Похороны друга

Мой друг умер. Прошло уже двое суток с того ужасного дня, но до меня до сих пор не доходит, что мы не пойдём на хоккей в субботу, не сможем поговорить о какой-нибудь глупой компьютерной игре, не отпразднуем победу в юношеском чемпионате, он больше не попросит помощи в выборе подарка для своей девушки.
Я просто сижу на кровати, смотрю на пол. Будильник прозвенел ещё час назад, но я никак не могу выйти из комнаты. Не хочу видеть маму, которая, наверняка, гладит мою рубашку, отца, говорящего по телефону по поводу цветов. Мама настояла на живых цветах, хоть папа уговаривал купить искусственный букет. А мне всё равно. Я два дня шатался без дела, прятался за страницами учебника от сожалеющих взглядов учителей. А какой толк от их сожаления? Сейчас же я просто делаю всё автоматом - встаю с кровати, чищу зубы, ставлю чайник и заливаю кипятком кофе. На кухню заглядывает мама - я стою спиной к ней, но чувствую запах её духов. Она что-то делает у плиты, а я ухожу в свою комнату. Никаких лишних слов - мне нравится, что родители вошли в моё положение и не пытаются подбодрить меня глупыми фразами.
На стуле висит костюм и рубашка. Я быстро переодеваюсь, оставляя галстук в шкафу. Застилаю постель, выхожу в коридор чтобы причесаться - снова действия на авто-пилоте.
Я не хотел идти на похороны, да и сейчас не хочу. Мама Влада просто слёзно умоляла меня прийти, а я не мог ей отказать – ведь ей намного сложней пережить эту потерю, и невозможно не склонить голову перед стойкостью этой женщины, которая лишилась единственного сына.
Я просто смотрел на своё отражение. Рядом вертелись родители, сказали, что будут ждать меня в машине. Я всё стоял в оцепенении, в голове проносились воспоминания последних минут, проведённых с лучшим другом. У меня замёрзли ноги, и я понял, что родители не закрыли дверь, когда выходили из квартиры. Я надел пальто, обулся, спустился вниз.
Ехали мы до квартиры Влада в тишине. На пороге нас встретила Аня – его старшая сестра. Мы мало там пробыли – родители сидели в зале, а мы с Аней были в комнате Влада. Она пересматривала его рисунки и чертежи; по тому, как двигались её плечи, было понятно, что она плачет. Я хотел что-нибудь сказать, но что? Что я мог ей сказать?
Через пару минут мне разрешили зайти в комнату, где находился гроб. Я не хотел употреблять это слово, но всё же не справился без него.
Я взглянул на лицо Влада. Уголки губ были немного приподняты. И я заплакал. Впервые с того момента, когда мне сообщили о сердечном приступе. Глядя на улыбку, мне стало немного легче. Я смотрел на своего лучшего друга в последний раз. На своего мёртвого лучшего друга.