Ромео и Джульетта эпохи развитого эгоизма. Глава 7

Сознание к Андрею возвращалось медленно. Он ощутил приятную легкость в теле и потянулся, как после долгого здорового сна. Он открыл глаза и забарахтался с перепугу. Он спал под водой. И не вода это была, а какая-то розовая тягучая слизь. Сначала он не понял, как мог не задохнуться, плавая в ней, но потом ощутил, что в нос вставлены какие-то трубки, а во рту у него загубник, похожий на снаряжение аквалангиста. Воздух в нем был приятный и свежий, будто он не плавал в противной жиже, а лежал на горной лужайке, полной весенних цветов.

Как только он окончательно проснулся, жидкость начала убывать, а потом открылась длинная овальная крышка. Он находился в чем-то вроде большого саркофага, снабженного изнутри трубками и какой-то медицинской аппаратурой.

Носовые трубки отстегнулись и уползли в гнезда, загубник он вытащил изо рта сам.

Андрей поднял голову и осторожно осмотрелся. Он находился в шикарно обставленной комнате, полной света. В высокие окна открывался завораживающий вид на сверкающий в лучах солнца фантастический город. Полы устилали мягкие ковры, на стенах висели то ли картины, то ли голограммы, а может быть, это были мониторы, демонстрирующие картины.

В комнату вошли четыре девушки. Все они были невероятно, неправдоподобно красивы. Сильные гибкие юные тела почти не скрывали струящиеся полупрозрачные одежды. Юбки обтекали длинные ноги, дразня и будоража воображение. Прически у каждой были разные, шею, грудь, руки и лодыжки украшали ожерелья и браслеты. На пальцах рук и ног сверкали драгоценные кольца. Девушки задорно смеялись. В руках их были бокалы то ли из тонкого стекла, то ли из другого материала. В бокалах плескалась жидкость – у каждой своего цвета.

Высокая белокурая девушка с лазоревыми глазами была та самая, которая спасла его у периметра города. Ее обнимала за талию мускулистая брюнетка с кожей цвета шоколада и коротко остриженными черными кудрявыми волосами. Лицо ее было экзотически красиво, сочетая африканские и азиатские черты: пухлые губы, миндалевидные чуть раскосые глаза, тонкий нос с трепещущими ноздрями, высокие скулы, длинная гибкая шея и высокая округлая грудь, почти не прикрытая одеждой. Рыженькая кудрявая девушка была полнотела, но полнота не портила ее, а делала ее красоту совершенной. Она, с ее зелеными глазами, пухлыми щечками и задорными ямочками была похожа на живую куклу. Девушка охотно смеялась, и смех ее был похож на серебряный колокольчик. Смеясь, она запрокидывала голову и встряхивала каскадом длинных медных кудрей. На блондинке с платиновыми волосами и светло-серыми глазами была греческая туника и высокая сложная прическа. Ее горделиво посаженная голова оставалась высоко вскинутой, даже когда она смеялась. Смех ее был тих и мелодичен, а улыбка снисходительна. Так, наверное, выглядели греческие богини с Олимпа.

Вслед за девушками в комнату вкатился столик, заставленный напитками и закусками.

- Мой дикарь проснулся. Теперь мы можем его рассмотреть – видимо, девушка спасительница была хозяйкой дома, - эй, вылезай оттуда! – обратилась она к пленнику.

Андрей напрягся и прикрыл руками срамное место. Он ведь был совершенно голый.

- Давай, давай, шевелись! Помнишь эту штуковину? – девушка помахала перед его лицом жезлом, который, очевидно, являлся мощным оружием, - Ты помнишь, как быстро я расправилась с дикими котами и какие вопли они издавали, а ты ведь знаешь, что эти зверюги почти не восприимчивы к боли. Хочешь поорать и ты? А ну, вылезай!!!

Оружие находилось в опасной близости от кожи, Андрей невольно отпрянул, понимая, что эта неизвестная ему техника способна вызвать в любом млекопитающем сильнейшую боль. Он оценил ситуацию и понял, что строить из себя партизана на допросе попросту глупо. Он проиграл и нелепо попал в плен к расе, не берущей пленных. К тому же, к девушке. Ситуация была раздражающе неясной, но придется, очевидно, выполнять требования красотки.

Он медленно вылез из саркофага, где он спал, стараясь не встречаться взглядом с вызывающими смеющимися глазами девушек.

Быть обнаженным было уже достаточно стыдно. После того, как он вырос, его никто, кроме докторов, разумеется, никогда не видел обнаженным. Да и медики старались не обнажать тела пациентов полностью. Ложиться в супружеское ложе предписывалось религией в длинной сорочке, которую можно было лишь приподнимать под одеялом и под покровом темноты. Но не снимать. В баню было принято ходить в одиночестве. Сейчас же он был выставлен голым на потеху бесстыжим девицам.

- Ой, да он весь в шрамах, - жалостливо охнула рыженькая.

- Ты не представляешь, Айни, каким он был, когда я его нашла! Это по-настоящему страшно – как они себя не берегут.

- Да что ты говоришь, Соня! Разве это возможно?!

- Вот, девочки, - хозяйка дома, которую звали Соня, протянула руку и сняла с полочки хрустальный сосуд, наполненный металлическими предметами, - Все это биокапсула извлекла из тела дикаря. Я еще выкинула длинный штырь, который был в его ноге. Фу, какая мерзость, - она передернула точеными плечиками.

Девушки брали сосуд, с любопытством разглядывали и отшатывались в показном брезгливом ужасе.

- Вот этим были скреплены кости в местах их переломов, - Соня вытащила из хрустальной вазочки какой-то металлический предмет, - а вот это вообще непонятно что. Похоже, эти рваные куски железа – осколки какого-то снаряда их допотопного оружия. И он был нашпигован ими как булочка изюмом!

- А как же он вообще мог с этим жить? - спросила девушка в греческой тунике.

- Я не медик, Лидия. Понятия не имею! Однако, судя по состоянию его организма, ему оставалось уже недолго жить. Еще максимум лет 15-20 – и он умер бы от интоксикации или от рака! Или гораздо раньше, если бы один из этих осколков металла попал бы в кровоток.

- Бедолага! Так ты спасла ему жизнь? - спросила негритянка, проникновенно глядя в глаза Соне.

- Да, Лей-Ли! Но что мне теперь делать с его спасенной жизнью? Я консультировалась с юристами. С точки зрения наших законов, он не имеет гражданских прав и вообще не считается человеком. Он – мой военный трофей. Я имею на него полные права, в том числе могу его убить – это не будет считаться по закону убийством, так как это смерть врага на войне – вот  и все! Забавно, правда, девочки?! – и Соня звонко рассмеялась.

- Так давай его убьем! – свирепо сверкнула удлиненными глазами Лей-Ли.

- Уймись! Он не твой трофей, а я не хочу его убивать! Если бы у тебя была такая игрушка – стала бы ты ее ломать?

- Фу, по-моему, это противно! – сказала Лидия, - человек не может быть игрушкой. Зачем тебе он? Умертви его безболезненно – и не мучай.

- Ну, как минимум, это неплохой доход для меня, - возразила Соня. Я могу заработать хотя бы на показах его через медиакомпании.

- А, ну да, ты же у нас медиазвезда, - фыркнула Айни.

- На Стиве я заработала уже будущему ребенку на симбионт. А тут такая удача – я ни за что от нее не откажусь!

- А что сказали военные? - спросила Лидия.

- Военным он не нужен – не представляет интереса. Ученым – вроде тоже. Во всяком случае, официальные запросы не поступали. Они подтвердили, что я имею все права на свой трофей.

- Симпатичная обезьянка, - сказала Айни, подходя и дотрагиваясь до Андрея.

Он вздрогнул и отшатнулся.

- Эй, дикарь! А ну стоять смирно? И руки в стороны разведи!

Он не пошевелился. Глаза его разгорались ненавистью.

- РУКИ! – негромко, но грозно сказала Соня, поднеся пылающий фиолетовым жезл к рукам Андрея, прикрывающим самое уязвимое место.

Даже будучи бывалым солдатом, немудрено было испугаться, когда это оружие подносят к самым причинным местам и приказывают таким тоном. Он повиновался и медленно развел руки в стороны.

Ему было мучительно стыдно. Он ненавидел этих пустоголовых развратных девиц. Однако, помимо его воли, не подчиняясь рассудку, он начал возбуждаться. И это было невыносимо, унизительно, ужасно. Ему хотелось провалиться сквозь землю, умереть или взорваться на месте, лишь бы только избавить себя от этого позора. Но чем больше он поддавался эмоциям, тем сильнее возбуждался. В нем кипела кровь, очищенная и обновленная, он чувствовал себя совсем как безусый юнец на беседе с родителями, разъясняющими, откуда берутся дети.

- Ого, а вот это совсем неплохо, - сказала Айни со смехом, показывая на возбужденный детородный орган.

- Айни, я не подозревала, что тебя привлекает зоофилия, - сказала Лей-Ли, и все покатились со смеху.

- Какой он странный, - продолжала рассматривать заинтересовавший ее предмет Айни, - он что, не обрезанный?

Последовал еще один взрыв дружного хохота.

- Дикари не умеют делать обрезание, - рассмеялась Лей-Ли.

- По-моему, его невозможно использовать и как игрушку для утех, - брезгливо поморщилась Лидия, - ну кому нужно такое уродство.

- Лидия, ты лицемеришь, - смеясь, заметила Соня, - да любая из вас с удовольствием попробовала бы это хотя бы ради любопытства.

Больше всех смеялась шутке сама Лидия.

- Соня, а что с его лицом? Ты уверена, что оно должно быть багрового цвета? – поинтересовалась с умным видом Лидия.

- Ой, девчонки, да он покраснел! Он же стесняется! Смотрите на него?! – давясь смехом, вскричала Айни.

- Дикарь, сколько тебе лет? Ты что, девственник? – спросила Лей-Ли.

Андрей молчал. Он был не в состоянии что-либо ответить. Его душил гнев и стыд. Он почти не мог дышать.

- А ну отвечать, когда тебя спрашивают! – грозно двинулась в его сторону Соня.

Тут он прыгнул, бросился в ее сторону и напал приемом, который любому его соотечественнику стоил бы жизни, но Соня с легкостью отскочила, молниеносным ударом свалила его на пол и коснулась жезлом груди.

Тело Андрея выгнула судорога. Он закричал бы, если бы судорогой не было сведено и горло. Он только хрипел и скрипел зубами. Боль была ослепительная и длилась, казалось, целую вечность. Она жила в каждой клеточке его тела, вкручивалась, подобно мириадам раскаленных шурупов и проворачивалась, раздирала легкие в невысказанном крике и ужасом билась в голове предсмертными конвульсиями.
Но вот, наконец, боль стихла. Андрей обессилено валялся на полу. С его положения открывался восхитительный вид стройных длинных ножек его мучительницы.

- Итак, надеюсь, ты усвоил урок. Я вовсе не склонна к жестокости, но любая попытка напасть или сбежать, будет караться. Если ты еще не понял – весь этот дом, - она обвела рукой стены, - один сплошной компьютер, подчиняющийся мне, где бы я ни находилась. И даже если я буду спать, автоматика будет выполнять мои приказания. Она сможет тебя обездвижить и обеспечить тебе настоящий ад, но не дать умереть. Ты понял это, дикарь?

Он кивнул, но Соня была зла и потому потребовала:

- Я не слышала твоего ответа. Встань и ответь мне, как положено!

Андрей с трудом поднялся на ноги. Его пошатывало, но хотя бы позорное возбуждение его прошло.

- Я все понял. Я обещаю больше не пытаться убежать или напасть.

К нему подошла Лей-Ли.

- А он недурен!

Она бесцеремонно провела рукой по влажной от пота коже пленника, потянулась к гениталиям.

- Лей-Ли! Это мой военный трофей! Руки прочь от моей собственности!

- Фу, что это? - поморщившись, Лей-Ли вытирала руку.

- Мне кажется, это пот, - сказала Айни. Ее шаловливая ручка втихаря трогала тело мужчины, - Они же не умеют контролировать потоотделение! И их пот пахнет! Но мне он не кажется таким уж отвратительным. У него странный и резкий запах, но он не мерзкий. Понюхай, Соня.

- Да, странный аромат. Но мне он не очень нравится. Во всяком случае, я бы хотела, чтобы он вымылся, прежде чем я принесу ему одежду.

Эти девичьи пальчики, близость женских разгоряченных тел и собственная обнаженность снова возбудили Андрея. Он ничего не мог с собой поделать. Даже перенесенные страдания от болевого шока не охладили его пыл.

- Пленник! Иди вон в ту дверь, - Соня указала направление жезлом, - как следует вымойся. И сделай что-нибудь с… этим, - она указала на возбужденный орган, - что там вы делаете, чтобы успокоиться? Только избавь меня от физиологических подробностей. Просто иди и успокойся. Не собираешься же ты с этой дубиной наперевес показаться на людях. У нас это считается неприличным. Там есть все необходимые приспособления. Если тебе что-то непонятно – просто спроси. Терминал компьютера настроен на голосовые команды. На зеркале будет продемонстрирована инструкция.

Андрей вошел в санитарную зону, которая показалась ему настоящим раем. Здесь была комфортная температура. В бассейн цвета Сониных глаз падал настоящий водопад. Он вошел в воду, но как вымыться? Здесь не было ни мочала, ни мыла, к которым он привык. Какие-то изящные хрустальные флаконы. На бортике бассейна разложены вовсе непонятные предметы в ярких упаковках. Он взял в руки один и спросил в слух:

- Что это?

От зрелища, показанного на зеркале, его снова бросило в краску. Он понял, зачем служит это приспособление и гадливо бросил его на пол. Тогда он взял в руки флакон и повторил вопрос. Это оказалась интимная смазка. В пятом по счету флаконе оказалась жидкость для мытья волос, а в следующей – для мытья ног. Только ног? А что в остальных? Впрочем, не важно, он вполне мог помыться и тем, чем Соня моет ножки.

Лучше бы он не думал о ее ногах. Что теперь делать с охватившим его возбуждением? Он попытался отвлечься, охладиться – никакого результата. Тогда он, быстро произнеся покаянную молитву, со стыдом взялся за рукоблудие. Ну что еще он мог сделать? Времени было совсем немного. А показываться перед толпой зевак в таком состоянии было еще стыднее.

Теперь придется долго замаливать этот грех. В своей жизни он всего пятый раз совершал подобное. Все предыдущие разы он долго отмаливал, проводил месяцы в посте и молитве.

Андрей почувствовал себя оскверненным, грешным, недостойным. Но он был здесь в плену. Пленникам многое прощается, главное, чтобы все было совершено не по доброй воле. Главное, сопротивляться до последнего и молиться. Главное, не поддаваться искушению любой ценой.

Так же, наверное, чувствовали себя изнасилованные им женщины. Он еще раз произнес покаянную молитву, на этот раз в его воспоминаниях неотвязно присутствовали жертвы его солдатской мести – растерзанные тела изнасилованных пленниц. Он просил прощения и за эти деяния, впервые осознав, как они были недостойны и грешны.

Затем он тщательно вымылся и насухо вытерся полотенцем. Из санитарной зоны он выходил с обмотанными полотенцем бедрами. Соня недовольно покосилась на полотенце, но возражать не стала. Она подала ему починенную и чистую одежду, в которой нашла пленника.

Андрей низко наклонил голову, чтобы не видеть любопытных, алчных глаз девушек и быстро оделся.

Соня была одета в какую-то умопомрачительную милитаристскую и очень откровенную одежду.

Четыре девушки и пленник вышли на улицу под блицы вспышек и восторженный рев толпы. Попозировав перед толпой, Соня бесцеремонно схватила пленника за рукав и поволокла по лестнице к стоящей у ее подножия двухместной машине. Они ехали на медиастудию, чтобы поведать миру об истории пленения дикаря.