Богдан-да-Марьяна, ч. 14

Назавтра обуяла Михаила лень, да такая, что не пошёл он даже на деревенские игрища. Лежал на кровати, зарился в потолок, а в уме одна мысль крутилась, как бы все научно-сказовые знания в одну цепь увязать да в одну книгу втиснуть. И так пробовал Мишка-Апостол, и эдак, а дуэльно-дуалистический мир его не отпускал, у каждой вещи обнаруживалась оборотная сторона, у пословицы – афоризм с двуликим концом, а буквы с цифрами перевёртывались, как шахматки.

За этим занятием и застал его Flam, не дождавшийся Михаила на условленном месте:
- Здорово! Чего на звонки не отвечаешь?
-  Недосуг мне…
- Чем ты таким занят, вечером-то? Раньше только свистни – и ты с нами, а ноне что?
- Неохота…
- Пошли! Кроме  тебя на баяне никто не играет! Девки будут с ближайших хуторов, кадриль, какую хочешь!
- Не пойду… Мне Марьянин егэ решить надобно, а не то на смех поднимет, несдобровать…
- Нашёл, кого опасаться, эту…- Flam смачно выругался, назвав Марьяну циничным словом. - Пошли, что ли? Без твоего баяна на игрищах тоска.
- Ты?! – Мишка-Апостол привстал на кровати. – Это от твоего соблазна она страдает?! Ты?! Гад ползучий!
- Тю! – Flam оторопело ощетинился. – Она сама мне яблоко кинула, а я что? Я мужчина! Нельзя что ли? Сам что ли не такой?..

Мишка-Апостол, побледнев, сжал кулаки:
- Пошёл вон! И что б ноги твоей больше здесь не было! А придёшь на игрища, я уйду! Понял?! Изрублю баян в клочья, если ты хотя бы раз на наш круг явишься! 
- Сдурел, не иначе! Из-за бабы такой хай поднял!

Под разъярённым взглядом Михаила Flam пятился. В дверях столкнулся лоб в лоб с Богданом и, едва поздоровавшись, ретировался.

- Повздорили? – спросил атаман сына, моментально оценил ситуацию. - Какая кошка между вами пробежала?
- Марьянина …от первой яблони… Батя, я слово дал, что изрублю баян в клочья, если Flam на игрища явится…Я, пожалуй, это сейчас сделаю…
- Поломать дорогую вещь ума не надо!
- Я слово дал!!!
- Дал – держи, а баян зачем ломать?
- Я ж музыкант, батя! Ведь завтра же придут звать – мало ль народных праздников в русском календаре! А свадеб сколько?! Как я откажу?
- Я тебе так скажу Михаил. Отдай-ка ты этот баян Марьяне на сохранение, она девушка с умом, приглядит за ним, может, и сама твою музыку осилит, а рубить незачем. Сам же взвоешь от тоски. От родного ремесла отказаться – что душу потерять. А на игрища я пойду, скажу Слово АТАМАНОМ, давно пора.  От тебя добавлю: не ждите Михаила на игрищах шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. Так что ли?
- Так… Только почему 666?
- Потому что 999 ровно наполовину дольше…


За молодёжным хороводом атаман наблюдал недолго, попросил внимания и как топором рубанул, что своим указом накладывает вето на венчание в подведомственном ему хуторе Р. на 6 с половиной лет. Причина одна: молодые люди, решившиеся на секс до венчания, в родительских благословениях не нуждаются, а значит, незачем белый шёлк на платья переводить, э-вон сколько можно сшить парашютов и парусов для отечественного спорта.

Загудела молодёжная тусовка:
- А как дети пойдут?! Они, что, незаконнорожденные будут?

Атаман произносил каждое своё слово медленно, веско, будто с ленцой.
- Незаконно рожденные это только те, кто против естества природы рождается, но в нашем хуторе, слава богу, таких клонов нет. А те, кто папку с мамкой имеют, все законные, все перед Богом равны, а перед АТАМАНОМ тем более. Ну и имейте в виду, мужики, все дети, рождённые в эти шесть лет, на которые я вето наложил, будут моими с Анастасией крестниками, стало быть, все Богдановичи, стало быть, в паспортах так и запишем, мол, цыганятского роду-племени.

- Да мы ж русичи, атаман!

- А коль вы русичи, так и живите по русским законам! Нету на Руси дозволения на повторный брак, и баста! А чтоб первое кольцо было с золотым отливом, вам шесть лет на раздумья. За это время красны девицы приданое свяжут-сошьют, а добры молодцы себе дома построят, а Дону-матушку от мусора освободят. Самолично проверю все фундаменты и все кровли, все дворы, только тогда вето сниму. Самолично и детей крестить буду, и только Марьяна с Анастасией да ещё баба Яга будут знать, по каким законам новые святцы выпишутся. А до той поры все дети ФИО - Адамы Богдановичи Цыганятенские!

- Всех не прокормишь! – предостерёг Flam.

- Не бойсь! – осадил Богдан. – Как моё племя подрастёт, твоё племя состарится. Кому ты  тогда нужен будешь, если все дети – Богдановичи?

- Святой Валентин покровительствовал влюблённым! – произнесла Марьяна. – Он их венчал, даже смерти не боялся!

- Шесть лет - невелика плата за родовой грех today. А любящим сердцам я тоже покровительствую, - ответствовал ей атаман. – Но ты за шесть  лет 12 братьев-месяцев поменяешь, 24 платья износишь, 365 раз с одним Солнышком поздороваешься, а Flam-any  как одну супругу вычислить?

- Ой, уважил, дядько Богдан, спасибо! - рассмеялась девица. – А я уж думала, никто меня из этой карто-графо-гороскопо-библейской игры не выведет! Всё, сдаю свой первый отличный и отличительный пароль:
«Радуге меня учил братец Февраль, а святцам – Пётр и Ефросиния!»

***
Прошло шесть лет. Мишка-Апостол ни разу не был игрищах, держа своё Слово, а если прихватывала душевная тоска и пальцы неудержимо рвались к инструменту, шёл к Марьяне. И тогда вся деревня зачарованно слушала живую россыпь звуков, набегавших волна за волной и будораживших память, мысль, воображение. Всё было в этих самостийных концертах – влюблённость и ошибки первой молодости, радость и печаль, тревоги и упокоение, горечь побед и захлёбывающий восторг. Не было только ревности, вся она растворилась в золоте самой высокой пробы.

Ибо нет у народной музыки соперниц, как нет соперников у  Logosa, но есть начало и конец, соединившиеся в единое бесконечное и неделимое Время Бытия.


***************
Золото самой высокой пробы = 50 лет супружеской жизни.

Повесть посвящена моим прадедам,
кержакам-староверам
Михаилу, Якову, Якиму и керженке Феклинии (Пермский край, ХIX-ХХ век).