БАТЯ

(Посвящается Тамаре Никифоровой)   

      С началом войны научно исследовательский институт в Ленинграде закрыли.   Уже не молодой, но высокий и поэтому «видный» Федор Никифоров  получил назначение на Урал. В кабинете номер семь ему разъяснили ситуацию.
- Рапорт на фронт Вам не подписан.  Военной промышленности нужен никель. Его добывают  в городе Верхний Уфалей с 1933 года. Вот туда-то и поедете. Там надо открыть новые мощности, провести железную дорогу к печам. Работа маркшейдером. И не думайте, что Вам будет легче, чем на войне.
 Приказы не обсуждаются. Хорошо, что не ограничили вес багажа. Несколько чемоданов книг привели в ужас ответственного за отправку.
- Что там у Вас?
- Книги. Справочники, таблицы. Все для работы.
Проверять было некогда. Федор Васильевич был доволен. Самые любимые художественные издания будут с ним. Уже на месте пришлось поменять некоторые взгляды. Читать некогда. Карьер только начинал разработку. У рабочих была хоть какая-то, пусть условная, но норма  времени. У инженеров, как у всего начальства, рабочий день не нормирован. Тридцатипятилетний здоровяк так уставал, что засыпал, не доходя до кровати. Даже книги, сложенные в углу и закрытые простыней, расставить по полкам в квартире  было недосуг. Да и сама квартира напоминала скорее всего тот же рабочий кабинет, только в бараке. Ответственный за все маршруты разработки, называемые «вскрышами» и за узкоколейку с обязанностями справлялся. Добытую руду везли сразу в печь. Первый металл, входящий в состав всех легированных сталей и даже монет «пошел» через месяц. Теперь стало чуть полегче. Квартира приведена в порядок. В местном клубе шли фильмы. Частенько даже новые.

        Школы продолжали работать. Ученики должны были выбрать свой путь до выпуска. Но строгие комиссии могли направить любого на то место, где были всего нужнее. На выпускном собрании Анне вместе с аттестатом вручили направление в швейную мастерскую. Там и начала трудовую деятельность девушка, участница художественной самодеятельности, мечтающая стать певицей. Она легко подпевала песням по радио. Особенно ей удавались лирические, трогающие за душу, мотивы Клавдии Шульженко. Но,… гимнастерки шить надо. Она понимала, что сейчас это важнее. А вот когда война кончится…? Что она, закончится победой, сомневаться было просто нельзя. Тем более, что продвижение немецких войск остановлено. Когда положение на фронте, вначале стабилизировалось, а потом и наступательные операции Советских войск стали успешными, изменения наступили и в тылу. В местном клубе, если не было фильмов, то разрешались танцы. Об этом удивительном мероприятии во время войны можно писать много. Главным было, что не только молодежь, но и взрослые приходили на эти праздники. Даже одинокие бабушки, сидя на скамейках, получали свою порцию удовольствия, обсуждая танцующих. Музыки патефона или гармони было достаточно. Именно на танцах многие знакомились и создавались будущие пары.

       Федор на танцы не ходил. Не солидно. Пока играла музыка, он сидел в библиотеке, утоляя голод по художественной литературе.  Но однажды не выдержал. Сильный голос певицы прорвался сквозь тонкие стены перегородки. Читатель сдал книги и прошел в зал. На небольшой сцене, рядом с сидящим гармонистом, стояла рослая девушка. Внутренняя сила голоса завораживала. Репертуар был удивителен. О художественной самодеятельности трудного времени можно говорить долго. Со сцены пели все. Песни, романсы, арии из опер. Танцевали и показывали акробатические этюды. Декламировали басни, поэмы, прозу.   Но это никого не удивляло. Такого в Ленинграде не услышишь никогда. Там все четко. Весь культурный мир разделен, как слоенный торт. Провинция не подчинялась законам столиц. И пела,…что хотела.

        По дороге домой Федор догнал девушку.
- Извините за навязчивость, но …разрешите представиться, Федор Никифоров.
- А я Федоровна…Анна. Вы из Москвы?
- С чего Вы решили?
- Ну, как же? «Разрешите представиться…»
Девушка скопировала даже интонацию. Но Федор не обиделся, а рассмеялся.
- Что значит музыкальный слух. Копируете вы хорошо. Работаете?
- Да. Гимнастерки шью. А Вы?
- А я землю рою. На новом карьере. Вернее, я показываю, где рыть. А то, что из столицы, угадали. Только из другой.
- Не придумывайте. У нас одна она, Москва.
- Ленинград тоже был столицей. Давно. Я оттуда.
- Понятно. Спасибо, что проводили. Я пришла.

          Редкие встречи так бы и остались просто знакомством. Девушка нравилась Федору. Но…двадцать лет разницы. Он уже и рукой махнул на возможность создания семьи. Да война еще.  Иногда Анна приходила в гости. Но, сразу шла к книжным полкам. Взяв в руки очередной том из собрания сочинений зарубежных авторов, усаживалась на стул у окна. Инженер начинал слоняться по комнате. Потом шел на общую кухню,  заваривал чай и приносил в комнату.  Попив напиток с сахаром «вприкуску», девушка собиралась домой.
- Не понимаю людей, которые сахар кладут в стакан. Это же невкусно. Приятное нельзя смешивать одно с другим. Особенно у нас, с сушеными листьями малины или земляники.
Федор делал вид, что соглашается, занятый одной мыслью. В конце концов, решился. На очередную годовщину Революции сам пришел в гости.
- А мне дополнительный паек дали. Вот решил угостить…
Мать сухо поблагодарила и унесла на кухню сумку. Потом вернулась и, молча, уставилась на гостя.
- Прошу руки Вашей Анны…
Пожилая женщина встала.
- У нее проси. Сейчас не те времена.
И… вышла из комнаты.
Анна подошла и обняла Федора, удерживая от попытки встать.
- Сиди уж. Я думала, не дождусь этого. Ты такой большой. Сильный и…робкий. Пойдем подавать заявление.

        Испытательных сроков и прочих причин отсрочки не было. Молодая семья создалась.
Анна работала почти до самых родов. Радость Победы дополнилась счастьем рождения сына.  Борис Федорович был самым крупным ребенком. Все свободное время отец посвящал сыну. Борис никогда не плакал на руках Федора. Не то, что у матери.  Прошел  год, когда Анна вновь почувствовала, что в семье будет пополнение. Впервые, за многие годы, отец стал вовремя  приходить с работы. А тут неожиданное назначение. Восстановленные заводы требовали все больше и больше угля. Везде, где возможно, начинали добычу открытым способом. Маркшейдера направили в Узбекистан. Угольный разрез среди песков и камня обнаружили недавно. Переезд. Потом долгое устройство на новом месте ослабили молодую женщину. Шурик родился слабым и часто болел. Может быть, и резкая смена климата повлияла. Вскоре родился еще один сын, Женька.
- Три сына. Это уже СЫН.
Частенько говорил Федор. Анна не работала. Забот и так много. Война давно закончилась, но обещанного облегчения не наступало. Карьер еле справлялся с планом. Инженеры ломали головы над, новым для них, процессом добычи. Невыполнение плана было самым страшным. В этом случае все руководство карьера могло попасть в тюрьму.

       В шесть лет Борис обгонял всех сверстников не только по росту.  В четыре года, прочитав свою первую книгу, он частенько прятался от всех у книжных полок. Мама всегда знала, где его можно найти. В такой семье «бездельничать», то есть читать днем, нельзя. Хорошо, что родители рано ложились спать. Борис «уходил» в другой мир. Жестокие, но справедливые  индейцы, безжалостные завоеватели, герои войны. Всем хватало места в большом мире маленького человека. Доброта отца передалась Борису, заставляя его заступаться за сверстников и даже, порой, уступать им. Вот и на этот раз. На день Победы руководство района устроило праздник. Бывший военный самолет ПО-2, оборудованный под опыление полей, «катал» по кругу детей. Мамочки заботливо усаживали своих детишек, отодвигая Бориса.
- Сперва маленькие. Потом остальные.
Рослый малыш отходил, не споря. Наконец, очередь дошла и до него. Усталый летчик вылез из кабины.
- Все, мамочки, шабаш. Горючее кончилось. Полеты тоже.
Горе было слишком велико. Борис отвернулся от всех и побежал домой. Он плакал всю дорогу. Плакал и дома. Впервые за много лет он ревел так долго. Пришедший домой отец легко взял сына на руки. Только прижавшись к отцу, ребенок начал успокаиваться. Обрадованный Федор, уже выходя из комнаты, услышал.
- Вырасту, и … стану летчиком. И налетаюсь, сколько хочу. Вот.
Отец остановился.
- Правильно. Если решил, значит будешь. Ты у меня самый умный. А умные всегда добиваются своего.
Хорошо, что есть такой отец.

      Похороны мальчик запомнил плохо. Отец ушел на работу, а привезли его уже в гробу. Взрослые говорили «разрыв сердца». Так после войны называли инфаркт. Мальчик не верил, что такой сильный человек мог умереть.  Неправильно это. Несправедливо. Матери выдали скромные две зарплаты и возможность уехать на Урал. Двадцать семь лет и…трое детей. Но уехать было нельзя. Средний братик заболел и умер. Младшего положили с брюшным тифом. Соседка пожарила несколько котлет и попросила Борю отнести в больницу.
- Нигде не останавливайся. А то остынут котлеты-то.
Мальчик не понял, что его просто страховали, и всю дорогу бежал. Перед самой дверью споткнулся и уронил еду в пыль. Ужас был непередаваемым. Он плакал, когда мыл котлеты в арыке. Плакал, когда отдавал узелок маме.  И  вместе плакали, потом. Мама не наказывала никогда, но строгой была во всем.

       Бабушка была рада принять внука. Но мама не собиралась жить под надзором. Младший, Женька, подрос. Анна Федоровна вышла на работу. Но, не надолго. Отчим совершенно не был похож на отца. Всегда чем-то недовольный, он редко был в расположении духа. Все вокруг были виноваты. Что жена в положении. Что маленький болеет. Что, старший  плохо смотрит за братом. Что начальство придирается.  Борис уже научился преодолевать беду. Выражение «вырасту вот» частенько его выручало. Он уже понимал, что ни радость, ни беда долгими не бывают. Как в книгах. Отцовскую библиотеку он уже не читал. Цепкая память удерживала все в голове. Иногда он просто гладил корешки изданий и становилось легче. Мать никогда не ласкала его. А, может быть, просто не хватало нежности, которую они с отчимом, всю без остатка, тратили на общего сына Вовочку. 

        «Вечно виноватый» Борис однажды не выдержал. Он ушел из дома. «Вот вырасту» уже не помогало. Слишком медленно идет время. Сколько можно терпеть?    Объявление о приеме в ПТУ было удачей. Комната в общежитии, питание и даже форма одежды обнадеживали. Да и профессия электрика всегда пригодится.
Период «электрификации всей страны», начатый Лениным, еще не закончился. И, видимо, не закончится никогда.  Не то, что обучение.

          Аттестат зрелости был в пятерках и четверках. Отчим взглянул на оценки и промолчал. А мама только заметила.
- Ну, вот мы тебя доучили. Дальше сам…
Было понятно, что об институте речь не идет. В военкомате сказали просто.
- У нас в летные училища разнарядок нет, а вот в Челябинск, пожалуйста. Штурманом будешь. Билет бесплатный. Питание тоже. Форму дадут. Чего не учиться? Пиши рапорт. Летать будешь.

         Учиться было не трудно. Но каждый год осенью, курсантов отпускали домой. Борис еле выдерживал месяц намеков на нахлебничество. Хорошо, что бабушка всегда была рада внуку. Потом еще год спокойной жизни. Курсант давно понял, что свою жизнь ему надо строить самому. Знакомство с Тамарой вылилось вначале в дружбу. Он долго не предлагал ей большего, боясь потерять родную душу. Но когда понял, что девушка не просто ездит к нему в выходные и всегда готова выступать на соревнованиях за училище, признался в своих чувствах. После любимого отца, жена стала самым близким и родным человеком.  Они читали одни книги, одинаково смотрели на жизнь. Любовь, по высказыванию умного человека, это не когда смотрят друг на друга, а когда смотрят в одну  сторону.

         В новой  форме лейтенант вначале показался бабушке. Та одобрила внешний вид и выбор спутницы. Отчим бросил семью и жил отдельно. К нему молодые  не пошли.  Мама была рада, что сын уезжает на Северный флот.
- Там, говорят, зарплаты большие. Ты нас не забывай. Мы на тебя всю жизнь работали… Помогай… иногда.

         Места за полярным кругом были уже все заняты.  В составе восемнадцати выпускников ЧВВАКУШа молодежь прибыла в Кипелово. Там в городке Федотова и начал службу молодой офицер. В течении нескольких месяцев получил квартиру и первые заботы по устройству.  Штурманы – операторы перебрасывались из одного экипажа в другой, пока не пришел приказ о постоянном составе. Попасть в экипаж командира эскадрильи, было удачей. Подполковник Растяпин не всегда придерживался  летных догм. Речь идет не о законах, а об условностях.  За два года лейтенант побывал на самых сложных заданиях.   Половина экипажей эскадрильи были молодыми и командир, планируя полеты, всегда оставлял себе трудные задания. В таком экипаже плохо служить и летать нельзя. Поэтому старший лейтенант Никифоров одним из первых со своего выпуска начал осваивать место штурмана. Он давно понял, что оператором летать на самолете не его дело. И когда в гарнизоне формировался новый полк под командованием Потапова Виктора Павловича, то сознательно сделал выбор. Только став штурманом, старший лейтенант понял, что был прав. Через год полк перевели на Кольский полуостров, но семья штурмана осталась в прежнем гарнизоне, Федотово. Новый самолет внешне походил на «разведчик» ТУ-95, но «начинка» совершенно другая. Название ТУ-142. Именно на этом типе осуществилась мечта Бориса, «налетаться вволю».

       Однажды, в середине зимы, муж Тамары пришел позже обычного.
- Опять к маршруту готовился. Карты, наверное, клеил. А правда, что «гражданские» летают по готовым, типографским, маршрутам? Мне говорили…
- Ты сядь. Полеты отменили. И нам и соседям….Растяпин погиб. Там в экипажа и наш выпускник Рафик Ямалутдинов. А жена его вот- вот родит второго…
Ночью, встав к ребенку, Тамара заметила, что муж не спит.
- Ты чего?
- Пойду …покурю.
- Ты же сказал, что бросаешь.
- Конечно брошу… потом.

        Кошмар символических похорон запомнился на всю жизнь. Зная характер мужа, Тамара никогда не заводила разговоров на эту тему. Не то, что в других семьях. Где жены перебирали все версии, бродившие в гарнизоне. Есть такая привычка у некоторых женщин, поклонниц маркиза Де Сада.

        Прошло пять лет. Освоен весь противолодочный комплекс. Муж уже штурман первого класса. Он штурман эскадрильи. Ответственность за весь штурманский состав заставляет «пахать» и в небе, и на земле. Все чаще и чаще он отсутствует в семье. Если не летает, то дежурит на полетах. Или в наряде. Но в службе начались сложности. Причина в командире полка. Рапорт на обучение в академии не подписан. Старший штурман полка, Вадим Канцедал, который возлагал надежды на молодого штурмана АЭ, переведен в Ленинград. Иногда на разборах полетов майор становится опять «вечно виноватым». В армии это обычное дело. Основная задача многих командиров, найти виновного, удобна для своей карьеры. Но офицера это трогает мало. «Прививку» он получил еще в детстве. Главная задача, обучение подчиненных выполняется в срок. Большинство штурманов специалисты первого и второго класса. А это уже объективный показатель работы.

      Когда полковник – самодур, проезжая по аэродрому, нашел на обочине бетона камень, то вызвал командира базы. Устроив показательный разнос в присутствии всей группы руководства, закончил фразой.
- Вот этот камень я нашел на  взлетно-посадочной полосе. За подготовку аэродрома два балла.
Дежурному штурману надо было бы промолчать.  Но, неожиданно, он возразил.
- Вы, товарищ полковник, его на краю «рулежки» подняли. На обочине…
- Я, что?! По вашему, вру?
Поднятый камень со всего размаху опустился на стекло стола. Осколки бывшей витрины разлетелись по закону теории вероятности, к счастью, никого не задев.
- Полеты переношу на два часа. Весь личный состав на бетон. Собрать все камни. Об исполнении доложить. Мать вашу…

          Штурман полка подошел к майору.
- Зря ты, Боря, влез в это. Командир тебе не простит. Подрыв авторитета… называется. Держись. На карьеру можешь… забить болт.

         Новые заботы на время вытеснили из памяти инцидент. Полк перебазировался на Север. В гарнизоне остались семьи. Две катастрофы подряд были шоком. Вначале погиб экипаж майора Красносельских, летевший с Кубы. Через два дня самолет противолодочного полка не удержался на полосе и свалился к карьер, заполненный водой. Часть экипажа Хазагерова погибли. Только через месяц Тамара узнала, что штурманом в тот полет, вместо ее мужа, попавшего в наряд, был назначен его товарищ. То, что полковника срочно уволили из Армии, успокоило часть летного состава. Из Украины срочно перевели нового командира. Можно было служить и летать "нормально".

        Обычная медкомиссия не предвещала сложности. Терапевт долго выслушивал и стучал по груди рослого майора. Потом отправил его на электрокардиограмму, и в … госпиталь. Там Бориса тщательно обследовали и отправили в часть, «списанным с летной службы». Все. Налетался. Сердце.  Микроинфаркт. Тридцать шесть лет. Две девочки подрастают. Но служить можно. Вопрос - где?  Вот тут-то и пригодились Высшие Офицерские классы и диплом с отличием.  Кадровики предложили место преподавателя в Николаевском учебном центре. Выбора не было. Пришлось согласиться. Квартира оставлена, и семья отправляется на Украину. Режим ратного труда поражал. Скорее это была не служба, а работа. Только в форме. Утром на занятия, вечером домой в общежитие. Приехавшая теща помогала семье, да так и осталась. Пришлось вписать ее в личное дело. В общежитии выделили еще одну комнату. Новые друзья шутили.
- Тебе «Федорыч» теперь год за три надо считать. Теща живет с вами. Как на войне.
- Я уже намекал кадровикам. Отказали. Сказали, что подъезды разные. Вот когда квартиру дадут…
«Год за три» так и не пошел. Теще не довелось пожить в большой четырехкомнатной квартире. Скоропостижная смерть матери стала ударом, по установившемуся благополучию. Но жизнь продолжается. Семьи военных обязаны преодолевать удары с любой стороны.

 Тамара устроилась на работу в секретную библиотеку. Жить в городе на одну зарплату трудно. А так, можно было служить до самой пенсии. Да и потом, в большом городе всегда есть чем заняться. Преподаватель с кафедры тактики был интересен слушателям. Боевой опыт полетов - источник примеров. А это всегда любопытно. Руководство кафедры понимало, что с новым преподавателем им повезло. Офицеров учить трудно. У каждого из них свои приоритеты. Давно замечено, что на переучивание надо затрачивать гораздо больше усилий, чем на обучение. Никифорову это удавалось. Спокойствие и какая-то доброта души. Если на занятиях возникал «белый шум», то он ждал.  Не кричал, не строил, не жаловался. Он понимал, что ко всему чему учат в Центре подготовки летного состава, «слушатели» придут сами, но попозже. Когда «припрет». Советская система обучения всегда отличалась перегрузкой материала и… воспитания. Майор понимал недостатки системы, но никогда не говорил об этом. Еще одна «прививка» помогала. Казалось, устоявшееся положение вечно.

           Развал страны стал катастрофой. Майор не стал принимать присягу Украине. Приказ об увольнении принял спокойно. Но найти себя в новых условиях не мог. Балкон и лоджия, маршрут, так и не бросившего курить человека. Одна комната, ставшая библиотекой, пустовала. Письменный стол для подготовки к занятиям завален какими-то бумагами. Тамара понимала, что должен пройти какой-то период. Но вот уже около года, «а воз и ныне там».  По дороге на работу встретила бывшего сослуживца.
- Как там Борис? Где работает?
- Да год уже,… нигде.
- Ничего себе. Так нельзя. Я сразу после увольнения нашел дело по душе. Теперь вот в типографии тружусь…начальником. Интересно. И зарплата неплохая. Жить можно.
- А Вы, приходите сегодня в гости. Я стол накрою. Только Боре не говорите, что я Вас приглашала. Вроде, как проведать. Когда-то он мечтал научиться переплетному делу. У него журналов несколько сотен.

         Вечером, за столом товарищ небрежно заметил.
- А у нас место освободилось. Не хочешь прийти? Понравится, останешься. Не понравится - желающих море.

        За год майор запаса освоил все специальности. Свои журналы переплел так, что невозможно отличить от «магазинных». Жизнь налаживалась. Дочки по очереди вышли замуж. За них можно не беспокоится. Визит начальника курса с прежней службы был «снегом на голову».
- Ты не удивляйся, Борис Федорович. Приглашаю на прежнюю работу.
- Ничего не понимаю. Я же «глубоко гражданский человек».
- Так сложилось. Кроме нашего Центра авиаторов учить негде. Страны СНГ готовы платить нам вместо создания своих заведений. Мы восстанавливаем процесс. Людей не хватает. Поэтому добились возможности принимать «глубоко гражданских» специалистов. Типа тебя.

         Три года на прежней работе полностью восстановили равновесие в душе. Но с каждым годом поток слушателей уменьшался. Надо было избавляться от «лишних» преподавателей. Вот тут-то и вспомнили, что Никифоров присягу не принимал. Вновь увольнение. Вечером в семье решение новой проблемы.
- Я думаю, Тамара, нам надо уезжать. В Россию. Я призывался из Верхнего Уфалея. Туда и надо ехать. Там будет шанс получить квартиру. В крайнем случае, здесь продадим, а там купим.
- Тебе хорошо. Ты пенсию заработал. А мне два года осталось. Может быть, поедешь один, устроишься. А я приеду, как только… позовешь.
 На том и решили.

        В родном военкомате никто не удивился прибывшему. Прошло время, когда люди рвались на Украину. Тут же предложили работу в только что организованной службе занятости. Временно устроился у матери в прежней квартире. Льготы при оплате коммунальных услуг устроили обоих. Отчим давно переехал на другое постоянное место.
Скромный памятник из серого гранита завершил беспокойный и слишком расчетливый путь. В городе детства Борис Федорович нашел главный смысл своей жизни. Но случилось это не сразу.

       Директор гимназии Екатерина Иосифовна не знала что делать. Если бы проблема была в учениках или в чужих детях, то ничего сложного. Советов, на все случаи. Педагог все-таки.  А тут свое чадо отбивается от рук. И никакие уговоры не действуют. И пожаловаться некому, кроме одной подруги. Они сидят в кабинете и обе рассуждают вслух.
- А вот, помнишь, ты меня посылала в область на семинар? Так там выступал один учитель из Магнитогорска.
 Директор слушает «в пол-уха».
- Он набрал самых трудных ребят и за год сделал из них «человеков».
- Вот отсюда подробнее. Продолжай.
- Пожалуйста. Они при школе организовали военно-спортивный клуб. Мальчишкам это же всегда интересно. А когда стали занимать первые места на соревнованиях, то там такой конкурс, что никто не ожидал.
- Кто же сейчас возьмется за эту обузу?
- Да у тебя военком друг. Сейчас офицеров запаса «пруд пруди». Ищи.
- Ага. Ищи. Нужны с педагогическим опытом, а не просто военные. Но попробовать можно. Подумаю. И спонсоров я найду.

        Военком рад приходу знакомой.
- Проходи в кабинет. Давно не виделись. А, помнишь, как на военной приемке работали вместе? Летит время. С чем пожаловала?  Или просто так, но сомневаюсь. Ты зря не придешь…
- Да ладно тебе вспоминать. Это удел…стариков. А ты еще …орел. Но я действительно по делу. Мне нужен офицер запаса с педагогическим стажем, опытом, образованием. Ну, с чем угодно. Чтобы я ему класс могла доверить.
Военком задумался. Некоторое время молчал. Екатерина не мешала думать и, не вмешивалась в мыслительный процесс.

- Офицер такой есть. Но он к тебе не пойдет. Мы ему хорошую должность нашли. Начальник отдела в службе занятости. Никифоров, его фамилия. Приехал из Украины, где был преподавателем в центре обучения морской авиации. Серьезный мужик. Летчиков учил. Наш земляк. Его родители работали на комбинате.
- Пойдет или не пойдет, это мои проблемы. Давай адрес, телефон. Да еще телефоны военных училищ Свердловска и Челябинска. Я сама везде побываю. Спасибо дорогой.

         Неожиданная гостья стояла в дверях и смотрела на Бориса. Безупречный макияж. Тонкий и облегающий все части тела костюм был как намек. Высокие каблуки делали фигуру стройной. Голос хрипловатый и…нежный.
- Разрешите войти Борис Федорович. Я к Вам по очень важному делу. Поговорить.
Офицер пропустил даму и, убедившись в отсутствии сопровождения,  осторожно закрыл дверь.
- Мама. У нас гости. А Вы проходите в комнату. Вот в эту. Сейчас чай организуем. Садитесь в любое кресло. Где Вам будет удобней. Знакомьтесь, это моя мама. Анна Федоровна. Жена еще на Украине, но скоро приедет.
- Меня зовут Екатерина Иосифовна. Учительница из гимназии. Хороший у вас вид из окна. И школа напротив. Не беспокоят?
- Как дети могут беспокоить? Цветы жизни…говорят.

- О! У нас одинаковое отношение к детям. Это уже хорошо. Спасибо за чай. Я тоже люблю с малиной. Уральский. А книги. Наверное, всю жизнь собирали?
- Да. Но часть остались еще от отца… родного. Это потом уже мы с женой друг другу подарки делали. Да я еще не все привез.
Напоминание о жене подсказало гостье дальнейшие слова.
- Люблю крепкие семьи. На них можно положиться.  А я вот, вся в работе.  Кстати. Об этом и пришла поговорить. У нас в гимназии нет военрука. И я прошу Вас приходить…иногда и проводить занятия в виде бесед. Если понравится, можем и в штат ввести…с оплатой. Я не тороплю с ответом. Мальчишек жалко. Совсем от рук отбиваются. Вы посмотрите, что творится вокруг. Им учиться уже неинтересно.
- Да я вижу. Сидят в подъездах, курят. Пиво на каждом шагу. Но дело вы затеяли сложное. Чтобы заинтересовать их, одних бесед мало. Только практическое применение оружия, тренажеров, техники. И где все это взять?
- Я рада, что беседа переходит в практическое русло. Об этом уже позаботились. Я побывала в Свердловском артиллерийском училище. Там согласны на показы техники. Извиняюсь, Екатеринбургское оно уже. Говорят, в ЧВВАКУШе есть кадетские классы. Но там я еще не была. Я Вам оставлю, на всякий случай, расписание занятий. Раз в неделю, Вас не затруднит? Мы и класс нашли уже. В военкомате обещали тоже, присылать офицеров запаса…пока.
- Дело Вы затеяли хорошее и серьезное. Надо подумать.
- Я не тороплю. Вот Вам мои телефоны. Рабочий и домашний. Спасибо за чай. Проводите меня. Рада бы поговорить, но времени мало. Я же не только еще учитель…
 У дверей женщина подала свою руку. Майор пожал ее. Но она не убрала ладонь. Наоборот, второй рукой накрыла  его «медвежью лапу». Все произошло естественно, как будто знакомы много лет. Видя замешательство офицера, женщина улыбнулась и плавно выплыла на лестничную площадку. Стойкий запах тонких духов остался. Остались и мысли.

          Первые посещения школы разочаровывали. Избалованные вседозволенностью дети не хотели напрягаться. Да и слушать военные истории долго не желали. Приходившие, по поручению военкома офицеры, просто «отбывали» свои уроки. Было ясно, что ничего с затеей директора не получается. Сидя в кабинете на основной работе, майор частенько задумывался. Где-то должен был быть выход.

          По дороге домой увидел объявление. «Снимаю проблемы, возвращаю в семью, подсказываю выход из затруднительного положения. Телефон №…». Тренированная память автоматически зафиксировала числа. Уже дома, приняв душ и переодевшись, и      подошел к аппарату.
- Здравствуйте. Я по объявлению. Адрес подскажите и время приема.
- Какое время приема? Я же не учреждение. Когда «припрет», вот тогда  и приходите. Записывайте адрес.
  Оказалось, что улица у них одна, а дом рядом. Через минут десять майор запаса был уже у дверей «колдуньи».
- Входите, не закрыто. Туфли снимите, тапочки в прихожей. Проходите вправо, в комнату.
За большим столом сидела женщина неопределенного возраста. Посетитель обратил внимание на инвалидную коляску. Большие, натруженные руки с синими прожилками вен, устало заняли чистую скатерть.
- Денег я не беру. Грех. Но продуктами можете помочь. Мне добираться до магазинов тяжело. Что? По поводу своих мальчиков пришли? Балованные они у Вас.
- Да нет у меня мальчиков. У меня две девочки. Да и те замужем. Но там пока без проблем.
- Ну, мне можете не говорить. За Вашими сорванцами глаз да глаз нужен. До беды недалеко. Тюрьмой пахнет. Так что у Вас, точнее?
- Уже ничего. Спасибо. Продукты я принесу. До свидания.
По дороге домой чувство беспокойства ушло. Конечно, решение принимал сам. Но чужие слова стали маленьким грузиком на чаше весов. Он бы и без «бабки» все решил, но позже.

         Директор удивилась приходу Бориса Федоровича.
- Сегодня же нет занятий. Что-то случилось? А что за бумага?
- Заявление. О приеме на работу. Если примете мои условия? Они таковы. На базе вашей гимназии создаем клуб, секцию, что хотите.  С единой программой, формой одежды, методическими разработками кадетского корпуса.  Все занятия по начальной военной подготовке проводим в общих классах. Независимо от возраста. Я отвечаю за обучение и дисциплину, следовательно, и за воспитание. Детали обговорим с Вами, потом на родительском собрании, относительно формы.
- Дорогой Вы наш. Да это наилучший выход. Я-то вижу, что затея на грани провала. Давайте заявление. А как с прежней работой?
- А мы, я вижу, уже договорились. Сегодня забираю трудовую книжку. Там мне есть замена. Назначьте собрание на ближайшее время, после работы. Завтра еду в Челябинск.

       Майор запаса одной поездкой не обошелся. Но в родном училище пошли навстречу. Помимо бесед с преподавателями, он привез все требуемые методики. На собрании родители утвердили единую форму защитного цвета. Деньги нашлись. В областной организации бывшего ДОСААФа под свою ответственность получил стрелковое оружие «мелкокалиберки» и макеты автоматов. На разваливающемся никелевом комбинате выпросил сейф. Два замка на дверях кабинета и решетка на окне гарантировали сохранность военного имущества. Екатерина Иосифовна не сразу поняла, зачем военруку кабинет окном на центральную улицу.
- А чтобы исключить саму мысль о похищении. На проспекте всегда люди.
Но самое трудное было впереди.

        Первое занятие в единой форме провел в спортзале. Познакомившись с каждым «товарищ майор», попросил показать, на что они способны. Количество подтягиваний и отжиманий записал в свой журнал.
- Всем спасибо. Ваши показатели у меня зафиксированы в личную книгу. На каждого из вас я завел карточку «учета достижений». Они секретны, и будут известны, только нам… двоим. Сейчас я вам прочитаю нормативы физической подготовки в  армии США. Вопросы.
- Товарищ майор. А почему нормативы  «пиндосов»? Мы-то будем служить в Российской армии.
- Они у меня тоже есть. Есть и требования к служащим ФСБ.  И для девушек тоже. Но о них потом. А нормативы американцев я вам довел специально.  Через некоторое время я введу «специализацию». Поясняю. У кого лучше будут идти силовые приемы, то те и будут ими заниматься. У кого лучше движения. Бег, прыжки и тому подобное, то тот и будет совершенствоваться именно в этих дисциплинах. А теперь я каждого спрошу. Почему? В смысле для чего это надо? Отвечаем по порядку.
Молодежь начала веселиться. Ответы каждый пытался выделить оригинальностью. Шел элементарный «выпендреж». Даже один заметил, что это надо для семейной жизни, развеселив, напоследок всех. Руководитель делал для себя пометки и улыбался со всеми.
- Я понял, что наша группа самая веселая в школе. А теперь правильный ответ. Все это надо только для одного. Мы - команда. И должны побеждать все другие коллективы на…соревнованиях.
- А нормативы «америкосов» тоже для этого? Чтобы их перекрыть?
- Молодец. Сам догадался.  На следующие занятия назначаю Вас…старшим.
- А почему только на следующие? А не «насовсем»? «Обидно…понимае...те».
- Объясняю. Для отработки командных навыков. Через это должны пройти… все.
Звонок был полной неожиданностью. Урок для всех закончился слишком быстро.

       В коридоре, столкнувшись с директором, услышал.
- А Вы, Борис Федорович, молодец. Умеете держать внимание класса. Это главное качество педагога. Я рада за Вас, за нас …тоже.

      Дома пришлось засесть за справочники. Что надо быть интересным для учеников, знал. Но это трудно. Придется все методические разработки дополнять, исходя из характеров. Совмещение индивидуального подхода с коллективным обучением, тяжелый груз всех учителей.  К тому же форму надо привести в порядок. Костюм в шифоньер.

     На следующем занятии «сержант на час» построил группу и после доклада обратился почти по уставу.
- Товарищ майор, вопрос можно? А карате будет у нас?
Наступила тишина. Видимо вопрос их волновал.
- Так. Вопрос хороший. У меня есть знакомый инструктор и я попрошу его прийти. Но это не самоцель. И вот почему. Как-то в дивизию Чапаева привезли японца. Петька и говорит. Василий Иванович. У них новое страшное оружие - карате называется. Он показывает его всем, но только в отдельной комнате. Можно, я проверю? Зашел Петька в комнату. Там раздался крик «ийя» и Петька вылетает с «фингалом» под глазом. Кто бы не заходил, со всеми было тоже самое. Тогда командир пошел сам. За дверью раздалось обычное «ийя», а потом истошный крик, типа «ой,ой». Выходит Василий Иванович и вытирает кровь с сабли. Дурак ваш японец. Это же надо, голой пяткой… на шашку? А теперь ответьте сами. Почему я вам рассказал этот анекдот?
Опять начались предположения. Но до истины добрались быстрее.
- Правильно. Научиться владеть оружием в бою, важнее способностями махать ногами и руками. Но учитывая ваш интерес, мы будем изучать этот вид боевого искусства факультативно. И, заметьте, только после приближения к нормативам, о которых вы все знаете. Согласны? А теперь проверим домашнее задание.
Гул возмущения отразился от высоких потолков.
- Какое задание? Вы нам ничего не задавали. Это же не математика.
- А я и не собираюсь вам ничего задавать впредь. И даже ставить неуды. Сейчас мы вновь проверим нормативы. Кто покажет лучшие результаты, чем прежде, значит, тот и сделал «домашнее задание».  Но, заметьте, у нас не уроки физкультуры. Я Вам оценки ставить не буду.
Вся группа перекрыла свои прежние достижения. Но с максимальным напряжением.
- Молодцы. Мы уже на полпути к цели… вашей. Вопросы. Звонок уже.
- Товарищ майор. А как назовем клуб свой?
- Понятно. Я ждал этого. Молодцы. Еще одно «домашнее задание». На следующем занятии и обсудим все ваши предложения.

       Следующее занятие началось необычно. Ученики долго не решались высказаться. Наконец, перешептывание надоело.
- А ну давайте откровенно. Я же вижу, что вас что-то беспокоит. Кто самый смелый?
- Тут такое дело, товарищ майор. А что делать тем, кто не захочет поступать в военные училища? Военно-спортивная организация не всем нравится…
- Отлично. Наконец-то я услышал общее мнение. А что нравится …всем?
Класс загалдел. Каждый торопился высказаться. Предложений было море.
- В походы ходить. Экскурсии всякие. Выживать на природе. Костер без спичек развести. Оркестр свой завести. Выступать на соревнованиях. По скалам лазать. Собак тренировать. Охотиться с луками и стрелами. Травы всякие изучать. Пауков не бояться…
Руководитель ждал, когда поток предложений закончиться. Постепенно ручеек интересов иссяк.
- Я все понял. Давайте подумаем вместе. Про альпинистов сразу скажу. Пока никто из нас к этому не готов. Поясняю. У нас в училище был, мастер спорта по лыжам, Александр Крюков. У него первый разряд по скалолазанию. Так вот он нам рассказывал, что тех кто не мог пятьдесят раз присесть на одной ноге, в лагерь не принимали. И в горы, естественно, не брали. К тому же это один из самых травматических видов спорта. Теперь об остальном. Почти все ваши предложения можно осуществить…просто.
Наступила «мертвая» тишина.
- В соседнем городе есть хорошая секция …туризма. Руководит ею учитель физкультуры Николай Николаевич Хатеев. Мы можем объединиться с ними. Пусть и мы будем …туристами. А кто пожелает изучать военные профессии, помогу в меру сил.  Я вижу, что «против»,  никого нет. Голосовать не будем. На том и решили.


        Весна внесла свои коррективы. Все занятия в конце уроков и на природе. За городом, в заброшенном карьере оборудовали тир. На первое занятие пригласили снайпера, афганца. Рассказав об основных приемах, заметил.
- Последнее. Пока не освоили методику, рекомендация. Никаких силовых упражнений перед соревнованиями. Перенапряжение недопустимо.  За несколько занятий мы найдем самых перспективных. Пусть другие не обижаются. Стрелять будем все, а вот  снайпером,   не всякий может быть.  У нас в части тоже их было мало.

       За год мальчишки окрепли. Непрерывный учет «личных достижений» стимулировал. Разминки перед занятиями становились короче. Уже несколько учеников выполняли армейский норматив.  Пришло время поездок к шефам. Тамара приехала в отпуск и напросилась в сопровождающие.
- Конечно, поедем. Но только с одним условием. Ни во что не вмешиваться.
 Екатеринбургское артиллерийское училище впечатляло. Образцы пушек всех калибров были в идеальном состоянии. Но курсанты изучали ракеты. Их тоже показали. Частично.
Обед в столовой завершил экскурсию.  На вокзал прибыли заранее. Ученики просили.
- Товарищ майор. До поезда два часа. Разрешите в город сходить…деньги потратить.
- Так. Давайте сверим часы. За пять минут до посадки в шестнадцать ноль-ноль всем быть на месте. Раньше можно. Позже исключено. Свободны.
 Стая голубей взлетела с площади, уступая ее бегущим сорванцам.
- Боря. Что ты делаешь? А если кто пропадет? Тюрьма?
- Я же сказал тебе. Ни во что не вмешивайся. Походи по магазинам. Я уйти не могу.

         В пятнадцать пятьдесят пять подошли последние. Три девочки, еле уговорившие военрука взять их с собой.
- А мы, товарищ майор, группой ходили. Чтобы нас никто не украл. Красавиц.
- Хвалю. Вы еще и умные, притом.  Идите за Тамарой Федоровной. Я последний.
Обсуждений поездки хватило на всю дорогу и… еще на неделю.

        Игра «Зарница» была экзаменом. Ребята многое умели. Почти во всех видах соревнований шли на равных. Но основные соперники, из города Нижний Уфалей, были более подготовлены. Учитель физкультуры, фанат туризма, за несколько лет довел  ребят до уровня профессионалов. Выручила стрельба. К финалу счет был равным. Но, судьи первое место отдали соперникам. Борис даже удивился, что его подопечные нисколько не расстроились. Все это впервые снимали телекамеры и весь город видел результаты. Воспитанники секции стали героями в глазах всех подростков.
  Директор школы радовалась, как школьница. Возмужавший сын, ее укорял.
- Мама. Умерь восторги. Ты все- таки директор. Будь посолидней. Мы просто… сделали, что могли. Борису Федоровичу, то есть «Бате», спасибо.
- Так вы что? Кличку и ему дали? И, не стыдно вам?
- Ты мама, ничего не понимаешь, хоть и директор. Это не кличка. Это БАТЯ. Поняла…?

В телефонном разговоре с женой Борис Федорович все рассказал.
- Ты не поверишь. Я почти счастлив. Бросай все свои работы и приезжай. Здесь наше основное занятие. Все остальные вопросы, по ходу поступления.

          Несколько выпускников выбрали военные училища. Военрук сам повез их в областной город. С кем он там говорил и как готовил ребят неизвестно. Но обратно никто не приехал. Эта победа была важнее даже «Зарницы». Все ученики поняли, что реально могут сами выбрать свой путь и с помощью такого наставника добиться цели. Но на первом занятии в новом учебном году майор заявил.
- Все, что мы делали до сих пор, только…начало. Не удивляйтесь. Сообщаю, что все  училища имеют инженерную основу. Значит, из наук на первое место выходит математика. Потом английский, история и естественно литература и родной язык. В физическом и моральном плане я вас подготовлю. А вот с учебой вам придется поднатужиться самим. В этом году добавим ориентирование на местности. Умение работать с картой. А также ориентирование по … звездам.
- Так мы в космонавты будем готовиться?
- Это зависит от вас. Лишних знаний не бывает. Продолжаю. И новый предмет «выживание в экстремальных условиях». Кстати, он введен в школьную программу. А сегодня мы проверим ваши достижения за лето. И почитаем письма наших курсантов. Интересно будет.

       Год выдался не легким. Тамара рассчиталась с работой на Украине и приехала «насовсем».  На небольшое препятствие вначале даже не обратили внимания. В пенсионном отделе приняли документы.
- Начислим Вам, когда получите гражданство России.
- Интересно. А на что я жить буду?
- Вот если бы Вы приехали в прошлом году,  то сразу бы получали. А теперь законы поменялись. Мы ничего не можем сделать. Ждите.
- Сколько ждать-то? Месяц, два?
- Это уже, как получится. Может быть и год, или… два.
Оглушенная таким известием женщина медленно побрела домой. Дома беда с мужем.
- Ты только не волнуйся, Тамара. Сердце прихватило. Ничего страшного. Отлежусь.
 В больнице сделали кардиограмму и уложили на койку. Две недели интенсивного лечения подняли на ноги больного.
- Болеть некогда, Тамара. Мне надо в школу. Там чего-то «мои» натворили.

        Инцидент стоил стоимость выключателя. Завхоз обвинила ребят секции. Действительно, торчащие из стены два провода были реальной опасностью. Руководитель обмотал голые концы изолентой.
- Я не знаю, кто это сделал. Завтра к началу занятий чтобы все было устранено. Не сможете сами, попросите меня. Я до училища электриком работал. Все.
На второй день новенький выключатель, с подсветом, красовался на стене спортзала. Некоторое время спустя самый маленький из ребят признался.
У нас все ребята ногой могут… выключить свет. Я тоже пытался, но …промахнулся. Потом папа одного из наших отремонтировал. А завхоз бегает по школе и…орет. Женщина.

        Патриотом может быть любой. Когда в младших классах возникла идея помочь «солдатикам», то от нее никто не отмахнулся. Вся многочисленная секция собрала в городе теплые вещи, и отправили через военкомат солдатам в Чечне. В окружной госпиталь поступили раненные, в «войне мирного времени». Вновь сбор продуктов и денег. Делегацию школы пропустили в палаты. Дети смотрели в глаза солдатам и слушали их рассказы. Никто ничего не корректировал. Правда жизни была лучше всяких подготовленных бесед. Многие молчали всю обратную дорогу. Военрук остановил «классную даму».
- Не надо обсуждать ничего. Потом. Когда эмоции станут частью убеждений. Не будем им мешать.

        Каждый год в военные училища поступали выпускники гимназии. Желающие стать «гражданскими» специалистами поступали в институты. Эти данные  были выше, чем в других школах. Летом майор запаса выехал в Николаев. Встретившись со всеми однокашниками и посетив все свои «рабочие места», в августе вернулся. К постоянным болям в области груди привык. Лекарства в кармане. Помогает. Что еще надо?
- Тебе Боря надо ложиться в больницу.
- Ты что, мать? Учебный год «на носу». Будут каникулы. Отлежусь. Не волнуйся.

       Первого сентября пришел из школы в прекрасном настроении. Классы отремонтированы. В школьном дворе своя полоса препятствий. В спортзале, на огромном стенде, все грамоты за победы. Методика противохимической подготовки в наглядных пособиях.  И стол топографической подготовки, гордость руководителя. Планы утверждены на весь год. Прием в секцию на конкурсной основе по успеваемости. Директор всеми силами помогает в организации. Районо рекомендовало распространить опыт седьмой гимназии в других школах. Но таких преподавателей нет. Поэтому Борис Федорович согласился помочь. В паспортном столе новая вводная.
- Пока не откажетесь от гражданства Украины, мы не можем Вам выдать документы.
- Пишите. Я отказываюсь. Где расписаться?
- Расписаться Вам придется в ...Киеве. Поезжайте туда и привезите документ.
На следующий день Тамара выехала на Украину. Пятого сентября "расписалась" в отказе и  позвонила домой. Никто трубку не брал. Шестого дозвонилась. Услышала голос матери.
- Борис умер. Выезжай. Похороны девятого.
Дома никто не мог объяснить происшедшее. Мать знала только одно, что сын умер во сне. Инфаркт. Отец умер в таком же возрасте.  Земной путь Бориса закончился. В гимназии в этот день уроков не было. Как и в день похорон. Тамара смутно помнила происходящее. Такого не должно было случиться.  Военкомат проводил майора в последний путь с воинскими почестями.
Мальчишки в безупречной военной форме сами несли гроб. Слез своих никто не стеснялся. Огромная процессия прошла почти через весь город. Тамара шла за гробом, повторяя только одно слово. Борька, Борька. Ах Борька, Борька…. По другому она его никогда не называла. В отличие от матери, для которой сын всегда был, Борис.

         Неожиданную активность проявила свекровь. Она успевала везде. Даже дать интервью местному телевидению. Но самое трудное, вновь впереди. До сих пор не начислена пенсия. Жить практически не на что.  Самым обидным стало желание матери разделить жилплощадь, или попросту, выдворить Тамару из квартиры. Хорошо, что  в одном из офисов предложили работу по чужой трудовой книжке. На это грубое нарушение законодательства начальник пошел, невзирая на риск. Но предупредил.
- Я не могу поручиться за весь коллектив. Люди разные. Враги и у меня есть. Поэтому предлагаю работать после окончания трудового дня. Чтобы меньше людей видели.

        Ранним утром Тамара шла в лес. Собрав ведро ягод, сдавала оптом на базаре. Потом в администрацию города и в паспортный стол. Потом, в темноте, в офис. Она бы очень долго обивала пороги. Но, решившись обратиться к члену Государственной Думы от Челябинской области, нашла понимание. Бюрократическое колесо завертелось. В паспортном столе выдали новенький документ гражданке России. В военкомате помогли с установкой памятника. Сидя рядом с обелиском, она находила успокоение, разговаривая сама с собой. А, может быть, это Борис подсказывал слова.

        На день рождения мужа Тамару пригласили в школу. Мемориальная доска посвященная Борису Никифорову установлена у входа. Когда слово представили «вдове», Тамара не сразу поняла, что это о ней. Почти год прошел после смерти, а она продолжала думать о нем, как о живом. Иногда, споря со свекровью, в запальчивости роняла.
- Боря так не думает?!
 Мать удивленно смотрела на нее и… замолкала.

         Однажды, уже зимой, стало особенно тоскливо. Тамара обулась в самые высокие сапоги. Снегу на кладбище должно быть много. И поехала. Внизу стояла иномарка. Дорожка протоптана.  Двое крепких парней спускаются.
- Здравствуйте Тамара Федоровна. Вы нас не узнаете?
- Пока нет. 
- Мы Батины ученики. Бывшие. Не торопитесь. Мы Вас дождемся.
На прибранной могиле лежали красные гвоздики и…две сигареты.
Когда равновесие в душе наступило, подошла к машине.
-  А чего сигареты-то оставляете. Он же  после второго инфаркта курить бросил…
- Да мы знаем…А вдруг захочется ему…там же можно.
Ребята довезли вдову до подъезда.
- Может быть, зайдете. Помянем. Хотя бы чаем.
- Мы проездом. Извините. В следующий раз обязательно.

        Споры с матерью мужа неожиданно прекратились. Анна Федоровна слегла с подозрением на микроинсульт.  Уже в больнице второй удар парализовал пожилую женщину. Уход за неподвижной свекровью лег  на плечи Тамары. Получив первую пенсию, перестала по ночам мыть полы. Но легче не стало. Тамара перечитала все книжки по лечению пролежней. Каждый день она выслушивала в свой адрес нелестные слова. Состояние свекрови ухудшалось. Через год она не могла уже говорить.    

       С утра день не заладился. Букет, купленный накануне, ждал в кувшине с водой. Обиходив, и накормив больную, стала собираться. Нарядилась Тамара, как на свидание. А может быть и на самом деле. День рождения мужа она собиралась провести у могилы. Уже уходя, заглянула в комнату больной и все поняла. Вернулась. Переоделась и начала ежедневную процедуру. Через час свекровь, словно куколка, лежала во всем чистом. Теперь надо привести в порядок себя. Наконец и с этим делом справилась. Время безжалостно стремилось к полудню. Июльская жара плавила асфальт. В лесу перед кладбищем успокоилась. Огорчение за опоздание почти прошло, но сменилось беспокойством. Три офицера расположились на скамейке у обелиска и не собирались уходить. Четыре стопки и бутылка, только что открыта. Тамара не выдержала.
- Ребята. Вам, что? Других мест нет? Вон скамеек сколько.
- Извините женщина. Мы пришли к Бате и не собираемся искать другие скамейки.
- Что-то я не помню, чтобы у меня были такие … сыночки.
- А Вы, случаем, не Тамара Федоровна?
- Тамара Ф….
- Здравствуйте. Как мы сразу не догадались. Мы просто Вас ни разу не видели. Вы тогда на Украине еще были. А мы выпускники «Батиного» курса. Первые. Так Вы тоже на день рождения пришли?
Офицеры поочередно представились. Потом, пошептавшись, предложили.
- Мы сейчас удалимся. Понимаем, что Вам надо побыть здесь. Вы не торопитесь. Мы внизу подождем. Сколько надо. Хоть до темноты. Потом отвезем вас домой, и расскажем, как мы дошли до жизни такой, военной.
Офицеры ушли, оставив одну полную стопку у памятника.

        Часа через два Тамара «наговорилась» с мужем. Поправила камни, обрамляющие холмик и цветы. Попрощалась с улыбающимся портретом и побрела вниз, осторожно обходя валуны.
- Не устали? Извините. Если долго. А где четвертый?
- Он, после окончания ЧВВАКУШа, получил диплом и перешел в ГВФ. Сейчас летает по всему миру. Мы редко видимся. Так, созваниваемся иногда. Но о сегодняшней встрече обязательно расскажем.
Еще часик просидели в кафе. Тамара заторопилась. Надолго оставлять мать без надзора нельзя. Но один вопрос задать было необходимо.
- Вы меня простите. Одна тайна меня все время беспокоит.  Он мне так и не сказал при жизни. Чем он, все-таки, вас привлек? Может я не точно выразилась?
- Так вот этим самым и, как Вы говорите, привлек. Секретностью. Мы своим родителям не могли всего рассказать, а от Бати тайн не было. И тем запрещенных. И мы, точно знали, что о разговоре никто никогда не узнает.
- А я еще скажу. У него в кабинете всегда стоял чайник и пакетики с чаем. Сахар в банке. Сухари и баранки. Время было голодное. Многие семьи неблагополучные, как сейчас говорят. Кабинет всегда открыт. Мы сами распоряжались. Кто мог, приносили из дома, но больше он  покупал. Там только сейф был постоянно закрыт, оружие же.
- И я добавлю. На любой вопрос он мог ответить. Пусть не сразу. Но потом, обязательно. Да много чего еще. Всего сразу и не вспомнишь. А его помнить будем всю жизнь… И петь он умел лучше всех. И нас научил.
 
- До свидания мальчики. Спасибо вам. А слух и голос у него от матери. Единственно... Вы мне на многое глаза открыли. Оказывается и я всего не знала. Теперь я вижу, что жизнь «Бати» продолжается.  Будьте счастливы. И мне легче стало…Сыночки.