Точка на Кубе

                Мальчик, Куба и Фидель

            Неоконченная повесть о далеком  острове




                Предисловие

     У Юрия Васильева  не было особого желания идти  в  этот самый дорогой и элитный ресторан в центре  города. Но не пойти было неудобно, потому что туда попросил подойти человек среди определенного круга людей,  уважаемый.
     Юрия,  журналиста и редактора газеты,  попросил подойти «поужинать»  и переговорить по одной «теме»,  лидер  Чеченской диаспоры в их городе.
    Сидели,   ужинали, разговаривали по «теме», как вдруг в зале появилось двое крепких мужчин, и прямо направились к их столу.
   -О…привет братаны! Омар  встал, и поприветствовал знакомых, обнялся с ними.
 -Давайте, к нам присоединяйтесь
  Одного из мужчин  Юра узнал сразу же,  и они  пожали друг другу руки. Это был известный всему городу  лидер  некогда нашумевшей в 90-х годах группировки по кличке «Лом».
     «Лом» получил 12 лет за организацию одного из самых первых и самых громких  заказных убийств в их городе в  начале 90-х годов. Отсидел,  как говорится, от  звонка и до звонка, и  совсем недавно вышел.
    Второй мужчина, Олег,  крепкий боксер под два метра,  был  другом Лома.
    Они заказали себе  отбивные из оленины, салаты,  еще что-то мясное, водки. Олег затронул тему про предстоящие выборы в областную думу не для того, чтобы просто поболтать, а потому что сам был кандидат в депутаты от одной из оппозиционных партий. Как говорится, не мог молчать - наболело.
    -И что,  ты искренне веришь в свой успех?- спросил Юрий
    - Конечно,  верю. Ты посмотри, сколько людей за нас!
    -Не хочу тебя расстраивать, Олег, но исход выборов не люди решают, и даже  не избиратели…
     -А кто же?
    - Ты первый раз на выборах?
     -Первый
     -Тогда понятно. Поучаствуй, сам все поймешь, а я не буду ничего говорить, чтобы  тебе не  разочаровывать
     -Давайте сменим тему, а? Выборы, швыборы. Надоели  они уже с этими выборами,  каждый день про это слушаешь - предложил  Омар, и обратился к Олегу - Ты говорят,  с Кубы  недавно вернулся, как там вообще?
  - Да  рай!  Не пойму,  что в эти европы все едут. Куба, вот куда надо ехать!  Океан. Ром  хоть залейся, всякий.  А кокс,  какой! Качественный, дешевый! А девки! Такие девушки,  там ребята!  И даром! Проститутка 20 баксов стоит, а можно и дешевле найти.  Самое прикольное еще в том, что у них нет сотовой связи совсем.
  - Как это нет? - не «врубился» Омар
   -Так, совсем нет.  Нет вообще  ни у кого  сотовых. Нет!  Правда, говорят, они какую-то собственную сотовую компанию  скоро начнут внедрять. Но до  последнего времени не было. И Интернета тоже. И машины все 50-х годов, новых нет. Ходишь, как в музее, как будто на машине времени в прошлое вернулся. Там же блокада экономическая. Зарплата вообще, долларов  двадцать.
    Но самое интересное,  что  все равно люди ходят и  улыбаются! Поют, танцуют!  Я   где-то  прочитал, что Куба по соцопросам, страна, где большинство населения ощущают  себя счастливыми людьми.
  -Да так оно и есть. От чего там грустить и бухать, как мы? Солнце. Лето круглый год, океан, ром, кокс и проститутки за 20 баксов! Что еще надо для счастья -  высказался  Лом, оторвавшись на минуту от отбивных из оленины.
 - А я  тоже был на Кубе. Правда,  очень давно - захотел  поддержать этот  разговор Юрий
    -Когда же Юра ты успел там побывать?-  поинтересовался Омар
  - Пятьдесят лет назад, с родителями. Да, точно. Как раз  в этом году будет ровно пятьдесят лет. Просто с ума сойти, как это было давно.
  -Полвека назад, значит? Так это не в счет, что ты можешь помнить? Сколько,   тебе было?  - спросил Лом
  -Семь лет. Больше года мы  там прожили. Я и родители. Отец военный, ракетчик. Помните, был  Карибский кризис?  Правда, мы туда поехали уже после него, в 1965 году. Полвека?  Да, срок будь здоров. Вся жизнь.  Но я многое  помню, я  даже там с ребятами на испанском языке  почти свободно разговаривал. И Фидель я видел. Он мне руку пожал.
     -А с президентом Америки ты случайно,  не встречался, там ведь рядом…- подшутил Лом.
    - Это правда. Фидель не только   руку пожал, но и   по  голове  меня потрепал. Доказательство есть. Он  мне   свой берет  подарил. Снял с себя, и на голову мою надел.  Дома на стенке висит.
     -Что, на самом деле?  Серьезно? - не поверил Лом,  и его физиономия вытянулась – Если так, то  эта шапочка огромных денег  может стоить!  Берет самого Фиделя Кастро!
     -Да, и берет, и красивая грамота, которую он вручил  отцу. Все это есть. Только отца нет.  Куба уже в прошлом.  Когда это было? Так давно, что уже как будто бы и не было - Дальше на эту тему Юрию не хотелось говорить с Ломом, жующим оленину -   Ладно, господа,  мне пора, я, пожалуй, уже   пойду.
     Юрий  расстался со своими знакомыми и вышел из ресторана. Поймал такси, поехал домой.
     Всю дорогу он размышлял  о коротком разговоре в ресторане:  Об Олеге боксере, побывавшем на Кубе,  о сотовой связи, точнее о ее отсутствии на острове Свободы,   о Кубе, о своем детстве, о берете Фиделя Кастро, о котором уже сам начал забывать и относиться к нему,  как к привычному предмету домашнего интерьера на стенке.
     -Интересно:  на всем острове  нет сотовой связи! Это значит, если туда уехать, то ты будешь  все время, круглые сутки «вне зоны доступа»?
     Да…вот куда надо  уехать. Хотя бы на  неделю, на две. Чтобы отдохнуть ото всех,  и чтобы никто  не искал! 
     Как теперь там?  Олег говорит, что как в музее,  и ничего не изменилось. Старые машины, красивые девушки,  люди улыбаются.
  Пусть  очень и давно, но  ведь, я был там! А если вдруг и правда соберусь, да и  поеду? Ну, тогда  обязательно надо будет взять с собой кубинский альбом, там много  разных фотографий. И Луис, и Моника, и Санта- Клара.  Интересно, а если я вдруг окажусь в Санта Кларе, найду ли я кого- нибудь из моих кубинских друзей детства? Жив ли  Эдуардо, а если жив, то какой он?
      Говорят, что не надо возвращаться туда, где тебе было хорошо.  Это точно.  Я возвращался в те места, с которыми было связано мое детство, юность. Ничего хорошего от посещения этих мест,   как правило,  не происходило. Одно разочарование. Но Куба! Я уверен, что Куба,  это совсем другое.  Это как Париж у Хемингуэя - «Праздник, который всегда с тобой».
    А может быть, он и прав, это Лом,  и ничего  не было, ведь все-таки  прошло полвека.    Что может помнить 6-7 летний мальчик?  Это было слишком давно. Очень  давно!   
     Зайдя в квартиру, он продолжал  думать о Кубе,  о  разговоре в ресторане. Зашел в комнату. Вот он, тот самый берет Фиделя Кастро. Да, он привык к нему за многие годы так, как привыкают к    картинам, к фотографиям на стенах.
   Друг журналист Петр давно ему говорил,  что ему надо написать о Кубе,  и  что может получиться отличная повесть о том времени.
    «Может быть он и прав, мой друг  Петр. Все-таки это было  полвека назад, и это было не с кем-нибудь,  а  со мной» - примерно так размышляя, Юрий  машинально включил компьютер.
    «А может быть,  и правда попробовать написать что-нибудь? Например, повесть о мальчике и о его  Кубе…».    
    Что осталось в его памяти?  Только «брызги» воспоминаний, похожие на соленые, но теплые  брызги волн того фантастически огромного и даже страшного океана, который  он увидел  в первый раз в своей жизни пятьдесят лет назад?
   Куба живет внутри него самого уже 50 лет  ровно с того дня, как самолет приземлился в аэропорту Гавана в августе  1965 года.

    …И был почти домашний, тихий голос стюардессы в салоне самолета:
    «Наш самолет приземлился в аэропорту Гавана. Просьба не забывать в салоне свои вещи».
       Но Юрка забыл! Забыл!  В салоне самолета он забыл фигурку небольшого,  и своего любимого пластмассового космонавта алого цвета. Всю дорогу Юрка играл с ним, показывал   ему океан из иллюминатора.  Но игрушечный  космонавт, перелетев океан и оказавшись на Кубе,  так тогда  и остался в самолете…
    

 
   








                НЕИЗВЕСТНАЯ КОМАНДИРОВКА

    Подводная лодка вылезала из-под воды  всего   метрах в ста  от берега. 
     Шестилетний  Юрка в одних   выцветших от солнца трусиках и соломенной кепке на голове, надетой козырьком назад,   сидел возле воды  на камнях и ловил крабов.
     Когда  по зеркалу воды пробежала мелкая рябь,  и  что-то вдали от берега  забурлило и зашумело,  Юра не испугался и  не удивился. Подняв голову, увидел всплывающую подводную лодку. Море есть море, а какое море без кораблей?
    Он разглядел даже улыбающиеся лица нескольких  матросов, выбравшихся  на палубу. Они поснимали с себя тельняшки,  брюки, и устроились загорать прямо на темной железной спине  лодки, которая словно уснула на  глади абсолютно спокойного моря.   Черно-сизая  поверхность лодки была похожа на спину кита, как показывал папа на картинке,  в книге про  доктора Айболита. Веселые морячки свистнули и  помахали в сторону берега.
    - Юра, пора. Пошли домой  обедать - сказала мама. Она отряхнула накидку,  взяла полотенце.
    Юра схватил за ручку  синий бидон, на дне которого ползало несколько маленьких черных крабов,  накрыл его крышкой  и,  повернувшись в сторону  лодки, помахал рукой  морякам.
     Он начал забираться по тропинке в гору  вслед за мамой. Крышка бидона постукивала, из-под нее   выплескивалась морская вода и попадала Юре прямо на коленки. Было приятно, потому что  становилось очень жарко и хотелось снова вернуться обратно, к морю.
      Спускаться к каменистому берегу  под горой он любил, потому что можно было бежать по протоптанной дорожке с  самого верха горы и до самого моря.   А вот подниматься   по крутой извилистой тропинке было трудно.
     Чем выше они поднимались с мамой,  тем сильнее пекло солнце, и все меньше был слышен шум волн,  и этот шум сменялся звонким треском цикад.  Из каждого кустика вдоль тропинки выскакивали кузнечики,  роем носились   стрекозы, и жара им была нипочем.
    Белая земля на  тропинке к полдню, кажется, уже дымилась от жары,  и Юра, зная об этом,  шел осторожно и так, чтобы не слетели  со ступни еще мокрые от  воды шлепанцы.
    Их дом стоял  на самом  верху  горы. Чем ближе они приближались к дому, тем становилось легче: со всех сторон начинал задувать свежий ветер с моря, принося его запах на самую вершину горы.
    А вот и дом.  Плоская черная  крыша, крытая рубероидом.  Белые,  выкрашенные известью стены.  Большое и высокое крыльцо у входной двери. Дом был длинный, на четыре квартиры, и в каждую вел отдельный вход с отдельным крыльцом.
    В  небольшом городке, где они жили,  было еще три  точно таких же   дома.
     Это место на самом верху горы,  все  живущие тут   называли «городок». Но настоящий город был далеко внизу. С крутого склона  горы был виден весь город:   портовые краны,  корабли у причала  в порт, набережная,  остатки старой древней крепости, и   красные черепичные крыши домов. Звуков города и морского порта  не  было слышно:  на вершине горы почти всегда шумел и свистел  ветер, гоняя  соленый воздух с моря.  Город сверху был как на экране немого кино. Картинка есть, а звука нет.
    Свой  «городок»  жители называли  чаще  «точкой». Крохотная и незаметная точка на карте, где расположена ракетная военная часть.  Несколько семей офицеров,  казарма для солдат. Боевая позиция с  несколькими ракетами, охраняемая по ночам овчарками. Вот это и называли «точкой». Живущие на ней люди не хотели воевать, но вся  жизнь офицеров, а значит и их семей,  была посвящена тому, что они готовились к войне.
     В городе, мирно работавшем у склона горы,  почти никто и не знал о том,  кто и зачем  живет наверху горы,   и для чего тут существует «точка».
    На случай войны этой «точке» отводилось жить со всеми ее обитателями  и техникой не более 10-15 минут. Одного попадания  ракеты класса «воздух - земля» выпущенной из самолета противника,  с лихвой хватило бы на уничтожение  этого маленького  «городка» на высокой горе у моря.
    «Точка», где жил Юрка с  отцом Сергеем Ивановичем и  мамой Ольгой Кирилловной,  находилась на  самой вершине древнего мыса Ильи.  Мыс был высокий, и с его вершины  был виден весь город внизу. Старинный и древний город Феодоссия.
     Серебристые ракеты, как только звучала  тревожная сирена,  медленно  поднимались на зеленых лафетах вверх к небу со дна стартовой площадки,  окруженной  земляными валами.
     Похожие на акул  ракеты   «выныривали» одновременно  из своих укрытий,    и застывали на лафетах,  нацелившись   в небо.
     Шесть ракет на стартовой позиции, имевшей форму круга,  в любую секунду, по команде «Пуск!»,  как пес по команде «Фас!»,  могли мгновенно  вырваться в небо.
    Если не было тревоги, то ракеты спокойно «отдыхали» на своих тяжелых зеленых лафетах, и сверху были укрыты зеленой маскировочной сеткой с дырками в клетку, натянутой поверх земляных валов.
    Звуки тревожной сирены  могли их мгновенно «разбудить». Сирена гремела над  мысом  и городком почти каждый день, и даже ночью.
     Как только  противно  завывала сирена, отец, если он в это время дома был на обеде, немедленно вставал из-за стола, надевал блестящие хромовые сапоги, запах которых так нравился Юрке,  надевал фуражку, и  быстро выходил из дома.
     Юрка выглядывал в такие моменты обычно из окна и  смотрел, как из казармы выскакивают с карабинами в руках  солдаты.
    Они, как казалось Юрке, даже не выбегали, а  высыпались всей гурьбой, как орехи. Один бежал, надевая на ходу пилотку, другой надевал ремень, третий закидывал карабин за спину. Бежали солдаты очень быстро, перегоняя друг друга и  словно догоняя кого-то.
    Сирена выла всегда сильно и долго и  стихала уже тогда, как потом заметил Юрка,  когда ракеты  начинали выглядывать из своих земляных убежищ,   и когда в середине ракетной позиции начинала кружиться кабина радиолокационной станции с  антенной наверху. Это означало, что там,  внутри,  уже сидит его папа вместе с солдатами, и начинает, «искать» цель - самолет противника.
    Юрке эта станция  казалась большим  чудовищем, похожим на дракона, правда не с тремя, а с двумя головами.   Две большие железные  «тарелки» - антенны, это были  «головы дракона»,  помещались прямо над  квадратной кабиной станции  с окном,    а  еще одна  тарелка висела  впереди кабины.
     Когда Юрке  исполнилось лет десять,  и они с семьей жили  на другой «точке», и тоже возле моря, он  спросил отца после очередной такой тревоги:
    - А тревоги настоящие? Солдаты с оружием  бегут. Ты пистолет берешь.
    - Настоящие.  Американцы  проверяют, как мы службу несем. Подлетают на своих самолетах к нашей границе, мы их засекаем локатором, и бежим на позицию.
    - А потом что?
   - Потом  снова мир и отбой тревоге. Американские самолеты  разворачиваются обратно, и улетают на свои базы в Турцию. До Турции ведь совсем близко, двести километров каких-то. Самолету  до нас лететь несколько минут. Вот они и мотают нам нервы - туда сюда летают.
  …Юрка с мамой пришли домой. Мама начала  греть обед, скоро должен был   прийти отец.
     Юра поставил бидон с крабами возле стола. 
    -Ну и теперь  куда их? – слегка возмутилась мама - Варить их нельзя, они совсем маленькие.
    -Знаю,  пусть поживут тут  немного, а завтра пойдем на море, я их отпущу.
    - Завтра времени не будет, Юрка, мы уезжаем. Так что,  крабов своих  после обеда   отпустишь - сказал отец,  незаметно вошедший на кухню.
    Ольга Кирилловна  поставила тарелку борща на стол и удивилась:
    -Куда это мы вдруг  уезжаем?
   - Далеко и надолго.  Правда,  куда и как далеко,  пока сам не знаю. В Москве все скажут. Командир вызывал.  Сказал, что длительная загранкомандировка,  и что  через день  нам   надо быть в Москве.
    - Нам?
    - Да, нам.  Едем все вместе
    - С Юркой?
    - А куда мы без него? Он у нас самый главный  член семьи. Да, так командир и сказал -  всей семьей собираться и выезжать в Москву. Командировочные дадут после обеда. Поем, получу деньги  схожу и   сразу поеду на вокзал за билетами.
    -Как-то быстро, неожиданно. А что брать с собой?
   - Да ничего особенного. Чемоданы, документы, одежду
    -А моего космонавта? – спросил Юрка?
   - Конечно,  и космонавта возьмем, чтобы ты  не скучал.
     У Юрки было две любимые игрушки -  небольшой  пластмассовый космонавт  алого цвета и  синего цвета пластмассовая машинка «Чайка»,  почти  такая же, какая выезжала на военных парадах и вывозила на Красную площадь    министра обороны.
     - Сказали, что наша мебель и  все остальное, остается здесь. Отвезут на склад до нашего возвращения. Предупредили, чтобы много вещей  не брали. Командир намекнул,  чтобы и теплые вещи оставили  тоже дома. Думаю, раз нас вызывают всей семьей, то во Вьетнам мы точно не поедем.
    Тогда Америка вела  войну во Вьетнаме и очень много  солдат и офицеров направляли туда служить советниками. Там была самая настоящая война,  поэтому туда никого с женами и детьми, разумеется, не отправляли.
     Сергей Иванович одно время стоял в списках молодых офицеров, которых могли отправить во Вьетнам.  И он уже был готов к тому,  что  придется поехать туда на войну.
    Поэтому, когда  сегодня  его пригласил в кабинет командир ракетного дивизиона и сказал, что его направляют в командировку, в голове сразу вспыхнула молния : «Вьетнам!». Но командир дивизиона, Виктор Иванович  Мандрыкин, фронтовик, прошедший всю Отечественную, невольно выдержав паузу, сказал тихо: «Нет. Не Вьетнам.  С семьей едешь. Куда - в Москве скажут. На сборы- сутки».
     На железнодорожном вокзале их провожали с большим букетом  веселых полевых цветов две подруги  Ольги Кирилловны, и проводы были совсем недолгими, немногословными. Ведь    никто - ни провожающие, ни даже сами  отъезжающие,  пока  еще не  знали, куда и как  надолго  они уезжают.
   - Крабиков моих не забудьте отпустить в море - попросил  маминых подруг Юра -  В суматохе сборов они не успели сходить на море,  и бидон остался стоять  на веранде  дома.
   - Ладно, не переживай Юрочка, выпустим мы твоих крабиков на волю! А вам дорогие наши, добраться  до Москвы хорошо. Ну а  потом уже дайте знать, где вы и  как вы. Мы будем ждать!
    Зазвучала музыка,  и поезд начал очень медленно двигаться. Много лет спустя Юра узнает, что эта музыка- марш «Славянки», и что его,  следуя традиции, заведенной на феодосийском вокзале,  включали всякий раз, когда отправлялся поезд.
    Поезд шел  вдоль набережной города,  и  во все его  окна можно было  увидеть  одно только море.
   Колеса поезда стучали все громче и громче, и с каждым стуком колес  поезд все дальше увозил семью молодого офицера  Васильева от южного города к новому, пока неизвестному месту службы.
               

                НА КУБУ

     В Москве, на перроне Киевского вокзала,  их встречал дядя Слава, брат  отца   Юры
    - Где  мой племянник!
     Дядя Слава первым делом схватил племянника, словно бы на перроне никого и не было кроме него.
  -Ну, вот он,  мой мужичок! Дядя Слава смеялся, и Юрке показалось, что он этого дядю уже где-то видел. Да,  он узнал его. Он  видел дядю Славу дома,   в альбоме  на фотографии.
    Дядя Слава, только что отслуживший пять лет во флоте,  стоял  в  черном матросском бушлате вплотную к рекламной круглой тумбе с афишами.  Из-под бескозырки торчал чуб, дядя Слава  улыбался, прямо как сейчас, а глаза   хитро  прищурены.  Он позировал на той фотографии из альбома  с колбасой, завернутой  в газетную бумагу. Край пакета был оторван, из него торчал кусок колбасы  и дядя  засовывал ее   в  пасть тигра с афиши.
   Своего  племянника дядя  Слава видел впервые. Он сгреб его худенькое тельце  в охапку  своими огромными руками, прижал так, что Юрка   даже чуть пикнул.
    -Ну что,  Юрка,  мой  племянник, наконец-то встретились! Дядя Слава поставил мальчугана на перрон и спросил, присев на корточки перед ним,  взяв в свои большие ладони его крохотные ладошки :
    - В Детский Мир поедем? Саблю купим!
    - Железную?
     -Железную! Настоящую, железную!
    - А   Кремль  из кубиков там есть?
    -  Конечно!
       В метро дядя Слава провел их без билета,  как-то хитро и так,   что ловушка турникета не сработала.
    Дядя Слава жил недалеко от станции Семеновская,  всего три остановки по прямой до  Площади Революции.
     -Саш, мне сейчас в штаб надо, туда приказано явиться, и,  наверное,   через час уже буду свободен - сказал в метро вагона своему брату Сергей Иванович.
    -Давай вещи у меня оставим, и все вместе поедем в центр. Ты пойдешь в свой штаб, а мы пока  сходим   в Детский мир. Пойдет?
    Так они и сделали.  Пока  Сергей Иванович, и дядя Слава ходили домой, и относили чемодан с вещами, Олька Кирилловна и  Юрка  гуляли в небольшом сквере возле метро Семеновская. Москва шумела, Москва была огромной,  и тут было так много людей, машин. Юрка все время держал маму за руку, потому что боялся потеряться.
     Ольга Кирилловна и сама была только второй раз в Москве, поэтому удивлялась не меньше своего сына. Там, откуда они уехали - тишина, и самое громкое, что они слышали, это шум морских волн во время шторма, да пронзительный  вой тревожной сирены над их «точкой».
    -А вон и мороженое. Пойдем,  купим эскимо - и мама повела за руку сынишку к небольшому лотку с мороженным.
   - А…Они уже и мороженое без нас тут едят! - дядя Слава и Сергей Иванович подошли к скамейке, где сидела Ольга Кирилловна с Юрой  -  Как эскимо, Юра?- спросил дядя
   -Да он первый раз в жизни его ест, вон видишь, оторваться ребенок не может, - ответила вместо сына Ольга Кирилловна дяде Славе
   - Тут много что еще интересного в Москве есть, Юрка.   Например, молоко в бумажных пакетах. Ладно, доедаем на ходу, встаем и идем. Вашему папе надо к большому дяде на доклад в штаб, а нам в Детский Мир!
    На проходной внутри главного  здания в штаб Ракетных войск ПВО  Сергея Ивановича уже ждал офицер, и он провел его в кабинет на втором этаже.
    Там сидел  лысый, тучный  полковник. Сергей Иванович, как и положено, зашел и доложил о прибытии,   встал по стойке «смирно».
   - Присаживайся, старший лейтенант. Ты  у нас  Сергей Иванович  Васильев. Характеристики отличные, все остальное тоже в порядке.  Поэтому ты и здесь. Коротко и по   делу.      Догадываешься, куда едешь?  Командировка  дальняя, но в теплые края,  к океану. На остров Свободы  Куба.  Все готово,  билеты,  на себя и на жену с ребенком, командировочные,   получишь в десятом кабинете.  Подробные инструкции будут даны по прибытию до места назначения.  В аэропорту  Гаваны тебя встретят кубинские товарищи и человек из посольства.     Что еще? Командировка ответственная, прошу расценивать,  как важное государственное задание. Обстановка там нормализовалась, и по внешним признакам, кризис закончился. Но  скрытое противостояние продолжается,      поэтому, служить там надо будет добросовестно, помнить о том, что ты  советский офицер и гражданин  великой социалистической державы.     Официально, ты будешь значиться,    военным советником у кубинских товарищей. В командировке  прошу соблюдать бдительность - лишнего не болтать, вести себя достойно, как и полагается коммунисту. Режим секретности соблюдать во всем. Больше молчи, больше слушай, и выполняй приказы вышестоящего командира точно и в срок. Как требует Устав. В личной жизни тоже - вести  себя скромно и достойно. Говорю, чтобы знал, да и сам должен  понимать, что   там будут присматривать за вами.  Все- таки  не к теще на блины едешь.
    В этом месте полковник сделал паузу и как-то доверительно, словно своему товарищу, тихо добавил:
   - С  кубинской стороны тоже будут присматривать и прислушиваться,  так что будь  внимательнее.  Впрочем, ничем твоя служба от  той, что здесь, отличаться не будет, за исключением того, что  от Родины далеко, а наш вероятный противник фактически будет у тебя под носом. Вот и все инструкции.  Вылет завтра, в девять утра. 
     Полковник встал со своего кресла, Сергей Иванович тоже встал и  вытянулся по стойке «смирно».
   - Всего доброго, товарищ старший лейтенант. Служи,   как следует! -   и пожал Васильеву руку
    -Так точно, товарищ полковник!
    -Иди, в добрый путь…
     Документы были в кармане, билеты на самолет тоже.  Он вышел на крыльцо и посмотрел направо. Ветер с широких московских улиц  приятно и свежо дул прямо в лицо. Командировка!  Сейчас он здесь еще, а уже завтра поздно ночью будет  на Кубе. Возможно ли такое? Даже не верилось…
     Сергей Иванович пошел  к Детскому Миру, там они условились встретиться с братом.
     В Детском Мире дядя Слава и  его племянник  нашли все, что хотели. И Кремль из кубиков, и саблю железную. Юрка  стоял  между мамой и  дядей Славой недалеко от входа в магазин. На его боку висела сабля, в руке, он обеими руками обхватывал большую коробку с  Кремлем из деревянных кубиков. К ним  быстрым шагом подошел  Сергей Иванович, обнял  жену, схватил за руку брата,  и крепко пожав ее,  негромко  сообщил:
   - На Кубу…
      Брат покачал головой,  достал  «Беломор». Закурил, сделал  пару затяжек и спросил коротко:
    -Когда?
    -Завтра, самолет в 10 утра, Шереметьево. Билеты в кармане. Ну что, обмоем отъезд?
    - Еще как и  обмоем! Да и не только отъезд. Вон сколько у нас покупок - и сабля, и Кремль, да Юрка?
   - Да, дядя Слава. А Куба это что? «Точка»,  или «городок»?
     Отец  слегка щелкнул сына  по носу и пояснил:
   -  Куба,  это Куба. Остров в океане. Скоро сам увидишь. Ну что, поехали к тебе,  брат, или погуляем немного, если не устали? Я вот, например, на Красной площади уже тысячу лет не был…
    Есть дни, которые запоминаются на всю жизнь. Яркие, солнечные. Такие, после которых,  жизнь круто разворачивает тебя совсем в другую сторону, и,  кажется, что этот день будет самым лучшим в твоей жизни. Бывают дни, которые мы называем просто «буднями». Дни тянутся, как серая тень,  один за другим, и они похожи друг на друга, как бывают,  похожи картинки  пейзажа за окнами поезда. В окне одно и то же:  поля с перелесками, железнодорожные переезды, маленькие станции. Поезд идет, идет, идет, а мы все ждем, когда же он приедет на конечную станцию.
     Настроение у Сергея Ивановича было примерно такими, каким оно бывает у  студента, сдавшего последний государственный экзамен и получившего диплом об окончании ВУЗа. Свободен!  Теперь - вся жизнь впереди!
     Впереди была Куба. Неизвестная и  далекая.
Маленький Юрка смотрел снизу вверх на своего папу, на маму, на дядю Славу, на их счастливые улыбающиеся лица,  и не совсем понимая думал:
    «Чему они радуются? Вот у меня - Кремль, сабля, это я понимаю. А они чему радуются, что мы на остров едем?».
     После прогулки по  Красной площади они поехали домой к дяде Славе,  на «Семеновскую». Дома их ждал праздничный  ужин, который приготовила супруга  Славы   Вика:
   -Давайте за стол, я свои фирменные зразы с грибами приготовила
   -Ну,  а мы свое фирменное блюдо тоже приготовили, поставь на стол - и дядя Слава передал  Вике две бутылки водки  «Столичной».
    Взрослые отмечали отъезд, пили за успешную командировку, потом пели «Подмосковные вечера…». Юрка  сидел  на полу возле стола и собирал из кубиков  Кремль,  играл с саблей и со своим космонавтом, которого захватил с собой из Феодосии: « Вот так, полетим теперь  с тобой вместе. Теперь мы  оба будем космонавты…».
     Следующим утром до  аэропорта Шереметьево ехали на  машине дяди Славы. Он ее купил не так давно в фирменном валютном магазине «Березка» после возвращения из Монголии, где  работая инженером,   строил мосты.
     -Вот  вернешься с Кубы, поедем в «Березку», такую же  «Волгу» себе  купишь… - сказал брат.
     -Надо еще вернуться
     -Да брось ты, ерунду говоришь. Кризис миновал, там теперь тихо. Вон, какой воин рядом  с тобой едет,  верно,  племянник?- дядя Слава оглянулся и посмотрел на заднее сиденье.
     Юрка сидел молча, в кулачке сжимал  алую фигурку космонавта, на боку висела сабля. Юра смотрел в окно, на мелькавшие березки, и ему почему-то казалось, что скоро должен появиться тот самый   остров, на который они должны приехать. А самолет, он думал, так это просто шутка: как можно на самолете полететь втроем, он же такой тесный. Но  оказалось, что  они,  и,  правда,  едут  на самолет,  и даже  скоро  сядут в него,  и  полетят на этот загадочный и далекий остров.
     Юра  пододвинулся к маме и прошептал:
    - Я в туалет хочу по- маленькому…
    -Потерпи, немного еще осталось.
    -Что?- дядя Слава обернулся опять – Еще чего, никаких «потерпи» - и  он свернул на обочину.
     Ольга Кирилловна открыла дверцу, вышла из машины. Вдоль дороги росла посадка из березок, туда они и пошли  с Юркой.
   - Ну, давай, подойти вон к той березке, а я отвернусь.
   -Хороший у меня племянник. Береги там его, - сказал брату Слава.
   -Да все должно быть нормально. Ольга ведь дома сидеть будет, я на работе
   - Где жить будете, еще конкретно так и не сказали?
   - Нет, сказали все  подробности на месте.
    -Ну,  на месте,  так на месте. Главное, удачно долететь, без приключений
   В аэропорту  регистрация прошла быстро, легко -  пассажиров на самолет было человек 50 - 60. На полосе уже стоял огромный лайнер – ТУ-114.  Только три самолета такой модификации было построено специально для перелетов на Кубу. Дорога  была дальняя, около 14 часов,  через Атлантический бескрайний океан.
     После регистрации  они стояли у  большого  окна, ждали приглашения на посадку. Дядя взял племянника за руку и подвел его вплотную к окну:
     -Вон…. видишь, твой самолет стоит, сейчас на нем и полетишь  на остров. Знаешь, как он называется?  Остров Куба.  Остров Свободы Куба. Через весь океан полетите. Высоко-высоко над океаном…
    Через  несколько минут объявили посадку.  Дядя Слава хотел было пройти к выходу вместе, но его вежливо остановили:
    -Дальше провожающим уже нельзя.
    Дядя Слава обнялся с братом, с его женой, поцеловал и обнял племянника.
    - Как говорится, с Богом. Мягкой вам посадки…
Всех  отлетающих встретила проводница и  пригласила пройти на посадку.
    Когда все в ее сопровождении вышли из здания на улицу, то вдруг, откуда ни возьмись,  опять появился  дядя Слава.
   -Вот  Славка, везде  черт пролезет,  увидев брата,   удивился  Сергей Иванович.
   -Племянничка своего на прощанье  захотелось расцеловать -  и дядя Слава схватив  Юрку,  и  крепко обняв, быстро проговорил, пока не выгнали с запретной территории:
    -Давай,  племянничек, мой родной,  не подведи там нашу страну, держи хвост пистолетом, если что сабля у тебя есть! И не плачь никогда!
    Улыбнувшись, прищурился намокшими глазами, опустил его на землю, и слегка шлепнув под зад,  крикнул уже на прощанье:
-  Ну,  все, беги на   самолет! Счастливого пути и  до встречи в Москве! Пишите!


                ГАВАНА

     Юра карабкался  по  ступенькам трапа самолета,  они были большими, высокими и приходилось высоко задирать ноги. Сзади  слегка подталкивал папа, помогал.
   В самолете висела непривычная,   после звуков Москвы, тишина.  Спокойно, и с каким-то  достоинством, крутились вентиляторы, и в салоне было свежо. Но самое главное, что поразило  Юрку, как только он вошел в салон,  это запах внутри самолета.  Такого запаха он прежде никогда в жизни  не знал.
   Это был  смешанный запах кожи, пластмассы, свежих чехлов на сиденьях. Запах не раздражал, а напротив, приятно настраивал на предстоящее путешествие.
    Пассажиры усаживались по местам, щелкали застежками  ремней безопасности в креслах. Гулко и тяжело хлопнула входная дверь, самолет закрыли. Стало еще тише. Но через минуту заработали уже  все четыре турбины  самолета. Сначала тихо,  потом все громче  и громче. Отец усадил Юрку к иллюминатору,  и тот смотрел через толстое стекло  на вращающиеся лопасти двигателей. Их было четыре, по два с каждой стороны. Лопасти   стали вращаться с такой огромной скоростью и грохотом, что их не было уже видно, и это, конечно, Юрке показалось странным.
    Самолет то разворачивался влево, то вправо, то ехал прямо. Наконец,  он встал как вкопанный, его слегка качнуло вперед. И шум двигателей внезапно стих.  Но через секунду двигатели  взревели  так, что Юрка невольно зажал уши ладонями. Потом  самолет,   слегка подпрыгнув на месте, легко и очень  быстро-быстро побежал по взлетной полосе.
    Еще мгновение, и он оторвался от земли,  мягко присел и повис в воздухе,  и стал подниматься в небо.
    Когда самолет набрал высоту, шум двигателей стал тише,  в салоне  появилась  стюардесса в пилотке и в белой рубашке.  Она несла перед собой огромное металлическое блюдо с конфетами, насыпанными большой горкой.  Юрке дали несколько штук, чему он тоже удивился: «Дают просто так конфеты».
    Потом эта же стюардесса сообщила, что за бортом минус 20 градусов, и стала разносить прохладительные напитки.
    Оказалось, что лететь на таком самолете было совсем не страшно. Он забрался так высоко в небо, что земли уже не было видно, и под самолетом лежало бесконечное одеяло белых снежных  облаков.
     Самолет через несколько часов сел в Мурманске  на дозаправку топливом.  Предстояло лететь через  Полярный круг, потом немного  над Гренландией, и уже затем,   прямым курсом через весь океан -  на Кубу.
      В аэропорту Мурманска пассажиры покинули салон,  их отвели в  аэровокзал.  Некоторые пассажиры  сидели в зале ожидания, читали журналы или газеты, как будто бы перелеты на Кубу были для них повседневным  и привычным делом.
      Юра  пошел  гулять с мамой на улицу, к   зданию аэровокзала.
     -Мы не заблудимся?- волновался Юрка
     -Сейчас объявят посадку, мы пойдем к папе,  и снова полетим. Подышать воздухом надо, а то лететь еще  очень долго, целых полдня, 12 часов.
     В полете Юра  спал не очень много. Даже ходил по салону самолета, к его середине, где был небольшой холл с журнальным столиком. Тут было просторно, можно было подойти к иллюминатору и свободно в него смотреть. Сюда же подходили иногда и мужчины - тут стояли маленькие рюмочки с коньяком и блюдца с нарезанным  лимоном.
     Когда самолет  начал полет над океаном, то сначала Юра смотрел,   не отрываясь вниз, хотел увидеть что-то интересное. Корабль, какой-нибудь, или  остров. Но самолет все летел и летел над океаном, и картина не менялась. Внизу был бесконечный океан…
      Юрка уже спал, когда самолет начал снижаться. Машина то резко падала вниз, то поднималась.  Самолет то заходил в облака,  то опять из них выпрыгивал.
     Скоро лайнер  начал тихо, почти бесшумно продвигаться в серых сплошных облаках, его болтало,  в салоне  потемнело. Но тут вдруг скрипнул микрофон,  и бортпроводница тихим, почти родным,  домашним  голосом  сообщила пассажирам:
     «Через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту  города Гаваны, в столице Республики  Куба. Температура воздуха плюс 28 градусов по Цельсию.   Пристегните,   ремни, пожалуйста».
       Казалось, что самолет летит еще высоко  в облаках, однако, взлетно-посадочная полоса  была уже в нескольких десятках метрах.
     Еще мгновение, и ТУ- 114  побежал по  полосе, яростно тормозя по ее мокрой поверхности.
     В Гаване шел проливной дождь.  Был  самый разгар сезона дождей, август.



               
                САНТА КЛАРА


    К зданию аэровокзала прямо от трапа, чтобы не замочил дождь, всех пассажиров отвез автобус.
    Внутри здания было совсем мало народу. Сергей Иванович, Ольга Кирилловна и Юрка не успели  сделать и двух шагов в здание, как откуда-то сбоку подошел человек в синей рубашке с короткими рукавами, и проговорил отчетливо, но как-то не слишком громко:
    -Товарищ Васильев?
    -Да, я
   - Пойдемте. Вас ждет машина.
     Недалеко от здания аэровокзала, ближе к его углу, стоял   темно-красный американский «Каделак». Дождь совсем перестал  идти, зато все вокруг заволокло таким туманом, что  почти ничего не было видно под ногами.
       Новый знакомы открыл заднюю дверь машины:
   -  Садитесь! Потом открыл  крышку багажника и уложил туда чемодан, сумку.
 - Сели?  Как перелет, все нормально?
  -Да, спасибо, за всех ответил Сергей Иванович.
     Как представился чуть позже мужчина в синей рубашке, он  был из  советского  посольства, и звали его Игорь Михайлович. Он  завел машину и сказал:
    -Нам недалеко,  пять минут и мы  на  месте. Вас ждет служебный автобус. Там кубинские товарищи.  Это ваши новые сослуживцы. Поедете сразу же   в Санта Клару. Это небольшой город, от Гаваны,  130 километров. Место вашей новой работы.  Подробности о том,  что делать, правила внутреннего распорядка и прочее,  на месте. Вас поселят в доме, где проживает четыре наших семьи. Там есть старший группы. Он уже  знает о вашем приезде,  и ждет вас. А вот и  ваш автобус.
    Юрка такие автобусы в Феодосии видел. Пузатый, похожий на ежика, только зеленый, с острым носом и всего  одна дверца, которая открывается со стороны водителя большим,  серебристым  рычагом.
    Из автобуса вышло двое.  Оба были одеты в темно-зеленую военную полевую форму. И она была  не такая,  заметил Юрка, как у наших солдат. У наших - сапоги и фуражка с кокардой и со звездой, ремень со звездой, гимнастерка, брюки галифе. А  у кубинцев высокие ботинки со шнурками,   фуражка, больше похожая на кепку или бейсболку, ремня не было вообще.   Зеленые брюки с большими накладными карманами  по  бокам штанин,  заправленные в ботинки и свободная, с карманами на груди и по бокам,   зеленая куртка 
     Один  кубинец  был черный, как ночь, высокий и тучный,  второй -  наоборот, белый, щупленький,  и похож на русского.  Первого звали Луис, он был водителем, а второй - Роберто.
    Они очень плохо говорили по-русски, но почти все понимали. Взяли чемодан, сумку, помогли сесть в автобус. К ним подошел   мужчина, тот, что встречал в аэропорту,  и что-то сказал. Те закивали, и он им пожал руки. Потом подошел к Сергею Ивановичу, пожал ему руку:
    -  Всего доброго, служите,  как следует и  счастливо вам добраться. Пока малыш! До свидания, Ольга Кирилловна -     И он исчез почти так же незаметно и быстро, как незаметно появился в аэропорту.
     Ехали сквозь густой,  как дым,  серый мокрый туман. Опять начался дождь, и дорогу почти не было видно. Ничего почти не было видно и в окна: какие-то размытые, такие же серые, как и туман,  пейзажи: кустарники,  очертания пальм вдоль дороги.
     Юра сел недалеко от водителя, возле входной двери.  Его  почти всю дорогу развлекал водитель Луис.  Веселая блестящая и  полная его рожица, крупная как Луна,  постоянно улыбалась. Он то и дело оглядывался на  Юрку и подмигивал ему, улыбался. Один раз в шутку, взял, и резко повернул руль влево так, что автобус чуть занесло. Луис после этого виража, словно мальчишка  заржал, и опять повернулся в сторону Юры, проверить, как мол, подействовала на него  шутка, или не  испугался?
    Приехали  ранним утром. На мраморных ступеньках   дома с колоннами,  новых жильцов встречал  руководитель группы.
     У Луиса вся спина была мокрая от пота и дождя.  Он, тяжело дыша, взял чемодан, сумку и понес их в дом.


                НАША «КАССА»


    Очень скоро Юра узнал, что  дом по-кубински, это «касса». Дом был красивый и большой.  До революции тут жил богатый врач. Куда он подевался после революции, никто не знал.
    Дом  находился на самой  окраине Санта Клары. Улица, на которой он располагался, уходила к пальмовой роще и там, где-то уже среди  каких-то деревянных полуразрушенных, но жилых лачуг, терялась.
    К дому вела калитка из кованного черного железа, а  по фасаду дом был огражден  невысоким забором из железных прутьев.
    Вдоль забора росли кустарники.  За калиткой шла просторная веранда из мрамора. Веранда была с крышей, которую подпирало несколько красивых  колонн. На этой веранде  его новые советские жильцы  любили  сидеть в сезон дождей, пить тут  чай или кофе,   и смотреть, как сплошной стеной идет дождь.
    Входная дверь в дом находилась на веранде. Она почти никогда  не закрывалась,  как и многие двери и окна в доме. Окна не имели стекол:  их  закрывали   деревянные  вертикальные жалюзи, встроенные в раму.
    За входной дверью,  через весь дом шел  длинный и широкий зал. В конце него  располагалась уютная и  большая столовая, где стоял  простой деревянный длинный стол без скатерти.  В столовой, а тут стояла и плита для приготовления пищи и холодильник,   всегда пахло молотым кофе,   апельсинами и манго.  Тут же,  на стене,  обычно висели две,  или три ветви спелых  бананов.
    Из зала во внутренний двор вела дверь. Здесь  ничего не было, кроме  большой  площадки, выложенной плитками.  Во дворе было два гаража, крытых черепицей,  и что удивило Юрку,  они не имели дверей.
     Весь дом состоял  всего из  четырех жилых  комнат -   двери  шли одна за другой, по правой стене зала.   Дальше туалет, ванная.  Весь дом был в белом цвете - белые двери, белые стены и белый мраморный пол.
      С другой стороны дома находился  небольшой сад. Тут росла высокая кокосовая пальма, с толстым стволом.  Цвет ствола пальмы, как казалось Юрке, был  похожим на цвет хобота слона.  Рядом  с высокой пальмой росла   пальма пониже,  и с широкими листьями, нагибавшимися прямо до земли. В саду  росло еще  несколько    апельсиновых деревьев, а сам сад никто и никогда не убирал,  и тут было много высокой и разной  травы. Прямо,  как в джунглях…
      В конце сада возвышался очень  высокий забор,  покрытый черепицей сверху, а за ним  бейсбольное поле и  двухэтажное, очень  большое  и современное, с большими стеклами и с различными  строениями- переходами школа.
   Эта «касса»  стала родным домом для Юрки и его родителей на целых полтора года, что они прожили на Кубе…
    Как и бывает обычно в жизни человека, осознание того, что с нами происходило в прошлом, приходит через годы, через десятилетия. Пленка откручивается назад, и перед нами  возникают кадры из прошлого, не размытые, а часто очень  четкие и с мельчайшими подробностями.
    Так случилось и в жизни Юрки Васильева.  Это уже потом, много  лет спустя, когда он стал совсем взрослым,  он стал часто вспоминать Кубу своего детства и  прокручивать  кадры того самого фильма, который был «заснят» в его памяти в 1965 году.
     Эти воспоминания, как брызги соленого огромного океана. Сначала огромного и бесконечного  океана, который он увидел впервые в своей жизни   сначала  с огромной высоты,  из иллюминатора самолета. И потом,  океана,  близкого и шумного,  который лежал   прямо перед ним, когда он подходил к нему вплотную и убегал от его волн на пляже Варадеро…
    Куба,  Куба,  Куба… Брызги океана после Карибского кризиса.
    Брызги волн океана,  как капли прошлой жизни,
    Как капли  воспоминаний в океане его  жизни…


**********************************************************
   - Для начала неплохо. Просто, без претензий. Есть настроение.  А что дальше расскажет мальчик читателю о Кубе?- спросила супруга Юрия  Инна, оторвавшись от монитора,  повернувшись к мужу.
    -Не знаю.  Мне  пока просто хочется  вспомнить, как все было.   
    -Пиши, может быть, кто-нибудь и когда-нибудь  все это прочитает кто-то еще, кроме тебя самого и меня. Так, а теперь мне нужно три тысячи
   -Зачем?
   -Забыл? Я же говорила тебе вчера, что  я записалась к парикмахеру
    Юрий достал кошелек из заднего кармана,  вынул деньги:
    -Вот, это почти последнее. До получки  несколько дней, поэтому ко мне больше прошу не приставать
    -А больше и не надо. Пиши,  писатель - Она посмотрела на книжную полку и увидела там бутылку  виски, усмехнулась и произнесла с легкой  иронией:
   - Хемингуэй…
   - Ну,   не Толстой же. Лев Николаевич  про Кубу не писал. Он граф был…
**********************************************************

             Воздушный змей над бейсбольным полем

    -Ты знаешь, а Юра уже с ребятами кубинскими познакомился, во всю с ними  общается - сказала примерно через месяц пребывания в Санта Кларе  Ольга Кирилловна своему мужу
     -Правда?
     -Сам посмотри, сейчас Эдурадо придет
     Юрка  видел отца только утром и вечером. Да и то, бывало,  не видел и утром.  Отец уезжал очень рано. К калитке дома подъезжал «Уазик». В него заскакивал папа,  и еще трое мужчин, которые жили в этом  доме со своими семьями. Все они были одеты по «гражданке».
    -Куда поехал папа?
    -На службу, - коротко отвечала   мама.
     Возвращались офицеры   со службы     поздно вечером. Обычно собирались все вместе на кухне. Ужинали, потом играли в карты,  или в лото, или смотрели телевизор.
    У  взрослых была своя жизнь.
   -Юра, Эдуардо стоит у ворот, иди,  встречай - поторопила мама
    Эдуардо  жил почти в конце улицы. Этот мальчик пришел  к ним в гости  и без приглашения  на следующий день после того, как приехали Васильевы. Еще одни русские приехали, да еще с мальчишкой, как не познакомиться! 
      Эдуардо было лет 12-13 лет.  Ходил он всегда по пояс голый, в простых  затертых штанах и  босиком.   Когда он пришел  в первый раз,  то Ольга Кирилловна угостила Эдуардо  пироженными. Она часто их делала  из  обычного  печенья и  со сгущенкой. Эдуардо мигом проглотил пару штук, знаками показал, что это очень вкусно.
      Мальчишка был шустрый, но не наглый и навязчивый,  как некоторые кубинские дети, а  с чувством такта и достоинства,  и лишнего себе не позволял. Много и часто смеялся, всегда активно жестикулировал.
     Сначала мальчики общались  знаками, но потом Юра  мало- помалу,   стал понимать испанский язык и даже говорить.
     - Пошли ко мне,  покажу, где я живу - пригласил Юрку однажды Эдуардо.
     Пока шли по улице к дому,  а это была  обычная  грунтовая дорога,   вдоль которой стояли одноэтажные небольшие дома с красными черепичными крышами, Эдуардо  цеплял    подряд  всех маленьких детишек  и ко всем шутя приставал, что-то быстро им тараторя,  показывая пальцем  на  Юрку.
   --Эй…Салют! - и он, подбежав и присев на корточки,  слишком резко потрепал по морде старого  бородатого козла.
     В запряженной козлом маленькой деревянной  повозке, ехавшей навстречу, сидел дед «Хва-хва». В повозке    было так тесно,   что оставалось   только место для седока, и еще немного места для поклажи под ногами.  Дед  «Хва- Хва» остановил повозку, поднял соломенную  шляпу и улыбаясь, закивал: «Хва- хва…».
      Так называл его  Юра с мамой.  Дед на своей повозке каждый день проезжал   мимо  их дома по улице, подгоняя козла  длинной старой плеткой,  и при этом постоянно  монотонно  приговаривал : « Хва- хва… хва- хва…». Дед  был старенький, но еще крепкий. Был он всегда в одном и том же -   в потасканной  серой рубашке, в большой соломенной шляпе. Ему было, наверное, уже много лет, а  выражение его лица уловить было трудно, как и увидеть само лицо.  Его скрывала пышная  седая  борода, почти как у Деда Мороза.  Когда он ехал, то было видно только его  соломенную шляпу, и  бороду. Если повозка проезжала   мимо их «кассы»-дома, то  дед «Хва- хва»  приподнимал  шляпу, и в сторону дома выглядывали из-под  краев шляпы  его  маленькие,  влажные  голубые  глаза. Он поднимал руку, махал в сторону дома, если на террасе кто-то стоял,  и  еще сильнее приговаривал : «Хва- хва…». Дед был немой. Он возил в город молоко в  небольших  бидонах, и Ольга Кирилловна иногда покупала у него козье молоко.
    На шутку Эдуардо, когда тот схватил за бороду козла и потрепал его по морде, дед «хва-хва» отреагировал  легким смехом, задрал голову вверх, так что борода посмотрела в небо,   и  щелкнул кнутом  Эдуардо по спине,   но не больно, а играя, как старого знакомого.
    Эдуардо провел Юрку в  узкий проход  между толстых  стен, выложенных ракушечным камнем. Это был вход в жилище,  а дверь заменял кусок тяжелой  материи.  Маленькая грязная газовая плита, рядом маленький стол, какие-то коробки, посуда.   Внутри всего  две крохотные комнаты. 
     В одной из них жила бабушка Эдуардо, в другой он сам. Родителей у мальчишки не было. Все, кто жил  здесь, на окраине города,  знали,  что родители Эдуардо    были партизанами,  и воевали в отрядах Че Гевары в горах под Санта Кларой. И оба погибли. 
     В комнатке Эдуардо было так тесно, что здесь помещалась только  кровать,  стул,  и больше ничего не было. Над кроватью висел какой-то выгоревший  матерчатый ковер, а на нем…
      То,  что он увидел, поразило Юрку больше всего. Здесь висела самая настоящая винтовка.  Эдуардо  снял со стены винтовку.    Подхватив ее, вскинул и прицелился  в угол комнаты. Потом  взял ее обеими руками и поднял над головой, и  потрясая ею в воздухе,  крикнул,  смотря на Юрку: « Вива Куба!!!».
    И еще удивился Юрка тому, что в углу потолка, в бетонном его перекрытии,  была довольно большая дыра. В нее можно было увидеть небо в любое время суток. И ночью, и днем.
    Эдуардо целыми днями пропадал дома у Юрки. Он всегда с радостью и охотно что-то делал, в чем-то помогал, что-то рассказывал.
  - Эдуардо! - как-то спросила его Ольга Кирилловна - Ты можешь залезть на пальму, вот туда - и она показала на самый верх, где висели кокосовые орехи
 - Си, си, сеньора - закивал Эдуардо,  и выставив ладонь вперед, мол,  подождите,   сорвался в сторону  дома  так быстро, что замелькали   пятки.
    Через минуту он вернулся, держа в руках  длинный и узкий мачете в чехле.  Зашел во двор дома, в сад,  где росла пальма.  Юрка смотрел и воображал:
   «Как же он будет забираться по голому, без единого сучка,  стволу пальмы до орехов, ведь  они так высоко, а сама пальма   даже выше крыши дома».
   Но у Эдуардо все очень ловко получилось. Было видно, что на пальму залезть для него не только привычное дело, но  еще  и увлекательное занятие.
    Он подошел к пальме, зубами зажал довольно-таки тяжелый мачете: пригнулся, и запрыгнул на ствол пальмы, обхватив ее руками и ногами. Эдуардо за пару секунд  взобрался на самый верх, туда, где висела гроздь  больших орехов.
    Юра задрал голову, Эдуардо был на самой вершине -  там,  откуда свисали большие листья. Эдуардо крикнул, чтобы отошли подальше от  пальмы. Взял из зубов мачете,  ударил им всего лишь  один раз, и орех полетел вниз.  Ударил еще два раза, и  вниз полетела еще два ореха.
   Слез Эдуардо еще быстрее, прямо скатился по стволу. Орехи не разбились, были целыми.     Два он отнес на веранду он, а третий подхватил Юрка.
    Эдуардо взял один из орехов и  прорубил взмахами мачете  небольшую дырку. Ольга Кирилловна принесла  стаканы, и Эдуардо налил в них сок. Сок был по цвету  как вода, только мутноватый и  почти  безвкусный.
    Эдуардо,  как мог,  жестами и словами объяснил, что когда орех  созреет и полежит,  то внутри него образуется белая масса. Вот она очень вкусная.
   - Пойдемте  теперь  на кухню,  пить чай с конфетами -  предложила мама
    Эдуардо обожал  московские конфеты. Их, конечно, в магазинах Санта Клары не продавали, и они были тут диковинкой, и конечно,  кубинские  дети их просто никогда не видели и не ели
     Покупали  конфеты офицерские жены в Гаване, куда ездили регулярно на автобусе в специальный магазин для русских
     Конфетами  «Мишка косолапый», «Мишка на Севере», «Белочка»,  Юра угощал многочисленную малышню на улице, которая уже знала, что в кармане  у  «Руссо Юро»  всегда найдется  несколько конфет. Взамен дети ему давали стеклянные шарики. Внутри этих шариков были всякие разноцветные полоски, похожие на цветочки. Такие шарики  находились  в каждой бутылке фирменного кубинского  рома,  под пробкой.
   Почти каждый вечер, когда начинали показывать сериал «Авентура» («Приключение»), приходил и Эдуардо. Он  сидел перед телевизором на полу, и   смотрел  на экран,    не отрываясь, потому что фильм был  о колонизаторах и борьбе с ними.
     Днем Эдуарда  часто можно было видеть на бейсбольном поле, а оно находилось сразу за большим забором дома, где жил Юра.
    Игра была мало понятна для Юрки, в отличие от футбола. Игроки били битой маленький мяч, потом  бежали вперед, кто быстрее.
      Эдуардо и кричал громче всех, и  носился быстрее всех по полю.
       Был выходной, и  отец сказал:
      -Позови Эдуардо, скажи ему, что мы  будем делать змей
      -Змей?
     -Я сделаю воздушного змея, и мы  запустим его в небо
     - А из чего ты его будешь делать?
     - Из  бумаги
     - И как он  полетит?
     -Если  ветер будет хороший, то полетит. Иди,  зови своего друга
     Юркин папа был скуп на эмоции, немногословен. Он не был из тех отцов, которые любили  возиться с детьми, о чем-то долго с ними разговаривать. И совсем не потому, что он  был  черствым.
     Скорее всего, эта замкнутость, эта скупость на эмоции пришла  к нему из детства, когда он в пять лет  потерял отца.      Отец ушел на фронт в 1941 году и не вернулся.  Не приходила и похоронка, как в некоторые семьи. Отец, дед Юрки,  пропал без вести.
     Сергей Иванович  знал, что отец и мать Эдуардо погибли во время боев за освобождение Кубы, и поэтому питал к этому мальчишке особые, чувства, как  когда-то переживший потерю самого близкого и дорогого для любого мальчишки человека - отца.
    -Вот это да!- Юра и не мог даже подумать, что его отец может делать воздушного змея. Он привык уже к тому, что отец общался с ним крайне мало, потому что все время, и  дома в России, и тут, на Кубе, он был на своей  службе.  Разговаривал с  Юрой  отец   обычно  за обедом,  или  ужином. 
    Сергей Иванович  попросил у жены   немного  прозрачной хрустящей бумаги.  Она использовала эту бумагу, когда что-нибудь шила. Из бумаги вырезала какие-то  фигуры, складывала их, потом получалось или платье, или рубашка, или шорты Юрке.
     Воздушного змея мастерили прямо на улице, в саду, возле забора.
     Сам змей получился прямоугольной формы.   По периметру фигуры Сергей Иванович приделал плоские деревянные рейки и смотал их черными нитками между собой. Для  крепости конструкции  пропустил еще две тоненькие рейки крест- накрест. Их тоже обмотал  нитками,  и   получилась прочная конструкция.
     В руках и отца был очень большой моток ниток, он называл их «суровыми».
  -Почему «суровые»?- спросил Юрка
  -Потому что крепкие
   За работой крепких пальцев отца,  Эдуардо, сидя рядом на корточках,  наблюдал,   молча  и даже как-то недоверчиво,  что-то соображая про себя, и видимо, не совсем понимая, что будет дальше.
    Когда змей был готов, а на его изготовление ушло не меньше часа,  и мальчишки уже сгорали от нетерпения,  Сергей Иванович сказал:
    -Теперь запускать начнем.  Эдуардо, нужна твоя помощь
     Эдуардо перелез через высокий забор, отделявший дом от бейсбольного поля и здания школы. На поле было пустынно, все дети ушли на занятия в школу. Эдуардо учился во вторую смену, поэтому был дома.
     Сергей Иванович передал змея Эдуардо, и тоже перелез. Потом подошел к забору вплотную, расставил руки, приказал Юрке: «Прыгай!».  За всеми приготовлениями к полету змея наблюдала и мама, из окна кухни. Он готовила обед.
    Ветер был  хороший. Не сильный, но и не слабый, а  небо почти  без  облаков, чистое и прозрачное. Настоящее кубинское  небо, когда смотришь на него, и точно знаешь, что за горизонтом лежит  океан.
    Сергей Иванович размотал  немного ниток, в одну руку взял клубок, в другую змея:
   -Готовы?  Тогда смотрите! - и он побежал  по  полю, держа змея в руке до той поры, пока  ветер не надул его поверхность,  и змей сам стал вырываться в небо.  Сергей Иванович отпустил змея и продолжал бежать, потом резко дернул нитку, и змей  взмыл вверх, на несколько метров.  Сергей Иванович отходил все дальше от змея и разматывал нитку. Чем больше он ее разматывал, тем выше поднимался змей.  Он поднимался очень быстро, делая в воздухе большие круги,  и очень хорошо, подумал, Юрка, что отец взял большой моток ниток.
       Скоро  змеем уже не надо было управлять. Его надо было только удерживать  на натянутой нитке. Прошло  всего несколько минут и  змей, продолжая делать  круги в небе, поднялся так высоко, что его уже было едва-едва видно.
   В школе прозвенел звонок,  и десятки детей выбежали из школы посмотреть на чудо-змея. Он парил  прямо над бейсбольным полем. Кружился,  падал вниз, потом опять поднимался. 
    Очень скоро возле Эдуардо, Юрки и Сергея Ивановича собралась почти вся школа. Дети окружили их полукругом и каждому хотелось подойти поближе к русскими. Сзади толпы учеников стояли молча преподаватели и с терпеливым  любопытством наблюдали.  Над забором появилась  голова  Ольга Кирилловна в домашнем белом платке. Она скомандовала: «Посмотрите все на меня, сейчас я вас всех сфотографирую!».  Эдуардо подхватил Юрку и подтолкнул к первым рядам  школьников. Сбоку скромно и незаметно встал Сергей Иванович.
     После того, как  мама их сфотографировала,  Эдуардо взял Юрку за руку и потащил в школу:
    -Пойдем со мной, посидишь на уроке!
    -Иди, раз приглашают - разрешил папа -   Только не очень долго
    Школьники  зашумели,  окружили Эдуардо и Юру и так  се вместе они двинулись к школе. 
     Эдуардо был горд, что дружит с русским мальчиком, и что на него все смотрят с завистью : «Руссо! Руссо!».
     Все школьники были одеты в аккуратную и красивую форму. Девочки в белых гольфах и  светло-серых юбках, в рубашках такого же цвета с коротким рукавом. Мальчики были тоже в рубашках и в шортах. На рукаве рубашки был нашит  цветной красивый герб Кубы. На всех учениках был пионерский синий галстук.
    Юрка ужасно стеснялся внимания  к себе десятков ребят и взрослых. Дошли до большого крыльца у входа в школу под большим козырьком.
    Образовалась  спонтанная  линейка,  и перед учениками школы  бойко выступил директор, энергично размахивая руками, показывая в небо,  на еще летающего  там  воздушного  змея, на  Юрку.
    Он подошел к нему, обнял, а потом  захлопал в ладоши : « Вива  Совьетико! Вива  Куба! Куба- си, Куба- да!».
    Потом он взмахнул руками, и пригласил жестом всех на уроки, потому что  звонок прозвучал уже давно.
    Юрку взяли под руки  ученики и потащили в свой класс. Здесь его  усадили  на заднюю парту, где он и просидел весь урок,  рядом с  Эдуардо.
               
                Парикмахер с револьвером   

   -Ты куда, Санита? На карнавал! А откуда  у тебя появился живот?- спросил Юрка девушку, которая жила на их улице. Она торопилась  в сторону города.
    Веселая девушка, а ей было лет 15-16,  рассмеялась,  подняла  кофту и показала подушку, подвязанную  к голому животу.  И она  выразительно округлила глаза, покачав головой, схватившись за «живот» обеими руками.  Стало понятно, что подушка  предназначалась для особо назойливых парней. Несмотря на свой возраст,  Юрка понял, что к чему, и зачем Саните понадобился «живот» на карнавале, где много будет веселых и не очень трезвых парней.
     Улица нравилась Юрке. Она была  веселой, несмотря на то, что находилась на окраине города. Тут всегда было шумно. Иногда было так шумно, что  из палисадника на улицу выбегали даже разноцветные, большие ящерицы, и крутили во все стороны головами. Ящерицы были похожи на маленьких динозавров с большими головами и с противными висячими кадыками под горлом. Ящерицы были крупные,  разноцветные, как будто их только что выкрасили  яркими  красками.   
   По улице   редко кто проезжал или проходил  молча. Если и проезжал, то обязательно,  или громко здоровался с кем-то, так что слышно было  почти на всю улицу, или наоборот, спорил  о чем-то или просто разговаривал.
      Юра   каждый день по утрам после завтрака ходил в лавку. Она была совсем рядом, через дорогу и наискосок от дома. Мама давала  несколько легких белых  монет.  Юра клал в сетку  пустые бутылки  и выходил на  улицу, шел по свежей утренней  улице.   
      В крохотной лавке всегда вкусно пахло хлебом, галетами и кофе. Он выкладывал на прилавок пустые бутылки, отдавал деньги и брал полные бутылки молока. Они были литровые и  прямоугольной формы, с круглым горлышком. Иногда Юра угощал  толстую продавщицу негритянку  шоколадными конфетами.
       Напротив дома,  где жили русские военные советники, стоял дом Хуана.
     Хуан, худощавый и  невысокий мужчина преклонного уже возраста, но еще симпатичный, с седыми усиками кубинец,  работал таксистом. Каждое утро начиналось почти одинаково. Иэто было похоже на ритуал.  Хуан  выбегал из дома на улицу,  выгонял из бокса машину, а потом  энергично, размахивая руками,  и бегая вокруг машины,   протирал ее и    при этом успевал покрикивать  на своих  трех дочек: Клару, Диси, и Монику.  Дочки  послушно в шеренгу  стояли возле машины  со скрещенными руками, согласно и  дружно  кивали на каждый оклик отца.      
     Но,  как только   красная машина с серебристыми молдингами срывалась с места,  то  самая старшая из дочерей Клара,   которой было восемнадцать лет,  начинала отчаянно жестикулировать двумя руками, соединяя их ладонями  в сторону уехавшей машины,  и что-то быстро говорить.
      Потом все трое молча,   друг за другом,  уходили в дом. За Кларой припрыгивала  веселая и  шустрая шестнадцатилетняя Дисси, похожая на мальчика с короткой стрижкой и  в джинсах, а за Дисси, перекатываясь, шла   восьмилетняя   полноватая Моника в белом пушистом платье.
  Дисси всегда радостно приветствовала Юрку, когда тот выходил на веранду дома.
  -Эй! Юро! – и махала ему рукой. По выходным отец давал ей машину. Она ездила в магазины за продуктами. Садилась за руль  машины с открытым верхом,  махала Юрке   рукой, подмигивала,  и после этого машина резко  газанув, трогалась с места в сторону  Санта Клары.
  - Вон, опять козлик приехал,  Юрка. Зовет тебя Альберто кататься - сказала мама  Юрке. Альберто часто ездил по улице на своей красочной повозке, с короткими бортиками,  куда был запряжен черный козлик. Альберто катал ребятишек.  Знал, что в доме живут русские, и поэтому специально останавливался и приглашал покататься. Брал  денег совсем  немного, и для него такие поездки с детьми были  даже больше развлечением, чем источником дохода.
  Один раз на таком козлике  Юра поехал один, вместе с мамой:
-Поедем в парикмахерскую. Заодно и покатаемся. Парикмахерская была не так далеко,  и она располагалась в частном доме с торца.
    Парикмахером работал мужчина. Молодой белозубый красавец в ковбойской шляпе.
    На ремне, поверх черных кожаных брюк парикмахера висел  настоящий револьвер. У револьвера была, белая,  как и  зубы его владельца, рукоятка. Ствол был очень длинный и серебристый.
    В парикмахерской приторно и резко  пахло одеколоном. 
    Мама  жестами объяснила,  как бы она хотела, чтобы сеньор постриг ее сына.   Парикмахер дал знаками понять, что сделает все в лучшем виде и мама будет довольна.
    Что удивляло  Юру в кубинских мальчишках, ну разве что кроме  Эдуардо, это то, что    многие из них были похожи на  маленьких мужчин. Такие же серьезные и солидные. И обязательно чуб зачесан наверх, с пробором. И самое главное, что волосы почти у всех были обильно  намазаны бриолином, а шея какой-то пудрой.
    Парикмахер стриг  ловко,  и    ножницы звенели весело. Мешал немного Юрке только огромный перстень с красным камнем  на  среднем пальце парикмахера, и когда он захватывал   Юркину голову, чтобы удобнее ее наклонить или развернуть, то этот перстень   оказывался на уровне глаза. Юрка тогда открывал его и смотрел прямо в камень.  Он был багрово красный, в золотой оправе. 
    -Так…теперь закрой глаза, я  тебя обрызгаю одеколоном - сказал «ковбой парикмахер», когда он закончил.
     После обильной порции одеколона, выпущенной из пульверизатора, парикмахер открыл круглую серебристую коробочку. Там был тот самый белый порошок, что видел Юра иногда на шеях кубинских мальчиков и  от него шел приторный сладковатый запах.  Мама говорила, что им посыпают для того, чтобы не было видно пота.
    Парикмахер повозил туда-сюда кисточкой в баночке с порошком, а потом  помазал несколько раз по  шее Юрки.  И оказалось, что порошок этот не такой уж и противный, как раньше он думал, а наоборот,  от него шла  по шее приятная свежесть и не так сильно щипало после бриться   острой бритвой.
   -Вот, теперь и на елку можно в таком виде идти - сказала мама.
   -А что, разве  будет елка?
   - Елки самой,  думаю, не будет, потому что на Кубе они не растут,  но праздник  обязательно будет. Может быть, вместо елки нарядят пальму

                Катаритта

- Угадайте, что я принес- заинтриговал уже с самого порога  папа, когда приехал после работы домой.
 -Наверное, подарок к Новому году - подумал вслух Юрка
 -  Я привез попугая.
 -Настоящего?
 -А что, бывают попугаи не настоящие? –  Он вернулся на веранду,  и принес оттуда клетку, накрытую черной  шелковой накидкой. 
   Попугай был большой и разноцветный перья всех цветов -  алый,  желтый,  голубой, белый, малиновый.
    Принес Сергей Иванович еще и металлическое большое кольцо, повесил его возле окна в спальне, выходившее как раз в сад.
     Попугай был воспитанный, разговаривал,  и  звали ее Катаритта. Птицу  подарили знакомые,  недавно уехавшие в Союз. Отдали, потому что правила перевозки грузов  в самолете строго запрещали перелет в наших самолетах кубинским попугаям.
     Когда  пришла очередь уезжать из Кубы  семье Васильевых, они тоже оставили попугая  знакомым.  Но много лет спустя, к большому удивлению, Юрка  поехал с мамой в Севастополь в гости к знакомым, и там встретился с Катаритой.  «Запрещенный живой груз» все- таки удалось провезти в самолете,  и сделала это  мамина знакомая, «поселившая» попугая на время перелета вглубь декольте платья, который изрядно покусал ей грудь.
      Катарита все время сидела на металлическом кольце, и время от времени разговаривала.  Это было  имя Юры: «Юрррр-кккко» и  «Хозяйка, дай пана!», то есть, дай хлеба, по-кубински.
      Юрка забежал в комнату и тут же стрелою в ужасе  вылетел. Был полдень, хороший, солнечный день. Только что приехал  зеленый автобус. Луис нес коробку с продуктами по коридору и Юрка врезался прямо в живот негра. Тот раскрыл свой рот в довольной улыбке и посмотрел сверху вниз на Юрку:
   -О, прывъйетта Юрко!
  -Там!-  громко прошептал Юрко и показал на дверь комнаты…
    В комнате кричала Катаритта, когда сюда зашел Юрка. Она кричала так,  как будто на нее кто-то набросился. Она бегала туда- сюда по железному кольцу  и кричала в сторону окна. Там, во всю высоту железной сетки растянулось   желтое брюхо   змеи.

   Луис тихо поставил коробку на пол, видимо поняв по лицу перепуганного мальчика, что что-то  явно не так.
    Он зашел в  комнату и тут же быстро вернувшись, выбежал на улицу, открыл дверцу автобуса и,  взяв оттуда лопату, осторожно, но быстро зашагал в  сад за домом, куда выходили окна кассы.
    Был он там совсем недолго, а когда вышел, то Юрка и подбежавшая к нему  мама с кухни, увидели,  как Луис с победоносной улыбкой нес на лопате огромную змею. Пронес ее к автобусу, там нашел мешок и  выложил  туда с лопаты. Отряхнул руки, поднял вверх большой палец и знаками показал, что зажарит ее сегодня на сковородке и будет отличная еда…
  Рядом с попугаем жил  в клетке воробей. Настоящий воробей, как в России.    Когда змея ползла по решетке, то воробей  кричал  даже  сильнее Катаритты.
    Воробья  Юрка подобрал в  Гаване. Они ездили туда вдвоем с мамой на автобусе вместе с Луисом. Только что прошел ураган, и  его следы были на всех улицах Гаваны.  Пальмы, вырванные  с корнем, сломанные деревья валялись прямо на тротуарах.
    -Вот, встань около того дерева и возьми ветку в руки, я тебя сейчас сфотографирую - сказал мама. Юра пошел к дереву, и увидел под его огромными корнями, лежавшими на тротуаре,  маленький серенький комок. Это был воробей. Он пищал,  прихрамывал, беспомощно махал крыльями,  но не мог взлететь. 
   Этого воробья взяли с собой. Мама нашла где-то  пустую коробку из-под обуви, и  его туда и поселили. Луис проколол дырочки в крышке. Так пострадавший от  урагана воробей доехал с ними домой из Гаваны в Санта Клару.
   -Мне с тобой будет не так страшно ехать обратно - прошептал в коробку воробью Юра.
     Один из участков дороги от  Гаваны,  и   до  Санта Клары,    проходил по мосту,  через очень  глубокое ущелье.
    По пути  в Гавану Луис остановил автобус  на середине моста, возле небольшой смотровой площадки.  Юрка только крепко держась за руку мамы,  смог приблизиться к ограждению смотровой площадки. Увиденная картина поразила мальчишку. Далеко внизу  бежала река,  и она была похожа на ручеек. 
   - Смотри туда - показал пальцем Луис - и Юрка увидел внизу  среди камней что-то красное.  Это были обломки машины, слетевшей в пропасть с моста.
       Все время, пока они были в Гаване и  брали в магазине продукты, а Луис их таскал в автобус, Юрка со страхом  думал, как они будут  проезжать опять по этому мосту.
     Когда автобус приблизился к мосту и стал двигаться по нему, Юрка залез под сиденье вместе  с коробкой, где сидел воробей,  и так там все время с нею и просидел.
    Воробей прижился, и  даже подружился с попугаем, и они мирно  уживались  в одной клетке,  ели и пили  из одной  баночки. Попугай  словно и не замечал крошечного серого воробья в клетке.


                Подарок  Фиделя Кастро


   Юра видел отца всего один или два раза в военной  форме. Она была  не такая, как у  офицеров в России, на родине.   
   -Завтра Юру возьму с собой на работу - сказал жене  Сергей Иванович
   -А можно?
   -Наоборот, просили с сыном приехать, хотят посмотреть,  какой у меня сын растет.  Ему тоже думаю, интересно будет,  посмотрит  на кубинских солдат, солдатского обеда поест. День завтра особенный, праздничный - 7 ноября. Будет торжественное собрание.
   Ехали на Уазике  сначала по улицам города, потом по  узкой дороге среди пальм и  кустарников.
     Заехали в небольшое ущелье,  проехали через небольшую долину и  оказались в лесу. Проехали еще немного, впереди показался полосатый шлагбаум.  Возле него стоял  худенький  солдат, чернокожий  кубинец. Отдал честь, открыл шлагбаум,  и машина проехала дальше.
    Здесь было все совсем по-другому и не так, как в Крыму, на их «точке». В их городке на горе все было основательно, почти как в маленьком городе - и  дома из камня, и дороги,  и даже магазин. Тут же среди деревьев  стояли большие палатки, какие-то хижины. Дорог не было, только тропинки среди густых зарослей. Юрка так и не увидел, где же стоят ракеты.
     Отец завел Юру в  домик, построенный из деревянных щитов. Тут за столом сидело несколько кубинцев, они рассматривали  какие-то  бумаги, что-то чертили в них карандашами.
    Едва  вошел Сергей Иванович с Юркой, они резко встали, вытянулись по стойке  «Смирно». После  этого  все поздоровались с отцом за руку.
   -Юра, сын
    Все кубинцы, как один начали кивать головами, улыбаться и пожинать руку Юрке:
   -Совьтико! Коменданте!
    Отец ушел на минуту за перегородку, а обратно уже вышел в форме кубинского офицера, и стал таким же, как и его кубинские коллеги.
    Откуда-то  взялась удочка, и ее протянули  Юрке, показывая знаками, что  там,  на улице  можно порыбачить.
   «Странно, но где тут  в лесу можно ловить рыбу?» - удивился Юрка.
   -Сейчас пойдем, попробуем порыбачить. Тут есть одно местечко - сказал папа
    Пруд был совсем небольшой, от берега до берега, можно было докинуть леску с крючком.  Он был круглый, вокруг над ним свисали деревья, а  вода в нем была почти черная.
   Юрке дали удочку, папа наживил на крючок настоящего червяка,  кто-то из  кубинцев тоже собрался ловить, и начал разматывать  удилище.
    -Давай, попробуй сам, и папа дал сыну удочку. На море мальчик ловил на   закидушку,  и там все было очень просто. Поймал креветку руками между камней, сел на камень, взял закидушку, размотал ее немного, насадил креветку на крючок и бросил под камень. И,  сиди,  жди, когда бычок дернет . А дергал он очень сильно и резко, и уж если заглатывал  наживку,  то всю целиком и полностью, поэтому вытащить его из под камня  было легко- только тяни, что есть сил и  он уже никуда не вырвется.
   А вот речную рыбу  Юра не ловил еще никогда в жизни. И удочки с поплавком тоже еще ни разу не видел. Отец помог ему размотать удочку, но  забросил крючок с наживкой в пруд,   Юра сам. Не прошло и минуты, как поплавок плавно  ушел  ко дну,  и там пропал в воде и больше не появлялся.
  -Тащи! –  скомандовал  папа сыну
    Юрка  потянул удочку,  и почувствовал, что она вибрирует в руках, видимо рыба была большая.  Отойдя немного от  кромки берега назад, он все-таки сумел вытащить рыбу на берег. Это была   большая, килограмма на два рыба, очень похожая на нашего леща. А может быть,  это и был лещ.
   Восторгу кубинцев не было предела.  Ведь это же надо, только закинул, а уже такой улов!
    Но через несколько минут Юра понял, что папа приготовил ему какой-то более важный  сюрприз, и в  военном лагере намечается какое-то событие.  Где-то в глубине пальмового леса трубы живого  духового оркестра заиграли революционный кубинский марш.
     -Сегодня  праздник,  день Великой Октябрьской революции, Юра - сказал папа - Сматываем удочки,   идем на летнюю площадку.
   Смотав удочку, они пошли вместе с кубинскими друзьями по широкой тропинке среди кустарников  туда, откуда звучала музыка.
    Они шли  довольно долго  по широкой тропинке, музыка становилась все громче, и вдруг Юра  остановился, когда увидел перед собой в конце тропинки  огромную поляну. 
    Она была окружена высокими пальмами, на которых висели  серебристые репродукторы и большие светильники.
      Солдаты и офицеры  сидели на лавочках летнего театра без своих форменных фуражек. Столько  много людей в одном месте,  Юрка никогда еще не видел в своей жизни. Тут было может быть двести, а может быть  триста человек.   На сцене, сделанной из деревянных белых досок,  стояла трибуна с микрофоном, в глубине сцены сидели военные оркестранты.
     -Пошли вперед - подтолкнул слегка папа Юру.
    Они прошли к первым рядам, там,  где сидели военные советники,  и  присели с краю.
      Музыка еще немного поиграла и стихла. На сцену вышел высокий  худощавый кубинец, прошел к трибуне. Тихонько постучал в микрофон, треск от него разлетелся  по всей пальмовой  роще и стих.
   Говорил высокий кубинец  немного, всего минуту. А потом  очень громко крикнул в микрофон какую- то, видимо,  команду и все, кто сидел на лавочках,  резко встали и застыли.
   Заиграл снова  военный марш.  С той стороны, где был вход к летнему театру,   быстрым  шагом к  трибуне приближался человек, одетый точно в такую же военную форму,  как остальные солдаты и офицеры, только на голове у него была не фуражка, а  черный берет.
    Этот военный, крепкий бородатый мужчина средних лет, ловко подпрыгнул на ступеньки сцены, и прошел к трибуне.
   Он поднял обе руки  вверх,  и приветствуя всех присутствующих,  громко крикнул:
   -Вива ля Куба!
    Потом, после долгой овации, все сели, и оратор начал говорить.
    Юрка слушал, открыв рот.  Что говорил этот бородатый дядя, понять было невозможно, потому что говорил он очень быстро, прямо как строчил из пулемета и все время размахивал руками, жестикулировал.  Его речь почти постоянно   прерывали аплодисментами и  возгласами «Вива Куба!»».  Он поднимал руки вверх, делал  знак, чтобы  заканчивали хлопать, секунду ждал и терпеливо молчал,  а потом снова начинал говорить.
   Юрка узнал его.  Узнал по бороде. Он видел фотографии этого бородача в беретке на плакатах в Санта Кларе.
   Это был  Фидель. Тот самый Фидель  Кастро!   Он говорил   очень долго, и  со сцены  на всех, кто его слушал, а  слушали его с замиранием все солдаты и офицеры, катилась,  словно какая-то живая  волна.  Смотрел  во все глаза на  этого человека в  беретке,  и Юрка.
     Под бурную овацию и громкое «Патрия а муарта» ( «Родина или смерть!) Фидель вышел из-за трибуны и снова поднял руки вверх, прося тишины.
     Из-за кулис на сцену вышел молодой офицер с подносом в руках и подошел к Фиделю. На  небольшом металлическом серебристом подносе лежала стопочка красивых грамот.
   Фидель взял с подноса листок бумаги, и  начал, заглядывая в  него,    называя фамилии солдат и офицеров. Те, кого он приглашал на сцену,  по очереди выходили и  получали грамоту. Ставали по стойке «смирно», что-то быстро говорили, отдавали честь,  и быстрым шагом отправлялись на свои места.
    И вдруг встал отец Юрки. Расправил форму и  четким строевым шагом,  приблизился к Фиделю, отдав «честь». Юрка видел, как Фидель крепко пожал руку  его отцу, как он что-то говорил, приблизившись к нему,  а потом вручил грамоту. Отец, повернулся лицом ко все присутствующим,   и  сказал громко : «Служу Советскому Союзу и народу свободной Кубы!».
    Когда он возвратился на место, то дал  сыну посмотреть  грамоту. От нее  сильно и приятно пахло типографской краской.  Обложка грамоты была ярко-зеленого цвета,  точно такого же, как цвет пальмовых листьев. На титульном листе  грамоты был красивый  герб Кубы. По всей длине грамоты внутри нее  был протянут золотистый  красивый шнурок, что-то наподобие закладки,  как в книгах,  с кисточкой на конце.  В грамоте на кубинском языке было написано, как потом перевел папа, что вручается  она    «коменданте  Васильеву за помощь кубинскому народу в деле защиты кубинской революции».
     Фидель Кастро, закончив вручение грамот, поднял вверх правую руку зажатую в кулак, и несколько раз прокричал «Вива Куба!».   Все встали и громко стали аплодировать. Фидель спустился по нескольким ступенькам сцены так же ловко, как и запрыгивал на нее еще час назад, и направился по тропинке к выходу из летнего театра.  Юрка и отец сидели как раз с краю, и Фидель заметил их еще издали, ведь нельзя было не заметить среди  десятков одинаково одетых по-военному мужчин,  маленького мальчишку в шортах и в белой рубашке.  Фидель подмигнул  Юрке, и,  подойдя ближе, нагнулся к нему, потрепал по затылку и чуть пригнувшись, снял  свой черный берет,   и надел на Юрку, слегка  прихлопнув  головной  убор сверху. И еще раз подмигнув, быстро удалился, провожаемый аплодисментами. На Юрку смотрели  как на героя…
     -Вот и тебя наградили!- сказал  Юрке папа.  – Сам Фидель! Мама не поверит…
     После торжественного заседания они вернулись в тот же дом, куда и приехали утром. В небольшой  комнате стоял какой-то удивительный и незнакомый  запах: аромат пряностей, перца жареной картошки.
    Офицер кубинец поставил на середину стола огромную сковородку и открыл крышку:
   -Наша картошка по-кубински, и  показал двумя руками  на готовое блюдо.
    За стол сели   офицеры, их было несколько человек-  русские, кубинцы.
   Юрка сидел за столом в берете, и ему показалось, что он даже немного повзрослел, после  такого   подарка: «Настоящий военный берет от  героя революции!»
    Он  мало понимал,  о чем за столом говорили, но  чувствовал, что всем было весело и хорошо.  Все ели картошку по-кубински, пили  из железных  зеленых солдатских  кружек ром.
    Юрка съел все, что ему положили.
    Один кубинец спросил Юрку:
    -Нравится картошка?
    -Нравится -  Кубинец засмеялся:
    -Это хорошо…Хорошо!   
     Они рассказали, что… «картошка по-кубински», это такая шутка, а на самом деле это одно из их любимых блюд - жареные бананы. Хоть это были и бананы, но от картошки по вкусу отличались не очень сильно.
     Домой приехали уже поздно вечером.  У Юрки была своя добыча - рыба, пойманная в пруду и очень красивый  стеклянный шарик с красным цветком внутри, который ему  отдали после того,  как офицеры допили бутылку  рома…
   Берет Фиделя Кастро,   Юра положил под подушку.
    Но даже из-под подушки, чувствовался запах  ее прежнего  хозяина- запах сигар и пота…
********************************************************
   

-Юрий Иванович!- я Вас не разбудила? – Нет, нет. Я уже не сплю. Юрий взял трубку так, чтобы она не упала, встал с кровати и сказал, пытаясь совсем уже  проснуться:
 -Да, я слушаю…
 - Вас шеф вызывает.
 -Это срочно?
 -Он не сказал
 -Передайте, что через час буду.
  Юрий  отключил телефон и вспомнил : «Вне зоны доступа. Как на Кубе. Уехать, чтобы никого не слышать и не видеть…». Юрий Иванович знал и без звонка секретарши, зачем вызывает его шеф- мягко намекнуть, что не нуждается больше в его услугах и что надо подыскивать другую работу.
    Он посмотрел на  берет Фиделя Кастро, потом посмотрел на свой компьютер, подошел к нему, включил.
      И что у нас  получилось?
      Мальчик Юра  уезжает с мамой и папой домой, в Россию…»

                В Союз!


   Перед отлетом домой, в Союз,   Юрка, мама и папа  уехали в Гавану,  и тут надо было прожить еще несколько дней, для завершения различных формальностей, связанных с пребыванием здесь в командировке  военного советника Васильева.
    Утром отец уезжал, а Юра, чтобы скоротать время, ходил с мамой каждый день гулять на набережную Гаваны к океану. 
  Длинная и  широкая набережная.  Современные небоскребы, старинные дома с колоннами,  пальмы.
      Все это было красивым, но   не становилось,  ни родным,  ни близким,  и Юра чувствовал, что он в гостях, где много незнакомых людей, которые говорят на чужом  для него языке. Он вспоминал свою горку в Крыму, свои тропинки на горе и свое море, где он ловил маленьких крабов. А тут был огромный  океан, к которому  ему было даже страшно очень  близко приближаться.
   - А мы скоро поедем в Союз? - спросил Юра маму, когда они гуляли  по набережной.
    -Скоро
    -А когда это,  «скоро»?
     -Ну как тебе объяснить… Знаешь когда?  Вот когда дома у нас картошка закончится, и мы ее съедим, то и полетим домой. Понял?
     -Понял,  когда кончится картошка.
Утром, пока Юра еще спал, мама отправилась готовить завтрак. Ящик, где лежала картошка,  был совершенно пустым.
    Ольга Кирилловна зашла в комнату и посмотрела на спящего сына: «Вот смешной. Взял, и  всю картошку выкинул…»
            

……………………………………………………………………………
   

  «А вот как мы летели обратно, в Союз, я совсем не помню» - подумал Юрий Иванович…  « Ну вот, такие  наброски получились. Но чего-то тут не хватает.  Чего?»
   Позвонила опять настойчивая секретарша и сказала, что его ждет шеф.
    Юрий Иванович взял ручку, лист бумаги и написал: «Дорогая моя жена! Не беспокойся, я вернусь через две недели. Срочная командировка. Мне не звони. Я буду в зоне недосягаемости.  Приеду, обо всем расскажу. Не скучай».
  Записку положил на кухне, на столе.  Потом в кабинете открыл книгу,  достал заначку, пересчитал деньги и быстро собрал сумку в дорогу.
      Выходя уже из квартиры, он вынул из кармана сотовый телефон,  и отключив его, положил на тумбочку.
    ………………………………………………………………………


   Самолет  медленно опускался, внизу уже виднелся большой город.
  Тихий, немного усталый голос проводницы сообщил пассажирам:
«Через несколько минут, наш самолет совершит посадку в аэропорту Гавана -  просьба пристегнуть ремни».
    Юрий Иванович вышел из салона самолета, и  сделав всего несколько шагов вниз по трапу,   сразу же узнал запах  теплого  соленого ветра,  дувшего со стороны океана.
    Пятьдесят лет назад,  запах этого ветра был точно таким же.
     В руке он нес небольшую дорожную сумку, в которой лежало то, ради чего он и приехал сюда - кубинский альбом с фотографиями его маленьких кубинских друзей,  и берет Фиделя Кастро.
    Он остановился на секунду, поднял голову и  посмотрел в бесконечное светло-голубое небо Кубы,  и подумал: «Интересно, каким будет  продолжение  моей неоконченной повести?»