Бомбейские рассказы. Белая печень

Уром в субботу ко мне примчался Бабасик, мой друг Юрка, Директор Дома Советско-Индийской Культуры (ДСК). Глаза горят, гусарские усы торчком.
– Сегодня едем на рамадан ночью. Готовьтесь.
– С ребенком, что ли, - у меня был 9-летний сын от жены.
– Я своих тоже всех беру, не волнуйтесь. Я не мог позвонить, наши даже бомбейские телефоны могут прослушиваться. Будьте готовы часам к десяти вечера. -  И он уехал.
Мы с Юркой бывали много где, по сути, он мне показал Индию, ее глубинку, ее умопомрачительные города, высеченные из единой скалы. Он там был не первый раз, хорошо знал хинди. Еще мне Индию показал Джасбир, мой шофер, но он не шофер, он мой друг на всю жизнь. Мои детки, которые его и не видели никогда, знают его и уважают. Я расскажу об этом удивительном человеке в отдельном рассказе.
Вспомните повести Конан Дойля, или многих других писателей 19 века, какая основная тема была? Индия. Она была и остается загадкой, я три года там прожил и потом еще много раз бывал – даже не притронулся к разгадке.
Индия делится на три основных полюса: индуисты, мусульмане и буддисты. Конечно, есть и христианские приходы и даже синагоги кое-где. Но они не решают почти ничего. Основные две силы это индуисты и мусульмане. Там вражда конкретная. Они воевали веками, в одной стране и в соседних квартирах одного дома совершенно разная культура.
У индусов есть очень ими любимый праздник, называется Холи. Он в конце февраля начале -  марта. Длится два дня. Это фестиваль весны и праздник красок. В принципе, положено всех осыпать целебными травами кумкум, халди, билва, но простой народ сыплет на всех проходящих обычные краски, хорошо, если анилиновые,  и поливает обильно водой. Все ходят в радужных разводах, машины долго не отмыть.
Сажусь в лифт своего многоэтажного дома, вочмен почтительно открывает дверь, в лифте меня ждет лифтмен:
– Прошу, сэр. – Это конец 80-х, можно представить к себе такое отношение в Москве?
К лифту подходит и входит в него очень интеллигентный мужчина,  от его видимо весьма дорогого костюмы не осталось ничего. Он в ярости.
– Я вас знаю, сэр, вы очень приличный человек. Как можно жить с ними рядом? Я мусульманин, у нас никто никого краской не обливает.  – И он развел руками, показывая во что превратился его роскошный светлый костюм.  – У меня было собеседование на новой работе, и теперь все сорвалось.
Это маленькая история, но жизненная. Я видел страшные побоища приверженцев этих двух вер. Я не могу их осуждать, война вер самая страшная и самая непримиримая, хуже  гражданской. А они воюют веками, как мне жаль эту удивительную страну!
Юрка приехал около десяти вечера:
– Вы готовы?
– Давно уже, - улыбнулся я. Рядом стояли собранная жена и ее сынишка.
– Я надеюсь, ты Джасбира не вызывал для поездки?- голос Юрия был тревожен.
Я отмахнулся:
– Нет, Юрок, зачем, суббота, пусть отдыхает.
Бабасик усмехнулся:
– Там его просто убить могли.
Я был не настолько наивен, чтобы не понять. Многовековая ненависть мусульман к сигхам была куда сильнее, чем к индусам. Сигхи, это как наши казаки, они оберегали все северные границы Индии от нашествий, чаще всего от мусульман. Жили сельским хозяйством и всегда были готовы дать отпор. Я немного пожил в Панджабе, их главном городе и сроднился с ними, это удивительный и очень честный народ.
Есть кульминация религиозного праздника – они немного по-разному называются:  рамазан-байрам, кучук-байрам, ураза-байрам, но суть одна, это праздник разговения после длительного поста.
У нас есть Великий пост, он свят, и мы его держим. Все вегетарианское, никаких плотских связей, мы привыкли к этому, живем этим. Для нас это так же естественно, как ее не есть мясо по средам и пятницам, мы православный народ , у нас свои традиции, они от Бога.
А у них свои. Месяц Рамадана для них свят. Рамадан в нашей Средней Азии -  Рамазан  длится, 29-30 дней, в это время мусульмане  в дневное время отказываются от приёма пищи, питья, курения и интимной близости. Пост начинается на заре после утреннего азана и до вечернего. Я не видел тише народа, чем они в этот период дня. Они готовы принять любой наговор любую обиду, все терпят. Велика у них вера! Я, православный, искренне уважаю, их. Я не знаю, как там, в Чечне, или в других горячих точках, я давно там не был. Но то, что мне привелось посмотреть в разных других местах нашего огромного мира, позволяет сказать, большинство мусульман очень честный и приличный народ.
Садимся в два авто, едем. У меня шикарная белая Хонда, представительская. Бабасик, мигает фарами, мы останавливаемся.
– Оставь ее за углом, попортят, тут народ разный,  –  мы перелезаем и уплотняем его Лансер.
Бабасик знает в Бомбее все. Он нам показал фантастические куриные вкусности , как мы называли, на капоте, прямо за отелем Тадж. Все шкворчит, безумно вкусная курица, потрошка, на огне, на газетке на капоте, немного пива, свежие пури-лаваш и черная бомбейская ночь. Это так вкусно и так приятно!
Иногда он нас возил кушать ночью рыбу. Равас. У нас такой нет, она жарится на углях, немного лайма, кумин и куркума. Сочая, почти без костей. А потом ехали в другое место, пить сладкое ласси. Ну, это как жидкое мороженое или йогурт, но лучше.
Ночи в Бомбее очень черные. Полной таратайкой мы подъехали к мусульманскому кварталу, не далеко от Чор Базар (Воровской рынок).
– Ходим все рядом, - предупредил Бабасик.
Мы вышли на очень знакомую мне улицу,  я там десятки раз был, но в этот раз ее не узнал. Тысячи людей, сотни фонарей, веселье, ночь наступила и мусульмане могут кушать, скворчащие по обоим сторонам улицы жаровни, а запах…
Нас зовут присесть и покушать со всех сторон. Бабасик говорит:
– Вот тут приличное место, садитесь. Я закажу.
Рассаживаемся за простые деревянные столы на лавки, через минуту стол уже завален тарелками с дымящимися, только с раскаленного казана яствами. На сколько я мог тогда понять, все было приготовлено из молодых барашков, мясо, потрошка. Не мясной был только хлеб, пури. Лепешки были разного вида, их тоже тут же готовили. Стояли тандыры или по-индийски тандури.  Это огромные глиняные сосуды, на дне тлеет гора углей, стенки сосуда раскалены. К ним и прилепляет будущие лепешки изнутри еле живой от жара тандырщик. Между прочим, лучшие в моей жизни шашлыки я ел именно из тандури.
Бабасик не промахнулся, было удивительно вкусно. Срубили все за пять минут, утерли жирные после баранины губы кусочком пури, потихоньку выпили по глоточку бренди, пару фляжек которого мы прихватили, улыбнулись друг другу и пошли в глубь лабиринта людей и ночных лавок.
От запаха дымящегося со всех сторон мяса очень скоро аппетит опят взял свое и мы уселись за очередной столик. Накрыли за минуту. Опять гора тарелок, немого другой вкус, но язык проглатываешь тот же самый. Второй раз меня поразило одно блюдо, какие-то жареные потрошка. Все их поедали в первую очередь, особенно наши жены, ну и нам немного успевало перепасть.
Я подозвал повара, он отбежал на минутку от своего раскаленного казана и почтительно склонил голову.
– Что это за блюда были в последних двух тарелках?
– Mutton bellies and white liver, Sir.
Ну, жареный желудок я и сам распознал, а вот белая печень осталась тайной. Правда. не на долго. Сгораемый нетерпеньем, я на следующий же день утром позвонил Юрке.
– Что за удивительное блюдо мы вчера ели? Я даже не успевал его себе с тарелки взять,  все наши женщины съедали.
– Не удивительно, - Юрок засмеялся. – Белая печень, это жареные бараньи яйца.

Мы все дети одного Бога, и все верим в него, как можем, земля разная, люди разные, но Бог един. У всех религий, по сути, Бог один, только имена разные и культ разный. Господи, Единый Сущий, дай нам всем придти к Тебе, может и разными путями…. И прости нас…

07.02.2014 Москва