Только один день

      
                Вокруг предрассветная ватная тишина, как предвестник зарождающего дня.  Солнце показалось из-за горизонта, окрасив небо и белые пушистые облака, напоминающие манную кашу, в розовый цвет. Уставший от бесконечного движения и затихший на время ветер, снова начал свое движение, не забыв растолкать, растормошить уснувший под утро мир. Досталось и облакам, которые воспользовались моментом временного затишья, решили отдохнуть от постоянного и назойливого приставания ветра, которому они не успевали ответить взаимностью из-за его врожденной непостоянности в чувствах. Только соберутся сделать решительный шаг, а он уже умчался в порыве от неожиданно вспыхнувшей любви к новой прелестнице. Тогда они, кто в гневе, а кто из расстройства чувств, превращались из легких пушинок в свинцовые, тяжелые тучи или становились грозовыми облаками, подвергая всех риску быть испепеленными.
            Время, когда Солнце не вступило ещё в свои права, а Луна не уступила своего небесного трона. Два источника фантазий и вдохновения были на небе. Одно разгоралось новой жизнью, а вторая блёкла, как будто жизнь уходила из нее.
              Зеркальная гладь озера. В ней плавают, разбуженные ветром розовые облака восхода. Меркнут звезды, которые совсем недавно рыбками сверкали среди кувшинок, маня и завлекая русалок, добавляя яркость в них немного однообразный макияж.
                Луна напоследок посмотрела на себя в зеркальную гладь, поправила на своем теле горы, почистила, помыла и привела в порядок впадины, возвела небольшие укрепления вокруг морей, чтобы они не вышли из своих берегов во время приливов. Взбодрилась от холода утренней воды и тихо скрылась, растворилась в небе, как будто ее и не было вовсе.
                Все ждут нового дня, на который возложены большие надежды.  Он становится настоящим, хотя еще вчера был неизвестным, таинственным и манящим будущим.
                Наступил торжественный момент. Мир на мгновение замер, чтобы уже через пару секунд взорваться от всеобщего звучания.  Торжественным и многозначительным было восхождение солнца на небо. Точно так же дирижер выходит к своему оркестру. Солнце поприветствовало мир, взмахнула лучами, как дирижер своей палочкой и заиграла музыка. Конечно, каждый из музыкантов вел свою партию, разной протяженности и тональности, но вместе получался один большой слаженный оркестр. Музыка Мира соединилась с музыкой Земли и с силой грома с его раскатами, вспышкой молнии разорвала тишину на составные части, готовая рассыпаться, разложиться по нотам, чтобы потом соединиться в гармонию звука, быть подхваченной , подброшенной и закрученной в сложное жизненное звучание и с ветром унестись во все уголки Земли, по полям, по лугам, шевеля траву и цветы, взлохмачивая шерстку на спинках животных, запутываясь в перьях птиц, шурша листьями на деревьях и кустах, целуя каждый листочек по отдельности. Звуки, они как химические реактивы, которые убыстряют процессы самой жизни.
             Звуки ворвались в мой мир. Вспенили, взбили, превратили ее в хаос, какофонию звуков.  Тишина распалась, мячиками поскакала, покатилась по земле.  Но была подхвачена ветром, образуя вихри жизни, не забыв прихватить мое тело, которое еще совсем недавно серой птичкой сидело в траве, спрятав голову под крыло.  Подхватило и подбросило в воздух, не дав возможности очухаться и расправить полностью крылья. Я уже была в полете. Облако обняло своими мягкими руками, слегка освежило своей легкой влагой и это привело меня в чувство. Полностью расправила, распахнула свои крылья, предоставила их воле ветру, и вся сама стала послушна ему.
           Солнце все больше и больше разгоралась своей синевой, предоставив моему взору странную картину. Вместо того, чтобы как обычно нести на землю свои лучи, оно в этот раз рассыпало их на все составляющие цвета – от красного до фиолетового, раскрасив небо красками восторга, счастья, надежды и самой жизни. Я купалась в этих красках, пила этот источник жизни всем своим телом. Как губка впитывает в себя воду, так и я впитывала в себя все краски. Непонятное чувство зашевелились в моем сердце. Я не певчая птица, но мне ужасно захотелось не только летать, но и спеть песню своей души и своего сердца.
          Все вокруг завертелось, закружилось перед глазами, как в калейдоскопе меняются картинки, так и картина мира менялась вокруг. То голубое небо с яркими цветными пятнами плыло перед глазами, то зеленые просторы лесов и полей сменяли друг друга, то вдали начинал сверкать золотом город. Все кружилось вокруг. Какой простор, какая высота, как вольно дышится на высоте.  Пусть вечно длится этот полет.
          Небольшой провинциальный город раскинулся, разбежался своими домами, церквями по высокому берегу, вдоль широкой, полноводной реки, которая берет свое начало из не большего родника в селе Александровка и впадает своими водами в Волгу. Название города звучит громко, мощно, как раскат грома, предполагая, что жизнь бурлит и бьёт ключом. Но, к сожалению, это не так. В нем живет хроническая скука. С утра и до позднего вечера люди только и делают, что предаются мечтаниям о больших городах, суете о толкотне улиц, о нереализованных возможностях, о желании быть замеченными и выделенными из общей массы зевающих и лузгающих семечки людей. Они живут, в спокойном русле своей жизни – ходят на работу, влюбляются, женятся, рожают детей, растят внуков, стареют и, в конце концов, всем двором провожают на погост.
         В больших городах, где при всей своей громоздкости окружающей обстановки все мелко, суетливо, наспех. Встретились, быстренько сблизились, родили в лучшем случае, а в худшем сделали аборт и разбежались, чтобы потом никогда больше не встретиться. Город развращает души. Слово любовь заменили сексом, семья превратилась в сожительство.  Никто никого не ревнует, все вокруг спят друг с другом.  Город превратился в Содом и Гоморру, с вечным, неистребимым, все поглощающим и повальным грехом. Есть еще работа, но она только от звонка до звонка или превращается в сплошные трудовые подвиги в поиски этой самой работы.
            В маленьких городах все происходит по-другому. Также, как и в больших городах, жизнь тоже бьет ключом, но уже со своим вкусом, с особыми и характерными только для данного города добавками. Желания у людей в молодости неистовые, сумасшедшие. Эмоции зашкаливают, если любовь – то до гробовой доски, да и ненависть да той же досочки.  Нет серединного состояния. Все что ярко разгорается, быстро начинает тлеть, пороки в зрелом возрасте не переходят приличия, обретая форму бильярдных шаров в каком-нибудь клубе под громкой вывеской или игрой в домино, а после скучанием у телевизора и мечтанием о красивой жизни в городе с соблазнами и пороками. Жизнь постепенно превращается в привычку, потом в образ жизни.
           В маленьких городах очень любят работать, и не просто работать, а обязательно открыть свое дело.  Накопить кучу денег и уехать куда подальше. Туда, где шумят улицы днем и ночью, ярко светят огни улиц и витрин магазинов и кругом безумная, дикая суета.
            Город со всех сторон окружили поля и обняли леса, сохранившие еще свой первозданный облик. По улицам раздольно раскинулись сады, раскрашивая их весной и летом всеми красками своего буйного цветения, а осенью добавляя задумчивость и томление. Золотом куполов блестят на солнце церкви, усиливая своим сиянием яркость солнечного дня, а когда пасмурно заменяют солнце на небе, не давая людям впасть в депрессию от недостатка солнечного света.
              Не буду вдаваться в описание местных красот и достопримечательностей, отбирая тем самым хлеб у историков и экскурсоводов. Лично меня интересует только один дом на окраине города, недалеко от озера, в котором живет Она. Вы спросите, как ее зовут? Это совершенно не важно. Красивая женщина с грустными глазами, мягкой и нежной улыбкой, с ямочкой на правой щеке. Живет она в семиэтажном доме на втором этаже. Окна ее квартиры смотрят на озеро и лес. Она, так же как и все жители города, любит мечтать, но ее мечты всегда превращаются в несбыточные фантазии, у которых сходство со сказкой.  Вот и сейчас стояла у окна, но не витала в облаках своей очередной мечты, воспоминания потоком нахлынули на нее мыслями о нем, единственном и неповторимом мужчине, который незаметно вошел в ее жизнь, там и остался жить, не живя с ней под одной крыша.  Но он был полноправным жителем, совладельцем ее души и тела.
              Он появился в ее жизни именно в тот момент, когда душа была похожа на высохшую пустыню, ждущую уже много лет дождя для того, чтобы снова возродиться к новой жизни, пустить росток любви.
              Пришел, как в сказке, с первыми весенними дождями, которые питают землю влагой, пробуждая к росту и цветению, яркими лучами солнца, теплым ветром. Может это банальные, истертые, избитые слова, но других человек еще не придумал, и поэтому я не буду повторять то, что уже много раз было сказано до меня. Я просто скажу, что она превратилась в одно сплошное счастье, выпрямила спину, расправила крылья за спиной, снова стала жить нормальной человеческой жизнью, а не быть ангелом печали.
            Он был не такой как все. Порой превращался в сезон проливных дождей, в бурлящую, сумасшедшую горную реку, которая вышла из берегов, смывая все на своем пути, закручиваясь в водовороты, затягивая в себя все мысли, чувства и желания. И тогда её мир, который совсем недавно был цветущим и благоухающим садом, где на ветках пели птицы, превращался в ужасное зрелище не для слабонервных. Деревья были с корнями вырваны, кусты смыло, траву и цветы просто растерзала вода, а вместо райских птиц ухали филины, каркали вороны.  Потом все успокаивалось. Тишина снова царила в ее мире. Она наводила порядок, разводила новый сад и начиналась опять пора цветения.
               Он превратил ее жизнь в одни сплошные крутые виражи, когда на поворотах дух захватывает, и успеваешь сказать: «Ой» и закрыть ладошками глаза. Это была гонка на выживание, когда хочется многое успеть сделать, получить и самое главное отдать то, что в таком громадном количестве накопилось в душе.
                Она все отдавала и отдавала, а он брал без застенчивости и нагло, ничего не отдавая, так самую малость – пригоршню надежд.  Получалась игра в одни ворота. И что самое смешное, изначально было ясно, кто останется в выигрыше. Но её эта иллюзия временного счастья устраивала, да и мозг отказывался анализировать ситуацию и выдавать правильное решение «ОСТАНОВИСЬ ОН ТЕБЯ ПОГУБИТ! СЛОМАЕТ! ВЫБРОСИТ!»
               - Мой мужчина, - думала она. – А мой ли ты на самом деле? Куда уходишь потом? С кем встречаешься? Кого целуешь и обнимаешь? Может я у тебя не одна такая?
                Он для нее остался все той же загадкой, которая была в начале их знакомства. Загадка без разгадки. Хотя нет, душа уже разгадала её, только мозг не хотел соглашаться.
                Часто случается, что в душе мужчины продолжает жить маленький мальчик.  Немного наивный ребенок, который смотрит на мир широко раскрытыми глазами. Душа тонкая и ранимая потому, что не приобрела брони и колючек.   А бывает и так – не мальчик, маленький монстр, который пытается выскочить на волю, как черт из табакерки и разметать все вокруг. Но как бы то ни было, оба не наигрались в игрушки – машинки, танки, не набегались, играя в войну. Не будет же великовозрастный мужчина играть с детскими пистолетами, катать машинки в песочнице – это уже не солидно. У них появились новые игрушки, ими стали люди – друзья, дети, жены, любовницы.  Они играю с ними, как когда-то играли в детстве.
            Если первый бережно играет, старается не испортить и не сломать свои живые игрушки. То второй, играет как варвар, и все норовит грязными ботинками в душе потоптаться, или препарировать её из желания посмотреть, что же там на самом деле внутри и как устроен механизм, который заставляет жить, любить, прощать. Но, как правило, все портит, ломает, принося одни страдания и боль. Ведь анестезией не привык пользоваться, режет по живому, капается в ранах без перчаток, занося еще больше грязи и микробов, усиливая тем самым воспалительный процесс.
           Именно ко второй категории людей относится ее мужчина. Из всех знакомых она, почему-то выбрала именно его или он ее выбрал, хотя возможно, сама жизнь сделала за них этот выбор.  Но что теперь об этом говорить, все стало неважным.
            Нет, конечно, он был очень хорошим, внимательным и до трепетности заботливым, но только до тех пор, пока в нем не загоралось желание поиграть. Его женщина была именно той самой желанной игрушкой – немой куклой марионеткой, которая по велению кукловода делает все, что он хочет и не ропщет на свою жизнь. Только иногда, когда становится совсем больно – плачет, отвернувшись к стенке или уткнувшись в плечо своей подруги.
          Подруга пытается встряхнуть, растормошить ее и заставить сбросить пелену влюбленности и страсти, посмотреть на ситуацию объективно и понять наконец-то, какой же он моральный урод, что может так, с изуверским наслаждением, каждый раз размазывать ее душу, как масло на бутерброд и съедать, запивая ее слезами. Но это будет потом, а пока она утирает ей слезы, которые без остановки, тихо льются у нее из глаз, успокаивает, как только может.
           Ничего не помогало и, женщина снова и снова наступала на одни и те же грабли. И теперь стоя у окна, ждала это маленькое чудовище во взрослом теле здорового, красивого мужчины.  Стояла и смотрела в окно, любуясь открывающимся видом.
             Её внимание привлекла птица, летающая в небе в полном одиночестве. Со стороны может показаться, что птица обезумела. Она вихрем носилась среди низких облаков, выделывала пируэты, выписывала зигзаги между лучами солнца. Как будто видела каждый луч по отдельности.  То резко опускалась до самой глади озера, то стремглав взлетала ввысь, напоминая в полете ракету, взявшую старт с Земли и четко летящую по своей, заданной траектории.
               Женщина понимала, это не безумие заставляет птицу так летать – счастье и любовь к полетам, к свободе, к жизни. Она также верила, что счастье и любовь незыблемая и постоянная величина. Купалась в них, не замечая преград и сложностей на пути, теряя порой чутье и банальное чувство самосохранения. Была подобна свободной птицы.
               Как бы, то не было, эта игра стала частью её жизни и теперь ходила вечно в порезах, которые постоянно смазывала зеленкой из слов подруги, ушибов и ссадин.  Эти отношения стали для неё наркотиком – с ними плохо, а без них начинается ломка.  Замкнутый круг с головокружениями, обмороками и тошнотой.
                А птица все летала и летала в гордом одиночестве, ведь для наслаждения полетом не нужен никто.
                - Как же ей хорошо. Сколько свободы и простора. Эй, подруга, я тоже люблю. Подожди, скоро полетаем вместе.
               Она задумалась. Вокруг стояла тишина. Для сюжета, ходики, висящие на стене, должны нарушить ход ее мыслей. Но их у нее не было, как не было и кошки, которая стала бы тереться о ногу и мурлыкать, или тишину нарушил бы храп собаки, спящей в прихожей на коврике.  Она была одинока в своем тихом одиночестве. Хотя нет, вот, прилетела муха и с жужжанием стала биться об стекло.
             - Глупая муха, осень на дворе. Спать пора тебе, а не биться об стекло. Все равно не пробьешься сквозь него и не улетишь на волю. – Подумала и вдруг четко поняла, она, по- сути, тоже муха, так же бьётся и пытается вырваться на волю и вздохнуть полной грудью, очистить легкие от углекислого газа печали, непонимания и всех прочих эмоций с союзом «не». Плохо только, что преграда у меня крепче и удары больнее.
         Слова – это мысли, которые обрели форму, в них вдохнули жизнь. Её слова со временем превратились в молитву. Стаей белых птиц улетели к нему, чтобы согреть, когда ему холодно, вдохнуть силы в ослабленную душу и уставшее тело, укрепить в надежде в моменты отчаяния и неудачи, окутать нежностью и любовью. И тогда он почувствует, насколько велика ее любовь, воплощенная в слова молитвы и как сильна тоска в душе.
         Заиграла музыка. Это телефон решил прервать мои мысли.  Я взяла трубку:
         - Да, я вас слушаю,- тихо спросила я. Хотя сердце бешено застучало, выбивая его имя.
           - Привет. Это я. Как дела? Чего делаешь? Вспоминала меня? – поток вопросов, совершенно пустых слов обрушился как горный поток. Как будто, что- то важное пытается оставить на потом.
             - Здравствуй, Дима. Смотрю, заработался совсем. Не боишься, что крыша от усталости уедет и, адреса своего не оставит! Разве можно так много работать. Дела у меня, как всегда- лучше всех. Особо ничего не делаю сейчас.  Читаю, пытаюсь понять теорию относительности. Только пока не нашла с ней точек соприкосновения. Пока тебя не было, занялась фотографией. Хожу по городу и снимаю красивые, новые дома. По тебе скучаю и думаю, когда же ты, наконец, вспомнишь обо мне и придешь. Или ты в прошлый раз слишком много хороших слов сказал, еще больше наобещал и поэтому сразу исчез, испугался, что ношу не потянешь.
         - Я звоню сказать тебе, что мы больше не увидимся, - глухим и, сделавшись сразу таким чужим голосом, сказал Дима. – Так будет лучше для меня и для тебя.
          - Знаешь, Дима, мне, если честно надоели твои перепады настроения, что ты постоянно за меня все решаешь. Хорошо это будет или плохо, позволь мне определить самой.  Только я не могу понять, что опять случилось за это время. У тебя вечно какие-то крайности. Сколько можно вот так дергать меня. То ты ревнуешь к каждому фонарному столбу, по сто раз на дню звонишь и меня контролируешь, боишься, что я тебя брошу.  Внезапно, почти скоропалительно исчезаешь на неопределенный срок. Потом, так же появляешься без объяснений. Это становится невыносимо и утомительно.
        - Ты так ничего не поняла.
        - Прости, а что я должна была понять, такого особенного. Я тебя в прошлый раз за язык не тянула и не заставляла в очередной раз признаваться в своих чувствах, а тем более в ЗАГС не я тебя потащила. С родителями твоими не набивалась знакомиться. И вообще я от тебя ничего никогда не требовала. Мне и так было хорошо. Я просто хотела быть с тобой без всяких этих сложностей и заморочек.
       - Ладно, скажу прямо. – вдруг стал кричать в трубку. – Я тебя больше не люблю и не любил никогда. А все, что я до этого говорил, просто слова для таких дур как ты. Слова никогда не имели для меня никакого смысла и значения. Они как ветер. Я не буду отрицать. Мне с тобой было очень хорошо. Ты умная, добрая, бескорыстная, но чертовски доверчивая, и как маленькая девочка – наивная. Я пытался научить тебя жить, чтобы ты не порхала в мечтах как птица в небе, не раскрашивала мир в розовый цвет. А ты оказалась тупой дурой, так ничему и не научилась. Ты не смогла понять, что я тебя элементарно использовал, трахал как хотел и когда хотел. Любимых женщин любят, а я тебя трахал. Наивная дурочка, все воспринимала за чистую монету. Лишний раз убеждаюсь – все бабы идиотки. Вас только и надо использовать, большего вы не заслужили. Я тобой насладился и наигрался. Да ты хороша во всех отношениях, а в постели тебе нет равных. Больше тебя не хочу, ну может быть потом. Я знаю, ты меня любишь, хоть никогда этого не говорила, и поэтому ты меня примешь обратно. А хочешь, я тебя с другом познакомлю. Он тебя видел, и ты ему очень понравилась. Пока будешь с ним. Соскучусь по тебе, сразу вернусь. Он говорил и говорил, совершенно не жалея меня, и все никак не мог остановиться
         Его слова продолжали больно бить меня. Уже не было живого места. Я стояла вся в синяках и ссадинах, рваные раны начали кровоточить. От ужаса, услышанного внутри все замерло. Душа сжалась в комочек, сердце начало каменеть. Силы стали медленно покидать меня. Я смогла только сказать:
            - За что ты так меня, что я сделала плохого тебе? Разве я виновата, что была честная и искренняя. Что в сердце моем был только ты, а душа моя была нараспашку твоей душе. Ты прав, я тебя люблю, но разве об этом обязательно говорить, когда мои дела и отношение к тебе, сами говорили об этом, на сколько, я нежна к тебе.
              В ответ услышала слова, которые добили меня окончательно:
              - Если бы сделала что плохое, я бы тебя давно бросил и по стенке размазал. Ненавижу баб, а тем более тех, которые любят. Короче пока и не звони мне больше, все равно не отвечу. Если что, я тебе сам позвоню. Пока, целую. И он повесил трубку.
              Я стояла и держала трубку не в силах положить ее на место. В ней раздавались гудки, которые болью бегали по нервам. Я положила трубку, ни мыслей, ни чувств не стало во мне.  Меня убили сейчас одним выстрелом прямо в сердце. Только почему я еще дышу, вижу, слышу? Зачем теперь все это? Я машинально посмотрела в окно. Птица теперь летала спокойнее, наверно устала.
              И тут я услышала странный звук. Это был выстрел. Он, эхом разнеся повсюду. Подстреленная птица стала медленно падать, как будто небо не хотело отдавать её земле. Мне показалось, что не птицу подстрелили, а меня второй раз и это я падаю и все никак не могу упасть.
               На земле огненная вспышка распустилась розой.  В тоже самый миг я наткнулась на что-то в воздухе.  Нет, мне было совсем не больно, но какое-то совершено новое, необычное состояние овладело моим телом и разумом.  Я как будто раздвоилась. Одно «Я» было радостным и счастливым от полета, жизни под облаками, восторженно и восхищенно смотрело на мир с высоты, а второе – стало тяжелеть, тело наливаться свинцом. Непонятная, нервная вибрация пробежала по всему телу, и оно загудело, заныло. Пред глазами поплыли красные круги, мозг перестал понимать, что происходит вокруг.  Возникло ощущение распада и давления в голове, а еще земля как-то странно быстро стала приближаться. Я не лечу, падаю в красную бездну, в никуда. Земля болью приняла меня, упала, размазалась, превратилась в лужу крови. На земле мое «Я» снова соединилось воедино. Последнее, что увидели мои глаза – высокие черные сапоги на толстой подошве. Они подошли ко мне, пнули носком, перевернули набок, а потом, какая- то сила подняла меня за лапки, так что голова безвольно повисла. Кровь источник моей жизни продолжала медленно капать, силы окончательно оставили меня. Еще одна яркая вспышка перед глазами и весь мир опустился в кромешную темноту.
              Да, везет тебе, Димка, сегодня! Это какая птица у тебя по счету? Метко стреляешь! Посмотри, какая чудесная птица и окрас необычный.  Красивая, даже жалко ее.
                Дима усмехнулся в ответ:
                - А чего ее жалеть! Ладно, на сегодня хватит. Все дела сделаны, пошли домой.
                Выбор сделан. Женщина поднялась на крышу своего дома. Кругом было тихо и спокойно. Над головой, как и всегда, медленно плыли облака. Солнечные лучи пробивали их насквозь, делая разноцветными. Ветер ласково шевелил ее темные кудри, как будто своей нежностью пытался остановить ее, но ей уже было все равно. За спиной она почувствовала чье -то холодное дыхание. Не было никаких чувств, ни страха, ни боли, ни упрека. Одно желание, чтобы поскорее все закончилось.  Но любопытство взяло верх, я медленно повернула голову и увидела очень красивую женщину, похожую на меня. Она молчала, но ее мысли превращались в слова, оживали и становились мне понятными.
              - Чего ты медлишь? Ты же всегда хотела иметь дочь. Так сотвори, а я вдохну в нее жизнь, наполню новым смыслом и содержанием. Вперед не бойся, больно не будет.
              От таких слов, волна страха, отчаяния, безысходности моего нынешнего существования пробежала по телу. Не зацепилась ни за какой выступ, за который обычно цепляется жизнь, а смерть ее оттуда сталкивает. В ней все сгладилось, сравнялось, потеряла всякий смысл.
            Посмотрела вперед и увидела глаза птицы, такие манящие, желанные и притягивающие. Так обычно завораживает огонь   пляской пламени. Это был молчаливый разговор двух разбитых сердец, которые стремились соединиться, слиться в одно целое.
            Ей больше не было места на земле. Женщина сделала шаг вперед, ветер подхватил и посадил на облако, которое унесло ее далеко, как в сказке за синие моря, за высокие горы, а глаза птицы стали для нее путеводной звездой в мир, где родилась она в новом образе, с новыми мыслями и чувствами.
               Наутро, ее тело нашли под окнами дома. Даже смерть не смогла обезобразить ее прекрасное лицо. Приехала милиция, скорая помощь, которая уже давным-давно была не нужна. Констатировали смерть и тело увезли в морг.
               Крупными каплями забарабанил дождь по крышам, подоконникам, асфальту, превращаясь в ливень и смывая с асфальта остатки крови и унося ее с собой. Горючими слезами дождь оплакивал смерть человека. Только по хорошим людям так долго и безудержно плачут, рискуя затопить в своих слезах все вокруг и захлебнуться самим в своем горе. Плачут тучи, скорбит вся природа. Но дело сделано, разброшенные камни уже собраны.