глава 1

    
     Дорогие читатели! Я хочу рассказать вам о своих друзьях и подругах ( к сожалению уже ушедших от нас в мир иной ), чтобы почтить их память ! Они были талантливыми художниками и поэтами, но их картины и стихи  не вписались в реалии соцреализма "застойных-запойных" 70-х - 80-х годов XX века. Мечтатели и идеалисты - они были "белыми воронами" в своем провинциальном городе. Судьба уготовила для них  одиночество и безысходность. И любовь не смогла им помочь...

     Конечно, не все проживают свою жизнь ярко и счастливо. Как  сказано у Анны Ахматовой - "...всех долговечней на земле печаль и царственное слово...". Письма и дневники  моих друзей - правдивые и искренние свидетели их переживаний и того, как нелегко в любые времена  людям с чувствительными
душами жить " в отзвуках небес ".

     Прошу всех писать на мою страницу в Proza.ru  Ваши отзывы - плохие или хорошие и даже в "неформативной" лексике...

                Г Л А В А  1

             ГЕГЕЛЬ,  ФЕЙЕРБАХ  И  АФРОДИТА

          Из солдатской переписки  70-х годов ХХ века.

                Одну мы девушку любили коллективом,
                Сначала  друг мой, потом и я...
                (Из песни )               

2.12.69г.
                Вступление.      

Итак, начнём пожалуй.  Сейчас как начну, пожалуй, катать, что и не остановлюсь, вернее, остановлюсь на полуслове с тем, чтобы продолжить письмо впоследствии, да и протаскаю  его с неделю в кармане, а затем так и отправлю, не дописав  его.  Но, учитывая ваше сегодняшнее положение, пожалуй, отправлю это письмо завтра, то есть 3.12.69г.  Жди.
    
                Письмо.
                Здравствуй  друг  Александр!
С приветом к тебе  из Горького обращается твой друг Евгений.  Погода у нас ничего, так себе.  Здоровье  у всех  по-прежнему  здоровое.  Привет  от различных родственников  и прочих, которые знакомые.  Жду ответа, как соловей лета. Лети с приветом,  вернись с ответом.
                До свидания.
                Друг П-н.

P.S. Я сейчас  закрутился как бешеный со всеми своими делами.
Но это ни в коей мере  не оправдывает моё свинство по отношению к твоему письму.

К Светке я ходил несколько раз.  Был с ней два раза в кино. Один раз доставал по блату билеты в « Октябрь » –  народу  толпа – идет  французский фильм «Анжелика маркиза ангелов». Цвет бесподобный.  Натюрморты в кадрах – старинная  живопись – так расставлены!

Ну вот дальше. Таскаю Светке различные картинки – просвещаю.  Вот что мне показалось.  Я увидел в Светке большое желание докопаться до истины, до правды.  Например,  про обнажённую натуру, что мы пишем.  «Как вам не стыдно?!»  спрашивает, смеётся, а в то же время видно что-то такое серьёзное в её лице. Так и иные вопросы  прячутся  порой  под  какое-то жеманство что ли,  или же это девичья гордость.

Но иной раз кажется, что это прикрытие,  это кокетство, становится в какие то моменты главным. Особенно, когда  бывают обе сестрицы вместе.  Конечно, это только несколько абстрактное  моё рассуждение, но ты, наверное,  сможешь его соотнести с каким-нибудь  событием.

Светка тебе письмо отправила – я сам опускал – и  оно сейчас, наверное, уже дошло до тебя. Продолжу, если ты не против, свои рассуждения.  Конечно, ты не думаешь, что я сразу принялся  обхаживать Светочку. Хоть я и подхожу к ней сейчас  по многим таким причинам.

Ну во-первых, Светка  девчонка красивая, а это уже само по себе  интересно, так как кто-то сказал, что красота есть  высший гений, ибо не требует доказательств. И интересно то, о чём  думают и как красивые девушки.  Во-вторых, в её обществе порой бывает очень даже «колбаса».  Кстати, тут как-то сестрицы подпоили меня до состояния  лёгкости мыслей и веселья.  В-третьих, когда ты ходил, я не ходил к ним, а сейчас могу.  Может и на  какое празднество  выступлю с ней. Она всё-таки, так это, ничего на вид.  Ну ты  конечно не думаешь, что я буду крутиться  вокруг Светули  с мыслью вскружить ей голову. Я в принципе и не собираюсь  перед тобой оправдываться.

Но если здраво рассудить, то что же такое, как не оправдание, вся предыдущая страница?  Ну в общем , сейчас у меня  та же любовь поэта или юности – когда влюблён во всех и в никого конкретно.  Но, правда, с  некоторыми  изменениями.   То есть чуть-чуть познакомившись, уже ищу себе идеал.  И не нахожу. И расставшись (даже не так, а по прошествии некоторого времени), вновь вижу все привлекательные черты этой девы.  И вновь хочу видеть наяву черты милого лица.  ( Здорово загнул! А!)  Чего стоят хотя бы  мои, вдруг, телефонные звонки  Танечке Артамоновой!  Хотя дальше намерений  моё желание видеть её не идёт.

Наверное, не хватает времени. Куприн писал в своём «Гранатовом браслете», что настоящая любовь тоже искусство, и она осеняет своим крылом лишь избранных. Пусть это служит  мне оправданием.  Ну кто-то всё равно, из лиц женского полу,  в конце концов  перейдёт мне дорогу.  К счастью.

Сейчас перечитал – и увидел – ни одной мысли, выраженной по-дельному, а  только  витиеватости.  Даже обидно.  Попробую попросту  проинформировать тебя о своих  занятиях.
1. Делаю диплом.
2. Пишу реферат об  А.А.Иванове.
3. Даю уроки черчения в школе.
4. Надо самому делать чертёж.
5. Декоративное оформление тоже надо делать.
6. Как ни странно, приходится ходить в училище.

Теперь, если желаете, подробности. На дипломе у меня будут нарисованы юноши, играющие в мяч;  поодаль две девушки, сидящие около  томика стихов – они  мечтают. На переднем  плане стоит парень, и он это всё вдруг увидел.  Деревья тянутся  вверх. И их всех держит на себе земля. Хочется, чтобы всё  было просто и вместе с тем надо, чтобы зритель увидел красоту,  которую видит  этот парень,  и его самого, этого парня.  Сегодня был  просмотр, и мне пришлось отстаивать свою картину.  В этот раз получилось.       

Ещё я хотел тебе о многом написать, но сейчас действительно некогда.  Завтра педпрактика – надо готовиться.  Теперь я ложусь в  24 часа, а встаю в 6. Без балды.

Хорошо, когда  приходится отстаивать  сознательное  своё произведение. А то часто бывает,  мечешь громы  и молнии  из-за  глупости.

Пиши. Поразборчивее. Пожалуйста.

                П-н Евгений Петрович.

17.12.69г.
                Письмо к другу.
                "Об" жизни.

Здравствуй друг  Саня.  С приветом к тебе с родины друг Евгений Петрович.  Письмо твоё получил. А перевод на 118р.96к. ещё нет. Наверное, задержался. Ну да ничего. Жизнь по-прежнему «KOLBASA» –  это тебе  не понять – не по-нашему, значит.

Вот ты  спрашиваешь – «как  дети»?
Ничего, подросли. Ходил к ним в  8 и 7  классы. Те, которые не в брюках, а в платьях, почему-то глядели на меня во все глаза, а потом отворачивали их и снова таким путём.  И ещё.  Зашел я на перекур в «SORTIR»,  а  мне и говорят: «Мальчик, как  твоё  фамилиё – я доложу директору, что ты тут куришь  «Приму».» (А что ты куришь?)  Ну я конечно усмехнулся в усы и сказал, что у меня  тридцать детей по лавкам сидят, и меня звать-то Евгений Петрович.  Она говорит – извините мол – и я понял, что хотела уж прямо большие деньги она давать. Но я остановил её, жестом так.  Говорю, зачем мол, ладно уж,  не беспокойтесь, не заложу.

Погода  стояла – мороз.   Трамваи «ходют». Автобусы тоже « ездют».  Ну пока всё.  Желаю здоровья, успехов в работе, счастья в личной жизни, всего наилучшего, всего  хорошего,  "желаньев" всяких.  И всё.
Целую.  Евгений Петрович.  Привет от руководителей различных общественных организаций.

P.S. В те последние  часы, перед твоим уходом в армию, и после я как-то  ощутил глубже: хорошо, что у меня есть настоящий друг. Тогда всё обходилось без лишних слов, и было как-то тепло и просто. До этого я потерял с тобой связь и, когда мы встретились, говорили часто ерунду. У меня складывалось мнение, что ты  обеднял.  Было мало глубокого, серьёзного.  Но тогда, в те часы  проводов, открылась настоящая душа, и стало хорошо.

Всё же я хочу сказать тебе  несколько критических, что ли, слов.  (Нечего сказать, подсластил пилюлю).  Мне кажется, что ты растерял себя.  Наверное, самое большое, что у тебя  есть – это твоя любовь.  Я за это, Саня, не хочу тебя ругать, но мне кажется  это ненормальным для парня.  Конечно, может быть так, но ведь тогда сама любовь должна быть освещена каким-то величием,  красотой.   А тут получалось, что ты не можешь без  Светы дня прожить и потому таскаешь её за собой  повсюду.


Можешь возразить, что ты любишь музыку, и ей показывал, что тебе дорого, в смысле нравится, но что из этого получилось? Она с успехом переняла твой жаргон  и некоторые взгляды, но по-прежнему мучается вопросами, подобными : «Хорошо  ли девушке пить вино?»

1-ое   отступление.  Я всё это пишу ещё и потому, что  для меня главным вопросом стоит духовное богатство  человека. Я сам,  Саня,  часто задаю себе вопрос : «Кто есть  я?»  –   и  вижу, как я ещё  плох и мне порой стыдно  бывает за то,  что меня принимают за  какую-то глубокую личность; что людям кажется, может быть, наличие во мне всяческих способностей и талантов.  Это всё ерунда.  Но проклятое тщеславие  не даёт об этом сказать прямо.  Лесть, она штука приятная.  Даже когда её слышишь от человека, тебе неприемлемого, всё равно она  щекочет тайные струны души и вызывает головокружение. Наверное, лучше, когда жизнь  встречает тебя в штыки, а ты  находишь  силы бороться.  Только тогда  можно о себе сказать ( и то самому себе), что ты чего-то добился. 

К  1-му отступлению. Наверное, тебе недоставало, в твоей гражданской жизни,  живых примеров среди  твоих  друзей. Пожалуй, самым лучшим был  Лазарев, так мне кажется,  но он оказался на другом курсе.
Вспомни, почему тебя привлекла музыка? Ты хотел залезть повыше, чтобы всем тебя было видно и слышно,  в частности. Правда в какой-то момент ты догадался, что всё-таки слышно важнее – это  хорошо,  но по инерции, или вернее потому, что уже стал пижоном – не стилягой – хотел «выступать».  Какие приятные перспективы перед тобой! Слушатели  в экстазе. Ты проходишь по залу – шёпот: «Это Ритм – как играет !»

Была хорошая жизнь,  ты увлёкся музыкой, достиг  многого благодаря своим способностям и тренировке. Добился. Но сразу и жертвы –  II курс  кораблестроительного факультета.  Было конечно тогда и то, что  влюбился и боялся потерять Свету, но это было просто ошибкой – ты стал её привязывать к себе.  Тут есть смысл.  Но сейчас же ты здраво  рассуждаешь – «Насильно мил не будешь».  Ну может быть не столь резко.  Конечно, вся твоя теплота, нежность, внимание, забота приятны ей, но  когда кормят только сладостями, порой становится тошно. 

Я ещё хочу сказать, Саня, о твоих душевных качествах – это хорошо, это можно любить, это дорого.  Твоя душевная  искренность – я бы сказал наивность – пленила многих девиц,  как,  впрочем, и внешняя красота.  Ну вот ты уезжал в Симферополь – что  оставалось Свете?  Она тебя полюбила, тебе верна, но что ты ей оставил?  Она боится  остаться – впереди такой скучный, пустой месяц – но она тебя  любит и будет ждать.  Я не знаю,  как  было по приезде, но по моей мысли …

2-е отступление.  Вот я написал «по моей мысли» и подумал: « Вправе ли я что-то измышлять и выдумывать о ваших  отношениях? » Жизнь ведь гораздо глубже и сложнее, нежели та схема, которую я сейчас привожу.  Да и зачем всё это?   Получается   наглость.  Пишу сначала о том, что я неопытен и не  способен к глубине познания, а затем излагаю по порядку чьи-то отношения. Глупо.  Пусть будет то единственным, что заставит меня далее излагать свои мысли, что ты просил писать длинные  письма.

Так вот, по моей мысли,  размолвки ваши должны становиться всё  более глубокими, пока ты не соберёшь свою волю и свои лучшие качества во что-то целое и направленное.  Ведь говорят, что какая-нибудь женщина любит своего мужа  и после  смерти его.  Наверное,  она любит его не за те ласки, которыми  он  её потчевал. А за характер,  за силу,  наконец, за его идею.  Пусть это выглядит несколько идеалистично, но ведь идеализм Гегеля является одной из вершин философии.  Из  армии ты должен придти собранным и каким-то мужественным,  у тебя должна появиться цель в жизни.  Ты будешь сильным.  А то некоторые твои отношения с родителями  выглядели почти смешно.  Наверное, на этот раз хватит.

Саня,  ты обязательно должен мне ответить глубоко и серьёзно.  Должен что-то доказывать и не соглашаться.  Или соглашаться, но не бездоказательно, иначе я не буду писать «длинные письма»  и  вообще  буду только себя считать  умным,  а  тебя  дураком.  Напиши, что ты думаешь обо мне, о Свете, о её сестре, о своих друзьях.  Письма лучше тем, что они задают последовательность мыслям.  Если бы я знал  «зачем?», то бы я взял и написал о тебе целую книгу.  Вот.  Хотел написать, что я  тебя  люблю, Саня,  но вспомнил, что сейчас не XVIII  или  XIX  век, когда так писали друзьям, а наш  XX . 

   
                С приветом  Женя.

R.P.S.  Ты  не  читал  ей  стихов .

                25.12.69г.
                « Я мыслю, следовательно,  существую.»
                Рене   Декарт.

                Здравствуй,  Саня !
     Спасибо тебе за длинное письмо.  Я представляю, в каких условиях оно было написано. Но  оно  есть – значит  и мои письма тебе нужны.  Всё нормально.  Твою казарму я представляю как  длинное помещение, уставленное рядами коек;  стены  окрашены до половины в зеленый казённый цвет,  а под потолком горят  тусклые лампочки без всяческих плафонов, и вид от этого  делается унылым.  Эта картина  действует на моё  воображение  явственно и пугает своим  неуютом и холодностью. Кажется, что всё сделано, чтобы ничего тёплого и личного не осталось у тебя.  Но наверное впоследствии, когда  привыкнешь  к подобному внешнему  окружению,  увидишь многих хороших ребят.

     Света собирается весной к тебе приехать. Я наверное тоже, если смогу.  Не надо, пожалуй,  только  ей об этом писать.  Она девушка гордая и наверное скажет : « Ну вот, позвал, а я прибежала».

      Хочу заранее заметить  о некоторой будущей  непоследовательности, в коей я изложу свои мысли.  Их толпится в моей голове множество, и все хотят излиться в моем сочинении.  Я,  слава богу, знаю,  что мои соображения  не носят для тебя характер  нравственных поучений, а посему я их  излагаю безо всякой боязни быть неверно понятым.

      Ещё о твоём письме.  Усилия, с которыми  оно писалось,  заметны прежде всего на его глубине ( точнее, отразились).  Как ты и сам заметил,  только лишь  мысль твоя начинала приобретать  звучание и широту, ты прерывался,  и приходилось всё начинать сначала.  Поэтому нет последовательности в построении ( не письма – это вовсе неважно)  самой мысли.  Предполагается лишь какой-то обрывок.  Наиболее существенным для меня показалось то место в твоём письме, где ты начал  размышлять о том,  каким путём хочешь искать цель в жизни. Но и то это не аргументировано.  Что ты подразумеваешь под словами  успеть всё испытать в жизни ?  Это  тоже ведь цель.

      Отступление.  Я так начал рассуждать потому, что сейчас  пытаюсь изучать « Историю философии» Фейербаха. Вообще, меня угнетает то, что в каком – либо  разговоре я часто сбиваюсь на поиски причин.  Почему это так, а не иначе.  Хотя положение «почему это так, а не иначе» - философское;  мысли, которые  рождаются непосредственно, без всяческого их рассмотрения со всех сторон,  ужасно слабы.  И собственная моя склонность    к измышлениям подобного рода  кажется мне слабостью. Хотя эта склонность, эта слабость являются в некотором роде чем-то положительным, для меня стало необходимостью  утвердить и  утверждать мои выводы  не на основе силлогизмов (где  первое положение плюс второе положение дают вывод), а на чем-то более фундаментальном.
  Отсюда  Фейербах. Он говорит во вступлении : «Задачей  философии является, однако,  познание   в с е о б щ е го   и   н е о б х о д и м о г о ;  одним из её  возвышенных учений, выдержавших испытание  времён,  является то,  что лишь всеобщее и необходимое  имеет  с у щ н о с т ь ,  р е а л ь н о с т ь   и вечное бытие, в котором исчезает  как нереальное всё  единичное, индивидуальное, особенное, ибо лишь  ц е л о е ,  е д и н о е , бесконечное обладают действительностью».

      Ещё мне понравилось следующее : « В то время как  философия ищет и приемлет  то , ч т о  е с т ь ,  обыденное  мировоззрение, напротив,  учит о том,  ч т о  д о л ж н о  б ы т ь  и   ч е г о  н е   д о л ж н о б ы т ь .  Но это созерцание  произвольного распорядка наиболее благодатно действует на человека, так как не ограничивает  при всяком случае его желаний,  его  субъективных  мыслей и интересов,   в то время  как  простое :  т а к   о н о  е с т ь ,  и н а ч е   и  б ы т ь   н е   м о ж е т ,  являющееся  выражением и девизом философии, приводит душу к  простому,  абсолютно объективному  созерцанию,  устраняющему  всякую субъективность.
 Так  как просто всеобщее и  безусловно необходимое  является объектом философии, то она требует мужества  именно подобного рода,  то есть признать его и не  пугаться результатов, которые с необходимостью отклоняются  от   д о р о г о г о ,  с е р д е ч н о  л ю б и м о г о  воззрения.  Это мужество признавать  во всём необходимое и всеобщее как истинное и существенное  даёт также душе  ту свободу,  что  д о б р о е  не может быть отделено от  и с т и н н о г о  и что  доброе , отделенное от истинного, как бы утешительным  оно ни было, не является истинным благом».

      Сейчас я вспомнил о твоём прощальном вечере, так как говорил тогда Свете о том, чтобы она  душевно, приятно так,  с тобой говорила ввиду  грустности момента.  Но она оказалась права  по приведённым выше  словам. Правда  я  и в тот момент чувствовал  что-то  неправильное в своих наставлениях.

      Но вернемся к Фейербаху.  Меня так всё это увлекло, что я просиживаю теперь  долгое время над этой книгой.  Собственно моё отступление  не есть совершенно отступление, а является в свою очередь  размышлением над размышлением.  Продолжается познание себя.  Тут интересен момент рассматривания себя не вследствие  каких либо поступков и действий,  а в следствии  рассматривания возникновения  своих мыслей.

      Перейду из области отвлечённого к  более реальным фактам.  Сейчас я читаю  Паустовского «Блистающие облака».  Там интересно рассказывается о дневнике лётчика  Нелидова. « Начинается дневник  с исследования  о сопротивлении воздуха при полёте.  Много цифр, выкладок , но всё это  неожиданно и очень  кстати  пересыпано мыслями  из дневника Леонардо де Винчи, своими личными  записями, теми чувствами, какие  возникали у Нелидова  при работе над этим узким  лётным вопросам.  Он конечно исходил  из положения Леонардо, простого и гениального,  как закон тяготения.  «Птица,  –  говорит  да Винчи,   –  при полёте  опирается на воздух, делая его более густым там, где она  летит».  Нелидов дал ряд изумительных наблюдений  над полётом птиц,   – особенно много он пишет  о журавлином полёте.  Здесь же Нелидов вставил короткий очерк о птицах в литературе  –  от  иудейских голубей Майкова до голубей поэта  Багрицкого, до чудесных  его стихов о птицелове Диделе.  Сразу это кажется хаотичным, но через пять-десять страниц  уже улавливаешь в обманчивом  беспорядке облик  человека, никогда не оглядывающегося  назад».

      Мне это  так понравилось ещё и потому, что полностью совпадает  с моими мыслями о  назначении искусства.  О том, что искусство должно присутствовать в жизни и быть той же  необходимостью для всех, как и безусловное разумное  существование.  Поэтому, хотя  я и писал тебе  об отрицательном значении  музыки, тогдашнем её  назначении для тебя, мне хочется услышать  её от тебя  выражением  твоих чувств.  Ты, обладая  природными музыкальными способностями, ещё должен донести  до меня  не только внешнюю,  весьма интересную форму, но и богатейшее внутреннее содержание.

      Несколько слов вообще об искусствах .  Гегель разделяет их  на пять видов, что ли, по их духовности.  Несколько грубо я довожу до тебя это определение, но оно состоит в следующем :  первое – это архитектура, где полезность, материальность и чувственное бытие  преобладают над  внутренним духовным содержанием.  Второе – живопись – где  уже больше духовного, нон запечатлено  в виде конкретных образов и имеет прямое назначение  для украшения стены.  Третье – скульптура – хотя она  и материальна и  тоже имеет своей целью украшение,  но она уже не прикреплена  непосредственно  к данному месту  и может существовать вне зависимости  от окружающих предметов; она, по Гегелю,  наиболее гармонична – здесь духовное  и материальное  равны.  Четвертое – музыка  –  ещё более оторвана от полезности, ещё более возвышенна;  пятое – литература –  которая  в поэзии   поднимается уже до философии, где практической полезности уже нет.

  Полезность, конечно,  рассматривается здесь  только в чувственном порядке ( тепло  или холодно  тебе от этого).  И важно не забывать об этом, чтобы не делать  из искусства  наглядные таблицы, как это часто бывает сейчас.  Наверное есть и полезность для духа. Вот здесь можно коснуться и музыки, когда формализм  может быть в какой-то степени оправдан. Что до меня, то кажется,  мне ближе всего литература. Не буду пускаться  сейчас в размышления  и сомнения, так как когда поставлена цель сомнений, то они неверны, потому что везде отыскиваешь лишь те ответы, которые будут положительны твоей цели.

      Тебя, наверное, интересуют  и конкретные события, происходящие со мной  и вообще здесь. Я написал свой автопортрет.  Что-то получилось.  Нарисовал  Светке две картинки. На одной  пустой город, бежит человек в длинном пальто, в шляпе,  вокруг пусто, за углом лежит  труп, на улице стоит  пианино, оно открыто, подле него крутящийся табурет и на нём прозрачный шарф;  ночь, в раскрытом окне  на втором этаже  маленький чёрный крест.  Сам я ничего не понял.   На другой картинке  молодой человек с цилиндром  в руке и в  подобающем наряде и девица в модном  длиннополом одеянии и в мини юбке.  Эта картина в цвете.

       К Свете приходил и топил печь.  Значит, как бы, истопник.  Жалованье выдается в виде чая. Сидели, играли в дурака на щелчки, я почему то проиграл.  Пригласил её  на вечер в училище.  Она вроде "пригласилась".

      Сейчас,  пожалуй, кончу.  Вот ещё что надумал.  Если моё письмо  будет неприятно действовать  обилием рождающихся  тут же мыслей по причине их слабости, то я в следующем письме  постараюсь вернуться  более к конкретным действия и описать их обстоятельнее. Чтобы всё выглядело весомее, и через  вещественность  проглядывала суть.  Это сложнее, но лучше чем голос мудрствования.  Ведь так ?

      До свидания. +  отпечаток  пальца. Это обозначает « не умею расписываться».
      
     P.S.  Написал  то  и то . Но  еще не совсем  так.  Спасибо за внимание.
            С Новым годом !


                4 января  1970 года.
                Здравствуй ,  Саня !
      
Все  последние дни я ожидаю твоего письма, но, по-видимому, у работников  почты  есть такая  добрая  традиция  –  справлять  Новый  год, как и прочие люди.  На встрече  Нового года   среди  прочих  людей была и Светлана Васильевна.  У нас.  Сначала на вечере в училище, а затем и у меня дома. 
В прошлом своём письме я слишком разошёлся, расписывая свои мысли и различные выводы.  И сейчас я подумал, что  тебе всё-таки  интересно будет узнать, как прошли  все   новогодние празднества, тем более, что я был со  Светой.  Но пожалуй не буду себя ограничивать  какими-то соображениями о  том,  как я всё это опишу, а буду всё выкладывать по ходу мыслей.

Вот  доказательства легкомысленных и громких  заявлений прошлого письма по поводу формы, в которой  изложу я  своё сочинение тебе.  Признал, видимо, себя писателем ( пишу «длинные письма» ) и пообещал  всё расписать как в книге, а теперь приходится  оправдываться и говорить : «Всё равно всё тебе придётся прочитать, как бы я ни написал».

Ну со вступлением разделался.  Да, ещё хочу пообещать –  описывать всё  предельно правдиво, иначе письма мои потеряют для меня и для тебя ценность.
Пришёл  я  к Свете тогда со следующими  размышлениями. Почему я позвал её на вечер к нам, в училище?  Мысль  была  такова.  Все люди ходят на вечер перед Новым годом – её никто не пригласил – и,  по-видимому, она пойдёт со мной. Значит,  я  как бы делаю  такое одолжение  и мне приятно от сознания  моего  великодушия. Затем. Хорошая мысль. Чтобы себя не нервировать поиском  на этом  вечере  девушки для себя,  я буду с ней, а она  как бы со мной.  Иначе выпил бы и стал бы жадными  глазами  смотреть на всякую миловидную душу.  Опять же мне  хорошо – Света  охраняет покой души.  Моей.  Всё отлично.  Мне хочется показать ей наших ребятишек и, если вечер удастся,  они должны понравиться ей. 

Я пришёл к  Свете.  Я был в парадном наряде, при  галстуке и ко всему красив и молод.  Строен и элегантен.  Относительно  её присутствия на вечере не говорю ни слова.  Так, зашёл и всё тут. Она говорит, что ходила к матери в больницу,
в магазин, что  на улице холодно.  Я соглашаюсь, что на улице холодно.  Подобный разговор продолжался довольно долго.  Наверное, более получаса. Я думал по этому поводу следующее: «Когда Саня говорил о том, как он приглашал её на различные подобные  мероприятия,  она много говорила, а затем шла с ним. Чтобы не было: пригласил – я побежала». Не быть назойливым. И ещё. С парадной стороны всё выглядит нормально.  «  Почему бы не сходить на вечер, не обещала же я ему  сидеть дома.  Тем более он – великодушно  так  –  говорил о П-не ». 
Это я думаю всё время  об основной Светкиной черте – гордости. И представляю её  размышления.  «Поскольку я иду на вечер  для  собственного  удовольствия,  значит я не даю  никаких  поводов для  воспылания страсти  П-на.»

 Положенная  пауза    была соблюдена,  и Света пошла снаряжаться.  Тут я понял,  какие  трудности  выпадают галантным кавалерам,  когда их  привлекательные дамы  хотят выглядеть ещё более  красивыми.  Я должен был ответить на вопросы, которые мне никогда до этого не  задавали и высказываемые  с женским нетерпением. «Хорошо ли, что я покрасилась?  Лучше ли идти в платье или  в сарафане с кофтой?  У вас на вечерах девушки в сапогах бывают? Не короткое ли у меня платье?  Не длинён ли сарафан?» Причём ответы должны были звучать незамедлительно, иначе они будут приняты за сомнения и будут не приняты за правду. Что до меня, то мне было всё хорошо, и я лишь потом догадался  вообще  никак не отвечать и стал читать первую попавшуюся книгу. 

 Наконец всё было закончено,  и мы отправились в Художественное училище.  Девушки, как назло, оказались все до единой в туфлях.  Юноши подходили ко мне, хлопали по плечу,  затем  смотрели на Свету и говорили  «О»!  Мы  прошли в зал.  Гоша Амелин, весьма острый на язык юноша, подлетел к Свете и пригласил, весьма галантно, танцевать. Он что-то шептал ей на ухо, после чего, когда танец кончился,  Света быстро направилась ко мне и ухватилась за рукав.  Если знать Гошу, то можно предположить, что он сказал ей что-то непристойно-элегантное.

В этом её движении – она подошла ко мне, села рядом  и взяла меня под руку – было для меня ощущение  весьма благоприятное. Она как будто говорила: « Я пришла на вечер с тобой, и ты не оставляй меня  »!

Несмотря на все мои старания  всё время быть, если не холодным по отношению к ней, то стараться не попадать под её  обаяние, не влюбиться, этот момент меня обрадовал – я  ощутил  на мгновение  духовную близость.  Лишь сознание всей ситуации, что ты в армии,  и что означает её и моё нахождение на вечере, сознание взаимоотношений и попытка быть честным до конца, останавливает меня  от головокружения.

Порой мне кажется, что я умный, чтобы расставить  сети вокруг Светы,  не повторять твоих ошибок, сделаться удобным  для её самолюбия, гордости; всё сделать так, чтобы ей  было приятно со мной, но не приторно. Затем делать паузы, не приходить по различным уважительным причинам. И снова видеться.  Мне это очень удобно  в положении «друга дома» .  Захотел  пришёл, захотел нет.  И должность такая – развлекать  в твоё отсутствие.  Много различных тонкостей в голове может  появиться  при поставленной цели. 

Но я так не смогу сделать, даже если не принимать во внимание нашу дружбу.  Для меня сейчас не звучит положение – « друг в армии, значит нельзя гулять с его девушкой, а можно  лишь беречь её для него».  Всё это неглубоко – « и что должно быть и чего не должно быть». А я хочу искать «истину, которая  неотделима от доброты».

Вечер продолжался, и Колесо ( Вовка К-ов), который вообще  не пьёт, зазвал нас пить.  В буфете собралось человек десять.

          10 января  1970 г.
       После некоторого перерыва продолжаю своё письмо.   Вот.    Я сдавал экзамены.  Об этом рассказывать тебе не стоит.  Нет интереса для тебя.  О всей сложности сложившегося положения дома хотел бы я тебе рассказать.  Но моё положение дома  тоже не представляет для тебя  какого-либо серьёзного положения. Извини, что пишу так плохо – я  пьян.  Не в доску.  Нормально. Не потеряв способности соображать.  И моя  писанина  успокаивает расходившиеся мои нервы.  Казаков сегодня сказал: « Если тебя мучают сомнения – изложи их на бумаге вечером, а утром прочти  и сделай вывод».  Ты  должен сделать этот вывод.

По многим причинам я совсем запутался в своих рассуждениях и не знаю, где и в ком  искать опору.  Мне сейчас  дурно. На душе мутно и я ищу поддержки у тебя, Саня.  Я  понимаю, что мои откровения выглядят болезненно, но постоянно носить в душе сомнения очень тяжко. Ты сейчас  пожалуй самый близкий  мне человек, и потому должен принять меня таким, как есть.

А суть в следующем.  Куда я ни взгляну – вижу лишь слабые свои стороны.  Как это погано!  Вижу, что  пишу (малюю) плохо, рисую плохо,  по композиции поставили  два . И согласен, и не согласен с этим,  всё  в одну кучу.  Вот и разбирайся  в этом. Муть.

 
         11 января 1970г.  Утро.

 Моё письмо затянулось и стало похоже на дневник.  Жизнь движется.  Я с ней двигаюсь.  Хочу всё успеть высказать, а различные дела останавливают.  Но сейчас настали каникулы, и надеюсь, что всё успею.  Только что получил «внеочередное»  письмо.  Я сам начал писать «внеочередное», так как твоё предыдущее  пришло лишь 7.1.1970.  Теперешнее твоё послание  явилось как раз тем, что я хотел от тебя получить.  Спасибо тебе за это.  То, что ты написал, и есть откровение, которого я дожидался.  Получил письмо и от Семёнова – разительный контраст –  полное  отсутствие  мыслей  и чувств  и лишь  одни  красивые фразы.

Но продолжу о себе, о Светке, о тебе и  вообще  о жизни.
Существуют различные типы людей.  Одни во всём сомневаются, ищут логическую построенность жизни,  стараются увидеть  не только события,  но и причину их возникновения, предугадать последствия, как-то направить свои действия, руководствуясь  основой и пониманием происходящего.  Расчленяют, отделяют моменты, делают выводы из фактов,  вновь всё складывают  и     получают некоторую модель жизни.

Другие же останавливаются в жизни  лишь на самих событиях, явлениях, не  воспринимая их глубоко, не копаясь во всём, могут уловить  самое главное  и поступать так же, как и первые, с какой-то необъяснимой лёгкостью.  То,  чего первые (назовём их  людьми конструктивного  склада ума ) добиваются тяжёлым путём исканий и сомнений.

И в зависимости от глубины этих исканий  я и представляю  себе различных людей. Это, естественно, не является  исчерпывающей характеристикой, но может существовать как положение,  опираясь на которое  я могу строить свои выводы.  Причём положительными или отрицательными в этой системе  нельзя назвать кого-либо.

Вот сейчас меня осенила мысль, почему мои письма,  мои взгляды, мои выводы и  умозаключения  могут быть для  тебя не интересны. Потому что я предлагаю тебе лишь сами свои выводы, не давая конкретной основы, на которой они построены. Но в то же время ты сам должен вокруг себя видеть эту основу. И это было бы верно, если бы мои умозаключения были объективны, но они всё-таки субъективны.   Ну хватит пока.   Ишь,  заумозаключался.

Светка, как мне сейчас представляется, всё-таки человек  с конструктивным, ищущим складом ума.  Внутри неё  всегда происходит какая-нибудь борьба.  И каждое твоё движение  встречалось и встречается с позиций сомнений и оправданий. Но, наверное, в отличие от меня, её нелегко вызвать на откровенность. Пожалуй, требуется  большая деликатность и внимание, но не притязательное, в подходе к ней, чтобы она раскрылась до конца.

Вот ты пишешь: « А Светка, если б она действительно собиралась приезжать, то приехала бы в любом случае, даже если  бы я написал ей плохое письмо или ещё что-нибудь такое». Это всё верно, но дело ещё и в том, как ты к ней подходишь.  Фраза выглядит слишком  бестелесно и  кругло, но суть в следующем. В чём же  заключаются человеческие отношения?  По-моему  есть и такая сторона, в которой внимание  к движениям души  играет не последнюю роль.  Тактично подойти к проявлению чувств – тоже (нелегко сдержать свою радость) иной раз вовсе неплохо, принимая во внимание то, в данном случае  последствием чего, явилось намерение Светы  приехать к тебе.  Подумать, что было на весах сознания. 

С одной стороны собственное самолюбие, твой эгоизм, сама поездка; с другой стороны желание  увидеть тебя, сделать  тебе приятное.  Последнее не так уж мелко, как кажется.  Но  всегда бывает неприятно, когда «уличают» тебя  в стремлении сделать другому  что-то хорошее.  Так я вижу этот момент.  Правда  я  перепрыгнул через голову или начал строить дом с крыши.  Не разобрав положения с её письмами. 

Наверное, мне надо начать с того, что предположить: «А если никакой любви нет?» На это предположение  у меня  не хватило смелости, потому что я не знаю ваших отношений  до Армии.  Я всегда предполагал и сейчас думаю,  что тогда была эта самая любовь.  То есть искренность, нежность,  близость, желание видеть другого.

У Фейербаха (  здесь  ссылка  на  Фейербаха  не является  подтверждением  какого-либо моего вывода, а всего лишь  весьма редко встречаемое  определение любви.  По ходу письма может и не следовало это писать, но пишу для того, чтобы ты вообще оценил эту мысль. )  сделаю отступление :
«…Любовь, где душа чувственно испытывает, ощущает бесконечность в качестве. Сущность качества является в любви предметом ощущения, и для того, чтобы узнать природу  качества,  мы должны  только довести до нашего сознания природу любви.

Сначала душа находится  как бы в  дурной  бесконечности,  она  переходит  от одного к  другому, от  другого к третьему и  т. д. Душа отрицает определённое, оно претит ей ; но отрицание  его является в свою  очередь чем-то,  что отрицают, за пределы чего выходят и дальше чего движутся :  душа, таким образом,  ещё совершенно не определённа.  Лишь посредством любви  в душу входит  определённость, качество; лишь теперь душа,  дотоле суетная, обретает цвет, вкус и запах, подобно тому, как неопределённое  далёкое бытие, сжимаясь, стягивается в  нечто  известное. 

Любовь, однако, есть высшее наслаждение, блаженство, чувство бесконечности ;  в этом пределе, отрицании, определённости    душа ощущает снятие, отрицание этого отрицания ; душа ощущает в этом  пределе бесконечность, т.е. выражаясь  эмпирически, любовь есть наслаждение, блаженство…
Сущность любви обнаруживается  яснее всего в любви мужчины к женщине.  Любовь, говорят в этом случае, слепа, то есть она не замечает в  личности отрицательного, недостаточного, особенного, единичного,  они для неё не составляют объекта, исчезают перед ней.  Для впечатления о личности в целом, для сущности, составляющей объект любви, подобного рода  единичность – ничто ».
      
Предполагаю: «Никакой любви у Светы к тебе нет». Но тогда необъяснимым  становится сам факт её переписки с тобой.  По-моему из одного чувства долга она не стала бы писать  письма. Я, конечно, рассуждаю лишь по своему ощущению её.  Но всё-таки «Любви нет». Значит, есть привязанность, которая может быть слабнет.  Можно предположить так же, что она пишет из желания скрасить твою армейскую жизнь;  тебе плохо, а она хочет тебя  утешить. Но это так же нелогично, так как слабость духа она презирает.  Всегда смеётся над ней. 

Может также быть и то, как самое худшее,  что она  обязана тебе  какими-то хорошими минутами  и делает исключение.  А в утешители она не годится.  Ты эгоистически ждал, ещё на  гражданке, сочувствия, а, наверное,  в ваших отношениях  надо  было глубже в ней разобраться.  Не оказывать внешние, назойливые знаки внимания, а быть более тактичным и внимательным к  её внутреннему миру. 

Ты отмечал её ум, но не был в контакте с ним.  Я же предлагаю ей сейчас дружбу со всеми её качествами: искренность, доверие, желание помочь  –    и жду отклика  и  наверное дождусь. Твоя усталость объясняется тем, что ты потерял в разлуке  даже внешние проявления  сочувствия её.  Понимания, которое читал  в  её глазах, теплоту, бывшую при встречах, а большего, наверное, не имел, то есть  дружбы.   

Я это пишу, но мне трудно быть объективным. Я лишь строю предположения о ваших отношениях и на основе предположений делаю выводы.  Так что обязательно напиши  о разнице  моих предположений  и действительных событий.  Ты верно пишешь, что увидеть во мне соперника глупо, так как моя собственная искренность тебе давно бы сказала, если б это было так.

     11 января,  вечер.
Сейчас прочитал своё письмо и понял, что далеко отошёл от своего первоначального намерения – описать  действительные события. Хочу к этому вернуться. Потому  что перечитал,  и самому  стало интересно.      
   
                19.1.70г.
                Саня !

Я сейчас счастлив.  Я понял, что значит быть самим  собой.  У людей это происходит по-разному.  Я почитал  философию,  и мысли,  бродившие у меня в голове, обрели стройность и ясность. Я имею сейчас весь мир  и всё вижу.   Мне  открылось  великое.  Я осенён  Богом!  Бог  есть!  Я верю в него!   Тебе трудно понять мои восторги  в твоём  теперешнем  положении, и сейчас я, как никогда, счастлив. Ты увидишь  моих  друзей, и они станут твоими друзьями! Я могу сейчас  с полной уверенностью сказать – Света тебя любит! Прочь все сомнения! Я попытаюсь тебе всё объяснить.

Дело обстоит следующим образом. Представь. Живет душа. Независимо от формы, в которой она содержится. Ты ощутил её.  Но сейчас потерял ясность и сомневаешься то ли это. Ты не различаешь сейчас её (Светы) души и терзаешься от того.  Ты не видишь, что составляет её душу.  Я же сейчас вижу Свету , и её душа  каждый раз открывается для меня во всей   красе .  Я ясно различаю её и поэтому люблю. Но я ничего не требую за свою любовь.  Я сейчас хочу только, чтобы и она видела мир яснее и больше, чем он есть сейчас для неё. Опасность заключается в том, что она, увидев мир моими глазами, воспримет и меня, как что-то большое, составляющее её мир. Но этого бояться не стоит. Её стремление к свободе ещё очень сильно.  А я не буду с насилием  навязывать ей свои взгляды.

Ещё долго бы писал я  в таком духе, но понимаю, что это для тебя не столь       убедительные слова.  Я сейчас могу описать всё во внешних проявлениях, но надо лишь помнить, что душа есть. 

Я с настойчивостью предлагаю себя Свете, зная,  что поняв меня, поняв, что меня составляет, она увидит различие  между другими.  Она увидит.  Это будет ясность.  Ты, Саня,  хочешь красивых слов, но не можешь их сказать! А я сейчас с  лёгкостью  могу прочитать Свете – «Любимая, меня вы не любили…» Или  «…передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как  гений чистой красоты».  Это  всеобщее  стало моим!

Она давно полюбила тебя, поняла тебя, твою нежность, добро, всё  лучшее, что у тебя есть.  Она отдалась тебе вся.  Но ты потерял себя, перестал быть самим собой, и она тоже  стала сомневаться.  Тебя нет, так  что  же  любить?  Прости за столь бурное проявление чувств, но слушай дальше.

Ты, Саня,  всегда чувствовал тонко  и  различал  людей.  Вспомни, когда мы были на Линде, ты ясно различал,  кто есть кто.  Хотя тебе и нравился  В.Копосов  со своей жизнерадостностью, но ты понимал, что это  пустой  человек.  Он готов что-то  делать для друзей, для своих,  но также всегда  готов  набить морду  чужому, незнакомому вовсе.  Саня Савкин  стоит гораздо выше. Он никогда не сможет так сделать.

А Семёнов?  Он отмечает хорошие качества в человеке, когда это непосредственно  относится к нему.  А если нет,  то он готов видеть в этом лишь слабости.  Но человек он пылкий. Его всегда будет мучить совесть, если на добро он  не ответит добром. Хотя это тоже порой переходит границы,  и цель сделать всё верно, как принято в этом мире, мешает ему быть самим собой. 

Когда мы были с тобой, ты с какой-то лёгкостью соглашался видеть положительные качества души человека. Мне пришёл в голову  один пример.  Допустим  что, где вы  играете  на танцах, появился человек, одетый не как положено,  а несколько по-деревенски.  Ваше суждение – «Колхозник плюс прочие  слова и в конце  дурак!»  Я знаю, что мои ребятишки посмеялись бы над нелепым внешним видом и сказали  «чудак». При этом  не оскорбив сущности человека.  Конечно его костюм – проявление, какое-то проявление его. Но представь, что это дань обществу, где он находился и находится, и видно, что главное  ускользнуло.  Конечно, незачем  узнавать этого типа, но, по-моему, предполагать, что в нём ещё что-то есть, необходимо.  Моё мнение таково, что ты, Саня,  связанный  тем, что вовсе и не было твоим до конца,  потерял зоркость и вместе с ней и себя.

Хочу описать ещё один момент.  Сейчас стоят морозы, и  я, поехав к Казакову на Северный посёлок,  снарядился как колхозник – одел тулуп и валенки. Я засомневался – то ли я делаю. Вы,  когда  летом  одевали  тулуп и ехали в трамвае, говорили этим – мы другие, мы хулиганим, а на самом деле  мы   выше этих  тулупов.  Я же,  когда одел  его,  сначала подумал, зачем мне это, это не моё! Неужели обо мне будут так и думать – колхозник.  В следующий момент решил: «Я же знаю, какой я,  и пусть думают, что я колхозник».  Тут, чтобы не проявить себя, я стал скрывать  радостный блеск глаз и потихоньку  разглядывать  за кого меня принимают.

Многие, равнодушно скользнув взглядом по нелепой фигуре, отворачивались;  другие же, засомневавшись,  пытались разглядеть  моё  лицо, и я  напускал  на  себя сонный вид. То  была моя шутка.  На какой-то момент я отрешился от себя и попробовал думать как  «колхозник»: «Толкаются чего-то. Не стоится  им на месте. Вот тот в шапке. Ничего бы иметь таку. Ну да проку мало. Уши не опустить».  Получилось интересно. Можно думать об одном по-разному.  Но когда мы поехали в город  с Северного с Саней Каз-вым,  я уже не раздваивался, а всю дорогу болтал с ним, о чём мне хотелось.

Эта моя шутка – дань обществу.  Мне надо было найти силы и сказать себе – я оделся так потому, что холодно, в этом я вижу объяснение, и не надо делать никаких выводов о моей сущности. 

Со Светой  хорошо разговаривать.  Всё время она задаёт вопросы, отвечать на которые стоит. «Почему люди пьют?  Глупы ли те  «глупцы», которые в школе позволяют судить  о произведениях  Л.Н.Толстого?»  и подобные.  Да Саня.  Помню я такие минуты, когда мы с тобой говорили о вещах общих для всех и потому возвышенных.  Ты бы видел, Саня,  с каким интересом  слушала меня Света в Художественном  музее!  Она старалась увидеть всё, что я вижу в картинах, всё, что  видят  другие люди.

Я вспоминаю, о чём мы говорили с Каз-м,  с Юс-м и другими  нашими ребятами.  Это разговоры и о Пушкине, и  о Бальзаке, о тех временах,  о  нравах,  о музыке,  театре,  кино, живописи, о различных неожиданных проявлениях  характера человека в обществе.  Ну говорят в основном они, я лишь слушаю внимательно, да иногда вставляю  восторженные  замечания о моих впечатлениях.  Конечно, со стороны это может показаться как-то безжизненно.  «Это  вы – деятели   искусства, так вам и надо разговаривать, а мы – грешные люди,  нам давайте чего помельче». Что это значит помельче? Я представляю себе того же  «колхозника». Что в его рассказах интересно, чтобы  ты  стал слушать?

Если б он говорил, что его корова никак не отелится,  и  что  давеча жона состряпала пироги с рыбой, то ты бы его  слушать не стал.  Но когда он заговорит о сути вещей, тут рот разинешь от точных, говорящих о  самой  жизни,  душе  слов. Он прекрасно видит душу, и сквозь мелкие проявления, не  существенные  для явления, он разглядит то, что и есть  эта  вещь. Иной  деревенский праздник, когда человек  сторонний видит безобразную пьянку, расскажет о широте  русского разгула, когда мужик помочился до седьмого бревна на избе, а  баба!   до девятого!   Расскажет о проявлениях  характера: Антип пришел с войны, продал корову,  купил патефон, а отец гутарит : « Хороша  штука, да  только не доит ». Расскажет о жизни природы: «Кот то мой  пришёл из лесу ободранный  и худой, лапы наперекрёст  ставит – ходил  лечиться,  а лиса его видать поободрала маненько».

Вспомни теперь, какими мелкими покажутся разговоры  об  оборванных струнах, которые нигде нельзя «достать», о гитарах «Иолана» и «Мюзима», о месте барабанщика  в «Импульсе», об интригах с начальством и т.п.  Я радовался,  когда ты рассказывал, как струны оборвал  Мафа, но мне было совершенно безразлично, почему тебя выгнали из какого-то ансамбля. ( Битловая музыка, надо отдать должное, есть проявление задора, энергии). Беда вся в том, что это выглядит грязновато,   и что,  кроме  музыки, у тебя становилось всё меньше интересов.

Я сейчас  ещё не знаю, чем займусь, но не мыслю себя без искусства. Может я стану писателем или актёром, может быть займусь живописью – я не скажу определённо.  Но знаю, что, если даже буду художником кинотеатра, я не оставлю искусство. Оно будет во мне.  Ты пойми правильно, я не призываю следовать, подобно мне, в живопись или ещё куда, но призываю видеть суть вещей,  всеобщее и ценное для всех. В общении с искусством это раскрывается яснее, в чём и цель его.

 Мой братик. Ты старался от него избавиться. Он для  тебя был во многом наивен и, может быть, глуп.  Но стоило мне обратить на него внимание, как Юра раскрылся во всей доброте и нежности характера.  Если его отрицать, то в нём появляется озлобленность, он справедливо огорчён  невниманием  к  его существованию. Он хочет сделать хорошее, а к нему поворачиваются спиной.  Когда мы его прогоняли, мне было не по себе.  Следовало, наверное, объяснить ему, доброму и хорошему, почему мы так поступаем. 

Я теперь знаю, почему передо  мной  раскрывались  различные  люди.  Я внимал им.  Их душе, доброй и хорошей.  То же я могу сказать и о тебе, Саня.  Когда  наши  девицы (Маслова и прочие) раскрывались перед тобой,  ты был самим собой,  искренним  и  внимательным.  Когда ты впервые  почувствовал  угрызения совести перед Светой?  Может,  когда напился на Новый год у Масловой?  Объяснил эти угрызения  хитросплетением  обстоятельств.  И каждый раз, когда ты останавливался  перед вопросом  «что делать?»,  всегда  ответ  на него давали  причины первого порядка, обстоятельства, лежащие  на поверхности!

Я отклоняю твоё предложение  о двух месяцах, проведённых вместе. Мелко. Я предлагаю жизнь. Мало ли будет случаев, когда я нужен тебе, а ты мне!  Бывает, что отвернутся  все окружающие от  тебя, и это очень страшно – остаться одному, со своими сомнениями. Мы всегда должны помнить друг о друге.

                Жду ответа.
                Женя.  21.1.70г.

                Саня!                26.1.70г.
 
 От тебя долго нет писем.  Мне тревожно.  Неужели  мои  послания подавили тебя?  Тебе плохо оттого, что я со Светой, а тебе сейчас трудно в армии и ничего нельзя изменить?  Ты  считаешь, что твоё теперешнее положение ничего не может  принести хорошего в будущие встречи со Светой?  Ты думаешь, что остановился в своём развитии?  Ты видишь контраст между моей деятельностью и твоим застоем?  Я читаю различные книги, а ты нет? 

Да, дело обстоит почти так.  Наше положение  несколько неравноценно.  Тебе, наверное,  было бы легче, если б  я  не видел Свету, не говорил бы с ней.  Но ты в то же время понимаешь, что ей нужен кто-то, чтобы она не была одинока.  Ты знаешь, что ей было бы хуже, если бы я не приходил. Но тебе представляются наши прогулки, и, может быть,  в твоём  воображении рисуются картины, где я обнимаю и целую её, и она  не отталкивает меня.  От этого плохо.  Меня покоробила тогда на твоём прощальном вечере фраза, когда  ты сказал: «Женись на ней, Женя,  я тебе разрешаю». Примерно так она звучала. Это грубо.  Ты распоряжался и  ей и мной  как хотел. 

 Я чувствую, что сбиваюсь на тон прошлых писем – каких-то поучений и обличений тебя.  Указываю на твои  ошибки. А тебе надо другое сейчас.  Поэтому я перечитал все твои письма и хочу сказать тебе несколько хороших слов.  Заранее прошу     прощения,  если опять собьюсь на твои недостатки.  И ещё прости  за то, что бурные восторги мои Светой в прошлом   письме  могли причинить тебе боль. Я хотел быть внимательным к тебе, а получилось  обратное.

Сейчас, когда я читал твои письма, я улыбался. Ты пишешь: «…я эгоист, так как пишу о себе и о своём положении». О чём же ещё пишут и думают люди?  Глобальные проблемы интересуют их  по связи   с собой.  Если они пишут, что бурая  корова  печально жевала сено и хвостом отгоняла мух – всё  равно  они пишут о себе. Не надо терзаться такими мыслями, да я и уверен, что возникла она у тебя случайно, и ты сейчас не помнишь  её.

Теперь следующее.  Ты пишешь –  « У тебя масса талантов, и я преклоняюсь перед ними».  Это ненужные никому  слова. Ни тебе, ни мне. Самоуничижение не приносит пользы.  Если  ты и сознаёшь, что я хорошо пишу – знай, что я тоже понимаю, что  это так. Но говорить о какой-либо талантливости не хочу. Это несерьёзно.  Я тебе говорил о Савкинских письмах.  Я от них  в восторге.  Но Савкин это Савкин, а я  это  я.Заметь. Я часто употребляю слово «восторг». Это составляет сейчас большую часть меня. Моего отношения ко всему.

Слушай дальше.  Я тебе уже писал о том, что надо  быть  самим собой.  Это просто и  непросто.  Надо отделить от себя  не своё, ненужное тебе.  Вот ты в армии.  Это  почти что не твоё. Но есть моменты и в солдатской жизни, которые составляют жизнь и для тебя.  Ты хочешь быть выносливым – тебе  это надо.  Ты становишься таким.  Как всякого представителя мужского рода тебя задевает оружие – оно твоё. Ты работаешь на рации, не чувствуя  каких-либо угрызений совести – это ты. Но когда ты орёшь на сержанта – эта попытка утвердить себя вызывает укол разума – (он  говорит и справедливое) – это  не твоё,  вернее это не тот путь самоутверждения. Орать солдатские песни – когда на душе грустно – это не твоё – это  армия. Унижать своё достоинство – это  армия.

Много вещей, про которые  можно сказать – служба.  А при столкновении твоего и не твоего возникают ненужные  слова. Утверждать себя в армии можно.  Надо отдаваться полностью тому, что твоё.  Ты в этом случае не остановишься  и будешь сильным духом.  Я всё порываюсь написать о Савкине.  Он и на гражданке старался быть самим собой, и из армии его письма  сильны тем, что он и там нашёл себя. Он в этом  отношении  сильный.  А что до искусства настоящего, то оно всеобще.  Я пишу слова, сказанные не раз. Но моё открытие истин освежает их, и они нужны для тебя. 

Кое-что о себе.  Я сейчас устраиваюсь художником в  Оперный театр.  И говорю, что мы с тобой встретимся после армии для того, чтобы не расставаться.  Юс-в говорит: «»Хорошо бы всем нам жить в Горьком и встречаться всё время». Даже он говорит  без «бы». Трудно даже представить всё, что содержится в этих словах. А дело то всё в том, что  мы  люди  взрослые и  будем строить свою жизнь,  но не имея  в виду тихое  благополучие, а целью будет и творчество, и общение с дорогими  тебе людьми.  И я желаю изо всех сил, чтобы и ты был рядом.

Представь.  Живут хорошие ребятишки.  И не ради своих семей и живота, а ради самой этой жизни, этого искреннего общения, с сознанием чего ты делаешь и чем живёшь.  У  меня сейчас не хватает слов, чтобы нарисовать картину, развернувшуюся предо мною.  Под семьёй и животом имеется  в виду, что люди чуть-чуть старше  все юношеские устремления считают глупыми и вздорными, а серьёзным и главным, тем, от чего и строят свои убеждения, считают благополучие в своём тесном мирке.  Поэтому  понятно  твоё  стремление бежать куда-то, чтобы  найти себя.  Но вспомни – это делают люди в основном недалёкие.  Я не  хочу оскорбить их этим.  Я приветствую этот порыв.  Но можно утверждать себя в любом месте. И если тебе,  утверждённому, понадобиться куда-то бежать – это твоё – езжай.

Опять о себе.  Я сейчас много пишу.  Чуть ли не каждый  день.  Даже сочинил небольшой рассказ.  И множество размышлений.  О тебе.  О Свете.  О других людях.  Я прочитал историю философии  Фейербаха, и кое-что прояснилось.  Чтобы не потерять ясность – усиленно размышляю и записываю.  Для того, чтобы утвердиться в убеждениях.  Запомнить их.  И просто  из желания писать.  Света многое читает из моих сочинений.  Она говорит, что ей интересно.  Мне хорошо, когда она  понимает  меня. 

                29.1.70г.

Наконец-то пришло от тебя письмо !  Я уже думал, что  ты на «губе» и потому не пишешь.  Твоё теперешнее письмо гораздо живее предыдущих и в том числе моих писем.  Я пытаюсь  в них вскрыть причины, это, наверное, было нужно.  Сейчас же  я вижу, что всё налаживается,  и буду писать вообще о происходящих здесь событиях.  Меня обрадовало твоё письмо и тем, что многое, о чём я говорил, так и есть на самом деле. 

Я говорил, что Света хочет увидеть тебя.  Так и получается.  Я говорил, что ты обязательно познакомишься с хорошими ребятами.  Так и есть.  На предыдущих листах я писал о том, что ты найдёшь себя в армии.  Это так.  Я рад за тебя. 
Про себя скажу. Я на верном пути, и некоторые мои неудачи лишь составляют то, с чем необходимо бороться. Главное  не лгать себе. Не допускать неясности в любом вопросе. Сначала  допишу о себе (решил я), а потом буду писать о Свете. 

Художником в Оперном театре я буду весной (где-то в мае), если  ничего не изменится.  Композицию я делаю по-прежнему с воодушевлением.  Юрку совратил с  «простого пролетарского пути», и он читает философские тетради В.И.Ленина с жаром и смеётся над теми,  кто в свободное время собирает марки, кормит рыбок  или пьёт водку.  Он ещё закупил пластинки Баха, Бетховена, Гайдна, Генделя.  Слушаем.  Хорошая музыка!  Духовное начало! 

Я пишу об этом слишком сухо. Хотел бы говорить сильно и глубоко, но боюсь, что увлекусь чем-нибудь и не закончу долго письмо. Мысли наши с тобой во многом совпадают. Ты пишешь о том, чтобы вместе работать.  И я говорю, что мы сами творцы своей жизни. Так?  Я лишь хочу сказать, что мне необязательно  вплотную заниматься  наукой или техникой. (Совсем не лишнее, конечно, знать  о принципах и основах),  но тебе обязательно надо будет знать искусство.  Ибо как можно называться культурным человеком, не зная искусства!  Потом, я не представляю из тебя усердного мужа науки; тебе скорее подстать эпикурейский образ жизни.  Ты без лишнего предубеждения  смотришь на людей и явления. 

Хотел извиниться, что отрываюсь от конкретных вещей, но подумал – «незачем  извиняться друг перед другом за тот образ мыслей, который присущ каждому.  Я с интересом читаю твои  письма,  с нетерпением жду их и  надеюсь на такое же отношение к моим посланиям».    Так что после армии,  независимо от места работы,  у нас  будет много общего,  присущего людям.  Нельзя ли  как-нибудь позвонить тебе? 

Дальше о Свете. У меня сейчас уверенность, что ходя к ней, я  этим приношу пользу и тебе. ( Какая наглость!)  Мне кажется, что  и я сдвинул её  с точки сомнений.  Ты просишь продолжить рассказ.  Попытаюсь. Итак…

  В буфете нас собралось человек десять. Вино мы пили  так, что надо сказать и не пили. Одна бутылка «Russki wodka»,  две бутылки вина  и десять бутылок для парней пива.  Сидели тихо-мирно.  Юс-в, уже подпитой до этого, бегал по буфету, приветствовал громогласно тётю-маму-буфетчицу, умилялся Светочкой  и вообще создавал Новогоднее веселье. Мы сидели рядом с Колесом  и подкалывали друг друга. В этот  момент чувствовалась меж нами какая-то грусть. Ведь  скоро-скоро  расстаёмся  со многими ребятишками.  Муравей, человек пошлый, по временам остроумно рассказывал анекдоты  на грани непристойного.  Он соперничал с  Романовым, окончившим наше заведение  три года назад.  Девицы, бывшие с нами, вели  себя весело и прилично. Романов, как и Муравей, стал кокетничать со Светой, говоря, что ребята все взрослые у нас на курсе. Юс-ву,  Каз-ву  по 25 лет, ему и Муравью по 22 года, и его дома ждёт жена, а лишь мы с Колесом сопляки, но  хорошие ребята, особенно я, и потому Света должна меня  любить и, кстати, в каком классе она учится?      

Меня этот разговор забавлял, особенно когда Муравей, человек мелкий и пошлый, пытался встать на какие-то высоты по сравнению со Светочкой и придавал себе большое значение, низводя её до милой глупой школьницы.  И я пришёл в восторг и долго смеялся, когда  Муравей, продолжая кокетничать, попросил Свету подать ему стакан с пивом, который стоял у него  под носом.  Света сказала – «Возьми  сам », и у Муравья сделалось  глупое лицо.  Должно  быть  в душе он оскорбился.

Мы поднялись из буфета и в зале немного потанцевали, пока Колесо не  зазвал  нас, на этот раз, петь.  Мы поднялись ещё выше в полутёмный закуток перед мастерской наверху.  Больше всего я боялся, что Свете не нравится такое времяпровождение.  (Но тогда ей было почти безразлично  что делать. И  вообще  это можно отнести ко многим её поступкам).   И я  отрекомендовал  Колесо с наилучшей стороны – что он  де человек очень  вежливый, не пьёт, не курит,  хорошо играет на гитаре и поёт.  Всё получалось нормально.  Он играл и пел,  и мы тихонько подпевали.  Собрались различные люди, и в том числе Дина Колосовская; ты, наверное, помнишь эту  девицу – она когда-то произвела на тебя благоприятное впечатление.  У неё парень – блондин  был.  Света тоже откуда-то знает её. 

Я хотел распевать вовсю, как это было в Гороховце и в Большом Болдине, но сознание  что  от моего пения дохнут слоны, останавливало от этой затеи. Света тоже тихонько мурлыкала, и, придя от этого в  великолепное настроение, я  счастливыми  глупыми глазами разглядывал её в темноте. Я до того извосторгался, что хотел обнять её. Она слегка повела плечами, и мне оставалось лишь  вполголоса своим пением  выражать свои чувства. Потом мне захотелось потанцевать с ней, и мы пошли вниз. Там мы сидели и танцевали. Болтали, о ком хотели.  Всё  было хорошо. Я проводил её домой.

Приближался Новый год, и Колесо с дамой, Валька Дм-ев собирались у меня  веселиться. Юрка  братик позвал ещё  Димку Ром-ва. А я поехал приглашать Светочку. Причём во мне была уверенность, что она  пойдёт. Собственно никаких причин для отказа не было. Всё так и получилось. Но «мою даму» я должен  был привезти к себе домой сам.  И 31-го, когда гости собирались,  хозяин снарядившись скрылся, пообещав вернуться в этом году.

Опять я заявился к Свете  стройный и  элегантный.  Молодой и красивый. Опять поговорили для порядка о погоде, а затем  решили немного обкорнать мою пышную шевелюру. Это было интересно. Берут косму и чиркают по ней бритвой. Я лишь жалобно стонал, а она смеялась и говорила, чтобы я не смешил. Мысли о своих гостях были где-то далеко. Когда у меня  образовался ещё более элегантный вид, Светочка пошла наряжаться.

Когда мы прикатили,  это было в 23 часа и несколько минут 24-го, Юрка с Валькой Дм-вым  внимательно разглядывали бутылки с водкой. Все, как положено, засуетились, стали усаживаться за стол и ожидать Ром-ва.  Ром-в заявился где-то без  20 минут Новый год.   Опять  все порадовались. Но он пришёл один, без  дамы, и потому несколько грустен.

Особого веселья не получилось. Хотя пития было достаточно (наутро две бутылки  водки повезли к Каз-ву). Веселья не было потому, что многие  чувствовали себя не в своей тарелке. Ром-в, пришедши без девицы,  после двенадцати поспешил подняться и лёг спать. Колесова дама, прелестная, (именно) хорошая девушка,  находилась почему-то в грустном настроении. Юрка тоже был один. Валька, я и Колесо  могли  затевать   интересный нам разговор, но чувствовали, что он интересен не для всех. Да ещё я со Светой выступил как со своей подругой, хотя этого ни ей, ни мне не было нужно.  Я сел рядом и принялся  оказывать ей всяческое внимание.

Но, конечно, были  и искренне весёлые моменты. Колесо хорошо играл и пел. Немного танцевали. Не знаю, как получилось, что стали играть в  «бутылочку». Но я чувствовал какую-то фальшь, и мне было неинтересно. Потом все улеглись спать, а утром отправились к Сане Каз-ву на Автозавод. Света не поехала. Я проводил её домой, сожалея, что она  не едет с нами, потому что у Сани, как я и предполагал, было по-настоящему  весело. Я бы с удовольствием  описал тебе всё происходившее там, но я тогда не кончу своё письмо  ещё два дня.

В тот же день я снова приехал к Светлане, и в тот же день приехала к ним бабуля. Я был прилично подпитой, и потому Света встретила меня холодно и ушла к своей бабуле, а  со мной, хорошо так,  говорила  её сестра Галя. Потом я пьяными глазами смотрел  заключительную  передачу «Будьте счастливы»  в 23 ноль-ноль, а бабуля смотрела  на меня  почти испуганно и всё дожидалась, когда  эта пьяная морда уберётся.  Я же, видя её настроение, нагло сидел до конца, пока не  почувствовал, что  могу уснуть – это совсем ни к чему. И я быстренько смылся. 

Потом, спустя некоторое время,  после нескольких  моих посещений, я стал чувствовать, что Света доверяется мне. Когда это произошло, нельзя точно сказать. Может быть, когда я попытался  разобраться в  своём отношении к Ире и,  исписав кучу бумаги, показал ей. Или когда я пришёл пьяный после  пары по композиции, и мы грелись с ней   в подъезде дома,  а я хотел во всём разобраться. И я чувствовал, что  она уже хочет что-то говорить, но её гордость, её достоинство  не позволяют ей этого делать. И я, выкладывая себя без остатка, не требуя взамен  ничего,  получил, наконец, её доверие и признание себя  не как парня вообще, не как твоего друга, а признание именно меня.  После этого были замечательные моменты.


                3.2.70г.

                ЗДРАВСТВУЙ,  САНЯ !

Я, как и ты, страшно доволен, что наша переписка принимает  такой  открытый и понятный обоим характер!  И получается  интересная вещь – мы далеко друг от друга, но в то же время близко дальше некуда. Мысли наши обретают много общего, и я хочу похвалить себя за свои занятия философией (любовь к мудрости) – они  помогли встать мне рядом с тобой. Посмотрел бы ты на мою улыбающуюся физиономию, когда  я читаю твои письма!  Мне весело от того, мы понимаем друг друга. Такие обоюдные восхваления я мог бы продолжать и дальше.  Но…

Но дело в том, что твой вопрос: «Что ты собираешься делать  после училища?»   – говорит  о том, что  ты так и не понял  действительного моего состояния развития. Мой план таков. Даже не план, а сегодняшнее сознание. Я увидел глубину и широту философии, и мне  хочется,  как можно больше  познать её с тем, чтобы впоследствии  определиться на основе своего  Я.  Сейчас я не хочу иметь «моей души предел желаний!»  Я хочу  совершенствоваться.

У Фейербаха сказано: « Цель жизни – совершенствование собственного существа. Не думайте, что тот не живёт для других, кто поистине живёт сам по себе. Дайте дереву лишь  пустить корни, не спрашивая о том, хорошо ли для окружающего кустарника, что оно  так широко разрастается, уберите лишь то, что мешает его росту ; плоды  придут  сами собой, и ещё по истечении столетий оно будет оживлять усталого путешественника своей тенью.  Поздно, быть может, никогда не прийти мне к этой цели, у которой вы уже давно сидите в  DULCI  JUBILO  (сладком ликовании). Но зато я на каждом шагу у своей цели, в каждый момент своего странствования так же жизнерадостен, как и пресыщен жизнью, ибо чего только я не видел по дороге  и  чем только не насладился!»

Я подписываюсь под этими словами – это  отражение имеющихся во мне мыслей. ( И во всей философии встречаются ответы  и подтверждения  моих размышлений!)
Взгляни с этой точки на мои послания, и тебе многое будет ясно. Вспомни мои восторги жизнью, и ты поймёшь меня и не будешь  сейчас спрашивать , что я хочу делать. Если говорить в идеале,  мне хочется найти тихую спокойную работу, обложиться со всех сторон книгами по философии, альбомами по искусству, обзавестись музыкой, художественной литературой, литературой по истории литературы, театра, литературой по теории литературы, по эстетике, познавать основы истории музыки… Я не прочь между всем этим выпить  вина с другом, я хочу бывать  и с любимой девушкой, и я хочу,  в конце концов, найти предел, в котором проявится моя деятельность, где я оставлю свой след.  Если я так поступлю – я проживу  жизнь не напрасно. Об этом я мог бы писать бесконечно…
Я сейчас ещё буду говорить о тебе. Желаете  слушать?  Желаете.  Вам нравятся рассказы об общих знакомых.

Я, кажется, писал тебе о том, что свой эгоизм ты ищешь не там.  Не в том надо искать эгоизм, что ты  пишешь о себе, о своих «мелких мыслях»; а он проявляется тогда, когда  пользуясь своим обаянием (по отношению к Свете), своей дружбой ( по отношению ко мне ), ты мягко и нежно  упрашивал совершать поступки, не задумываясь, нужны ли они тому или другому человеку.  (Под обаянием здесь понимается  большее).  И насколько те действия, к которым ты призывал, умолял в том или  ином случае, нужны тебе  и нужны другому человеку. Эгоизм может  проявляться в различных формах. От жёсткого подчинения до ласкового упрашивания и дружеского совета.  Вот.  Теперь оцени мою откровенность и пойми, насколько я верю в твою дружбу.

«НЕ  ХОДИ  В  АРМИЮ ! … будет после армии страшно скольк!» – ты  имеешь в виду, что я приду стариком и стремительно обзаведусь  женой и курами ?  Мне тоже не хотелось бы терять два года.  Но привязывать себя ВУЗу  я не хочу.  А в остальном я не боюсь  СА .  Будет не сладко (ха, это я  тебе  пишу), но как-нибудь переживем. А когда встретимся  после  СА – то  всё будет  Окэй !  Налопаемся как свиньи и уснём в объятиях друг друга.  Чем плохо!  Я лишь  на минуту представил, что ты приедешь, и пришёл в восторг!  Только не понял – ты  что,  считаешь меня  трезвенником, монахом, спрашивая, не будет ли греха в нашем  предполагаемом  веселье ?!

Если сравнить  первые и теперешние письма – огромная разница.  Сейчас свидания в наших письмах стали  такими полными и открытыми, что при встрече мы будем  радостно ухмыляться  и колотить друг друга по спине. 

Сейчас в голову взбрело размышление ( это я посмотрел, что ты называешь меня  Жека).  Я подумал.  Называя предмет каким-то другим именем, человек тем самым придаёт ему новые качества, которые, может быть, ранее не замечались.  Он тем самым выделяет предмет из обычного окружения.  В грамматике  русского языка  это изменение фиксируется суффиксами (увеличительными, ласкательными, уменьшительными).  Но люди тонкие политики.  И скрывают свои чувства  под просто другим наименованием.  Я восхищаюсь  Женькой Юс-ым и говорю ему – «Юс-в». Мне нравится Света – я  говорю  «Светлана Васильевна».  Муравин мне противен и я  всегда зову его «Коля» (моё отношение к  нему неизменно).  Потому я обрадовался, когда  прочитал «Жека » – тут  что-то хорошее.  И  я обрадовался, когда услышал от Светы  «Пятин»  –   какое-то  изменение  по сравнению с обезличиванием.

Вот  так  Сашенька ( уменьшительный, ласкательный суффикс  еньк) !
Напишу  о  Юрке.  Он сбивает меня с  пути моего в искусство  своими беседами об устройстве общества в целом и социализма в частности.  Он сейчас тоже занимается философией, а потому эти беседы хороши.  Но я невольно начинаю думать об этом аппарате  насилия и принуждения. Появляется желание покопаться.  Юрка сейчас молодец.  Он настроен на занятия серьёзно.  Философия, она, штука  важная.  И чуть почувствуешь её прелесть,  забудешь  о коллекционировании спичечных коробков и том, что люди ночью спят.

Мне страсть как не хочется тебе советовать  или, вернее сказать, навязывать своё мнение, но я бы пожелал  тебе почитать  эту штуку « Ф. ». Вот что пишет  Фейербах по поводу отношения человека к философии.

« Это  то  имя, при одном звуке которого  барабанная перепонка слабых ушей дрожит так сильно, что люди с сердцем, и без того склонные к эпилепсии, бьются в сильнейших судорогах  подобно известным животным при некоторых звуках.  Это  то  имя,  которое лишь точно выражает их полное невежество, поразительно чётко обозначая  только то, чего они не знают и не понимают.  Оно является лишь терпеливым вьючным ослом, которого они нагружают великой тяжестью собственных глупостей, собственных смертных грехов,  грехов против святого духа ( имеется ввиду всеобщий разум), чтобы посредством этого самообмана избавиться от тяжёлой обязанности  и труда ознакомиться с самим предметом. »  Это из его философских афоризмов  «Человек и писатель». 

Хотел тебе написать ещё различные соблазнительные цитаты, но решил пока оставить  это.
Пусть скорее дойдёт письмо до тебя.
До  свидания.   
                ЖЕКА.
P.S.  Пора бы прислать  фотографию.
 
                16. 2. 70г.
                Здравствуй  Саня !

Вот опять после долгого перерыва  пишу тебе письмо.  Было до этого ещё одно письмо.  Но Света решила его не посылать.  А до тебя дойдут лишь клочки его.  Не вздумай скандалить.   Она поступает правильно.  И тут я хотел бы сказать одну вещь. Можно  научить тебя какие письма писать  Свете , чтобы они ей нравились, но нужно другое.  Надо чтобы ты   безо всякого моего присутствия  поступил верно и чтобы это нравилось и тебе и Свете. Я сейчас так и поступлю  Вот.

Следующий пункт.  Ты благодаришь меня за то, что  я  описал все наши со Светой празднества.  Но мне это описание не нравится.  Ты попросил меня описать.  Я написал не имея ни малейшего на то желания.  Вернее я написал бы в два раз меньше, но  ты просил…Мне интересно было бы узнать, в мелочах,  как ты где-нибудь прогуливался со  Светой, но я же не буду тебя  расспрашивать.  А ты меня просишь по тому праву, что ты её «благоверный супруг». Здесь уничтожается наше равенство.  Это плохо.  Предоставь мне писать о ней настолько, насколько я захочу, а лишь в утешение тебя  описывать подобные мероприятия я не буду.  Вот что означает твоё спасибо. Дальше.

В жизни всё перемешивается.  То, о чём я писал в  первом пункте, с чего начал письмо,  хочу повторить ещё раз.  Надо чтобы мои  «хорошие»  мысли  стали твоими. Вот разрешение  «непонятного» письма !  А то говорить, что это «хорошо»  и не верить до конца , не прочувствовать  через себя,  никуда не годится – получается  ложь.

Меня потому и обрадовало твоё последнее письмо, где ты пишешь о классической музыке ( о музыке напишу дальше).  Лишь почувствовав  её  через себя, можно сказать – это  хорошо.  И ещё стих .  Весьма к месту.  Я согласен с ним.  Только в одном месте ты его неправильно написал :  « Если им скучно, не плачут они, а смеются…» Наверное « не скучно», а плохо или трудно.  Скуки нет у них.  И дальше хорошие слова : « И в разговоре они признают  только споры…» (надоело писать  зеленятиной, а ручка отличная – японская).  Вот именно – споры.  Я и от тебя добивался всё время спора. Или признания  через себя (как выше сказано).  И дальше.  Мы думали – легко ответить, а на деле  оказывается, что  надо отвечать через себя,  без  лжи.  Ты тут хорошо пишешь, я думаю, что и сознаёшь.  И  она  надеется.

Следующее.  Сейчас бы я тебе сказал, что это хорошо, ты правильно представляешь многое, и не приплетай сюда, сейчас, институт. Подумай, зачем в лесу институт.  Это фальшь.  Если бы ты поступил именно так, как пишешь –  ходил бы  с ружьём за утками, жил в избе,  потом отправился бы побродяжничать по свету – я  бы приветствовал тебя, был бы согласен с тобой,  как соглашаюсь с Романовым и с Юриком, которые взяли и махнули сейчас в Москву на субботу и воскресенье – сходить  в музеи  и на хоккей в Лужники.  Отлично !  А ты – «институт»…

Ещё.  Есть такие слова Ленина  ( Возьми, если хочешь, его первые тома и почитай – хорошо. Пусть это будет не сейчас, потом, но пусть  это будет тогда, когда тебе захочется) ,  а слова следующие :  « Все наши недостатки суть наши достоинства, в превосходной степени ».  Возьми «бюрократ» - человек, желающий навести порядок в делах, разложить их должным образом, человек, стремящийся  навести порядок в жизни, а в результате изгоняющий жизнь  изо всего. Примеры можешь подобрать сам. Но дин весьма  значителен и присущ многим – пьянство. Вино даёт и свободу, и храбрость, и деятельность и многое другое,  а потому его так и лопают.  Но что хорошо в небольшом количестве, в дружеской обстановке,  то в превосходной степени получаем  свинство.  « Если им весело вина хорошие пьют».

Я не  бюрократ, а потому  снова пишу о  Свете.  Мне так хочется.  Я знаю – тебя поразят и шокируют строки на  обрывке : «Мне надоело разжёвывать тебе всё... »  – тут   боязнь потерять  Свету.  Но она как всегда правильно поступает, а потому  я  теперь не буду  тебя терять и её не потеряю.  Она с интересом следит за  развивающимся действием  «человеческой комедии», где мы выступаем  в качестве актёров.  Она говорит : « Интересно, чем всё это кончиться ? »  Я согласен с ней.  У Пушкина я нашёл такие строки ( они говорят о ней ) :
                О жёны чистые пророка,
                От всех вы жён отличены
                Страшна для вас и тень пророка.
                Под сладкой тенью тишины
                Живите скромно :  вам пристало
                Безбрачной девы покрывало.
                Храните верные сердца
                Для нег законных и стыдливых,
                Да взор лукавый нечестивых
                Не узрит вашего лица !

Это «Подражание Корану» .  Сейчас я , отыскивая это стихотворение,  чуть было не бросил писать тебе письмо.  Столько стихов ! И как хороши они !
Следующее.  Мне тоже жаль, что я не могу  охватить взглядом высшую математику.  Есть желание покопаться.  В школе я, как не странно,  всё же любил математику. Но « Плюнь тому в глаза , кто скажет, что может объять  необъятное!»  А вкус  её я чувствую и сейчас.

Продолжаю отвечать на письмо.  Да, я  как не странно,  прочитал эту  штуку в «Юности» так –  «Закон  железного ключа ».  Я говорю «как не странно» –  потому, что вполне  мог не прочитать её.  Попалась под руку  хорошая вещь. Там есть слова : « Они научили меня двум вещам: любопытству и желанию ( не вспомнил)… После этого стоит жить.» Что-то в этом роде  написано.  Раз это задевает, значит  действительно повесть хорошая.  Но свой вкус я предпочитаю воспитывать на  Флобере и Пушкине, на Бальзаке и Толстом.  Без современных авторов тоже не обойтись.  Надо видеть чем живут  теперь люди .  Жаль только, что  книги занимают больше времени, чем картины.

Теперь немного о музыке.  У меня сейчас, в связи с переездом на Звездинку ( у нас ремонт),  появился сосед, учащийся в аспирантуре при консерватории.  Он преподаёт музыку.  Хороший парень.  Ему лет тридцать.  Я попросил его  сказать мне что-то  о музыке вообще.  И вот что было.  Мы сравнивали музыку и живопись, чтобы найти общий язык.  Вот что я усёк.

Музыка внедряется посредством   ритма в живую временную ткань жизни.  Понятие ритм  обширно.  Мир звуков вокруг нас огромен.  Они составляют свой, особый, естественный ритм.  Это жизнь.  Сила музыки  в том, что она, войдя в этот мир, в этот ритм, будет  столь же естественна и  вдобавок насыщена мыслью;  она завладевает человеческим существом и выключает для него  остальные ритмы. (Фраза конструировалась на ходу, а потому и не стройна).  Битовый  ритм лишь пытается внедриться в этот мир, представляет его таким и пропадает почти всё.  Сила современных электронных установок такова : у реактивного самолёта 130 децибел, а у них  120 децибел.   Вот. Сложность восприятия  во временной протяжённости.

  Если музыкальную фразу легко  воспринять, то произведение труднее.  И ещё  исполнитель.  В нашем веке самый великий – Рахманинов.  Он мог внедрять музыку во время.  О сложности классической музыки  вопрос отпал бы, если бы :  высокое музыкальное произведение  исполнялось на соответствующем , то-есть отличном   инструменте, в соответствующих условиях и соответствующим  исполнителем.  Все слышали бы её. 

А под бит  я сам спляшу с удовольствием.  Кстати, размышляя как-то об этих плясках, я подумал: часто им не хватает  главного – веселья и свободы .  А когда играет «Битлз»  на  «Воксан» ( как раз всё соответствует),  публика в экстазе.  Эта музыка дошла.  (А у нас на плясках  все выполняют какую-то работу.  Каждый старается  выпендрится  финтом пред другими.  Другие не хотят  упасть в грязь лицом перед третьими.   И т.д.  )   И здесь человек, с заложенной в него природой пластикой и освобождённый от всяческого  выпендривания,  делает нечто подобное полёту бабочки – он  пляшет красиво. О бите больше говорить не хочу.  Я его и не уничтожил и не думаю.  ХХ век.

Ещё кое-что о ХХ веке в СССР. ( Не решаюсь писать по цензурным соображениям).  Ну в общем я поговорил с одним  «уголовником»  об искусстве.  Он «отдыхал»  10 лет. И после этого ( даже после этого !)  он говорил со мной о Пикассо и Ренато Гуттузо.  Я видел – человек радуется, говоря о них.  Не хочу подбирать слова. (Ну скажем , виноват Хрущёв.) Интересная  встреча. Он ехал  в Москву в одном вагоне с нашими ребятишками ( Юджином и Романовым).  Семён. 32  года.
Да, о том парне, о котором ты писал.  Пусть напишет.  Если я найду врем, нет, я постараюсь ответить…

Можно подумать – я  бездельник – ничего  не пишу, что делаю и как провожу время, Просто  всё это  не уберется и на двадцати листах.  Я лишь пишу такие штуки ( хочу писать),  которые идут через меня и  вызывают в тебе отклик.  Давал уроки рисования детишкам.  Понравилось.  Учил рисовать людей.  У них тема  «зима» , и я нарисовал  такого схематического человечка :  они сказали – «Лягушка». А я сказал  подождите  и  нарисовал из него хоккеиста.  Мои детишки пришли в дикий восторг, и я ходил и болтал с ними.  Хитрые сволочи.  Стали вдруг где-то посредине урока  проситься выйти, ну я по своей наивности выпускал, но когда это приняло массовый характер,  я понял – надувают  –  и пресёк.  В общем весело. 

Ещё в своём рисовании и живописи,  благодаря философии,  я двинулся  на шаг вперёд.  Кое-что прояснилось.  Уловил методу. 
Дальше.  Хочу съязвить.  Если тебя это очень волнует : Света курит !
Дальше : почему часами нельзя забивать гвозди ?

У Фейербаха : « Когда наконец люди станут настолько рассудительными, что будут оценивать  каждый предмет, лишь исходя из него самого, и поймут, что почти все недостатки, находимые ими в вещах,  проистекают лишь от недостатков их рассудка, линь оттого, что они  сравнивают несравнимое и в результате этого нелепого сравнения  ещё и сожалеют об отсутствии в предмете действий и свойств, которые гораздо ниже  его сущности и даже его достоинства.
…Познайте каждое существо в сфере его действия, вы не будете больше считать его достоинства его недостатками.
…Речь идёт о том, чтобы  стать непосредственным крепостным другого, чтобы отдать ему в качестве надёжного залога  любви и почитания все свои помыслы и ощущения».

И ещё.  «Воспринять в себе духовное – значит  лишь понять его, а понять – значит лишь познать нечто в нас самих и исходя из нас самих, в согласии с нашей собственной разумной сущностью».
Пока наверное всё.  Сейчас я чувствую – что значит мало времени.  У меня сейчас каждая минута – жизнь. 
Привет тому парню.  Пусть пишет, если надумает.

                Жму руку.  Женя.

А теперь обрывки письма с замечаниями Светы.
... Ещё я думаю о разграничивании духовной и телесной жизни. И о том, что  проявления телесной  жизни, освещённые разумом , приобретают величие и красоту. 
Та же любовь сводится без разума  к животной страсти. И лишь присутствие  духа  поднимает её на необыкновенную высоту.

А теперь.  Искусство – святыня, опускается до того, чтобы освобождать животные инстинкты, и говорит, что через это  оно освобождает дух ! Ерунда.  Кто так  поступает, того ждёт пустота.  Подобная той, которую испытывает Саша Яковлев.
Эта идиотская музыка, дёргающая руки и ноги,  начисто освобождает от мыслей. В этом танце ничего не испытываешь, кроме свободы тела. Упоительное ощущение!  Если бы она не прекращалась, то можно танцевать до сумасшествия.   До смерти.
Говорят «она раскрепощает дух» – она  попросту изгоняет его из человеческого существа!! Неужели можно поставить себе такую  цель?!?

Вспомнить хотя бы слова из битовых песен. Они говорят, что в жизни всё просто решается, надо лишь танцевать. Танцуйте, танцуйте !  ( Это я считаю неправильно. Света.)

А эти мальчики – исполнители?!  Напомаженные  и в красных  пиджаках.  Они же похожи друг на друга! Им вовсе не надо знать  Пушкина и Баха !  Они умеют действовать на толпу.  А их биографии – они столь схожи.  «Кончил  физ.-матский факультет. Решил стать музыкантом и – стал ».  Идиотизм.
( Светочка !  Это мои мысли, возникающие ежеминутно. И на тебя выпал тяжкий труд прочесть их.  Хотя утешением  мне служит то, что это и твои мысли. С той разницей лишь, что ты излагаешь их в иной форме.  Поэтому такая искренняя радость при нашем общении. Женя ).

P.S. Ты вообще стал ленивым в области мысли.  Мне не нравится должность разжёвывателя.  Давай и сам примени усилия в этой части человеческого существования.
Надо сказать, весьма немаловажная часть его жизни. Вот.

P.S.  Насчет  «свиньи».
Фейербах.
«Со своими  писателями публика всегда заключит молчаливый договор , согласно которому они  обязуются  ничего не излагать на бумаге, кроме того, что она  им нашёптывает ; публика же взамен  обязуется  выплачивать им  значительный гонорар  в виде похвал и почестей.  Таким путем желает  достопочтенная современность  получать от своих философов не что иное, как письменное уверение в совершеннейшей правоте своих взглядов и мнений, а от своих поэтов только такие сочинения, к которым она уже заранее  расположена и которые вполне подходят для её  теперешнего настроения духа. Писатели, не подписывающие этого контракта, немилосердно высылаются по этапу за границу, как бродяги, которые не могут надлежащим образом удостоверить свою личность».
 
Пускай твоя мозга поработает.  Полезно.  А потом приятно.
Не хочу иной раз грубить, но если   что сорвётся, не обижайся – от чистого сердца.
                Жека.

                20.3.70г.
          Здравствуй  Саня ! 

      Положено поздравить  тебя с днём рождения.  Поздравляю.  Желаю успешного окончания службы , хоть и остаётся ещё 3/4  срока, и желаю после армии  счастливой жизни со Светочкой.  Таковы мои пожелания.

      Я  тебе так и не отправил письмо, в котором говорится о моей любви к Светлане.  Она не дала мне его отправить, и я решил, что не надо.  Но я пишу об этом вновь.  И потому оцени мои пожелания во всей их  искренности и пойми меня.

      Я и так запутал всем мозги  и в первую  очередь себе,  несмотря на то, что во многом стал  разбираться. 

      Идиотизм.  Я, наверное,  свихнусь спустя некоторое время.  Буду носиться с какой-нибудь бредовой идеей  и не увижу ничего кроме неё.

      Она – это во многом Светочка – извини,  что я её  так называю.  Но я люблю.  Несмотря ни на что.  Мне не следует тебе говорить  об этом.  Ни к чему.  Ноя пишу что попало.  Тем более, что она тебя любит,  и моё  отношение ничего не меняет.

      Хочешь, расскажу о том, как  я с ней разговариваю ?

      Я  прихожу к ней и говорю задушевным голосом о моей мятущейся душе, о сомнениях и поисках истины, о своём одиночестве и том, что все люди, в конечном счёте одиноки, а я, в силу своего ума и интеллекта,  более других;  о том, что я её понимаю без слов и люблю её  за её непосредственность и нераздвоенность.  Я говорю долго и взволнованно. Светочка слушает внимательно и увлекается моим рассказом, а я слежу за её одухотворённым лицом  и думаю – каков  актёр – надо же так уметь говорить.

      А дело в том – что я играю себя.  Именно играю.  Стоит лишь всё то, что во мне есть, поднять на должную высоту, подкрасить  жидковатым искренним голосом – как чувствуешь – Света слушает  и можно продолжать без малейшего зазрения совести до  бесконечности.

      В этом есть соль.  Я создаю «любовь».  Любовь «Чистую и возвышенную».  Каждый надувает по-своему. Пути разные, а цель  одна – держать в объятиях девицу. 

      Но может быть в этом – «пути  разные»  и заключается вся прелесть существования ?  В словах о любви и есть любовь ?  А ? Что же остаётся без слов – животное чувство? Петухи  имеют красивый хвост, а люди длинный язык ?  Может быть даму можно увлечь красивым сильным телом на пляже ?  Вполне вероятно.  Так и бывает. Но человеку слова даны чтобы всё расцветить и украсить, чтобы всё, что против него, обратить себе же на пользу. 

      Наша материалистическая сущность  требует жратвы, а идеалистическое сознание  какой-то красоты !

      Красота.  Что это такое ? Я бы сказал о втирании очков и  о петушином хвосте.

      Наверное, не красота есть, а добро и зло – как  говорил  Л.Н.Толстой.
      Зло – противное  человеческой сущности.
   
                Часть вторая.
      После первой злобственной  и желчной части позволь витьеватым слогом  начать вторую часть моего послания, где я пытаюсь  разобраться, что же всё-таки означает моя любовь к Свете  в возвышенном свете добра.

       Если отбросить все разговоры о мятущейся и беспокойной душе, то необходимо встанешь на позиции прагматизма и уничтожишь тем самым  и всё искусство  и в конечном счёте себя, как художника, поэта что ли.

      Я не хочу !  Жизнь должна быть возвышенной !  В ней должна присутствовать Любовь, в самом высоком смысле этого слова.   

      Потому я и прихожу к Светочке.  Я испытываю восторг при виде её. Для меня её красота  внешняя лишь отражение той нравственной чистоты, которая безусловно составляет  её основную черту.

      Я тянусь к этому.  Я не могу без неё.  Мне хочется умереть без неё.
      Отсюда моё раздражение, моя желчность, излившаяся в первой части.
      Я настолько приемлю её, настолько люблю, что обрушиваюсь на себя и на неё упрёками во лжи и напыщенности.  Но не могу иначе.  Я понял это.  Чем выше становишься духовно, тем труднее в жизни  не замечать  нравственности и доброты.

      Её добро – лишь присущая в ней справедливость.  Настолько это высоко и безусловно правильно, что у меня не хватает слов  описать.  Я знаю лишь то, что она всегда и во всём  поступает в сто раз правильнее, чем я.

      Мне выпало несчастье понять это.  Я говорю несчастье, потому, что стремясь к ней, я всё время буду ниже её.  И буду это сознавать.  Буду в то же время терять, не иметь возможности  сделать нечто такое, на что может быть я способен.

      Ты поймёшь меня, когда я скажу, что трачу силы, свои духовные порывы понапрасну.  Я хочу  её  любви. 

      Зачем всё это я пишу тебе ?  Что ты можешь сказать в ответ ?  Лишь молчаливо согласиться или же участливо поддакнуть. Но что же можно вообще тут сказать ? Можно сказать, что парень забил мозги себе  не тем, что надо заниматься практической деятельностью. Но этого ты не скажешь. Скажешь, что ты меня понимаешь ?

      Зачем я пишу тебе о своей любви ?
      Где бы я сейчас ни находился, чтобы ни делал, я возвращаюсь мыслью к  Светочке.

      Чем мои устремления отличаются от твоих ?  Ничем в общем.  Лишь с той разницей, что я не хочу ничего от неё кроме уверенности в том, что она меня любит.

      И сознания того, что она  есть.

      Я идиот.  Дурак.  Ромео и Джульетта вместе взятые.

      У каждого человека есть в жизни то, что определяет и направляет его действия.  Я попал в  неудачную колею.  Мною движет любовь к Свете.

      Я деятелен поскольку люблю.  И бездеятелен по той же причине.  И это во время строительства коммунизма !  Я могу целыми днями лежать на диване и плевать в потолок.  Я знаю – она работает сегодня, а вечером учится, и ничего не изменишь.  И мне безразлично всё остальное.  Некуда спешить, некуда идти, и ничего не хочу.  Ничего.

      Стоило мне стать самим  собой и встретить в это время Светочку, я тотчас же влюбился, и, как говорят,  погиб.

      Смех.
      Ничего, вот  армия то выбьет из  меня  всю дурь !
      Что же  делать ?  Сознавать что такое  Светочка  и бежать от неё !  Я не могу ! Но иначе я превращаюсь в бездеятельного, живущего лишь мыслью о ней  субъекта .

      Я чувствую, что никогда не кончу это письмо.
      А посему принимай мои поздравления с 20-летием,  славный воин  Александр, и мои пожелания  счастья.             
          Женя.
          
                14.4.70г.
                Здравствуй,  Саня !

      Уже больше месяца я не пишу тебе.  Вернее не посылаю писем.  Это 5-е письмо.  4 предыдущих я не отправил по различным  причинам.  Я не буду извиняться перед тобой за долгое молчание.  Я не писал – значит так нужно было.  Я хочу извиниться за тон предыдущих писем,  где всю дорогу я поучал тебя и обзывал как мне вздумается. Я порядочная  свинья  и кругом не прав.

Жизнь не влезает ни в какие    поучения.  Мне стыдно за себя.  Но я доволен тем, что ещё на маленький шажок  продвинулся в понимании её.  Всё просто и всё сложно.  Всё связано и нельзя ни о чём судить категорично.  Мои суждения пусть остаются во мне.  Оглянувшись, я понял, что разучился разговаривать с людьми и стал молчать.  Можно так объяснить моё молчание, то что я не писал тебе.  Теперь же я снова хочу говорить.  Я оставляю свои суждения при себе.  Я буду просто говорить.

      Весна.  За окном автобуса дождик.  Около меня стоит красивая девушка.  Я немного выпил и мне весело.  Мне просто.  Я знаю – всё  просто.
      -  У вас красивые глаза, девушка.
      - Очень приятно.
      - Я люблю говорить приятное  хорошим девушкам…
      - Всем ?
      - Нет, правда, девушка, почему у вас такие глаза ?
      - Разрешите, молодой человек…
      - Вы уже выходите ?
      Вот она прошла.  Милая девушка… Автобус заурчал, захлопнулись двери и девушка исчезла.  Вот и всё.  Чёрт побери !  Иначе и не может быть.  Хорошо с ней говорить.  И вообще можно просто разговаривать с любой девушкой…И она будет отвечать.  И я услышу её, если даже она ничего не скажет.

      Автобус остановился. Я приехал.  Автостанция.  Люди спешат, разговаривают, смеются.  Я никуда не спешу.  Я иду и размышляю.  Мне становится грустно.  Мне некуда спешить.  Я везде дома.  Лужа.  Обойду справа.  Тут все ходят.  Забавно.  Автоматически выбираю дорогу, но  стоит посмотреть и видишь – сознание работает.

      Ну ладно.  Света.  Что сегодня я ей расскажу ?  Расскажу историю про Филиппова, у нас он по истории искусств.  Мы шли мимо кинотеатра «Октябрь» и говорили о Женькиной рекламе.  Как там ?  Да… «На уровне   ‘Рабочий  и Колхозница’ Мухиной » – как  говорит  Филиппов… А Филиппов идёт рядом и ухмыляется : «Усвоили уровень Сов. Искусства…»   Что он думает обо мне ?  Или ничего…хорошего.

      Вот Светкина мать.  Заметит или нет меня …?  Здороваться ?  Откуда такие мысли – здороваться  или нет ?  Обычно видишь, как люди радостно кивают друг другу и кричат «Здрасте!» чуть ли не за квартал, а я сомневаюсь…Идиотизм,  Почему такие вопросы ? Откуда эта холодность ?  Я говорю. Всё во мне. И вежливость и безразличие…Разве это нужно, чтобы кто-то думал о тебе – «Какой  вежливый молодой человек!» Но может быть – « Что не отдаёшь – то теряешь?»  Не знаю.  И отдавать плохо.  Никогда не знаешь, как это примут.  Нет во мне искренности.  А ?  Есть.  Я хочу быть искренним ! Плохо.  Ой тяжко.

      Лестница.  Я ловко спускаюсь по ступенькам.  Я с удовольствием  подставляю ноги под эти ступеньки и лечу вниз. 
      Монастырь.  Волга.  Фиолетово чёрные деревья.  Хорошо.  Можно смотреть сколько угодно и всё равно хорошо.  И так было.  И будет.  Эти дали с красно-бурым кустарником.  А барабаны под куполами разные !  Один шире, другой уже…Забавно.

      У этой двери всегда приходится орать  «Это Женя!»  Не люблю.  По дурацки это.  Кричать своё имя.  Во.
      - Кто ?
      - Это Женя !  Здравствуй,  это  я !
      - Проходи,  закрой дверь на крючок.
      Я уже знаю.  Я изображаю должную неловкость, поворачиваюсь, пролезаю в другую дверь и закрываю все положенные крючки. 
      - Раздевайся.  Проходи.

      У  Светы тоненький голосок.  И вся она маленькая.  Что-то детское есть в ней.  И нежное в её лице.  Она напускает холодность, и это забавно.  Я смеюсь, когда вижу это холодное неприступное выражение.  И она спрашивает, отчего я смеюсь.  Я говорю «Так…»
      Она начинает рассказывать о сегодняшнем дне.
      - Сегодня мы ходили по магазинам и …
      Мне хорошо её слушать.  Чисто женская наблюдательность, острота  веселят меня.  Я смеюсь от души.  И сам хочу её рассмешить.  Я тоже рассказываю забавнее истории разные глупости.  Я говорю не задумываясь и получается смешно.

      - Мы сегодня должны были мыть табуретки.  Они в краске.  В середине жёлтый круг, а по сторонам синенькие полосочки. 
      ?
      - А сбоку,  у некоторых,  ступенечки для низкорослых.  Чтобы удобнее было вскарабкиваться  и вставать на  ушки. Когда таким образом смотришь на натурщика, все умные мысли  притекают в мозги…
      Она смеётся и говорит :
      - Хватит,  П-н.

      Действительно.  Хватит.  На диване лежит «Юность».  Я смотрю репродукции.  Рафаэль.  Чёрт побери!  Здорово.  Я вспоминаю, как видел в Эрмитаже «Мадонну Конестабиле». И здесь она есть.  Нежная задумчивость во взоре.  Как это ?  Как  сделано ? Неужели, когда он писал её,  думал о композиции , о цвете ?  Трепетность, чистота,  живая, такая живая  линия !  Откуда это ?  Должен быть путь. Надо освобождать себя … Надо чувствовать идею.  Проникать в суть.  Я думаю.  Это есть.  Это существует.  Надо только отбрасывать всё лишнее, мешающее воплощению большой, настоящей мысли.  Свобода духа.  Интуиция.  Высшее знание.  Интуиция свободна от  различений науки, дробящих мысль.  Она видит самое главное, нужное из бесчисленного множества фактов, множества возможностей.  Интуитивно и глубоко верно…

      Света ушла в другую комнату и включила телевизор.  Она стоит в темноте.  Мерцает экран.  Света рассеянно смотрит на титры, опершись коленом на стул.  В ней что-то наивное и спокойное.
      Я подхожу сзади и обнимаю её. Я сам смущаюсь своей вольности. Но мне так хорошо !Я опускаю голову на её плечо.  Она молчит и не двигается. Я в недоумении…

Как ?  Что это ?  Мне так хорошо ! И она ничего не говорит.  Словно понимает меня. Мою тоску.  И мой теперешний покой…      Я поднимаю голову и смотрю на её лицо.  Оно спокойно.  Я хочу спросить её и беру за руки…
      Она говорит :
      - Отпусти.  Я не люблю, когда берут за руки.  Возьми стул и сядь. 
      Я опускаюсь на стул.  Всё правильно.  Ничего не было.  Я дурак.  Внутри пустота.  Я отчётливо вижу себя.  До чего глупо.  Сижу «смотрю кино».  Я не хочу никакого кино. Но Светочка видимо тоже не хочет  его смотреть.  Она идёт в другую комнату и говорит оттуда :
      - Женя, почитай мне…
               
      Остановлюсь.  Можно долго писать обо всём.  Но нет конца.  Нет логического завершения моей жизни.  Что она – капля , упавшая с крыши и блеснувшая на солнце.  И всё.  У меня появлялось желание прервать бессмысленное падение.  Но я вижу жизнь и радуюсь ей.  Вроде и нечему радоваться.  Всё обходится и без меня очень неплохо.  Появиться, чтобы  сносить лишнюю пару ботинок – что может быть глупее ?

      Но приятно видеть небо.  Дышать … и сознавать свою  никчемность ?  Смешно.
      Это не пессимизм.  Так есть.  Бывают моменты, когда остро ощущаешь всё это.

      Я как-то подумал.  В полусне.  И проснулся от своей мысли.  Я тогда перечитал  твои письма.  Вспомнил тебя.  Момент.  Болтали и говорили, что теперь у вас другие штыки.  Удобные кинжалы.  И я думаю.  Какой-то человек заботился о том, чтобы этим кинжалом  можно было проткнуть другого человека.  Он изобрёл.  Его должно быть хвалили.  А он сделал, чтобы заколоть  человека.  Меня !  Мне стало страшно.  Как?!  Я же хороший ! Я не хочу никому зла.  Я люблю людей.  Меня любят.  И меня надо заколоть этим кинжалом.

      Идиотизм.  Но всё происходит. И не во сне.  На самом деле.  Я лишь облёк это в мысль  внутри себя.  Это.  Это непонятное мне зло.  Зло того умного, доброго человека.  Страшно.
      И подобное встречается в жизни.  Зло доброго, умного человека.
              Наверное, всё на сегодня.
              До свидания.
                Женя.
P.S.  Спрашивай  о чём захочется.  Я постараюсь подробно отвечать. Насколько разумею.

 
                20.10.70г.
                Письмо
Я-ву Александру Михайловичу.
                Эпиграф.
                «Старый друг
                лучше новых двух»
                (Народная мудрость)               
                План.
1. Введение.   
а. общие приветствия.
б. о погоде.
в. о здоровье.
2.   Перемены  в моей жизни.
             а. места жительства.
             б. рода занятий.
             в. в личной жизни.
3.   Разное.
4.   Заключение.
              а. вопросы.
              б. поздравление с наступающим праздником ( годовщиной Великой Октябрьской Социалистической  Революции).
               в. прощальные слова.

      Здравствуйте уважаемый Ал. Мих. (  Привет,  Саня !)
      Пишет вам ваш знакомый друг  П-н Евг.Петр.  Он по-прежнему молод и строен. А главное ( может быть не такой уж замечательный факт, но всё же бросается в глаза )ещё и жив.  Чего и вам желает.

      О погоде.  Юго-восточный муссон,  встретившись в верхних слоях атмосферы с северо-западным пассатом, опустились немножечко пониже, в полусредние слои атмосферы и натолкнулись на средиземноморский антициклон, размером с шестиэтажный дом.  Образовался ураган, тайфун и ещё что-то  неопределённое с красивым и элегантным именем «Агрипина».  Так что у нас моросит дождик.  Мелкий такой.

      О здоровье. Какое уж тут здоровье ! Забот полон рот.  То корова не доит, то поросёнка не кормил.  Сапогов вот опять же не дали  ишо.  Какое здоровье… Нету и всё тут. Заложил. Вот и нет его.

      Живу я теперь в  Филинском. Переселился без хлопот. Грузовик не нанимал.  Обошлось.  Этим шофёрам только  дай волю.  Враз бегут,  грузовики предлагают. Знаем мы их.
               
      Все эти плоские шуточки говорят лишь о том, что мне сейчас тяжко.
      Началась моя трудовая жизнь (учителем рисования), а  я в сущности,  не знаю что мне нужно, что я делаю и зачем.  Куда-то исчезают самые лучшие, благородные  стремления.  Остаётся пустота. Ни к чему себя не отношу всерьёз и в результате… 

      Чего живу ?
               
      В Филинском я довольно быстро освоился. Познакомился с ребятами-ровесниками.  Помог случай.  Оказалось, что здешняя учительница географии когда-то хорошо знала моих родителей и меня.  В двухлетнем возрасте.
      Поначалу я со своим пылом, знакомым тебе по прежним письмам,  пытался сблизиться с ребятишками на духовной основе.
      Особенно с одним.  Он учился два года в строительном институте. Вроде студент. Городской. Славик Федькин. Но ничего из этого не вышло. Мне хотелось говорить о книгах, об искусстве, о красоте, о добре. Это везде есть.  И здесь я старался это увидеть и поделиться, услышать отклик. . .

      Водку я по-прежнему с ними пью.
      Но я сижу и молчу.  А если и говорю что, так  «о погоде». 
               
      Я сначала удивлялся.  Так было несколько раз.  Покупается  «пизырёк».  За 15 минут распиваем и бегом в кино.  Дико.  Я пытался остановить.  Говорю. Зачем, куда спешить… Вино развязывает языки.  Давайте посидим, поговорим.  Как-то получилось. 

      Разговор состоялся.  Но о чём !  Сначала вспоминали различные пьянки.  Потом стали спорить о том, что Сидоров наехал на велосипеде на Иванова или Иванов на Сидорова.  Два года назад. 
      Говорили все разом.  И ни о чём.  Тоска...
               
      С девицами тоже всё получается как-то не так.  Или не встречается мне достойная подруга, или я сам веду себя неподобающе.
      Вот по порядку вспомню свои «победы».  Идиотское слово.  Всегда от этого остаётся лишь неприятное чувство.  Стоит подумать о том, что хочется настоящего чувства и любви.

      Дело было летом.  Поехал я к отцу. ( Ты наверное не знаешь.  Отец сейчас в ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий.  Типа колонии.  В Сухобезводном).
      Доехали мы с Юриком до Сухобезводного где-то в 12 ночи.  Там надо утром ехать в сторону ещё км 20.  Вышли.  Одни на перроне.  Ночью  теплою.  Лето.  Стоим.  Курим.

      А по рельсам идёт девушка.  В красном платье.   И руки в стороны развела.  Чтобы не упасть.
      Я и спрашиваю её : « Девушка в красном, скажите, Вы всегда так проходите здесь в полночь …»  Она  сказала, что ждёт подружку.  Девушка красивая.  Стройная. Плотная. И ноги хорошие.
      А в руке два карандаша.  Ресницы красить.  Сели мы с ней на лавочку.  Юрка ушёл в вокзал спать.
      Я в хорошем настроении. Только недавно диплом получил.

      Вот и говорю ей : «Я сегодня очень счастливый человек.  С девушкой в красном платье разговариваю, которая в полночь проходит по рельсе и руками помахивает, чтобы не упасть, а также диплом  я недавно получил. Вот только-только.  И ночь тёплая. А я почти что художник.  И всё это очень хорошо.»

      - А у нас завтра праздник будет.  И танцы. Это она говорит.

      Настроение моё хорошее всё росло.  Просто ночь тёплая. И веточку я сломал, чтобы Тамару комары не кусали.  Сидим так и рассказываю я про всё хорошее. Как хорошо с ребятами было учиться.  Какие ночи на Украине тёмные, и пирамидальные тополя чёрные стоят.  Я рассказываю. А  Тамара слушает.

      И думаю я про себя поэтически и лирично.  Вот пройдёт эта тёплая летняя ночь.  Не увижу я никогда больше девушку в красном. Никогда больше не будет такой ночи.  Будут другие.    А этой не будет.  Так пусть всё лучшее, что есть у меня, вся моя душа,  пусть расплещется сейчас.  Если бы я умел сочинять стихи, я сочинил бы прекрасный сонет в честь этой девушки и рассказал бы ей.

      Она говорит : «Проводи меня немножко».
      И я пошёл с ней.  Я обнял её.  И пошёл с ней.
      Утро уже наступало.  Наверное было 2 часа ночи.  Небо светлело.  Было до слёз красиво.  Светло  и  тихо. 
      Мы прошли поле.  Я срывал колоски и что-то болтал.  Её дом был на краю деревни.  «Хочешь  я покажу наш пруд ?»  «Да».
       Ветра не было, и огромное зеркало лежало под ногами.  Я подошёл к ней  сзади и  обнял её.  Она повернулась ко мне лицом.  Прижалась. И вдруг стала отталкивать.  Её тело было упругое и плотное.  Я хотел её поцеловать.  А она то прижималась ко мне, то отталкивала. С какой-то страстью шептала : «Не надо…»

      Она  раздвигала мои ноги.  И мы бестолково топтались на берегу озера.
      Я думал как смешно это выглядит со стороны и боялся упасть в воду. 
      Я думал : « Что это ? Почему ? »  Она повалилась на траву. Она продолжала отталкивать и прижимать меня…

      А я думал : « Всё обман,  всё рушится… Мои мысли о поэзии ночи…зеркало озера…небо…»  А есть  какой-то наполовину сломанный забор,  тяжёлое дыхание…
      Кто  я ?  Зачем я всё говорил ей ?  Не нужна никакая поэзия… Ничего не надо !  И ждала не меня девушка в красном…И совсем она не девушка в красном… Любой подошёл бы и завладел ею…

      Я перестал обнимать её.  Она села.  Оправила юбку.  Я смотрел на неё и пытался разобраться во всём.  « Что ты так смотришь?»  - « Так…»
      Мы встали.  Пошли.  Я помахал рукой ей вслед  и побрёл на вокзал.

      Смешно.  Я был трезвый.  Был ещё случай.  И ещё.  И ещё. И каждый раз  думаешь : « Где правда ?»
      Или не надо думать.  Поступать как проще.  Не задумываясь.  Не говорить больше, чем необходимо для близости.   А как же моё  Я ?  Мне от этого становится одиноко и зябко.

      Больше всех я не люблю, почти что ненавижу, ту самую  Ирочку.
      И  сплю  с ней.
      Дня три назад она приезжала ко мне в Филинское.  Я почти не разговаривал с нею.  Мы пошли на день рождения к одному парню.  Я танцевал, кокетничал со всеми девицами. Но не с Ирочкой.

      Потом пришли ко мне на квартиру, и я с ней спал.
      Утром я пошёл провожать её лишь потому, что не захотел до конца чувствовать себя скотиной.  Ведь всякую другую девушку из элементарной вежливости я проводил бы.   Поэтому решил проводить и её.

      Ну хватит излияний.  Помоги мне.  Пиши. Жду.
               
P.S.  Осенью  ухожу в армию.  В милицию в Г-м.  Так что увидимся через год.
R.P.S.  Светочка  лучше всех.
      Хлопаю по плечу.  Обнимаю.   Женька. 

                27.11.1970г.
                Привет  Саня !
            Подробнее всё опишу потом.  Пока основные сведения.  Димка Семёнов умер на службе в ноябре.  Ездил его хоронить в Миргород.  Потом проводил Юрку в армию. Ездил в Филинское за расчётом, где и нашёл твоё письмо.  Спасибо.

      26-го призвался.  Служу где обещал.  Сегодня 27-е, а я уже на месте, в форме.  Пока правда в синей,  но после  учёбки – в сером.
                Жму руку.  Жека.
               
                6.12.70г.
                Привет  Саня !
      Помня твои письма из армии,  опишу прежде всего где я нахожусь  в данную минуту и что делаю.
      Я в кухонном наряде.  В варочном цеху.  Сейчас 23ч.46м.  Сижу пишу.  Повар колдует.  А я кайфую. Пачка «Шипки».  Полный живот.  Чего ещё надо ?
      Хорошо я начал служить.  Во-первых в Г-м.  Я чувствую себя дома.  Здесь большинство ребят из Горького.  И ещё из Ярославля и Москвы. 

      Средний возраст моего призыва – 20 -21 год.  Много ребят со среднетехническим образованием.  Человек 10 с высшим.  Это учебная рота.
      Маршировать нам толком негде.  Да и зима.  Половина сержантов с 52 года. Так что живётся нормально.  Подъёмами не мучают.
      Да я уже начал сачковать.  Хотя и не по своей инициативе. – Комвзвода  предложил сделать боевой листок.  А сначала  «Шанцевый инструмент».  Как раз в то время, когда рота передиралась этажом ниже…Все пахали, а я сидел чирикал карандашиком.  И вообще солдатская жизнь мне не в тягость.

      О нашем отделении.  12 человек. 2-е  с высшим.  2-е со средним специальным.  3 шофёра.  И ещё один с незаконченным средним.  Может помнишь во Дворце пионеров, у Евгения Дмитриевича – Костя  Биков. Ещё один, с высшим, еврей  с 44 года. А сержант с 52 г.
      И тут я увидал  еврея в действии.  Не он приспосабливается к обстановке, а обстановку приспосабливает к себе. Я бы так его охарактеризовал.  « Я простой гражданский человек.  Немного хитроватый.  Но я такой неуклюжий, больной и неловкий, и вам совестно заставлять меня, старого гражданского человека,  прыгать и бегать, как мальчика.  Вы видите, я же стараюсь, но я не виноват, что у меня так плохо получается.»      Он задаёт бесчисленное множество вопросов всем сержантам, старшинам и офицерам, якобы стараясь вникнуть в эту военную жизнь.  И так далее.  Ну и хватит о нём.

      Сержант наш считает, что он знает много великих военных премудростей и обучает нас приговаривая: «Ничего, к этому вы привыкните…» или «А вот   вам бы в сержантскую школу…»  Любимое его занятие – выполнять строевой устав.  Наверное спит и видит себя на параде в Москве.

      Ну ладно.
      Сегодня приходила мать.  Принесла сигарет.  В общем пионерский лагерь  строгого режима.
      Насчёт Димы. 
      Привезли его из Севастополя на машине его командир и ещё парень.  Рассказывали.  Был здоровый.  Только плохой аппетит.  Похудел.  Положили в больницу.  Парни заставляли есть, а он только пил.  Вышли покурить 8-го утром, а он умер.  В свидетельстве написано – от приступа сердечной недостаточности.  Говорят на нём сильно сказалось  напряжение пребывания в Средиземном море.  В последние часы он писал поздравления  с праздником  7 ноября. И в своих открытках путался. 

      Страшно было видеть его в гробу.  Чтобы попрощаться с ним, поцеловать в лоб, я сказал себе : « Это не Дима. Это совершенно посторонний предмет. Труп. Предмет.» Тяжело было на его могиле.  Он смотрел с фотографии как живой.  Лежала его бескозырка. 
      Мы выпивали.

      Пока всё.  Жду писем.

P.S. Напиши пожалуйста  адрес  Светы.
                Женя.


                20.12.70г.
                Здравствуй  Саня!
      Начал  я тебе писать письмо, да куда-то затерял. Теперь снова пишу.
      Сначала о нашей части. Спец.моторизованная часть особого назначения.  Назначение – охрана  общественного порядка на территории г. Гор-го и решение внезапно возникающих задач.  ( Наши  в этом году ездили в Астрахань).

      Вот если тебя учили и учат радиосвязи( не знаю как там называются у вас занятия), то у нас есть  тактико-специальная подготовка.  Основная дисциплина.  В ней также юридическая подготовка  и прочие, как и в других частях – политическая, физическая и т.п. На  Огневой подготовке мы стреляем не только из АКМ, но и из пистолета Макарова. Кстати первый раз я промазал, а потом стрелял отлично.   По физической подготовке  будем изучать курс боевого самбо.  На тактико-спец. подготовке нас учили : «Стой, а то применю самбо.»

      Ну ещё о нашей части.  Воротнички не отрывают, Кровать я перезаправлял только один раз, далеко не бегаем,  выходные проводим отлично.  13-го всякое кино и лыжная прогулка по парку имени «Ленинского комсомола», катаемся из конца в конец кто хочет. Я там сфотографировался.  В это воскресенье ездили на экскурсию по городу, потом к нам в часть прикатили ребятишки из Павлова, играли на гитарах, пели, в 8 было кино. Всё  остальное время балдеем. Каждое воскресенье здесь, у нас,  родительское и дамское столпотворение.  Сидят в Ленкомнате и кормят всех колбасами, конфетами и прочим.       К Кузнецову пришли 4(четыре!) сестрицы, 2(две!) девушки, родительница и 5-6(пять-шесть!) парней. Вот.

      Да. Ещё о службе. Когда нас направят в роты ( это где-то сразу после Нового года ), мы будем ходить на службу ППС. Патрульно-постовую.  С 17 до 24 часов дежурить в городе.  Отбой где-то около 0.30часов и подъём в 9 часов.
      Вот некоторые особенности службы в милицейском батальоне.
      Трудно сегодня пишется письмо. – Я всё ожидал, что ко мне придёт Колесо со своей благоверной, а его всё нет и нет. Видимо, не придёт. Ну да ладно.

                2-ая  часть
      Сейчас начинаю чувствовать  нехватку духовной пищи.  Сегодня вот играли парни на этих самых гитарах  самые свежие песни, а мне вскорости уже надоело и хотелось послушать хорошей музыки.  Я волновался и радовался, когда  делая «Боевой листок» в канцелярии, услышал по радио скрипку.  Хотя балдеть и находится время, но читать в таких условиях ещё не привык, да и нечего пока ещё.  Некоторый отступ. Собираюсь вступить в комсомол.  Нужно.  Как стал я и активистом. – Из нашего набора почти половину угнали на  вышку, в «зелёные» . Конвойная часть.  Отбор.

      Я, как попал в армию,  постарался, и удачно, отогнать от себя всяческие гражданские мысли.  Мне это было нетрудно  сделать, потому что перед уходом в ВС в башке и в чувствах  была полная  рассеянность.  Я по-моему писал тебе кое-что.

Поэтически говоря :«Бросался из одних объятий в другие».  То я в Филинском гулял,  целовался с Малинкиной,  то, через два дня, с Таней ( уже и фамилию не помню );  в Горьком  то с Ирой,  то с соседкой, потом ещё с какой-то девушкой, сейчас и не знаю как звать.  Этот кавардак сделал своё дело. Я вообще ко всему охладел.  И манера обращения с девушками, при близком знакомстве,  стала какая-то странная.  Им вроде нравилась.  Чёрт знает.  Я был ласков и небрежен.  Это насколько я понимаю.  Я в любой момент  мог повернуться к девушке спиной и наплевать на всё.  И в таком настроении я  заявился к Светочке, к тому же в доску пьяный.  В общем стыдно.

      Теперь.
      Я присоединяюсь к тебе и голосую двумя руками против всех, кто желает в жизни  лишь  найти местечко потеплее.   Вот тот Костя Биков, о котором я тебе писал, изо всех сил старается пролезть в художники, а потому и может в любой момент  подставить ножку.  Про свою  девушку он говорил: « Посмотрел бы ты на неё  летом, на пляже!» Вот я и говорю, что пошлость, начавшись в одном,  непременно перейдёт во всё.

      Мы, как  слепые щенята, тычемся  во все стороны, не видя света, к которому надо идти.
                24.12.70г.
      Так вот,  Саня, продолжу своё  писание.  Рваться, как  сделал  Савкин,  наверное никогда не следует.  Существует одна свобода – свобода  духа.  Я считаю, что довольно  легко воспринял армию ещё и потому, что она не может  захватить  целиком, не может  объять своей властью все мои помыслы и устремления. 
      Что значит для меня приказ ?  А то, что рядовой его исполняет.  А  мне  интересно всё это, а зачастую смешно. 

       Очень мало мест, моментов в этом мире, где со всей страстностью, со всей душой, не боясь лжи,  можно отдать всего себя без остатка.  И потому друзей всегда можно сосчитать по пальцам.  Я имею в виду настоящих друзей.  Поэтому человек становится  осторожным и часто обманывает, но в первую очередь  самого себя.

      Почти всегда, всё то, что подаётся в заявительной форме, не соответствует  настоящему отношению.   Как «Люди ищут места потеплее»… Говорит, а сам-то идёт ( его заявление идёт от противоположного)  от озлобленности лишь.

      И ещё ( я по-моему говорил)   восприятие мира.  Смотришь радостно, по-доброму – и  всё  открывается с этой стороны.  Даже если трудно, надо стараться  переворачивать свои взгляды.  Светочка мне говорила, и я с удовольствием вспоминаю,  что я хорошо смотрю на людей и вижу хорошее.  Я и стараюсь.  И её  «уличал» в этом.
                Пока всё.
Видишь, бумага кончилась.  Поздравляю с Новым, 1971,  дембельным годом ! Желаю   побольше хороших минут.
                Твой друг  Женя.
      Настроение поднялось от своего письма…  Вот!

      
                6.3.71г.
                ПРИВЕТ,  САНЯ !

      По природе своей  я  лирик.  Потому-то мне и трудно что-либо написать тебе из армии.  Какая уж тут лирика.
      Вообще-то такие заявления, как : « Я лирик» и т.п. мне не нравятся , но мне хочется написать тебе что-нибудь интересное и своё.  Мне ужасно не хочется писать о службе. Потому что стоит начать писать  об этом, как в голову лезут все незначительные и мелкие события, и не знаешь как остановиться и не можешь ничего своего сказать по тому или иному поводу.   Хочется  раздолбать всё и всех. И вот тут я напишу тебе сонет  Шекспира.

                66.
      Зову я смерть.  Мне видеть невтерпеж
      Достоинство, что просит подаяния,
      Над простотой глумящуюся  ложь,
      Ничтожество в роскошном  одеяньи,
      И совершенству  ложный  приговор
      И девственность  поруганную грубо
      И неуместной  почести  позор
      И  мощь  в плену у немощи  беззубой
      И  прямоту,  что глупостью  слывет,
      И  глупость в маске  мудреца пророка
      И  вдохновения  зажатый  рот
      И  праведность на службе  у порока
      Все  мерзостно, что вижу я вокруг
      Но  жаль  тебя покинуть,  милый друг !

      А вот я подумал, что следующий сонет подходит к  теперешнему  твоему состоянию по отношению к  Светлане.
                48.
      Заботливо готовясь в дальний путь,
      Я безделушки запер на замок,
      Чтоб на моё богатство посягнуть
      Незваный гость  какой-нибудь не мог.

      А ты, кого мне больше жизни жаль,
      Пред кем и золото – блестящий  сор,
      Моя утеха и моя печаль –
      Тебя любой похитить может вор.

      В  каком ларце таить мне божество,
      Чтоб сохранить навеки взаперти ?
      Где, как не в тайне сердца моего,
      Откуда ты всегда вольна уйти.
      Боюсь, и там нельзя укрыть алмаз,
      Приманчивый для самых честных глаз !
      Красиво?!  А?  И хорошо.  Очень высоко и чисто.

      Верно, отупение так и преследует людей в армии. И пожалуй следует нам с тобой наладить регулярную переписку. И писать друг другу все свои мысли и чувства.  Чтобы подняться над этой обыденностью. Если в самом начале службы  моей и стоило отложить в сторону всё своё, то теперь  становиться всё труднее собраться.

      Вся эта армейская жизнь наполнена пошлостью и всем тем, что так хорошо сказано в  сонете 66.  Не хочется жаловаться, плакаться, можно переносить все это, но надо же, просто необходимо, не терять себя.  Нельзя свыкаться, поддаваться обстановке.

      О своей службе.
      Конечно хорошо прогуливаться по родному городу.  Стоял я на разных постах.  В районе  «Серая  лошадь» в частности официанты подкармливают нас различными ресторанными блюдами.  Все хлебозаводы Ниж-го района  поставляют дань солдатам 14-го отдельного специального моторизованного батальона милиции.

                16.03.71г.      
       Не хочется писать общие фразы о своей службе.  Подробней опишу как-нибудь в другой раз.
      … Получил я твоё письмо и обрадовался очень.  И тому, что письмо от тебя получил, и тому какое письмо.
      Сегодня  пришёл я из увольнения.  Настроение дурацкое.  Скверное настроение.  Причём появилось оно ещё в тот момент, когда я вышел из казармы.   Чем это объяснить ?  Себе я на этот вопрос  так отвечаю.

      Во-первых.  На гражданке, перед армией,  очень плохо я жил.  Я писал тебе о том,  что с лёгкостью ухлёстывал за девицами ( там, в письме, правда это не звучало как лёгкость) и чувствовал каждый раз опустошение.  Да.  Стареем мы оба.  Вот иной раз  ищу я у себя в душе что-то святое и не нахожу.  Везде грязно и темно.  (Продолжу после).

      Увольнение.  Вырвался я на свободу и думаю : чего же мне надо ? Вроде многого и вроде ничего не хочется.  Поехал к Колесу.  Он в командировке.  К  Свете.  Ждал часа 1.5 .Нет  её.

      Домой.  Отец приехал из ЛТП.  Выпили мы с ним.  Ну что ещё делать ?  На душе мрак.  К  Ирочке в Дзержинск ?  Доехал до вокзала – передумал – к  Артамоновой.  Сидел, слушал её до пол 12-го.  Увидел старые фотографии.  Вашего класса.  Стало совсем грустно.  Домой.  А на душе тоска.  И бутылка вина в кармане.  Зашёл я к соседке  Ольге.  Встречает ведь, в комнату проводит.  Распил я с ней эту бутылку.  Поздравил со всеми праздниками.  Потом вывел в коридор.  Она стоит дрожит.  Не так уж и холодно было.  Принялся я обнимать и целовать её.  Пошёл домой спать.  Утром к 8-ми в Щербинки.  Хоть вешайся.

      Сегодня понемногу  разошёлся.  Ружье чистил, маршировал, политически просвещался.  И тут ещё пришло твоё письмо.
      Правда, когда начал описывать своё увольнение, опять всё помрачнело. Ну да ладно.

      Службу я воспринимаю легко. Вот как : 
      Есть такое стихотворение у  Лермонтова. Запало оно мне в душу  и тревожит :
      « Печально я гляжу на наше поколенье,
         Его грядущее иль пусто, иль темно.
         Меж тем, под бременем познанья и сомненья
         В бездействии состарится оно…»
И дальше…
      «… Как тощий плод, до времени созрелый…»

      Меня  не задевает глубоко вся армейская пошлость,  командирский мат,  сержантские издевки и т.п.  Я может быть и перекинусь с кем-нибудь парой слов об этом, но без чувств и без жара.  Порастерял  где-то  я  всё.
      Как  быть ?

      Есть, правда, такая страна – искусство .  Когда я в ней – хорошо. О чём я мечтаю, чего я хочу, я нахожу там.  И  сам  творю !  ТАМ  хорошо.  Но нет сейчас для меня туда дороги. И не знаю, когда я попаду туда.

      Поэтому моя служба идёт легко.  Плюю на всё и живу.
      Как солдат я считаюсь неплохим.  Внеочередных нарядов не имею.  По политике, огневой подготовке имею отличные оценки. 
      Вот.
      Здесь, наверное, и есть что-то от ответа на вопрос, как я оцениваю свою грядущую гражданскую жизнь.  В общем ничего я ещё не сделал.

      Встретил я тут недавно весь ваш первоначальный битовый  состав. Мишку Могилевского, Коробова  и  Орлова была там. Там – это в бане.
      В бане на «Черном пруде».  Она сейчас закрыта,  и битгруппа каким-то образом обосновалась там. Лежат у них всякие «Иоланы», «Тайфуны», «Мюзиклы».  Колонки «Импульс»  стоят.  Там же главный басист  Федоров.

      Первое впечатление было странное. Что-то в этом увиделось мистическое что-ли.
      Я встречаю ребятишек, которые когда-то только начинали играть, были пацанами.
      Даже не так.
      Прошло время.  Мы выросли,  и я встречаю их в бане.  Битников. В старой, заброшенной.  ( Не могу сейчас подобрать нужные слова.)

      Где-то мы встретимся ещё через пять, десять  лет ?
      И бродят как тени, в этом женском банном отделении 1-го разряда, девушки.  Как тени.  Одни появятся.  Уйдут.  Придут другие.  А кто-то сидит в углу и стучит на барабане.  В середине стол.  Стены кафельные.  И музыка, которая толкает, дёргает. Что-то такое.

      Ну  ладно.
      По-разному можно увидеть.  Что и Как пишет  Есенин ?
      Пока вроде  всё. Пиши чаще. И я  постараюсь.
      Когда же наконец  ты приедешь домой !
               
                Женя.
    
                23.3.71г.
                Привет,  Саня !

      Поздравляю тебя с днем  РОЖДЕНИЯ !

      Желаю, чтобы оставшиеся дни службы  пролетели незаметно и чтобы ты  скорее появился в нашем  городе.  Ещё желаю  больших успехов в твоей приёмо-передаточной службе.
      Ещё чтобы чаще приходили письма от  Светы.  Ещё хороших планов на дембель и осуществления их.
                Обнимаю.
                Женя.

30.03.71г.

      Поздравляю с открытием    XXIV  съезда  КПСС ! 
( Вот какой я  идейный ).

                Привет,  Саня !
      Сейчас 19ч.52м.  И нахожусь я в данный момент в Доме Связи.  Я на службе.  Пост – Звездинка.  Это где дядя Толя живёт.  Пришёл я на пост в 18ч.  Позвонил  Крыловой,  походил, покурил с напарником. И вот сейчас он  на остановке  ждёт свою девушку, а я пишу тебе письмо.  Что не пишешь ?  Ты давай  пиши!

      А как и когда лучше тебе позвонить ?  Всё же живой разговор намного лучше писем в смысле того, что почувствуешь друга совсем рядом.  Как теперь твоя служба?  Напарник ?  Света  пишет ?  И если не секрет, что ?  Я написал ей с начала службы письма три, но она  ни разу не ответила.  Недавно встретил её сестру.  Света, по её словам,  говорит: «Нечего писать,  пусть сам заходит».   Я правда виноват перед ней;  как-то раз приехал из своего Филинского  и весь в дым пьяный завалился к ней.

      Да, старик, нам уже идёт третий десяток… А мне кажется, что себя в жизни мы пока не нашли. А ?  Я как-то  пытаюсь  увязать мои взгляды с этим жестоким материалистическим миром,  но трудно.  Ничего.  Найдём своё место.  Пиши.
                Обнимаю.   Женя.

                14.04.71г.
                П И С Ь М О
                Ряд.  Як-ву   А.М.
                В/с     в/ч  33604
                От
                Ряд. П-на  Е.П.
                в/ч  5434, находящегося  в командировке в в/ч  6663

      Здравствуйте  уважаемый  Александр  Михайлович !
Пишет Вам ваш, некоторым образом, друг, находящийся в вышеуказанной командировке.  Продолжительность её  определяется сроком  порядка   15-20 суток.  Место пребывания –  г.Г-й, возле Дворца спорта.  Прибыл я сюда с целью выполнения ряда работ по оформлению  химгородка  дивизии. 
      Естественно, первые дни пребывания в вышеозначенной части проходят под торжественным знаком  «kaif» .

      Нахожусь я под началом лейтенанта  химика.  Никаких  других командиров для меня нет.  Это и отлично.  Отбой и подъем регулирую самостоятельно, но  в пределах разумного.  Сейчас  в 21.18.  сижу в ОМП.  Читаю « Короля Лира».
      Особенно бодрым  настроение моё  делается при сравнении собственного образа жизни с жизнью остальных обитателей вышеуказанной войсковой части – они курсанты сержантской школы.
                ----------- « kaif »--------
      Ох и защемило у меня сердце,  Саня,  когда я здесь получил в своё пользование  масляные красочки !  Писать захотелось…!  Чёрт побери,  когда же я наконец смогу живописью заняться, а не этой  «x-uinei».  Аж  зудит всё нутро и руки чешутся.  А раз чешутся – я что-нибудь  сотворю.

      Что-то мне стало последнее время казаться,  что сердце у меня становится жестоким.  Равнодушным.  Боюсь я этого.  По-моему в армии я отвык возмущаться.  Причём самым главным – отношениями  между людьми.  Грубостью.  Подхалимством.  Безнравственностью.  Может в глубине души что-то и шевельнётся, но это никак не выразится внешне.  Особенно если это меня не касается.  Тем более, что вокруг все  «zasiraut» мозги ( в политическом плане),  что   у Нас всё идёт  хорошо и к лучшему.   

      Логически я ещё способен черное от белого и как-то отстраняться,  уходить в сторону от плохого, но опять же для меня. Временами я думаю, что 3-2.5  последних года в училище  меня окружало (я находился ) в «особом»  обществе. Идеалы моих друзей как-то расходились  с общепринятыми, общепризнанными нормами. И они стали для меня естественны.  Сейчас же прошлое утеряно, а нового пока не видно.

      Говорят : « К старому нет возврата».  И я не знаю, что будет впереди, что будет моим идеалом,  к чему идти…

      Следует отметить, что эта  «politika»  сыграла какую-то существенную роль в теперешнем моём формировании.  НАШЕ  материалистическое  мировоззрение – сильная  штука, и  просто так, « ne za xui», оно от меня не отвяжется.  Всё время призывает смотреть шире и учит, что человек намертво прикован ко всему окружающему, что он через этот мир,  познавая его,  строит свои взгляды  и что необходимо  неустанно крушить и изменять этот окружающий мир.  В основе всего  БОРЬБА. «Борба». От этого на душе  скрежет,  металлический  лязг  и ничего от полёта. 

      Ленин : « Мы говорим,  НРАВСТВЕННОСТЬ  это то,  что служит  РАЗРУШЕНИЮ старого  эксплуататорского общества и служит объединению всех  трудящихся  вокруг   ПРОЛЕТАРИАТА, создающего новое общество коммунистов. … Коммунистическая нравственность это та, которая служит этой  БОРЬБЕ».
      Сплошное лязганье.

      Саня !  Друг !  Пиши пожалуйста  чаще.  Нам  так будет лучше.  Если я во что-то сейчас верю искренне и всей душой,  так это в дружбу.  Хорошо это,  получать письма от старых друзей.  Хотя бы пару строк.  Они всегда полны теплом  и сердечным чувством. Обратите  внимание  на адрес.  Я здесь 15-20 дней.
      
      Крепко  обнимаю  тебя,  твой друг  Женя.

P.S.  Сегодня  снял фуражку с «капустой»,   галстук и  хожу  в зеленом  х/б.
                ХУДОЖНИК.

                23.5.71г.
                Здравствуй,  Саня !
       Сел я сейчас в тиши  хим.мастерской в/ч 6663  и перечитал твои письма.  И захотелось мне написать тебе.
      Работа моя в командировке близится к концу.  Числа 25-го – всё.
      И вместе  с тем близится  к отпуску.  Я уверен на 75%, что отдохну десяток дней.  Прожил этот месяц по-дембельски. – Работал, и больше для меня ничего не было.  Кроме культурного отдыха.  Успел прочитать « Короля Лира»  и « Воскресенье».  Неделю жил в лагере, загорел малость.  Сделал 4(четыре) самоволки. Всё замечательно.

      И вот как.
      Привозит меня как-то в лагерь – лейтенант,  хороший парень.  Лагерь возле Богородска( не доезжая 10 км).  Я беру с собой форму милицейскую. Днём поработал, а часов в 7 вечера  переоделся и через КПП на дорогу и к трассе.  Сделал себе регулировочную палку, покрасил ( красок хватает), помахал перед машиной и через 45 минут  я дома. Переоделся в гражданку и пошёл к  Свете.

      Очень кстати вспомнил твои напутствия, что не стоит пить в увольнении.  Как переоделся в гражданку, так и забыл сразу всю армию.  Как будто и не служишь.  Утром опять переоделся в милицейскую одежду и в Шумилово.  Всё тихо спокойно.  Только лейтенант сказал : « Своему начальству нужно доверять». Он искал меня ( вечером), чтобы  спать уложить, искал место, где я спать.

      Потом через неделю был ещё заезд в лагерь, и я опять постарался  остаться ночевать, но на этот раз на Автозаводе, у Сани  Каз-ва.

      Потом мы, художники,  перебрались в лагерь заканчивать хим.городок. Солнце припекает, ходим голые  и красим  всё подряд.  Я и говорю лейтенанту, что мол сегодня   19 мая,  мол день пионерской организации,  и  что мол надо бы мне домой.  Он и говорит :  «Чтобы всё было нормально2».  « Естественно»  –  отвечаю  я и  через час я дома.  До утра.  И вот сегодня.  Вчера уехал из лагеря, переоделся.  ( Да, забавно было то, что в моей форме  шастал один друг и фуражку по пьянке оставил в какой-то деревне).  Я снарядился и без фуражки, снял китель и в одной рубашечке покатил в город.  Переоделся значит и пошёл к Свете.

      Утром сегодня в часть, на Макаронку.  Иду  себе,  а  внутри  всякие  нервы шевелятся – без  фуражки,  в руке сумка ( в ней х/б ).  А ведь там штаб дивизии.  Но  пру и не подаю вида.  Через  КПП прохожу уверенно,  не задерживаясь, боком, боком, в химмастерскую,  надеваю  х/б  и иду докладывать,  мол прибыл без замечаний.
      Вот мои приключения.

      Брат  Юрик  сейчас рядом,  в Муроме.  Писал ?
      Предлагают  мне работать в штабе дивизии.  Не знаю, что и делать.  С одной стороны хорошо – работа  есть работа, никто не задевает,  никаких нарядов, книжки  (говорит майор )  по искусству можно читать. Но не слишком ли будет  однообразно ?

      Да и неохота  расставаться с милицейской формой.  Ведь как ловко в ней всё получается.  Не знаю.  Наверное останусь в ДДК  («Дикая дивизия  Кольцына» – комбат  наш).
      Ну пока  Саня.  Пиши на в/ч 5434 - «Б».  Жду.
                Обнимаю,  Жека.
      Извини за столь скучное письмо.  Много новостей, хочется все  рассказать,  а что я думаю и как  чувствую напишу потом.
 
                TOP  SEKRET
                ТЕТРАДЬ  для письма
                Евгения  Петровича
                Ученика 1 класса  2-х годичной  школы  в/ч 5434
                Ученику 2 класса  школы в/ч 33604

                10.6.71г.
                Здравствуй,  Саня !

      Сегодня  я в наряде, во внутреннем.  Хожу через 3-6 дней.  Народу в роте мало, вот и приходится так часто.  Но это к лучшему.  На службу тоже надоедает ходить.  А здесь и отоспишься и почитаешь.  Жить можно.  И,  наконец,  теперь я заимел свою комнатушку.  Художник, прежний,  дембельнулся,  и наступает  моё время.   С замполитом деловые отношения и при необходимости всегда можно пробить увольнение.  А сейчас хорошо ещё и то, что в роте осталось всего два офицера.  Остальные, кто в отпуске, кто в лагере, на учебном.  Лафа.

      Вчера был в увольнении.  С 16.00  9.06.71  до  8.00  10.6.71.   Летом увольнение длится долго.  Зимой сразу, как уходишь,  темнеет и вроде бы уж ночь  наступает, а там и в часть скоро.  А сейчас хорошо.
      Ну так пошёл я в это  пресловутое увольнение.  Вот.  Выхожу на  Арзамасское  шоссе и привычным  жестом  останавливаю машину.  А она идёт в Чебоксары.  Как раз туда, куда мне нужно.  Только чуть-чуть не доезжая…

      Доехал до  определенного места и иду себе по известному направлению.  Молодой, ладный, подтянутый,  в «генеральской»  фуражке. 
      Пришёл,  стучу.  Открывает  Светочка.  И я произвожу должный  «фужор» ( а может фураж, точно не знаю, но произвожу,  с этакой знаешь ли лёгкостью). Она своим тоненьким голосом и говорит : « Посмотрите,  кто к нам пришёл»! Я сразу ухмыляться, всё верно мол,  я  это пришёл.  Ну тут её мать тоже смотрит на меня, улыбается.  И соседка Галка Гусева  тоже смотрит и тоже  так весело.  Тут все стали говорить, что я во время пришёл, что пироги то уж готовы и что сейчас их будем есть.  И я говорю, что мол чекисты всё знают, что  мол прямой расчёт на пироги был.  Вот.

      А  Светочка…Ну что там говорить, она всегда такая красивая, а тут ещё загорелая…
В общем я смотрю на неё и улыбаюсь, как, ну это в общем-то не имеет значения, как я улыбаюсь.  И она тоже улыбается и так хорошо-хорошо на меня смотрит. Всё это очень и очень радостно.  Но тут приходит ещё какая-то соседочка. Не могла что ли в какое другое время прийти !   Ну все опять говорят, мол пироги сейчас будем кушать. Это ей говорят.

      Я тут немножко стал рассказывать, как мы службу несём и что в Кан-не мы её несём.  И что едем оттуда в двенадцать, а то и в час ночи с гиканьем,  с разными песнями и очень быстро.   И что называют нас знающие люди ДДК ( «Дикая дивизия»  Кольцына)  . Вот.

      И ещё рассказываю, как я стою себе на посту, на площади  Ленина, и посматриваю так себе по сторонам, а там, значит,  человек спит.  Голову на тротуар положил, а остальные части тела в беспорядке  разбросал на проезжей части улицы. И ботиночек рядом лежит.  Второй по видимому не успел снять.   Так и попал в могучие объятия  Морфея в одном ботинке. Ну. Я его за плечо потрогал и проговорил: « Эй, гражданин ! Гражданин!» Ну он тогда глаза приоткрыл, голову повернул в ту сторону, где я по его мнению должен стоять,  увидел всё-таки и спрашивает так это с чувством собственного достоинства, мол « в чём собственно дело?» – спрашивает. Ну уж тут я засомневался, чего это я к человеку пристаю? Но продолжаю разговор : « Как  чего »?  А он – «вот  именно», уточняет, значит,  –  « чего» ?  Я уж тут совсем засмущался и спрашиваю его, что он тут делает ?   А он заявляет,  разъясняет, можно сказать, чуть ли не с отеческой нежностью, мол отдыхаю  я, вот ведь в чём дело.

      Я смотрю, вроде всё сходится, действительно, отдыхает человек. Утомлённое, слегка пыльное лицо его вовсе  не говорило о каких-либо злодейских  умыслах, а потрёпанный пиджачишко прямо указывал  на принадлежность к интернациональному могильщику  буржуазии, и мне ничего не оставалось делать, как аккуратно приподняв, прислонить его к стоявшему тут же столбу. Во избежание случайного наступания ногами проходивших мимо граждан на голову вышеозначенного могильщика. Ты, говорю, всё-таки  давай, ботинок одень,  простудиться можно однако. Он согласился. А потом, говорю, ты это, того, не обижайся, но ежели все на дорогу улягутся отдыхать, значит машинам придётся ездить по тротуарам, и тогда, скажи-ка  на милость, что же, нам придётся  переименовывать проезжую часть улицы в отдыхательную что ли ?  Ну он понял меня. Домой пошёл.  И качался.  Видно с трудом давались ему мои разумные доводы. От напряжения постичь, покачивался.

      Вот. Рассказал я им эту историю. Все смеялись. А  Светочка живо представляла и комментировала, заступаясь за отдыхающего. Тут пришла ещё одна девушка. Валя. Бойкая такая девушка. Её соответственно тоже усадили чай  с пирогами откушать. А потом она принялась рассказывать про своих  кавалеров.  Что ей нравится в них и что не нравится.  Не люблю, говорит, когда сидят, молчат, пожирают влюблёнными глазами и ушами хлопают.  Пришёл мол к ней Володя, парень, которому она в армию письма писала, пришёл, когда её ещё дома не было и чего-то там в огороде у них  сооружает по наущенью  матушки её.   Мать её и посылает – гвоздиков ему принеси. Она принесла, отдала эти гвоздики и стоит смотрит. Ничего не говорит.  Даже здрасьте не говорит. Володя колотит. Потом ещё чего-то попросил принести. Принесла.  Закончил он сооружать.  Пошли в дом. Обедать.  Она с матерью болтает, а  Володя в своей манере ушами хлопает.  Ну Валя тут объясняет. Что он мол как тюфяк и это ей вовсе не нравится. Нам объясняет. А не ему тогда. 

      Светочка говорит – «слушай  Женя, слушай» , а сама  смеётся. И мне смешно.  Очень уж хорошо эта Валя рассказывает. Пообедали, говорит, и она матери сообщает, я мол гулять пошла.  Идёт себе спокойно, вдруг этот Володя выбегает и стремглав мимо неё бежит и дальше, всё дальше и совсем удаляется, можно сказать.

      Тут где-то  11.06. наступило.   Пока.


                14.9.71г.
                Здравствуй, Света !

      Сегодня ездили на стрельбище.  В  7.15  был выезд.   Приехали.  Построились. Меня направили в оцепление.  Это чтобы никто не забрел на мишенное поле.
      В лесу пахнет осенью.  Желтые листья  и влажная зелень.  И настроение грустное, как будто…  В общем хорошее  грустное настроение.  Я брожу по лесу.  Читаю стихи.  Очень даже хорошо мне было.
      Потом нашёл письмо.  Чужие письма  читать нехорошо.  Но это брошено.  В лесу.

« Здравствуйте, Виктор.  Пишет  вам незнакомая вам  Галя…»
      Ей адрес дала подруга. Она написала.  Даже не подруга, а так, знакомая по работе.  Пишет  Галя о себе.  О том, что она с 1949 года, у неё ребёнок, 2.5  года,  муж умер,  а друзей нет, и ходит она в кино  раз в месяц,  на танцы вообще не ходит и скоро  обещают квартиру.
      Я не знаю, где тут правда, может быть это шутка чья-то, но меня  как-то задело это  письмо.
      Лежит оно брошенное  в мокрой траве, а человек в нем кричит больной душой.  Трудно ему и одиноко.  Слабый человек.  Верит.  А вдруг…

      Потом дождик пошёл… Меня сменили, и я стрелял из пистолета и из автомата.  Потом встал на вышку наблюдателем.  В бинокль интересно смотреть.  Кажется видно как тут в мишень попадают.  И цвет меняется, когда смотришь в бинокль. Все цвета блёкнут, как будто растягиваются и начинают тихонько  и тонко звучать, как на картинах у Нестерова. 

      Приехали со стрельбища мокрые, голодные.  Поели, и ребята на службу.  Я тоже хотел.  Оставили.  Пиши.  Рисую. 
      Вчера был выходной день.  Я сидел в своей комнатушке и на меня постепенно напало  тоскливое настроение. 

      Открыл Блока  и
          «…Средь  всяких прочих дум  –
            Бессмысленность всех дел,  безрадостность  уюта
                Придут тебе на  ум
            И  тихая тоска сожмёт так  нежно горло :
                Ни  охнуть, ни вздохнуть,
            Как будто ночь на  всё  проклятие простёрла
                Сам  дьявол  сел на грудь !...»

       И  я впадаю в глухое уныние.  Как  сказано у  Есенина : « … Жизнь – обман,  с чарующей тоскою».         
      Мне хорошо  думать,  что есть  ты…  Не важно, что будет дальше…  Я  счастлив.
      Ты сказала мне,  что вспоминала меня – я  рад – значит  я нужен тебе.  Пусть  самую малость – всё  равно.  Ты  была со мной…

      Прости.  Тебе не нравится, когда я так пишу.  Тебя  смущают мои письменные порывы.  Не  буду.

     Расскажу тебе один случай,  который был со мной 1.5 года назад.
     Я поехал с братом    Юриком к отцу ( он тогда лечился в Сухобезводном). Приехали мы в Сухобезводное в  час ночи.  А в пять шёл поезд – надо было добираться ещё километров  15  в сторону.  Начало июля.  Жара.  Ночь душная.  Комары.  Ночной перрон в захолустье.
Где-то на окраине платформы горит  фонарь,  освещая ниточки рельсов.  Ни души.  Лишь в вокзале две старухи спят на своих узлах.  А мне спать не хочется.  Я очень счастливый.  Неделю назад защитил диплом, рядом друзья, я только что от них, на улице тепло и впереди лето.

      Смотрю, в моей радостной ночи, девушка идёт.  В красном платье.  И одна.  Идёт  себе по рельсе, руки в стороны развела, чтобы не упасть. Не спешит.  Гуляет. Удивился я даже.  Неужели, думаю, и такое бывает.  Как будто знает, какое у меня  настроение, и специально появилась для полного моего счастья.  Здрасьте,   ей  говорю. И она тоже на мой манер – «Здрасьте»  –  отвечает.  Села на лавочку, и я рядом сел.  А комары кусаются.  Она говорит   –  «Веточку отломите. А то совсем съедят».  Я конечно сразу же целый веник отломал.  А она взяла одну веточку и сидит, помахивает, отпугивает этих проклятых насекомых.

      Постепенно так, начали мы разговаривать.  Спрашиваю, не страшно ей одной  тут ночью гулять ?  А она говорит, мол подружку ждёт.  Я ещё что-то спросил – ответила. Очень даже это хорошо. Разговаривает и не кокетничает.  Я тоже разговорился.  Потому как был очарован июльской ночью и прелестной незнакомкой  Тамарой.  Напал на меня лирический слог и стал я всё хорошее, что у меня в жизни было, вспоминать  и рассказывать.  Ведь так в жизни устроено – когда  тебе хорошо, ты всё самое лучшее вспомнишь, и ещё радостней  будет, а когда уж плохо ….

      Смотрю –  слушает  она меня внимательно и от комаров забыла отмахиваться.
      Так сидели мы с  ней часа два.  Светать уже стало.  Говорит Тамара – «Проводи меня немного».  Я говорю, мол с радостью.  И пошли мы.  Идём.  Под руку она меня взяла.  Так прошли всё Сухобезводное  и вышли в поле.  Там, в километре, деревенька виднеется.  В ней  она и жила.  Я пошел её до дома проводить.  Хорошо.  Утро летнее.  Поле.  Я с девушкой иду.  Как сон.   Обнял её и идём так.  Я молчу, только травинку покусываю. 

       –  А у нас сегодня массовка будет…Люблю, когда массовка. Весело.  Танцы, музыка, народ…
      Помолчали.  И к деревне подошли.  К окраине.
       –  Вот тут я и живу. Вон  мой дом…
      Обнял я её сзади за плечи,  уходить не хочется.  Утро.  Солнце ещё не встало.  Светло.  Тихо.  Пруд неподалёку  неподвижным зеркалом лежит.  Чуть прохладно.
       –  Пойдём,  я тебе наш пруд покажу.
       –  Пойдём – говорю.

      Красиво.  Берега крутые спускаются к воде.  Но уходить надо… Повернул я её к себе лицом, поцеловать хочу на прощание, а она лицо отворачивает, но сама ко мне прижимается.  Так страстно прижимается, что я ещё крепче  её обнимаю.  Всем телом она ко мне приникла,  обняла меня и на траву упала… И я тоже… Шепчет – «Ну  что же ты, ну…»

      А мне вдруг что-то подумалось… Даже не успел понять.  Что-то не так – думаю. Я сел.  Лоб морщу.  Закурил.  И она села.  Волосы поправила.  Не смотрю в её сторону.  На душе мутно. Сижу, курю. Встала Тамара и домой  направилась. Встал и я.  –  «До свидания» – ей говорю.  Она обернулась, рукой помахала и в доме скрылась. 

      Пошёл и я.  Думаю.  Вот так товарищ сочинитель.  Вот тебе и июльская ночь и девушка в красном.  Мысли всякие в голову полезли.  Мол нарочно она по платформе ночью ходила… Не меня, так кого-нибудь другого дождалась бы.  А я то тут соловьём заливался…Рассказывал ей о моих друзьях, о всём самом дорогом…

      Не дорога ли плата ?  Душу выкладывай, а в неё  всё равно что плюнули… Аж всего выворачивает.  Успокоился понемногу.  Обозвал себя, да и её тоже,  по-всякому и подумал средне  так, материалистично, реалистично подумал – нечто  подобное и должно было когда-нибудь произойти. 

      Должен быть такой момент, когда  голубая  идиллия  рушится.
      Но до сих  пор я сомневаюсь в этом.  Этим и вызвано моё желание поведать тебе, Света,  эту мою историю.  Ты уж  извини меня за безнравственность.
      Как в песне : « …А ты все радости и боли  несёшь доверчиво  ко мне…»
      К  Тебе.  Кто же ещё так  меня поймёт.
      Теперь я сожалею об одном.  Раньше я мог ( раньше, месяц назад)  бывать у тебя через день-два  –  не ходил.  Сейчас стремлюсь – но  никак  не выберусь. 
                До  свидания.               
                Женя.

                8.10.71г.
                СВЕТА !
                ЛЮБИМАЯ !

      Я не ожидал, что ты можешь счесть меня подлецом.
      Неужели тебе показалось, что я так  поступил из-за того,  чтобы переспать с тобой ночь ?!
      Неужели ты думаешь, что я добивался твоей ласки ?!
      Я был слаб в ту минуту.  Я  слушал голос рассудка, а не сердца. 
      Я хотел твоей нежности.  Хоть чуточку.  Хотел лишь услышать, что я для тебя что-то значу.  Я был слаб.  Мне страшно было уходить в неизвестность.  Страшно было думать, что приедет  Саня, и всё кончится.

      И всё равно я  готов  был уйти сразу же,  как ты сказала об этом.
      Но я остался.  Я виноват в своей слабости.  Я думал. Пусть  лучше ты прогонишь   меня раз и навсегда.  Мне очень больно.  Ужасно  тяжело.
      Твои строки – пощёчина.  Я целую эту руку.
      Мне больно.  Но это ты.  От начала и до конца. 
      Никогда я не  посмею подумать о тебе плохо.

      Я такой  как все.  Лишь рядом с тобой и  когда думаю о тебе, я становлюсь  чище и лучше.
      Тогда  я думал о себе.  Я виноват  в этом.  Тогда  я  ДУМАЛ.  Я любил себя.
      Света !  Я заклинаю тебя всем святым ! 
      Прости  меня.
      Позволь  приходить к тебе. 
      Я ни слова не скажу больше о своей любви.  Никогда не буду писать  об этом.

P.S.   Я  всё продумал тогда. Но я трусил.  Боялся услышать правду.  Боялся слов. Боялся  спросить.  Я  всё объясню тебе  в рассказе, где под словом «она»  я подразумеваю  тебя…

      Вечер  первый.
      Я вышел от   неё и остановился.  Одиночество придавило меня.  Не могу ступить ни шагу.
      Что я прихожу ?  Зачем ?
      Саня.
      Он обнимал её…Целовал… Она его…
      Я  –    со всей  Своей нежностью… Неужели  Я  ничего не значу ?
      Если это всё так, то не лучше ли сразу всё закончить.  Уйти.  Раз и навсегда. 

      Сколько.  Сколько раз я уже уходил, чтобы снова вернуться.  Завтра.  Через неделю.  Через месяц.  Через год.
       Нет.  Мне не хватит силы.  Пусть лучше она.  Пусть.  А она  не прогонит.  Ей бывает иногда интересно, когда я прихожу и что-нибудь приношу  с собой.
      Значит ясно.  Надо, чтобы Света  прогнала меня.
      Я  войду в её комнату и сяду.  Буду сидеть и молчать.  И  Она  скажет, чтобы я больше не приходил !  Не приходил !

      Но без  неё… Без  неё..!
      А теперь ?  Довольствоваться  жалкой ролью  развлекателя ?
      Без  неё – темно.  С нею – мучение .
      Ну… Решай. ..  Ну !
      На чёрной реке  прогудел пароход.  Я сделал шаг к окну. Рука замерла на стекле…Ещё прогудит ? ..  Есть.

      Стучу.  Дёрнулась занавеска.
       –   Кто ?
      Ничего не могу сказать. Слов нет.  Мне страшно.
      Открылась дверь.  Света.
      Я стою на крыльце.  Молчу.  Надо.  Надо сказать, что я думаю.  Но разве это выскажешь…
       –   Све-та…  И молчу.  Ничего не могу сказать.
       –  Только не говори ничего…

      Значит всё понятно ?  Понятно, почему я здесь… Не надо слов !
       – Ничего?
       – Да.
      Неужели она всё поняла ? Все невысказанные мысли мои.  И  говорит «Да» !  Говорит  «Да»!
       – Иди.
      Я в восторге провожу рукой по её волосам, по щеке…
      Мне кажется, что она улыбается в темноте.      

       –  Светка !
       –  Иди.
      Я  срываюсь вниз по ступенькам крыльца.  «Да»!  Я  бегу – «Да»!  Взлетаю по длинной деревянной лестнице ни разу не остановившись  – «Да» !   У меня перехватывает дыхание   –  «Да!  Да! Да!»
      Я иду домой.  Не нужны трамваи.  Мне хочется идти долго, и осенняя ночь вовсе не  холодна, а фонари  радостно-жёлты.

      Вечер  второй.

      Лучше бы не было его !  Что я не уехал  к Каз-ву !
      Чёрный  вечер.
      Я уже собрался уходить, как  она спросила :  « Что значило твоё вчерашнее  появление»?
      У меня перехватило дыхание. Я остановился на пороге.  Так  значит…Значит ничего не было  понято… 

      Всё  сначала ?
       –  Обещай мне, что  ты никогда  не будешь так делать,  –  говорит  она.
       –  Как ?
       –  Как  вчера.
       –  Я не знаю,  как буду…
      Что я говорю… Глупые слова…Разве можно сказать… Всё  сначала !?  Вчерашнее!!?
В груди  стон.

      Я  сел.  Меня стала бить дрожь.  Что делать…?
      Что ж. Пусть будет то,  чего не произошло вчера.   
      Я никуда не уйду.
      Самое плохое и глупое  то, что я  решился поступить по  придуманной мною схеме.
      Сяду.  Буду сидеть. Пусть гонит.  Навсегда.  Всё. Схемы всегда всё  портят.
      Прошёл в её комнату.  Закурил.  Решил высказаться.  Мне нечего терять. Схема в действии.

       –  Ты ждёшь  Саню ?
       Она почти с вызовом   –   « Да».
       –  А я приходил как приятель-развлекатель ?
       –  Ты сам  как думаешь ?
      Я никогда не решался  с ней так говорить.  Всё звучит дико.  Холодно.  Расчётливо.

      Всё  ясно.
      Осталось  последнее.  Я сел и стал ждать, когда она меня прогонит.
      Навсегда.
      Я подставил  щёку.  Дождался. Больно.  Очень-очень.
      ( « Не приходи больше ко мне».)
      Стал  собирать ( Портрет.  Фотографии.).

      Её задело.  Я сделал  Зло.  Умышленно.
       –  Отдай письма , что  писал тебе.
       –  Они мои.
      Я подошёл к двери.
       –  Ты не хочешь, чтобы они оставались в моих  « гнусных» руках ?   –  Глаза  её сверкали.
       –  Я никогда так не скажу.

      У меня  дрожали губы.  Внутри  слёзы. Я  шагнул за порог.
       –  Ещё пять минут ( Я остановился).Что ты сделаешь с моим портретом ?  Повесишь на стену ?  Я не хочу, чтобы он висел у тебя в комнате.
      ( Этот портрет я с самого начала хотел отдать  Сане. Но  принёс ей показать…)
        –  Он не будет висеть. 
       Схожу с  крыльца.
       Вслед : « Лучше  я сама  его выброшу»!

      Я не поворачиваюсь.  Ухожу едва волоча ноги.  Я лез по этой  проклятой лестнице вверх и плакал.  Слёз не было.  Только хрипы изнутри.  Неужели я никогда больше не сбегу  по этой лестнице вниз ?  Не увижу этот дом !?  Я остановился. Ухватился за перила. И побрёл назад.  В руке  портрет. Спустился вниз. Ноги ослабли.  Я остановился.

      Добился.  Всё кончено.
      Не помню,  как дошёл домой…
 
      Вторая пощёчина была ещё звонче.  « Всё неправда. Всё ложь. Ты такой – как  все».
И я целую эти руки.  И снова подставляю щёку.  Я  люблю  тебя.            

               
                31.10.71.
                Саня !

      Безысходность  как  неменяющийся желтый свет электрической лампочки.
      «… Жизнь – обман с чарующей тоскою…»
      Наркоман без наркотиков.
      Ничего более ценного , чем  собственная  личность.
      Самое занимательное и неисчерпаемое.
      И сочинитель, и исполнитель, и зритель.
      Способен на многое и ничего не делающий.

      Светка вышла из моей круговерти.

      Только деятельность, да такая, чтобы кровь из носу,  может сдвинуть меня с мертвой точки.
      Я все же в состоянии сейчас управлять собой.  Главное – поставить  вполне достижимую, близкую  цель.  За ней следующую.  И не выключаться.

      « Человек может сделать всё что захочет. Если только он захочет делать то что уже может.»   –  Примерно  такой афоризм.
      Вот мостик, тропинка, связывающая  мою круговерть с миром.
      Определенное мировоззрение сложилось во мне.  И я чувствую свою наполненность.
      Жажда  действия.  Жажда творчества.  Это есть.

      В жизни мы исполняем   одновременно целый ряд обязанностей, ролей.
      Решив, какие главные в тот или иной момент,  необходимо выполнять их с большей отдачей.
      Время дружбы.  Время любви.  Время войны.  Время живописи.
      Я друг.  Я солдат.  Я любовник.  Я учитель.  Я художник.
      Мой ответ – все  живое, все движущееся.  Надо уметь  подчинять одно другому.

      « …Сопрягать…»
      Трудно от того, что чувствуешь иногда тем или другим исполнителем.  А в особенности  ежели происходит несовмещение во время действия.
( Подходящее решение.  Что ж, пусть будет так.)

      И приходят  разные мысли.  Кончить со всем.
      Не  смогу.   Слаб.
      Другой  путь.
      А что собственно ужасного в армии.  Здоровые парни.  Мужики.  Крепкие слова.  Простые взгляды.  Ира любит.  Женюсь.  Свой дом.  Семья.  Я составлю новый круг.  Очень  спокойный и верный. 
      И тогда  что же…?  Все прощай ?
      Ничего не знаю.
      А она говорит: « Я два раза была у врача… Потом скажу.»

      Саня !  Напиши.  Хоть что-нибудь.
      Можешь быть спокоен в отношении  Светы. Она ждет тебя.  А я больше никогда не приду к ней.  Останется лишь лучшее воспоминание
                Пиши.    Женя.

               
                5.12.71.
                Здравствуй ,  Света !
      Выпал снег.  Скоро приедет  Саня.
      Я позвонил тебе,  и ты не бросила трубку.
      Хорошо, что наступает зима.  Яркие дни.  Ослепительная белизна и крепкий морозный воздух.  Весело бывает в такие дни.  Долой темные слякотные  осенние ночи.  Это все они.  Развели во мне мокрое настроение.  А сейчас хорошо.  Все меняется.

      Я целую неделю не служил в армии.  Я работал в милиции.  Рисовал.  А потом ехал домой.  Утром снова в Автозаводское  РОВД.  Все  хорошо.
      Был у всех своих друзей.  У Сани Каз-ва распили бутылку шампанского – 26 ноября ровно год в армии.
      К  Вовке Кол-ву заезжал чуть ли не каждый день.  Был у Юс-ва в Дзержинске.
      Катался всю неделю из конца в конец. Пришел наконец в армию.  Отоспался.
      Очень хотелось увидеть  тебя.  Но…
      Я позвоню как-нибудь.
      Ты здорово на меня сердишься ?

                До свидания.
                Женя.

P.S.   Шекспир. Сонет 58.
 
      Избави бог, меня лишивший воли,
      Чтоб я посмел твой проверять досуг,
      Считать часы и спрашивать : доколе ?
      В дела господ не посвящают слуг.

      Зови меня, когда тебе угодно,
      А до того я буду терпелив,
      Удел мой – ждать , пока ты не свободна
      И сдерживать упрек или порыв.
      
      Ты предаешься ль делу иль забаве,  –
      Сама ты госпожа своей судьбе.
      И, провинившись пред собой, ты вправе
      Свою вину прощать самой себе.
 
      В часы твоих забот иль наслажденья
      Я жду тебя в тоске , без осужденья…
 

 


ПРОДОЛЖЕНИЕ в Главе 2