В ожидании... 6. Тихий дед в галифе

В  ОЖИДАНИИ  СВЕТЛОГО  БУДУЩЕГО

Повесть

6. Тихий дед в галифе

     Дед, отец глухонемого Василия, жил в этой семье совершенно незаметно и ни во что не вмешивался. Только иногда, по особо важным вопросам, связанным с внуками, он ходил в школу или в поликлинику.

     Он был, можно сказать, породистым, прямым и тощим, как и его сын, хотя раньше вроде бы работал поваром, да и потом приносил в бидончике какую-то еду. Но у поваров обычно хороший аппетит и, как следствие этого, плотная комплекция, так что на повара дед был не очень-то похож.

     Фигурой, лицом и одеждой – полувоенного покроя китель, галифе, заправленные в сапоги, фуражка – дед напоминал чекиста Феликса Дзержинского. Бороды, правда, у него не было, но небольшие седые усы имелись.

     Интересно, чем он занимался в молодые годы, когда у него ещё не родился глухонемой сын? Те, кто увлекаются кармой и прочей мистикой, могут предположить, что глухота сына является расплатой за неизвестные грехи отца, деда или других предков, но разве бывают абсолютно безгрешные люди? Правильно, не бывает таких людей. Поэтому будем считать, что Василию просто-напросто не повезло.

     Вряд ли кто-то помнит сейчас о прошлом тихого деда – он давно умер, и его немой сын тоже умер, а другие дедовы дети, если и живы, то уже настолько старые, что вряд ли могут рассказать, кто кем был в их семье во время гражданской войны и последующих мрачных событий. Может, они и не знали всей правды.

     В далёком двадцатом году дед уже был взрослым. На чьей стороне он мог воевать, служил ли он тогда вообще, где работал до пенсии, откуда у старого повара такая странная одежда и военная выправка? Да и был ли он когда-нибудь поваром? Может он, как и многие другие отставники, работал сторожем или вахтёром, ходил обедать в столовую, и там ему наливали в жестяной бидончик остатки супа из котла.

     В старости он работал, скорее всего, потому, что получал маленькую пенсию или не хотел сидеть в своём углу, наблюдая за бегающими по дому детьми и яростно жестикулирующей глухонемой невесткой. Разговаривать с неграмотной женщиной ему было не о чем, а с внуками он никогда не играл – то ли забыл, как это делается, то ли была какая-то другая причина необычного поведения человека, жившего в семье родного сына, как квартирант.

     Его старую слепую жену давно забрал в другой город один из трёх сыновей – там за ней всё-таки смотрели, а здесь было некому, да и как могут разговаривать друг с другом слепая свекровь и глухонемая невестка? А деду жена была уже не нужна – самому бы как-нибудь дожить в этом неустроенном углу.

     У деда и вправду здесь был только угол, в котором стояла его древняя железная кровать, а немногочисленные вещи он складывал в тумбочку или пристраивал на вешалку. Под кроватью лежали его старые чемоданы с чем-то нужным и ненужным, и дед иногда проверял, не завелась ли там моль.

     Раз в году слепую бабушку привозили на неделю-другую погостить. Разговаривать с сыном и невесткой ей помогали внуки, а днём кто-нибудь выводил её на улицу. Она сидела возле дома на табуретке и беседовала с соседками, которые помнили её ещё зрячей и подходили поздороваться, расспросить о житье-бытье. Дед тоже разговаривал с ней, когда приходил с работы, – всё-таки в прошлом у них было много общего.

     Вера, привыкшая общаться с матерью и отцом при помощи жестов, со своим молчаливым дедом почти не разговаривала – так, изредка, если он спросит о чём-нибудь или принесёт детям с получки конфет в бумажном кульке. Гостинцы он отдавал обычно внучке, потому что она была надёжнее мальчишек.

     – Спасибо, дед! – говорила Вера.

     – На здоровье. Ты подели на всех.

     – Ладно.

     Вот и весь разговор. Дед ничего не рассказывал, никому не жаловался. Он жил, как чужой, и внучка его воспринимала, как чужого, – это ведь понятно. Девочка чувствовала, что дед уже ничем не интересуется, и старалась ему не мешать.


Продолжение:

http://www.proza.ru/2015/04/15/1234

________________________________

Дзержинский. Фото из интернета