Весёлая реинкарнация

Буктрейлер к этому произведению:   https://www.youtube.com/watch?v=pANBGc4peS4

 
                I

        Тишину прорезала звонкая трель телефона. До окончания смены оставалось пять минут. Я посмотрел на телефон. «Дзинь! Дзинь!» - отдавалось у меня в голове.  Выдвинув ящик стола, и засунув туда телефон – задвинул обратно. Однако он не унимался, гулко  напоминая о себе откуда-то из подземелья. В итоге победило любопытство, и я снял трубку.
     -  Саленко, электросеть! «Всегда мы рады вам помочь, ведь поработать мы не прочь!» - отчеканил я, передразнивая секретаря из известного сериала.
        На другом конце провода шутку не оценили.
     -  Почему у нас опять нет света! Вы что, издеваетесь над нами! – прокричала трубка 
сердитым женским голосом.
     -  Женщина, мы обеспечиваем электроэнергией два больших района города, для
начала назовите свой адрес, пожалуйста, - сохраняя спокойствие, ответил я.
     -  Братьев Палкиных, тринадцать! Слышите меня?! Братьев Палкиных, тринадцать! Уже двадцать минут, как нету! Сколько это будет продолжаться! Каждый день
выключаете! Вы что, играетесь?!
        Порывшись в памяти и вспомнив, что месяц назад, по этой улице пропадала ненадолго электроэнергия по причине аварии, спокойно принял заявку.
        «Братья Палкины… Интересно, что это за братья такие и что они натворили такого, что в честь них назвали целую улицу? Фамилия еще интересная такая. Нужно будет   обязательно порыться в энциклопедии», - в который раз пообещал я себе.
        Я - диспетчер районной электросети сидел, откинувшись в кресле. Слева от меня стояло три телефона, концентратор местной связи; справа - две радиостанции, чуть дальше - монитор. А впереди, на стене, обшитой листовым металлом под самый потолок, выкрашенная в белый цвет, сверкая бликами, возвышалась гигантская схема электроснабжения двух центральных городских районов, набранная с помощью специальных магнитов. Словно лианы в джунглях, причудливо переплетаясь кабельные и воздушные линии электропередач, опутали всю стену, соединяя между собой трансформаторные пункты и большие подстанции. Повреждение или профилактический ремонт каждой реальной единицы оборудования, отображенного на этой схеме, вызывает бурное оживление на диспетчерском пункте. Телефоны начинают разрываться бесконечными звонками, радиостанции не умолкают (вместе со мной) ни на минуту, и всю эту поступающую информацию необходимо переваривать и заносить в соответствующие журналы. В итоге к концу смены оказываешься выжатым как лимон, а в голове гудит, отдавая болью в затылочной части. Но потом можно тешить себя мыслью, что ты на целых двенадцать часов являлся повелителем огромной энергосистемы, и от тебя, от твоих оперативных действий и принятых решений зависела нормальная жизнь родного города.
        В таком состоянии и застала меня, вернувшаяся с линии оперативная бригада.
     -  Пиши в Журнал дефектов - дверь камеры трансформатора на «девяносто третьем» в ремонт! Еле закрыли! Скоро кого-нибудь привалит на хрен! - возмущенно прокричал надо мной Костя, подвижный, хоть и довольно плотный человек. Пространство, в которое он попадал, буквально взрывалось, работа в его руках кипела, а говорить тихо этот человек не умел.
     -  Не шуми, Костя, не шуми. Уже пишу, - попытался я его успокоить.
        Сменились быстро. Еще бы! Ведь я спешил на небольшую вечеринку к лучшему другу. Иногда полезно расслабиться и снять стресс после тяжелой смены.
        Старый скрипящий УАЗик высадил меня на углу квартала МЮДа (еще одно загадочное название) и, обдав меня на прощание клубом выхлопных газов, укатил. Махнув ему вслед, я нырнул в арку.
        Три звонка в дверь, и мне уже радостно жмет руку худощавый человек в футболке с надписью “Шивананда Брахмапутра» и каким-то размытым рисунком.
        Федор – большой поклонник Востока. У него на полках – десятки книг по истории, культуре, философии Востока, сотни различных сувениров: от фотографий в рамках до статуэток и всяких там экзотических вещиц.
        Покамест, наши жены трепались о чем-то женском в зале, мы удобно расположились за кухонным столом.
     -  Только давай, Федя, договоримся: не грузи меня своей восточной философией, - сказал я.
     -  За это и выпьем! - ответил Федор, разливая «беленькую» по стопкам.
     -  За Федю - грузчика?
     -  За договоренность!
        Спустя час на столе, покрывшись испариной, ждала своей участи следующая бутылка. С противоположной стены на меня тупо смотрело продолговатое деревянное лицо, покрытое сверху соломой.
     -  …и вот поэтому Джон Леннон дольше всех «битлов» задержался у Махариши, -
завершил свою поучительную историю Федор.
     -  Федя, ты специально повесил этого урода, который у тебя за спиной, чтобы  отбивать у гостей аппетит?
     -  Я без всякой задней мысли. Просто в остальных комнатах все стены заняты.
     -  Так повесил бы в сортире. Гости бы там долго не задерживались! - и мы оба
рассмеялись.
     -  Послушай же, Федор. Раз нам выпала участь жить в этом мире - значит надо жить, а что будет после – разберемся, когда туда попадем.
    -  Нет, Эд, ты не прав! О том, что будет после, нужно думать уже сейчас! А то будет поздно! Переселится твоя душа после смерти в черепаху, и будешь ковылять потихонечку!
     -  А почему в черепаху?
     -  Ну, в муравья или страуса какого-нибудь!
     -  Иди ты к черту, Федя!  А теперь  послушай  мою  философию!  Главное - чтоб в семье мир был, а на столе кусок хлеба!  Детей  нужно вырастить и выучить, жить  для семьи, чтоб жена и дети тебя любили и гордились тобой, а дальше будем посмотреть! А свою дурацкую, чуждую нам философию, можешь засунуть… сам знаешь куда!
     -  А как же транссекс… транс… трансцендентальная медитация? - пробормотал Федя, глядя на меня затуманенными  глазами.
     -  Смотри, Танюша, они уже вторую начали! - прервала наш задушевный разговор моя жена. Она смотрела на нас, улыбаясь, своими умными глазами, для пущей строгости, уперев в бока руки. Тут же из-за ее спины высунулось симпатичное личико Танюши - жены Федора - и прокричало:
     -  Ах ты, свинья! Ах, свинья! Зачем вторую бутылку открыл? Не могли по-человечески посидеть, выпить по чуть-чуть!
     -  Не спорю! - икнул в ответ Федя. – Может в следующей жизни и буду свиньей, но до этого еще дожить нужно!
        Тепло попрощавшись с друзьями, мы вышли на улицу. Тишина замечательной теплой летней ночи нарушалась лишь пением сверчков и отдаленным гулом проезжавших одиноких машин. В небе сверкали звезды, а месяц пытался завалиться на спину. Грех был по такой погоде не пройтись домой пешком. Для этого необходимо было пересечь студенческие спортивные площадки и пройти пару кварталов.
        Рита взяла меня под руку, и я, ощутив дополнительную точку опоры, зашагал    домой более уверенно.
        С Ритой мы вместе более десяти лет. Умная и красивая женщина (довольно редкое сочетание) она все время держит себя в прекрасной форме, не только физической -  посещая спортзал, но и интеллектуальной - никогда не упуская новинки отечественной и зарубежной литературы. Наша безумная любовь первых лет давно сменилась любовью зрелой, но от того не стала слабее.
     -  …так вот, представляешь, мы выполнили кучу заявок, устранили аварийное   отключение большого района, а он мне говорит, что надо было сделать еще и … - сказал я, и неожиданно прервал свой эмоциональный рассказ. - А ну-ка, подожди!
        Рита увидела, как я остановился, и начал всматриваться в квадратное кирпичное строение, расположенное за футбольным полем. Это был трансформаторный пункт, из двери которого пробивался свет.
     -  Достань «мобилу» и звони «нашим», - сказал я жене. - А если что - то и в милицию, - и направился к пункту.
     -  Ты что, ненормальный! – схватила меня за руку Рита. - Не вздумай туда идти! Сейчас просто позвони на работу - может, это как раз  твои коллеги там чего-нибудь   ремонтируют. А если нет – то пусть сами приезжают и разбираются!
        Не знаю, как бы я поступил, находясь в трезвом состоянии, но сейчас, разогретый не одним граммом алкоголя, я был настроен решительно!
     -  Риточка, я только посмотрю, а ты стой здесь и звони на диспетчерскую. Я осторожно! - сказал я, вырываясь из Ритыных рук и рванувшись к подстанции.
     -  Стой, Эдик! Пожалуйста, стой! - остановилась она, не зная, что делать: то ли     бежать за мной, то ли звонить в электросеть.
        Она выбрала второе. Руки дрожали и не слушались, а из глаз начали катиться   слезы. Она все прекрасно понимала: если бы внутри работала электросеть, то рядом бы стояла аварийная машина, и было заметно хоть какое-то движение.
        Приблизившись к строению, я тихо подошел к двери. Замка не было, внутри   слышалась какая-то возня и металлический скрежет, но никто не разговаривал.
        «Тихо работают», - подумал я, но мысли, чтоб просто взять и подпереть дверь снаружи у меня так и не созрело.                Рванув дверь на себя, я вскочил внутрь. Первое, что я увидел в тусклом свете фонаря, стоявшего в дальнем углу, это раскрытые двери всех ячеек высоковольтного оборудования, изогнутые толстые алюминиевые шины, валяющиеся на полу и чью-то спину, торчащую из самой дальней ячейки. Возня сразу же прекратилась. В следующий миг спина рванулась из ячейки, превратившись в фигуру человека, и свет внутри помещения резко погас.
     -  Кто здесь! – крикнул я, двинувшись вперед в кромешную тьму.
        Но тут я понял, что нахожусь в проигрышном положении. Людей, которые находились в дальнем конце прохода, я не видел и был уверен, судя по движению, что там не один человек. А я, расположившись напротив дверного проема, был идеальной мишенью. Но понял  это слишком поздно. Словно какой-то сгусток энергии рванулся на меня из темноты, и я получил мощнейший удар справа в челюсть. Меня отбросило         ( точнее, я даже успел немного насладиться ощущением свободного полета ) в ячейку с электрооборудованием, находящимся под напряжением в десять тысяч вольт. Последнее, что я запомнил, ударившись головой о внутреннюю металлическую стенку ячейки – это острая боль и большой сноп искр. «Прямо как петарда-фонтанчик «Везувий»! – мелькнуло у меня в голове.

                II

        Ощущать себя, воспринимать окружающий мир я начал уже довольно взрослым котом. Кошачье детство пролетело как один миг в черно-белом тумане. Из него я помню лишь небольшие фрагменты. Больше всего мне отпечатался в памяти черный ботинок, врезавший мне в «бочину» с такой силой, что летел я несколько метров над благоухающей цветочной клумбой. Еще было падение с крыши двухэтажного дома по собственной неосторожности. Отделался легким испугом, но ощущение свободного падения помню до сих пор. Свою кошачью мать, сестер и братьев (если такие и были) не помню вообще. Жил я в подвале двухэтажного дома, того самого с крыши которого я так благополучно свалился. Интересно, если бы не благополучно, то в качестве кого б я себя ощущал в следующий раз? Как говорил Федор – муравья или страуса какого-нибудь?! «А ведь Федя оказался прав, - размышлял я, разлегшись под кустом на травке. – Но почему именно в кота? И что я сделал такого плохого в прошлой «человеческой» жизни? Почему кот, а не кошка? Вот тебе, Эдичка, и аукнулись все твои походы по бабам!»
        А еще я вспомнил случай из глубокой «человеческой» юности. В ту пору каждый юноша пытался выделиться чем-то особенным среди своих сверстников. Что поделать: юные дурные головы, забитые всяким дерьмом. Я, как оказалось, выбрал неверный способ. Хотел прослыть этаким «котоненавистником». Как сейчас помню: шли мы с ребятами по тихой улочке, между двумя старыми «двухэтажками». И тут мне под ноги попался маленький котик – весь облезлый и с гноящимися глазами. Не долго думая, я сгреб его в руку и со всей своей мальчишеской дури швырнул его об стену ближайшего дома. «Он все равно бы через пару часов или дней умер», - сказал я тогда несколько удивленным приятелям, потягивая пиво. Поступок, конечно, чудовищный, и, став зрелым мужчиной, я не раз сожалел об этом. И в квартире у нас постоянно жили то кошка, то кот. Но, видно, там, наверху мне этого не простили.
        Вот о чем я размышлял, лежа в тени куста в городском парке. Да, я сразу узнал этот тихий и уютный уголок. Хоть и виделся он мне в черно-белом свете и с высоты кошачьего роста. Здесь мы с Ритой и Максимкой, моим девятилетним сынишкой, любили провести время. Старые деревянные лавочки с облезшей краской, беспорядочно растущие деревья и тихая музыка, доносящаяся с летнего кафе. По-видимому, моя душа недолго металась в поисках кошачьего тела, и меня не забросило в Африку или Азию, или куда-нибудь подальше. И теперь я – молодой беспородный кот, с темной гладкой шерстью, не обремененный никакими заботами, свободный и независимый. И что мне теперь делать с этой своей свободой? Куда податься?
        И тут я решил разобраться со своим окрасом, чтобы знать, как вести себя в дальнейшем. Если шерсть у меня темная, без единого светлого пятна – значит, я либо черный (чего больше всего не хотелось), либо окрас у меня любого другого темного цвета. В этом я решил убедиться самым простым способом. Я осторожно вышел на середину центральной аллеи парка. Ко мне, держась правой стороны дорожки, приближалась молодая парочка. Я, не спеша, двинулся им наперерез. 
     -  Шевели ногами, Серж, или этот черный котище перейдет нам дорогу! – донесся до меня писклявый голос.
        Со словами: «Спокойно, Маша, я – Дубровский!» молодой человек метнулся к обочине, что-то поднял, и мне, с мыслью: «надо же, он еще и классиков знает», пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы увернуться от увесистого камня,  пролетевшего в считанных миллиметрах от моей головы. Перебежать им дорогу оставалось делом чести. Не раздумывая, я рванул с места, скрывшись в густой придорожной траве. Вслед мне неслись проклятия и какие-то тяжелые предметы. Я легко ушел от разгневанных людей, но наихудшие опасения подтвердились. Я – черный кот.
        За парком, где начинался квартал из пятиэтажных стареньких домов, повеяло вкусным ароматом. По этому чудесному запаху я быстро отыскал мусорник. «Да, иметь звериный нюх тоже неплохо», - думал я, удобно устроившись в мусорном баке и уплетая остатки пищи из разорванного пакета. В этот миг я ощущал себя самым счастливым животным на свете. Но кроме отличного нюха у котов, оказывается, есть и хороший слух. Я еще давно услышал приближающиеся шаркающие шаги и, поэтому, спешил насытиться как можно быстрей. И вот настал момент, когда сверху над баком появилась бородатая физиономия, в надвинутой на глаза шапке. Мало того, что она обозвала меня «поганой кошкой», так еще и начала колотить палкой по стенке бака.
     -  Пошла прочь, это мой мусорник! – доносилось сверху.
        Долго просить себя я не заставил и пулей вылетел из этого злачного места. «Нужно запомнить дорогу и приходить сюда столоваться», - думал я, направляясь «домой» на четырех лапах. Кстати, очень удобно, а когда бежишь – развиваешь вполне приличную скорость. Я уже и не представлял себе, как можно ходить на двух конечностях.
        На мое удивление «домой» я не попал. Дверь в подвал заменили на новую – металлическую, которая оказалась закрытой. Другого хода я не знал, нужно было что-то предпринимать, чтобы приютиться где-нибудь на ночлег. И тут я вспомнил о трансформаторном пункте под номером Девяносто три, о котором говорил монтер Костя. Вообще, этих пунктов, находящихся в сфере обслуживания нашей районной электросети, было не менее семисот. Просто Девяносто третий был самый ближайший к тому месту, где я сейчас находился. «Если они с трудом закрыли дверь камеры трансформатора, - размышлял я, - то там, наверняка, отыщется щель, через которую можно будет проникнуть внутрь и понежиться у трансформатора, который к вечеру должен хорошо разогреться.» А что можно будет погреться, я не сомневался. Так как трансформатор в Девяносто третьем был загружен процентов на девяносто, то масло в нем будет теплое – это вспомнились профессиональные навыки.
        Добрался я туда без приключений, благо было недалеко. Между двумя створками двери была приличная щель, через которую я и проник внутрь камеры. Это было небольшое помещение, с посыпавшейся штукатуркой, высоким потолком и большим подвывающим силовым трансформатором, занимавшим большую часть пространства. С потолка свисали гроздья паутины. Я ловко забрался на «разгоряченного урчащего железного монстра», стараясь не касаться выводов, находящихся под электрическим напряжением, растянулся на теплом металле и погрузился в сладкую дрему.
        Меня разбудил мой чуткий звериный слух: к гудению «транса» добавился усиливающийся посторонний шум. Я сразу понял: кто-то пытается проникнуть в   соседнее распределительное устройство высокого напряжения. Меня охватило
любопытство – захотелось посмотреть на знакомые до боли лица ребят, соратников по труду из прошлой жизни. Для этого необходимо было выйти через дверь своего помещения, обогнуть подстанцию, и зайти через другую дверь в соседнее распредустройство. Но был еще один путь – более короткий, но опасный. Его я и выбрал. Я вскочил на одну из трех алюминиевых шин, находящихся под напряжением в десять тысяч вольт, идущих через небольшое отверстие в соседнее распредустройство такого же напряжения. Необходимо было передвигаться очень осторожно, чтобы не коснуться соседней шины или заземленного оборудования и не устроить короткого замыкания, которое влечет за собой аварийное отключение электроснабжения определенного жилого района и, конечно же, небольшую кучку пепла, бывшую ранее гордым черным котом. Вот бы добавил работенки ребятам, находящимся в данный момент на дежурстве в смене!
        По шине, смонтированной под потолком, я быстро пробрался в соседнее помещение, благо видел я в темноте еще лучше, чем днем – еще одна положительная сторона моего теперешнего звериного бытия. Внизу суетились двое незнакомых мне людей, освещавших фонариком ячейки с высоковольтным оборудованием.
     -  Вот здесь, в пятой ячейке, не должно быть напряжения, проверь, Леха, - сказал коренастый, широкоплечий, с короткостриженной черной бородой.
        Тот, кого назвали Лехой – высокий, худощавый, в сбившейся на бок шапке, открыл дверь ячейки и начал суетиться.
     -  Порядок, Петя, можно «курочить», - спустя минуту сказал он.
        И сразу закипела работа. Лязганье, скрежет металла перемежались крепкими словечками, слетавшими с уст новоявленных работников. Всю эту мистерию дополняли гигантские тени, устроившие причудливую пляску на противоположной стене. Я подкрался ближе, находясь практически над их головами, продолжая наблюдать за всем этим варварством.
        Тем временем грабеж подходил к концу, все самое ценное было откручено, вырвано «с мясом» или отпилено.
     -  Надо что-то делать с этой сучкой, - вдруг сказал бородатый.
     -  Я тебе давно говорил, Петя! Вот случайно увидит нас где-нибудь или попадемся вдруг – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, - прервав работу долговязый постучал по «дереву» ( себе по лбу), - моментально опознает!
     -  Ты вот что, Леха. Пробей ее адрес, аккуратно, можешь даже через электросеть. А там спалим хату вместе с ней – и поминай как звали!
        Я подсознательно начал еще догадываться, как только увидел этот тусклый свет фонаря, этих двух людей, копошащихся внутри высоковольтной ячейки, но тут до меня сразу дошел весь ужас происходящего. Вне всяких сомнений, это были те люди, которых я застал «на горячем» в тот ужасный поздний вечер, ставший для меня последним в человеческом обличье, и говорили они о Рите! Во мне все вскипело, и я, с криком, как мне казалось, а со стороны это был кошачий вой, бросился на голову бородачу, вцепившись когтями в его лицо. Я даже и представить не мог – какой это произведет эффект. Представьте, допустим, вы сидите в закрытой комнате, занимаетесь чем-то интимным, с уверенностью, что вы одни во мраке – и тут, с быстротой молнии вам впивается в лицо какой-то непонятный монстр.
        Раздались оглушительные крики ужаса, люди бились в стенки ячейки, карабкались друг на друга, пытаясь вылезти оттуда. Бородачу это удалось и он начал кататься по бетонному полу в темноте, так как фонарик провалился в кабельный канал, а долговязый, тоже выкарабкавшись из ячейки, бросился открывать дверь. Первые минуты ожесточения сменил холодный рассудок. Я понял – еще пара секунд, и они поймут в чем дело, схватят меня и прикончат. Но тут руки бородача крепко схватили меня за шерсть и с силой отбросили в сторону. Под дикий рев я врезался в стенку вместе с окровавленными кусочками кожи, оставшимися у меня на когтях.
     -  Твою мать! – вскрикнул долговязый. – Так это же обыкновенный кот!
     -  Держи эту сволочь! – заорал бородатый, сидя на коленях и держась руками за лицо, сквозь его пальцы сочилась кровь. – Я его живьем на куски рвать буду!
        Я, с утробным рычанием, не спеша, приближался к долговязому: шерсть дыбом, глаза – два зловещих огонька, светящихся в темноте.
     -  Петь, он какой-то бешенный, - с тревогой в голосе пробормотал тот, кто был Лехой.
     -  Упустишь, убью! – прорычал бородач.
        Дальше сближаться с долговязым становилось опасно, и я со всей прыти кинулся бежать по-над стеной к выходу, пытаясь на скорости проскочить мимо Лехи.
        Из этого самого Лехи смог бы получиться неплохой вратарь, хотя, не исключено, что он им когда-то и являлся. Он самоотверженно прыгнул мне навстречу, заваливаясь набок и выставив вперед руки и ноги. Я, буквально, продрался сквозь частокол Лехиных конечностей, помогло и то, что падая, он ударился головой об стену и на миг потерял ориентацию в пространстве.   С чувством легкой эйфории я уже выпрыгивал в дверной проем наружу, как какая-то невидимая сила ухватила меня за хвост. Это Леха, уже лежа на спине, проявив чудеса ловкости, извернувшись, ухватил меня за хвост. Крича и ругаясь последними словами (а на деле из моей кошачьей глотки вырывался только оглушительный визг) я, извиваясь, вцепился в Лехину руку зубами и когтями. Теперь настал черед долговязого оглушительно визжать.
     -  Держи! Не выпускай! – это уже бородач, очухавшись, огромными прыжками приближался к месту событий.
        Борясь с жестокой болью, Леха греб ногами по полу, пытаясь подняться. Почувствовав, что Лехина хватка ослабла, я из последних сил рванулся в сторону и (о чудо!) выскользнул из крепких тисков долговязого. Но тут из проема вырос мощный силуэт бородатого, звавшегося Петром, ловко перескочившего через пытающегося подняться Леху. Не останавливаясь, я припустил дальше по-над стеной, и просочился в знакомую щель камеры трансформатора. Но Петр успел заметить мой маневр и, подбежав к двери, стал с остервенением дергать за ручку, пытаясь вырвать замок. После нескольких потуг, огромная двухстворчатая железная дверь, высотой свыше двух метров, вместе с фрамугой повалилась прямо на Петю. Ослепленный яростью, он не сразу понял, в чем дело, а когда понял – отскакивать в сторону было уже поздно, дверь уже лежала на нем, и он, медленно, вместе с ней, оседал на землю. Я пожалел, что я кот, а не слон (а то бы попрыгал еще сверху) и не дожидаясь, когда подбежит Леха, выскочил из своего убежища и поспешил ретироваться. «А Костя был прав насчет двери, - думал я на ходу. – Хорошо, что забыл тогда записать в Журнал дефектов!»
        Отбежав на почтительное расстояние, я стал прислушиваться и наблюдать за дальнейшими событиями. В это время Леха пыхтел над дверью, пытаясь помочь высвободиться товарищу. Кряхтя, тот с трудом выполз из-под железной громадины.
     -  Ты че стоишь, Леша! Смотри: сколько шуму наделали, грузи все в мешки и валим, Леша! Быстро, Леша! Еще быстрей!
     -  Ну и рожа у тебя, Петруха! – только и успел сказать долговязый.
         Спустя несколько минут с мешками на плечах они уже семенили к ближайшей дороге. Я поспешил за ними.
     -  Сколько лет живу – ну таких шибанутых котов еще не видел! – в сердцах сказал Петр, открывая багажник старенького потрепанного «Запорожца». – Приеду домой, всех кошачьих тварей с дому вышвырну!
     -  Как ты их выбросишь, Петь? Они ж опять через забор к тебе перелезут.
     -  Ну, завезу куда-нибудь подальше! В лес, например! – захлопнув багажник с пятого раза, сказал Петр. – Садись, быстро!
     -  Может, потому, что он черный? Черные все без «крыши». В следующий раз нужно все внимательно осматривать: вдруг пес какой-нибудь притаится или крокодил – тогда одними царапинами на лице не отделаешься! – пытался успокоить товарища Леха.
     -  Хватит нести чушь, придурок! Поехали!
     -  А что, мне рассказывали: в Австралии заходит монтер в трансформаторную – а сверху на него с десятикиловольтного секционного моста здоровенный питон на шею! И замкнуло их так обоих на «землю»! Поджарило не слабо!
     -  Поехали, идиот!
        Двери захлопнулись, и, к моему удивлению, старая развалина резво рванула с места и понеслась вдаль. Все, что я запомнил – это светлый окрас машины (голову даю на отсечение, что салатовый) и инвалидский знак на заднем стекле. «Таких инвалидов гаишники побрезгуют и останавливать, даже если они тысячу раз правила нарушат», - думал я, пытаясь преследовать умчавшихся негодяев, но вскоре бросил это безнадежное дело – старенький «зюзик» резво скрылся за поворотом.
        Грустный, я побрел в парк. Нужно было собраться с мыслями. В первую очередь необходимо было предупредить Риту об опасности. Но как это сделать? Как дать знать Рите о надвигающейся угрозе? В ночь моей смерти она могла видеть этих воров, но, скорее, не запомнила их. Поэтому они до сих пор на свободе и чувствуют себя безнаказанно. Судя по разговору, если бы она их хотя бы еще раз увидела, то, несомненно, бы узнала. Это бандитов больше всего и пугает, не дает им спокойно жить и проворачивать свои грязные делишки, и они, наверняка, попытаются избавиться от свидетеля. Что же делать? И тут у меня возникла простая и, в то же время, гениальная мысль. Нам поможет Федор! И с этой мыслью я благополучно окунулся в царство сна в парке под лавочкой.

                III

        Меня разбудило «цоканье» каблучков по асфальту. Проснувшись, я увидел приближающиеся ко мне полусапожки с торчащими оттуда точеными икрами, обтянутыми колготками. Больше из-под лавочки мне не было видно. Обладательница сапожек присела аккурат надо мной на лавку, и, покамест, мое богатое воображение рисовало красивые продолжения прелестного создания, шумно пустила газы, вероятно расслабившись оттого, что поблизости никого не было и явно не беря меня в расчет. Разочаровавшись, я поспешил к знакомому мусорнику, так как произошедшее почему-то навеяло чувство голода.
        К счастью, в этот ранний час никого в моей «столовой» не было, и я спокойно полакомился чем, как говорится, бог послал. Но, потрапезничав, собираясь покинуть мусорный бак, присел, завороженный ужасом увиденного зрелища. Над баком возвышалась продолговатая голова ужасного монстра. Из приоткрытого клыкастого рта
капала тягучая слюна, а из ноздрей валил густой пар, как из труб броненосца «Потемкин». Очевидно, огромный пес, пытаясь сказать мне что-то очень нехорошее и плохое, начал лаять. Лай, несшийся сверху и усиленный эхом полупустого мусорного бака, оглушал и давил. Но, вспоминая опыт прошлой жизни, собаки – существа ненадежные и трусливые, особенно, если на них действовать с позиции силы. Вобщем, не то, что мы – гордое и независимое кошачье племя! Для начала я напыжился, утробно урча, бесстрашно глядя монстру в глаза и, с диким шипением, выпустив когти, кинулся на врага. Голова, издав какой-то невразумительный писк, моментально исчезла, как и не было ее вовсе. Воспользовавшись моментом, я выпрыгнул из мусорника. Приземлившись на чью-то лохматую спину, не растерялся, а оттолкнулся посильней и бросился наутек. Обладатель лохматой спины завизжал и кинулся в противоположную сторону.
        Я несся легко и непринужденно, разрезая утренний морозный воздух. За мной раздавался «стук железных копыт» и отчаянный лай. Почему-то вспомнился Остап Бендер с гнавшимися за ним шахматистами, только эти были без шахматных досок, с клыками и на четырех лапах. Я не стал утруждать себя запредельным бегом на длинные дистанции и залез на первое попавшееся дерево. Свора беспомощно погавкала, и когда громадная псина, обладательница монстеровидной головы засеменила прочь, потянулась за ней.
        Посмеявшись сверху над глупыми псами, я слез с дерева и побрел дальше. Ориентироваться в городе в новом своем состоянии было тяжело – все вокруг было громадное и черно-белое. Особенно тяжело пришлось, когда я подошел к проезжей части. Посмотришь направо и налево – машин не видно. Только начинаешь движение через дорогу, как перед носом проносится огромная груда металла. Подогнал жути мой, так сказать, сородич (мы же из одного семейства – семейства кошачьих). Он лежал на обочине, еще тепленький, только вместо головы у него была большая кровавая лепешка. («Ты любишь лепешки, внучек?» - «Конечно, люблю, бабуля, лепешки с клубникой!») Ведь водители, вряд ли, будут со мной церемониться: какой «водила» потерпит, если перед носом его авто дорогу будет перебегать черный кот. Они предпочтут надавить ножкой на педальку газа и переехать меня, чем притормозить и пропустить.
        И в этой ситуации я поступил мудро. Недалеко от меня остановился обладатель расклешенных джинсов в ботинках на высокой подошве – выше я всматриваться не стал. И когда он начал переходить дорогу, я пристроился ему «в кильватер». Но, к моему ужасу, он остановился на середине дороги, видно не успел. Спереди и сзади с грохотом проносились машины, обдавая меня потоками воздуха, перемежающегося с выхлопными газами. Плюс ко всему, мой хитроумный маневр не остался незамеченным «джинсовым» человеком в высоких ботинках.
     -  Что, на чужом …(рев проезжающей машины заглушил фразу) хочешь выехать в рай, зараза! – и метнул в меня чем-то.
        Оказалось, окурком. Окурок ударился об асфальт прямо рядом с моей усатой мордой, обдав меня снопом искр. Дежавю какое-то. Опять этот сноп искр. Где сноп – там и несчастье.
     -  Ах, промазал, мать твою! – и я увидел занесенный надо мной ботинок.
        Погибать, вот так вот брошенным под колеса машины каким-то уродом не хотелось. Что будет с Ритой и Максимкой, если я не смогу их предупредить о надвигающейся опасности? Где я окажусь в следующий раз в случае печального
исхода?
        Я весь напрягся и вжался в асфальт, вцепившись в него когтями. И тут же получил сильнейший удар в бок. Острая боль пронзила все тело, но я настолько сросся с асфальтом, что не сдвинулся ни на миллиметр. Я только немного приподнял шею, чтоб снизу посмотреть в глаза своему палачу и протяжно завыл. Собственно, глаз я и так не увидел, так как на них была надвинута обтягивающая черная шапка с вышитым на лбу листком конопли. Тут же я получил еще один такой же удар. И опять я не сдвинулся ни на йоту, только завыл громче и ожесточенней.
     -  Бешенный! Он бешенный! – дрогнувшим голосом залепетал парень и поспешил переходить дорогу. Я перестроился и, несмотря на боль в боку, засеменил следом. Между тем парень стал явно паниковать и начал ускоряться, то и дело оглядываясь на меня. Я, боясь быть сбитым машиной, старался от него не отставать, но перестроившись физически, морально перестроиться не успел и все так же истошно выл. Парень, по всей видимости напичканный какой-то дрянью, достигнув обочины, окончательно потерял голову. Он, обхватив ее обеими руками, кинулся прочь, крича: «Это же черный демон! Черный демон!» Прохожие в ужасе шарахались в стороны, после чего с сочувствием смотрели ему вслед.
        «Теперь на кольце 138-го маршрута станет одним пациентом больше, - думал я, продолжая свой путь к Феде. – И местным врачам и санитарам очень не повезет, если на территории психиатрической больницы живет хотя бы один черный кот».
        Я долго блукал по шумному городу, пока, наконец, не увидел знакомые строения Федькиного двора. Добрев до знакомого подъезда, сразу почуял неладное. В нос ударил резкий противный запах. А после, из-за двери показался и обладатель оного – жирный и лощеный, со светлой, с черными вкраплениями, шерстью кот Лаврентий, очевидно, метивший территорию.
        «Только его здесь не хватало», - подумал я. Лаврентий жил у кого-то на первом этаже. Бывая у Федора, я неоднократно видел, как Лавр гонял соседских котов. Пару раз прилаживался ботинком к Лаврентию и я, находясь подшофе. Но теперь Лаврентий был раза в два крупнее меня и, похоже, наступил час расплаты.
        Я дал, было, задний ход, думая отсидеться где-нибудь, пока он не исчезнет. Но Лаврентий сразу заурчал и, пригнувшись к земле, стал приближаться. Бежать было бессмысленно, так как Лавр на своих огромных лапах догнал бы меня в два счета. Вступать в неравный бой было сродни самоубийству. И тогда я решил шокировать Лаврентия. Я поднялся на задние лапы, и, рассекая передними воздух, стал крутиться вокруг своей оси и громко мяукать. Весь процесс давался мне с большим трудом, но захочешь жить – и не так завертишься! Вскоре я потерял равновесие и завалился набок, но останавливаться не стал. Я катался по земле в разные стороны, продолжая мяукать. Все это время я мельком поглядывал на Лавра. Тот тупо уставился на меня с широко открытыми глазами и пастью. Что творилось внутри его маленькой черепной коробки, было для меня загадкой, как, наверное, и для него самого. Лаврентий попятился назад, присел, как бы невзначай почесал за ухом, и, сделав серьезную морду, с занятым видом проследовал за угол.
        Не став терять времени я быстро юркнул в подъезд. Забравшись на нужный этаж, стал царапаться в знакомую дверь и звать Федора. «Только бы дружище был дома!» - проносилось у меня в голове. Но тут открылась соседняя дверь, и я услышал старческий голос.
     -  Что, не пускают кисю? – нараспев тянула старушка. – Вот какие нехорошие, не
пускают кисю домой! Кисечка хочет домой! Да? А ее не пускают!
        Надо мной склонилось морщинистое усатое лицо, и потянулась рука со скрюченными пальцами. Я интенсивней заработал лапами и громче замяукал. Тут открылась и Федина дверь, и из-за нее показались его тапочки.
     -  Что вы делаете, Зинаида Петровна? – изумленно спросил Федор.
     -  Да вот, услышала, как кто-то «мявчит» за дверью. Вышла, смотрю – ваша кошка просится домой, и дай, думаю, позвоню вам, скажу. Жалко, бедненькую, поди, небось, проголодалась! А вы, думаю, не слышите…
     -  За то у вас слух хороший, дай бог каждому! Но, Зинаида Петровна, у нас нет ни кошки, ни кота, ни хомячка! Мы животных не держим! Вы бы еще крокодила привели! Это не моя кошка!
     -  Федя! Федя! Это же я! Это же я – Эдик! Федя, слышишь, это же я! – забывшись, кричал я, став на задние лапы, а передними вцепившись в Федькины штаны.
     -  Как же, Феденька? Вот, смотри, она зовет тебя, «мявчит»! Как это - не твоя?!
     -  Зинаида Петровна! Наша Безобразная Эльза умерла еще полгода назад! А эту я вообще не знаю! – дергая ногой, с горячностью отвечал Федор. Я болтался как сосиска, но Федькины штаны не отпускал, немного обидевшись за то, что мне так быстро поменяли пол.
     -  Как, умерла?! Господи!
     -  Обыкновенно! Состарилась и умерла!
     -  Ничего не понимаю! А это кто же?
        Результата дальнейшей дискуссии я дожидаться не стал и быстро прошмыгнул в Федькину дверь.
     -  Стой, зараза! – отреагировал Федор. – Спасибо за подарочек, Зинаида Петровна!
        Я услышал, как захлопнулась входная дверь. Это был хороший знак. Но необходимо было закрепить успех. Чтоб у Федора и мыслей не было взять меня за загривок и вышвырнуть на улицу.
     -  Ну, где же ты, черная бестия! А ну, покажись! – услышал я приближающиеся шаги.
        Я быстренько подбежал к ближайшему стулу, стал на задние лапы, передними уперся в ножку стула, прогнулся, выставив хвост трубой, то есть - все как в известном анекдоте про эмблему фирмы, выпускающей спортивную экипировку, «Пума». Свою позу я хотел еще подкрепить словами все из того же анекдота, но кроме мяуканья ошеломленный Федор ничего не услышал.
     -  Ну, вижу, вижу – «Пума»! Слышь, ты, случайно, не от Куклачева сбежала? – успокоившись, шутил Федор.
     -  Сам ты - Куклачев! И прекрати обзывать меня кошкой! – я метался по комнате и нес всякую чушь, но, естественно, кроме мяукающих звуков ничего более моя кошачья глотка изобразить не могла. Нужно было как-то дать понять Феде, кто я есть на самом деле. Мои маленькие кошачьи мозги начали закипать, а тут еще Федор мешал сосредоточиться.
     -  Ну, иди же сюда, черная пантера! Ко мне, ну! Кис – кис – кис! – он махал в воздухе руками, всячески меня зазывая.
        И тут я вспомнил про фотографию в рамке на столе, где мы с Федькой запечатлены в обнимку, стоящими возле памятника лучшему танку Второй мировой войны Т-34. Я запрыгнул на стол и начал когтями скрести по стеклу, предохраняющему наше фото.
     -  Ах ты тварь! – вскипел было Федя, но тут, видно, в его мозгах начинало происходить просветление.
     -  Да ты, оказывается, котище! – это была его первая умная мысль.
        Он подходил ко мне сзади и, видимо, с этого ракурса увидел то, что заставило его произнести эти слова. Я продолжал судорожно шкрябать по стеклу и громко мяукать. Фотопортрет постоянно сдвигался под тяжестью моих лап, и мне приходилось передвигаться за ним следом. Так мы незаметно добрались до края стола, и Федору пришлось показать чудеса ловкости, чтобы предотвратить падение фоторамки.
     -  Какого члена ты приклепался к моей фотографии?!
     -  Мяяяу!
     -  К моей с Эдом фотографии! Наглый котяра!
     -  Мяяяу!!
     -  Да ты наглый, паршивый кот! Залез с ногами… с лапами на стол! Доколупался до моего фото… Или… Или до Эдькиного фото?!
     -  Мяяяу!!!
     -  До моего или до Эдькиного фото?! Или до нас обоих?! – это было похоже на мучительные роды. Мучительные роды второй Федькиной умной мысли. Федя стоял, держа перед собой фотографию, а в его голове в это время происходили бурные процессы по стыковке и не стыковке различных шестеренок и механизмов.
     -  Мяяяу!!!!
        Рассеянный взгляд Федора шарил то по мне, то по фотографии, то по фотографии – то по мне. Не хватало маленькой капли, той самой маленькой капли, которая переполняет чашу. И я дал ему эту самую каплю. И даже не каплю, а целый бурный поток. Я спрыгнул со стола и побежал на балкон, благо он был открыт. Федор с фотографией тупо проследовал за мной. Тем временем в самом дальнем углу балкона я начал когтями отдирать одну из деревянных дощечек, которыми был оббит пол. Это была искусно закрепленная Федором дощечка, под которой был его тайник с очень-очень личными вещами – различными документами, записями, дневниками и, даже, порножурналами.
     -  Слушай, Эд. Если со мной что-нибудь случится, - говаривал мне как-то Федя, - заберешь это все незаметно и спалишь!
     -  Типун тебе на язык или еще что-нибудь похуже! – отвечал я тогда другу.
        Это было идеальное место для тайника, так как балкон был застеклен, утеплен и, поэтому, там всегда было сухо. О тайнике не знала даже Танюша, о нем знали только я и Федор.
        Мне с большим трудом удалось отковырять дощечку, и я с довольным видом уставился на друга. Мой друг уже сидел на пятой точке напротив и ошарашено смотрел на меня.
     -  Этого не может быть… - бормотал под нос, качая головой, Федор. – Этого не может быть…
        «Как не может! Ты же меня сам грузил всем этим добрый десяток лет! Переселение души и все такое! Ну, давай, дружище, переходи на свою волну!»
     -  Вот это да! – вышел из оцепенения Федор. – Я же говорил! Вернее Кришна говорил! Ну и ну! Во, дела!
        Спохватившись, он вставил дощечку на место и радостно засеменил на кухню.
     -  Эд, за мной!
        Он вытащил из холодильника запотевшую бутылку водки и мигом наполнил стопку до краев. Уже, поднеся ее ко рту, искоса посмотрел на меня.
     -  Извини, Эд!
        Он проворно зашуршал по кухне, и, вскоре, на полу возле меня стояло два блюдца: одно с нарезанной колбасой, другое – с водкой!
     -  Ну, с возвращеньицем, Эд! – осушил стограммовую емкость Федор.
        Лакать водку из блюдца оказалось препротивнейшим занятием. Обжегши всю ротовую полость, я принялся судорожно жевать колбасу.
     -  Во, блин, Эд, какой ты теперь интересный! Что ж мне с тобой делать?

                IV

        -  По-о-олные карманы! Ма-а-арихуаны! – подпевал Федя, орущему из динамиков Шнурову, развалившись на диване, а я с остервенением гонял по комнате грецкий орех, когда в зал ворвалась Танюша.
     -  Боже мой! Что творится! – она выключила музыкальный центр, схватила меня за загривок и решительно направилась к двери.
     -  А-а-а… - успел только произнести Федор, никак не ожидавший таких событий.
        Он, было, подался за нами, но запутавшись в пледе, свалился с дивана. Танюша уже начала отпирать дверь, когда увидела подползающего Федора:
     -  Таня, это же Эд! Что ты делаешь?!
     -  Да хоть швед! Кота нам еще в квартире не хватало для полного счастья! Кстати, ты сейчас от него ничем не отличаешься, будешь возникать – проследуешь за ним!
        Я беспомощно болтался в воздухе, Федор на четвереньках тянулся ко мне:
     -  Не позорь меня перед Эдом!
     -  Перед кем? Перед этим облезлым котом? – она приподняла меня еще выше.
     -  Но ты же ничего не понимаешь! Это - наш Эд! Дай я тебе все расскажу!
     -  Не надо мне ничего рассказывать!
     -  Ну, послушай! Душа нашего Эда переселилась в этого кота! Он сам нас нашел!
     -  Ну это уже слишком! Допился?! Крыша совсем уже поехала?! У тебя с твоим Востоком совсем шарики за ролики заехали! – и она снова повернулась к двери.
     -  Ладно, Танюша, хватит! Прошу тебя: не выбрасывай его! Пожалуйста! Давай его оставим себе! Ну, хотя бы на день! Смотри: какой он славный!
        Она приподняла меня еще выше, покрутила в разные стороны, обсмотрела всего:
     -  Да ничего такого особенного. Кот как кот. К тому же еще - черный. Ну, конечно, что-то в нем есть…
     -  Ну, вот, видишь! А, знаешь, какой умный! Все понимает! Давай оставим? Ну?
     -  А предлога,  поумнее, не мог сочинить? – она терзалась сомнениями. – Да, давно у нас не было котов… Умный, говоришь? И что же он умеет делать такого умного?
     -  А ты отпусти его! Ща мы все покажем!
        Таня отпустила мой загривок, и я плюхнулся на пол. На скользком ламинате лапы разъехались в стороны, алкоголь разобрал меня окончательно, и вставать не хотелось. Где-то впереди в тумане маячил на четвереньках Федор.
     -  Эд, ко мне! Давай ко мне на спину! Але-е-е-оп! Оп! Ну же, Эд!
     -  Что это с ним? – Танюша смотрела на меня с изумлением. – Он, по-моему, ненормальный?!
     -  Щас, Тань! Щас все будет! Эд, перестань валять дурака, соберись! – его самого изрядно покачивало в разные стороны. – Ну же, Эд! Прыгай, дружище! Сделай это!
     -  Да что это с ним? Он, что, тоже водку пил? Ну нет, нам и одного алкоголика, с головой, хватит, а, если, еще этот прибьется…
     -  Ну, Эд! Ты должен ее удивить! Сделай же что-нибудь!
        Я собрался с последними силами и прыгнул на размытый в моих глазах Федин силуэт. Приземляясь ему на спину, я понял, что немного перестарался. Я, чуть было, не перелетел Федора полностью, но в последний момент успел вцепиться ему в «бочину». Взревев от боли, Федя повалился со мной на бок, чуть не придавив меня своим телом. Это сильно позабавило Танюшу:
     -  Клоуны! Хотя он действительно умный. Как он понял, что ты ему сказал?
     -  Я же тебе говорил! – кряхтел Федор, держась за расцарапанный бок. – Я же тебе говорил, что это – Эд! Поэтому он все и понимает! Эд, ну зачем такое делать?! Еще друг называется, мне же больно!
     -  Хватит нести пьяный бред! Ладно, смотри: если где-нибудь нагадит - сразу вышвырну!

                V

        Вышвыривать меня не пришлось. На следующий день, первым делом, я сходил на специально заготовленный Федей для моих нужд коробок с песком, за что получил немалую порцию ласк от Танюши. А потом Федор забрал меня похмеляться. Бесцеремонно выдернув меня из теплых нежных Танюшиных рук, со словами «ты же вчера хотела обречь его на скитания и голодную смерть» потащил меня на кухню, и, пока ничего не подозревающая Танюша уставилась в телевизор, ловко нарезал колбаску и разлил «беленькую» по емкостям.
        «Может не надо, Федя?!» - промяукал я. Меня аж передернуло, как вспомнил этот обжигающий вкус водки. В голове сильно гудело.
     -  Надо, Эдик, надо! – проворковал Федор. – Это для просветления мозгов. А, после, обмозгуем, что делать дальше.
        Полчаса спустя я уже лежал, развалившись на кухонном столе, рядом с блюдцем с водкой. Вокруг меня валялись кусочки нарезанной колбасы. Федор сидел напротив, уставившись на меня стеклянными глазами, с жаром объяснял:
     -  Ты знаешь, Эд, я так рад, что ты вернулся! Ты просто себе не представляешь!
        Он, изредка, неуклюже трепал меня по загривку, вызывая у меня приступы раздражения, и мне приходилось отмахиваться от него лапами, тоже не отличаясь большой ловкостью. Но это были лишь сиюминутные порывы, вызванные скорее звериным инстинктом, нежели какой-либо озлобленностью на Федора. В душе я был безмерно счастлив видеть друга, и алкоголь только приумножал это счастье. И сейчас, катаясь по столу в кусочках колбасы, я с удовольствием слушал Федькину болтовню.
     -  Ну ты, Эд, и смешной! И как тебя так угораздило?! Ах, ты еще и царапаться!
        И всю эту идиллию нарушила Танюша.
     -  Нет, это переходит все границы! Грязный кот на столе, за которым мы едим! – она опять схватила меня за загривок.
     -  Я же тебе объяснил все! Это – Эд!!! – разгорячился Федор, для убедительности поднявши вверх указательный палец.
     -  У тебя белая горячка, дорогой! Не хватало, чтоб ты еще с котами пил и разговаривал! Очнись: Эд в реанимации уже год! – и направилась со мной ко входной двери.
        Федор, шатаясь, пробирался следом:
     -  Таня, оставь его! А то я тоже как выброшусь из окна, душа моя переселится в
другого кота, и я буду с Эдом!
     -  Ну, давай, удачи тебе! – неизвестно кому из нас сказала Танюша и вышвырнула меня за дверь.
        Еще некоторое время за Фединой дверью раздавался какой-то шум, но, вскоре, все стихло. Я еще с трудом соображал, что произошло, алкоголь разобрал меня окончательно, хотелось где-нибудь побродить, расцарапать кому-нибудь морду. Выгребая из подъезда, я наткнулся на Лаврентия.
        «Иди сюда, пингвин африканский!» - угрожающе двинулся я на Лавра. Не знаю, как понял Лаврентий мой кошачий язык, и, что я, вообще, от него хотел, но, к моему удивлению, он сразу принял озабоченный вид и засеменил, якобы куда-то по делам. Дальше у меня случился провал в памяти.

                VI

        Очнулся я в сыром темном подвале. В нос било со всех сторон разнообразие резких запахов, где-то в глубине шипела труба централизованного отопления, пуская, как заядлый курильщик, аккуратную тонкую струю пара, с противоположной стороны доносилась «звонкая весенняя капель». И если бы не нестерпимая головная боль, то чувствовал бы я себя вполне комфортно, как в моем предыдущем постоянном жилище. Постепенно в сознании стали возникать события прошедшего дня, и все это на фоне нарастающей депрессии, сопровождающей, обычно, выход алкоголя из организма. Я побрел на звук «звонкой капели», и, вскоре, с жадностью пополнил недостаток жидкости в организме из лужицы, образовавшейся под прохудившейся канализационной системой Федькиного дома.
        Меня начали посещать тревожные мысли. Весь мой план рушился. Танюша вышвырнула меня из квартиры как шкодливого кота. А на что я рассчитывал – безумец?! Если реально смотреть на вещи, я таковым и являлся – шкодливым диким котом. Это только Федор, с его нестандартным сознанием и своеобразным складом ума мог купиться на мои «штучки». Кому и как я докажу, что я – в прошлой жизни Эдуард Саленко – душа которого реинкарнировалась в черного бездомного кота, который хочет предупредить свою, из прошлой человеческой жизни, жену – Риту об угрожающей ей опасности?! А почему из прошлой жизни? И тут вдруг в моем сознании возникла ключевая Танюшина фраза: «Эд в реанимации уже год!» если это так, то и прошлая моя жизнь еще, как бы, не закончилась! Если в реанимации – значит, все-таки, еще жив, курилка! Но, судя по всему, если я уже здесь, в коте, то там, в реанимации, дела у меня совсем безнадежные. Или кто-то там, свыше, дает мне шанс спасти Риту и предотвратить преступление? Или что-то я совсем не понимаю?
        И тут в этом темном царстве мелькнул луч света. Кто-то светил фонариком и приближался.
     -  Кыс-кыс-кыс! Эд! Эд, ты тут? – услышал я знакомый голос.
     -  Федя, сюда, я здесь! – бросился я навстречу другу.
        От радости я чуть не сбил Федора с ног, прыгнув ему на грудь.
     -  Ну как ты тут без меня, дружище! – явно дрогнувшим голосом приговаривал Федор. – Что мявчишь, проголодался? Я тебе тут кое-что захватил…
        Он опустил меня на землю и принялся разворачивать свертки с остатками завтрака. Забыв все на свете и повинуясь животным инстинктам, я начал вгрызаться в смачные куски  курятины.
     -  Ну у тебя и аппетит - зверский! – подтрунивал надо мной Федор. – Извини, водки не принес. Сам не похмелялся – Танюша зверствует! Еле вырвался. Пришлось соврать, что в подвал за картошкой пошел.
        «Если б я был султан – то б имел трех жен…» - запиликал Федькин мобильник, и он в темноте стал судорожно лазить по карманам:
     -  Ало! В каком магазине?.. Не похмелялся! Я в подвале, картошку набираю, вон, Эдик может подтвердить!.. Да шучу я! Конечно, какой там Эдик!.. Не пил, что ты опять начинаешь!.. Через пять минут приду – сама все увидишь!
     -  Ты мне лучше скажи – Эд Саленко сейчас и правда в реанимации лежит? – пытался спросить я у друга.
     -  Да ты не отвлекайся, ешь – ешь! Если мало – еще потом принесу. Так вот, Танюша сейчас злая, думает у меня крыша поехала. Как ей объяснить, глупенькой, что ты – Эд?
     -  В какой я больнице лежу? Где? Расскажи все! – закончив с едой, я ходил вокруг Феди кругами, пытаясь ему что-то объяснить на своем кошачьем языке.
     -  Да не волнуйся ты так, все образуется. Танюша успокоится, и я заберу тебя к нам. Немного поживи здесь, я тебе поесть еще потом принесу.
     -  Да я не против! Расскажи обо мне, о Рите! Как она там? О Максимке!
     -  Да принесу я тебе пожрать, чуть позже. Мне надо идти – Таня рвет и мечет! Только прошу тебя: нужду справлять на улицу выходи, тут и так вонь стоит ужасная. Кстати, если будут проблемы с Лаврентием – помнишь того жирного кота, которого ты еще по пьяни буцал – только скажи – я ему голову откручу! А как все успокоится, и перейдешь к нам – я тебя к Рите с Максимкой в гости отнесу! Ну, не скучай, дружище, скоро приду! Далеко никуда не заходи, будь все время здесь поблизости!
        «Ну, наконец-то! Вот, последняя мысль,  про Риту с Максимкой, была очень умной. Только надо ускорить этот процесс», - думал я, глядя другу вслед.

                VII
               
          На следующий день у меня уже был готов план действий. Самому соваться к Рите с Максом не было смысла: они все равно не поймут – кто я. К ним надо было идти только с Федором – он бы что-нибудь придумал, как им все объяснить. Поэтому я решил сходить на свою бывшую работу: разнюхать обстановку, так как от Федьки, вряд ли, сейчас чего-нибудь добьешься.
        Утром, не дождавшись Федькиного завтрака, я двинул в сторону районной электросети. Время я выбрал для столь длительного перехода удачное: машин и людей было мало, а со зверьем я уж как-нибудь решу проблемы. К счастью, добрался без приключений, проскользнул сквозь дырку в заборе, подальше от сторожки с собаками и потрусил к зданию диспетчерского пункта.
        Над подстанцией, на территории которой располагалась наша диспетчерская служба, всходило холодное осеннее солнце, ища отражение в стройных рядах фарфоровых изоляторов. Густой утренний туман клубился в бесконечном переплетении алюминиевых проводов и шин. За сетчатым ограждением мерно подвывал трансформатор собственных нужд. От распахнутых ворот бокса доносилась возня и легкая ругань монтеров. Приступ ностальгии прогнал рокот подъезжающего автобуса. Вскоре, из него шумно повалил персонал, и я поспешил ретироваться подальше на крышу, чтоб переждать утренний «час пик». Скрутившись на верхотуре калачиком и вслушиваясь в голоса, я незаметно погрузился в сон.
     -  Петрович! Петрович! Сигарету дай, сволочь! – разбудил меня крик, как обычно, без дела слоняющегося монтера Егорки Колбаскина.
     -  Колбаса, я могу тебе дать только в ухо или в печень! Выбирай: в ухо или в печень? – ответствовал на дерзость Колбаскина грузный монтер Петрович, простирая к мальцу свои толстые волосатые ручищи. В общем, обычные рабочие будни.
        Тем временем я спустился на землю и зашел в здание диспетчерского пункта. На диспетчерской было тихо и спокойно, персонал разъехался по рабочим местам. Диспетчер Данила что-то кому-то объяснял по телефону. Чуть поодаль, за столом делала какие-то записи дежурная Элеонора Филлиповна. Простота и впечатлительность этой, уже не молодой женщины, порой, поражали. Каждый звонок абонента она принимала очень близко к сердцу, особенно, когда звонил один и тот же абонент и умолял прислать к нему бригаду - побыстрее «сделать свет», она была готова чуть ли не сама сбегать на заявку, залезть на столб и восстановить электроснабжение потребителю. Поэтому, она старалась «не слазить» с диспетчера, покамест проблемная заявка (как казалось ей) не будет выполнена, чем, порой, вызывала раздражение последнего. И когда при каждом удобном случае, под любым предлогом, она удалялась с диспетчерской, это воспринималось с облегчением. Однако, прекрасное знание своего дела делали Элеонору Филлиповну практически незаменимой, а все эти недоразумения только добавляли ей изюминки. А, зная ее отношение к «братьям нашим меньшим», то есть, и, теперь, ко мне тоже, я смело направился к ней.
     -  Ой, кто к нам пришел! Данила, смотри! А черный какой!
     -  Интересно, откуда он взялся? – мерно раскачиваясь на стуле, сказал Данила. – Давайте я его выгоню?
        «Интересно было бы понаблюдать за этим процессом», - подумал я.
     -  Зачем!? Не надо! Смотри – какой он хороший! Может он от «газовиков» пришел? – выдвинула свою гипотезу Элеонора Филлиповна.
     -  От этих «газменов» ничего путнего и не дождешься, - метнул свой камень в огород соседнего предприятия «Горгаз» Данила.
     -  Да ладно тебе ворчать, Данила! Кис-кис-кис! Иди сюда, красавец! Как тебя зовут?
        «С превеликим удовольствием обозвался бы, если б мог», - думал я, подходя к Элеоноре Филлиповне.
     -  Проголодался, наверное! – трепала она меня за бока. – Проголодался! Сразу видно, глянь – какой тощий! Сейчас что-нибудь придумаем! – обнадежила меня она.
        Она подошла к холодильнику, открыла его и начала чем-то шуршать. В нос ударил приятный запах еды. Через секунду я уже терся у ее ног, надрывно завывая.
     -  Чьи это котлетки, интересно? – бормотала за своим занятием Элеонора Филлиповна.
     -  Не вздумайте, Элеонора Филлиповна! – опомнился Данила. – Я его лучше задушу!
     -  Зачем ты так, Данила! Глянь – как он проголодался! Ладно, дам ему вот это и в консервной банке еще чуть-чуть осталось…
        Уже вылизывая до блеска тарелку, почему-то вспомнилось бессмертное произведение Бонч-Бруевича про Ленина, детей и «Общество чистых тарелок».
     -  Здравствуйте! – вдруг раздался тонкий, с высокими частотками голос, который я не забуду никогда. – Можно к вам обратиться?
     -  Что вы хотели, мужчина? – вопросительно посмотрел на него Данила.
        Леха был одет без претензии на модность – легкая потертая осенняя куртка
сочеталась с видавшими виды светло-серыми брюками. Легкая небритость и острые черты лица немного старили его, но не настолько, чтоб подумать, что ему больше сорока. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу в грязных стоптанных туфлях – еще не бомж, но замороченный житейскими проблемами человек, небольшого достатка.
     -  Да, вот, у меня провода, которые идут от столба к дому, ну, старые уже такие, все на скрутках, я боюсь, что вот-вот оборвутся. Я бы хотел их заменить.
     -  Вы новый провод приобрели? Вам срочно надо?
     -  Да нет, мне не к спеху. Вы это бесплатно делаете?
     -  Бесплатно. Подойдите к дежурной, она запишет заявку, - сразу потерял к нему интерес Данила.
        Я забрался под стол к Элеоноре Филлиповне и жадно ловил каждое слово. Что он здесь делает, что вынюхивает?
     -  Мужчина, подходите, только быстрее, работы очень много, - засуетилась, усаживаясь на стул, Элеонора Филлиповна.
     -  Я, вообще-то, чтоб вас не беспокоить, хотел своего хорошего знакомого попросить, он у вас здесь работал. Ну, летом с ним еще ужасный случай на подстанции произошел…
     -  Вы имеете ввиду Эдуарда Сергеевича?
     -  Какого Эдуарда Сергеевича? – прикинулся Леха.
     -  Саленко. Его воры на подстанции бросили в высоковольтную ячейку, которая была под напряжением. Вы про него говорите?
     -  Ах, да? Саленко, Саленко! – как бы спохватился Леха. – Его, Эдика, я бы попросил, он обязательно бы сделал, но теперь…
     -  Что – теперь? Почему вы так говорите – «работал»? Он еще работает у нас.
     -  Работает?! – неподдельно изумился Алексей.
     -  Нет, понятно, что он сейчас физически работать не может – он в больнице, в реанимации лежит. Но он, дай бог, поправится и будет дальше работать, на предприятии он по-прежнему числится.
     -  Так он живой?! – все более изумлялся Леха. – Так говорили, что он погиб! Слава богу! Значит, то слухи просто были. А можно его проведать? В какой он больнице лежит?
     -  В девятой. Но вас к нему не все равно не пустят. Он все равно без сознания. Уже больше года так.
     -  Какой ужас! А нашли тех, кто это сделал?
     -  Да что-то тихо. Все молчат, никто ничего не знает. Да и кому это надо? Кто будет искать? Сейчас никто никому не нужен! – сокрушалась Элеонора Филлиповна.
     -  Может его семье чем-нибудь помочь? Вы можете дать мне его адрес?
     -  Что ж вы за такой «хороший» знакомый, что ничего про него не знаете? – упрекнула его Элеонора Филлиповна. – Извините, но мы адреса своих сотрудников не даем! Давайте, мужчина, быстрее: или давайте заявку или не мешайте нам работать!
        Элеонора Филлиповна как всегда в своем репертуаре, думал я, сначала по простоте душевной слила Лехе всю необходимую ему информацию, а после этого вдруг неожиданно «встала в позу».
     -  Извините меня, пожалуйста! Записывайте адрес, - неожиданно продолжил Алексей.
        Неужели и впрямь решил поменять себе ввод, раз уже пришел? Так сказать, «убить двух зайцев»? Или назовет сейчас какой-нибудь «липовый» адрес? Я весь превратился в
слух.
     -  Пишите: Братьев Палкиных, дом пятнадцать!
     -  Фамилия?
     -  Свинчаткин!
     -  Долги за электроэнергию есть?
     -  Нет! Я месяц в месяц плачу! Там все нормально! – попытался заверить всех Алексей.
     -  Ладно, проверим! Заявку я записала, бригада подъедет к вам в порядке очередности! – захлопнула журнал заявок Элеонора Филлиповна, всем своим видом показывая, что вопрос исчерпан.
     -  Спасибо вам большое! Еще раз извините! – попятился к выходу Леха.
     -  Ой, а что это у вас? – неожиданно Леха остановился у стола диспетчера и склонился, будто что-то рассматривая.
     -  Это частотомер, - простодушно ответил Данила.
        Но я сразу понял, куда уставился Леха. На столе у диспетчера, под стеклом был список всех сотрудников с домашними адресами и телефонами. Этой наглости я стерпеть не смог. Я вылетел из-под стола, затормозив резко перед Лехиными ногами, ощетинился и зашипел.
        Леха от неожиданности аж подпрыгнул. Данила сначала засмеялся, а потом его лицо исказила гримаса ужаса.
     -  Быстро уйдите от схемы, мужчина!
        Леха, пытаясь сохранить равновесие, пару раз махнул руками, грозя зацепить схему, набранную на магнитах и находящуюся у него за спиной. Если бы он ее зацепил и смахнул в каком-либо секторе изрядную часть магнитов, обозначающих различные элементы городской электросети, то эту неприятность потом очень долго бы пришлось исправлять. Причем, одним набором магнитов на стене это бы не ограничилось, тогда бы еще пришлось оперативной бригаде ездить по всем «поврежденным» подстанциям и сверять схему в «натуре».
     -  Покиньте диспетчерскую, немедленно! Вы что, надпись не видели: «посторонним вход воспрещен»!
     -  Ну не такой уж я посторонний, - пытался оправдаться Леха, опять пятясь к выходу. – Неужели все черные коты бешенные?! Вы его на цепь лучше посадите, у входа – пусть сторожит.
     -  Да не говорите, - подобрел Данила, когда увидел исчезающего в дверном проеме Алексея. – Сторожей всех разгоню, а кота посажу на их место! Дешевле выйдет и надежней! А то пропускают всяких на диспетчерскую!
        Я засеменил следом за Алексеем, решив проследить: с кем и на чем он сюда приехал. Я видел, как Леха пару раз нервно оглянулся, а потом почему-то подошел к Колбаскину и что-то прошептал ему на ухо. Когда Леха завернул за угол, я хотел было припустить за ним быстрее, но тут чья-то рука схватила меня за загривок, и я повис в воздухе.
     -  Откуда ты взялся, котяра? – резко взорвал воздух голос Колбаскина. – У нас и своих котов хватает, а ты откуда приблудился?
        Моей ярости не было предела. Я шипел и извивался, но все мои потуги были напрасными – Егоркина рука сжимала мой загривок как стальные клещи.
     -  Ой-ой, какие мы грозные! Ща ты у меня из грозного превратишься в смешного!
        Он поднял с земли какой-то предмет и с силой надел мне на голову. Это был металлический шибер небольшого сечения, применяющийся в системах вентиляции и водоснабжения. Он налез мне аккурат на шею.
     -  Это тебе от меня подарочек – клоунское жабо! – зло рассмеялся Колбаскин и швырнул меня в воздух.
        Больно ударившись о землю, я бросился наутек. «Жабо» сильно мешало, цепляясь за траву и давило шею. Оказавшись у сетчатого ограждения, я зацепился шибером за торчащие проволоки, которые вошли как раз в отверстия для болтов. Я дергался во все стороны, но сцепление проволок и шибера было надежным. Я пришел в отчаяние, силы покидали меня, от бесконечного вытья голос начинал садиться.
     -  Тебя нельзя оставить ни на минуту! – словно из небытия услышал я знакомый голос. – Я же тебе говорил: сам никуда не ходи, следопыт хренов!
        Федя распутал проволоку и поднял меня перед собой.
     -  Какое у тебя симпатичное жабо! Давай-ка его снимем! - и он начал тащить шибер через мою голову.
        Я завизжал от боли, так как шибер зацепился за уши и застрял.
     -  Терпи, животное, - кряхтел Федя. – Осталось самую малость. Раз пролез туда – значит, пролезешь и обратно!
        Данная теория на практике подтверждаться не хотела, и Федя решил оставить меня в покое.
     -  Ты, Эд, мне все руки расцарапал! Разве можно так брыкаться! Еще друг называется! Я ж помочь тебе хотел, мог бы и потерпеть!
     -  А ты поаккуратнее не мог? Видишь - не лезет, а он тянет как сумасшедший! – мявчал я «на своем» в ответ.
     -  Чего мявчишь? Есть опять захотел? Сейчас придем домой – покормлю. Потом возьму «болгарку» и распилю этот шибер! Только не брыкайся!
     -  Ты что – ненормальный! Какая «болгарка»?! Ты бы еще голову отрезал мне, снял шибер, а потом назад прикрутил!
     -  Та не мявчи ты: сказал покормлю – значит покормлю!
        Федя принес меня домой и показал Танюше.
     -  Ты опять его притащил!.. – начала было она, но потом ужаснулась.
     -  И кто это такое сделал?! Боже мой!
     -  Я Эда нашел у него на работе. Утром спустился в подвал, чтоб его покормить – нету! Вышел на улицу – нету! Взял Лаврентия за шкирку, спрашиваю: «Где Эд?», а он лупает своими глазенками, болтается, как жирная сосиска, буровит что-то по-кошачьи – ничего не пойму. И тут я подумал: куда он может пойти? К своим? Так все разошлись: Рита на работу, Макс - в школу. Осталось ему только к себе на работу: ну, обстановку там разведать, и все такое. И я мигом туда. Зашел к ним на территорию, слышу: кто-то воет у забора. Я – туда. Вижу: Эд вот этой «фигней» – шибер называется – за проволоку зацепился. Я его высвободил, попытался шибер снять – не получается. Да еще Эд визжит, как потерпевший, и царапается! Думаю, может «болгаркой» попробовать…
     -  Ты что – идиот! Ты ж ему голову отрежешь! Сейчас что-нибудь придумаем… Тащи его в ванную!
        Я почувствовал что-то неладное. Начал опять брыкаться и визжать.
     -  Эд, прекрати! Ты же умный мужик…животное…кот! Ты что, не видишь – мы пытаемся тебе помочь! – успокаивал меня Федор.
        Я ему, конечно же, не верил, ожидая от него, как минимум, фокуса с «болгаркой». Я уже был согласен носить это «жабо» всю оставшуюся «кошачью жизнь».
        Тем временем Танюша обильно намылила мне голову и ловко стащила шибер. Все было сделано так быстро, что я и опомниться не успел. Моей радости не было предела. Я громко урчал и лизал Танюше руки.   
     -  Ну ладно тебе, Эд! Не приставай к моей жене!
     -  Федор! – осадила его Таня. – Порой ты мне кажешься не совсем нормальным! Что ты опять себе вбил в голову? Ну какой Эд? Ладно, пусть этого кота зовут Эд, называй его как хочешь! Но то, что ты придумал насчет этого… ну…
     -  Что душа нашего Эда вселилась в этого кота?.. – неуверенно попытался помочь ей Федор.
     -  Да, совершенно верно! Но, это же - полнейшая чушь! Расскажи кому-нибудь со стороны – тебя примут за сумасшедшего!
     -  Но если это так – что я могу поделать?!
     -  Что –  «так», Федя? Что ты – сумасшедший?!
     -  Да нет же! То, что душа Эда вселилась в этого кота! Поэтому я и говорю это только тебе, а не кому-нибудь со стороны! Только тебе! Мы столько лет вместе – я думал, ты меня поймешь…
     -  В том то и дело, Федор, что я знаю тебя как облупленного! И все твои причуды! Это только ты мог придумать такое! – разгорячилась Танюша.
     -  Почему сразу – придумать?!
     -  Во-первых, Эд сейчас находится в реанимации, он - живой! – предъявила аргумент Татьяна.
     -  Он в сознании?
     -  Ну, нет…
     -  А что, ты не знаешь, что когда человек находится без сознания, то душа его покидает на какое-то время его же телесную оболочку? – гнул свое Федор. – И даже тогда, когда он спит!
     -  Допустим!
     -  Да не «допустим», а так оно и есть! И как ты объяснишь то, что этот кот оказался вдруг за несколько километров от нашего дома у Эда на работе, не зная туда дороги – случайно?!
     -  Откуда ты знаешь, что не знает? Ты что, у него спрашивал? Может это совсем другой кот. Тот, что был у нас раньше, по-моему, был посветлее. Может он там живет всю свою жизнь, а ты взял – оторвал его от дома, зачем-то притащил сюда. У нас что – приют для бездомных котов? – уже более спокойно продолжала Танюша.
        Я с любопытством и теплотой смотрел на спор не просто супругов, но и двоих любящих друг друга людей. С языка так и просилась слететь фраза: «Спорим – не поругаетесь!»
     -  Так ты подумай: где его за эти дни только не носило? Ты его искупай хорошенько – он не только посветлеет, но и побелеет! А, хочешь, мы тебе опять покажем трюк со спиной?
     -  Ладно – ладно! – рассмеялась Танюша. – Верю! Верю, что это тот кот, который был у нас раньше. Но то, что в этого кота вселилась душа Эда… Я понимаю, как тебе не хватает сейчас нашего друга, и что ты сильно переживаешь за него… Тогда, действительно, как он мог оказаться у Эда на работе? Все это немного странно. Даже очень странно. Хорошо, раз уж мы его намылили – тогда давай искупаем! А потом накормим! Наверное, Эдик сильно проголодался!
     -  Танечка, я тебя люблю! – радостно бросился на нее с объятиями Федор.
               
                VIII

        Между тем время шло. Необходимо было что-то предпринимать. Рано или поздно эти два друга вынюхают мой адрес и начнут предпринимать какие-нибудь нехорошие противоправные действия, направленные против Риты и Максимки. Нужно срочно узнать их планы, чтобы быть, как минимум, на шаг впереди  и предотвратить их нехорошие задумки.
        «Нужно проверить этот адрес – Братьев Палкиных, дом пятнадцать, - размышлял я. – Чем черт не шутит: может там, на диспетчерской Леха назвал свой реальный адрес? Но как втолковать это Федору? Как ему объяснить, что он должен меня туда отвезти и где-нибудь подождать, пока я проникну в Лехин дом и что-нибудь разведаю?»
        На следующее утро, плотно позавтракав, я приступил к решительным действиям. Федор с Танюшей просыпаться не спешили – то ли у них был выходной, то ли отпуск. Я запрыгнул к ним на кровать у изголовья и лапой принялся тормошить Федю.
     -  Отстрянь, Васильич, пусть Ромка потаскает… - пробуровил сквозь сон Федор.
        Не знаю, что там наснилось Федьке, но работал он в морге санитаром. Об этом знал только я. Танюша знала только, что он работает в первой областной больнице санитаром, и это тоже было правдой. Только на территории больницы располагался еще и морг, в котором Федька и трудился. Он не любил мне рассказывать о своей работе, но, иногда, «во время снятия стресса» он рассказывал, порой, ужасные вещи.
        Как-то раз, когда он только устроился на эту работу, он поведал мне один забавный случай. Сидели мы у него вечерком, как обычно у него на кухне за бутылочкой водки. Жены трещали о своем в соседней комнате. Федька выпил, крякнул и продолжал:
     -  И в конце смены мужики мне говорят: «Мы сейчас сбегаем в третий корпус, отметимся и придем, а ты тут присмотри за «друзьями», сильно не расслабляйся, всякое бывает. Никто никогда на сто процентов ничего гарантировать не может!» и свалили. Я походил, походил, мужиков все нет. Уже смена почти закончилась, думаю, гляну на «них» последний раз и пойду переодеваться. А к нам недавно дедушку привезли: сухонького такого, маленького и очень древнего. Тут и вскрытия не стали делать – и так все понятно – столько не живут! И разлагаться нечему! И вот, делаю осмотр и вижу: стеллаж, на котором только что лежал дедушка, пустой! Я испугался, думаю: что делать? Освещение везде плохое, лампочек как всегда не хватает. Жутко. Осторожно начинаю везде искать дедушку, шарю под стеллажами, заглядываю в холодильники – нигде нет, но всюду мерещится! Куда он мог сдернуть – ума не приложу! И мне все кажется, сейчас выползет откуда-нибудь в полумраке, полуживой, беззубый, начнет за меня хвататься: «Сынок, помоги встать!» Я плюнул на все это – пусть мужики сами разбираются, когда придут! И быстренько «хамыль-хамыль» в раздевалку. Открываю свой шкафчик – а там беззубое дедушкино лицо в черных очках, с сигаретой во рту! Ухмыляется! Я вскрикнул от неожиданности и чуть в штаны не наделал! Говорю: «Дедушка, вылезайте, вы ошиблись адресом!» А он молчит! И тут вваливаются мужики и ржут! Я кинулся на них – ничего себе шуточки! А они: « Да успокойся, все нормально! Молодец, выдержал испытание на пять баллов! Значит, будешь работать! Наш человек!» Сразу стол организовали, бутылку поставили, а дедушку вернули на место!
        Танюша, конечно, была очень недовольна Федькиными чрезмерными возлияниями, но он все это компенсировал не только своей любовью и обожанием, но и дорогими подарками, которые он имел возможность приобретать благодаря неплохому «леваку». Таня поначалу удивлялась: откуда у простого санитара такой неплохой заработок? А потом постепенно привыкла и была уверена, что все санитары неплохо зарабатывают, в этом ее убедил сам Федор – выдумщик и плут.
        Немного побурчав, Федька все же проснулся.
     -  Эд, ну чего тебе надо с самого рання? – протер глаза Федор.
     -  Вставай, соня, нужно действовать! Ты мне должен помочь! – теребил я его.
     -  Ты что, Эд, опять есть хочешь? Ты ненасытное животное!
     -  Вот – болван! Я уже завтракал, я тебе другое хочу сказать…
     -  Как ты достал, Эд! – расценивая по-своему мое мяукание, гнул свое Федор.
        Он прошел на кухню, нарезал мне колбасы, потом вернулся, плюхнулся на кровать и зарылся под одеяло. Унюхав приятный запах, я не смог побороть животного инстинкта и бросился на кухню! Набив до отказа колбасой желудок, я, с трудом, вернулся обратно и принялся опять будить друга.
     -  Не обижайся, Эд, но я сейчас тебя запру в туалете! Отстань от меня! Я же тебе нарезал огромный кусок колбасы! Ты что, не наелся?!
     -  Слушай, Федор! Он же хочет тебе что-то сказать! – вскочила Танюша, которая уже давно проснулась и наблюдала со стороны все эти события. – И это не о еде!
     -  Почему ты так решила? – с неохотой поднялся Федор. – Он или не наелся или нужду хочет справить, а там, в корытце нужно просто бумагу заменить. Сейчас схожу, поменяю ему туалет.
     -  Да нет, там все чисто, - удивленно сказал вернувшийся назад Федор.
     -  Вот, чудак! Ты мыслишь элементарными категориями! Но это же не простой кот! Это же - наш Эд!
        Я внимательно слушал, переводя взгляд то на Федю, то на Танюшу. Теперь удивляла уже она, и Федор смотрел на нее с недоумением.
     -  Ну, Федя! Ты же сам говорил, что в этого кота вселилась душа Эдда, значит, к нему и относиться надо соответствующим образом!
     -  Подожди, ты хочешь сказать, что Эд сейчас хочет мне что-то втолковать, только на своем кошачьем языке?
     -  Федичка, я даже думаю, что этому мешает строение кошачьей пасти, которое может воспроизводить только определенные звуки, в данный момент – мяуканье.
     -  А если бы у него вместо кошачьей головы была человеческая, - увлеченно продолжал Федя, - то мы бы сейчас услышали длинную тираду, в духе Эда! Например: «А ну давай немедленно подрывайся, соня! Смотри: какая великолепная погода - сам бог велел: налей и выпей! Бегом в магазин – там пиво нас уже давно заждалось!»
        Танюша залилась звонким смехом, и я тоже начал хохотать, глядя на кривляния Федьки. Только со стороны это выглядело, как будто я чихнул пару раз через нос.
     -  Ну, Эд! Чего тебе  неймется? Что нам теперь все бросить? Бросить все дела, уборку, приготовление пищи, в конце концов, и заниматься только тобой?
     -  Да, Федя, бросить! – не отставал я. - Сейчас дорог каждый час, «промедление смерти подобно»!
     -  Да хватит выть!
     -  Ладно, Федичка, ты все равно в отпуске. Освобождаю сегодня тебя от уборки. Сходи, прогуляйся с ним. Мне аж интересно, что ему надо? – удивляла нас с каждой минутой Танюша.
     -  Вот, Эд, ты достал! Хотел выспаться сегодня, как человек! А ты тут со своими кошачьими проблемами…
        «Если б они были только кошачьи…»
        Федор впрыгнул в штаны, схватил в холодильнике готовый бутерброд, и мы вывалились на улицу.
        Федька долго блуждал со мной по городу, кидая мне изредка раздраженные реплики.
        Я, как мог, искал дорогу к улице Братьев Палкиных, но в шкуре кота, в отличие от бытности мной человеком, это у меня  получалось с трудом. Через проезжую часть Федор переносил меня на руках, с этим вопросом все было в порядке, но как только он меня ставил на землю, я как будто оказывался в другом незнакомом мне мире, цепочка прошедшего маршрута обрывалась, и я заново начинал искать верную дорогу. А когда я задержался у подвернувшегося нам по дороге мусорника, чтобы немного подкрепиться, Федька вскипел.
     -  Ты что, жрать сюда пришел?! Мы три часа блукали по городу, чтобы ты привел меня к этому мусорнику?! Эд, всякому терпению приходит конец!
     -  Федька, ну разве я б смог просто так пройти мимо таких вкусных куриных, до конца не обглоданных косточек?
     -  Что ты там мяукаешь? Только и знал, что жрал бы да жрал! Еще, от силы минут пятнадцать, я за тобой таскаюсь, если все без толку – беру тебя в охапку, и – домой!
        Но тут, к моей великой радости, показались знакомые одноэтажные частные строения улицы Братьев Палкиных, про которых (братьев, конечно) я, к сожалению, так и не прочитал в энциклопедии. Это был один из беднейших районов города: старые мергельные застройки с покосившимися деревянными заборами. Увидев нанесенную светлой краской на заборе цифру «15» я проскользнул во двор, не дав Федьке опомниться.
        Дворик был чистый и ухоженный, дорожки подметены, огород вскопан. За небольшим огородиком, внутри двора, окруженный фруктовыми деревьями располагался небольшой домик, крытый еще, наверное, «при царе Паньке» древней глиняной черепицей. Сквозь осыпавшуюся в нескольких местах штукатурку сиял своей природной белизной мергель. Из печной трубы вился дымок, и мне повеяло домашним очагом и уютом. Я приблизился к застекленной веранде, с облущившейся на рамах краской и услышал топот ног и веселый детский смех. Я зашел дальше за угол, где теснились еще фруктовые деревья с деревянными почерневшими сараями. Запрыгнув на подоконник, я заглянул в окно. Из открытой форточки доносились ароматы домашней стряпни и детские голоса. Крупная женщина в домашнем халате в цветочек шустро сновала от печки к столу, от стола к холодильнику и в различных других направлениях. Вмиг пронеслась чья-то вихрастая голова, стащила что-то со стола и исчезла в дальнем дверном проеме.
     -  Никитка, зараза! – донесся громовой голос. – Сейчас тресну по башке! Подожди же, пока приготовятся!
        В ответ лишь смех и шушуканье.
        Потом в проеме появилась девочка в светлом платьице, росточком повыше вихрастой головы.
     -  Мам, дай и мне попробовать!
     -  Светка, хоть ты меня не терроризируй! Сейчас приготовлю – все сядем и поедим! Иди, смотри за Никиткой!
     -  Ну, мам…
     -  Ты чего, маленькая?! Сейчас тряпкой по заднице дам – будешь канючить! Иди с глаз долой!
        Светка повернулась и, понурив голову, медленно исчезла в проеме. Вдруг послышались быстрые шаги, хлопнула дверь, и в проеме показался Леха.
     -  Чего-то ты рановастенько нарисовался. Я еще приготовить не успела.
     -  Да, Гал, работы сегодня не было. Всех раньше распустили.
     -  А она у вас когда-нибудь была?
     -  Ой, Гал, не начинай, и без тебя тошно!
     -  Зарплату когда за март выплатят? Уже, поди, декабрь на носу! Что они там, ваши начальники… - и Гала разразилась длинной ругательной тирадой.
     -  Гала, не ругайся, дети…
     -  Когда они уже нахапаются, тварюки! Ты б работу себе другую нашел, - методично продолжала «распил Лехи вручную» Галина. – Вон, у Клавки мужик на склад стройматериалов грузчиком устроился – зарплата день в день, и неплохая!
     -  Да? По десять часов работает, один выходной в неделю, шлакоблок и мешки с цементом на горбу тягает – из него через год труха посыпется, - иронично подытожил Алексей.
     -  Да? Ну найди тогда себе что-нибудь получше!
     -  Получше?! В том то и дело, что кому я в таком возрасте нужен! Был бы молодой – можно было что-нибудь придумать. А так… Куда я с родного завода? Там хоть свистнуть что-нибудь для домашнего хозяйства можно, а потом глядишь – и со временем все наладится. Должно же когда-нибудь все наладиться! Раньше, когда-то было ж все нормально: и зарплату всем платили, и работы было навалом! Помнишь, при Союзе-то, а?
     -  Ага, сейчас, жди – «наладится»! Пока сам себе не наладишь – никто за тебя тебе никогда ничего не наладит! Запомни!
        Но тут вбежала вихрастая голова и начала тягать Леху за свитер.
     -  Пап! Пап, а пап!
        Лехино лицо моментально просветлело, наполнилось теплотой.
     -  Ах ты, разбойник! – Леша взял хохочущего сына под мышку и растворился.
     -  Ну вот, поговорили… - вздохнула Галина.
        Дальше я наблюдал, глотая слюну и напрочь позабыв о Федьке, как все семейство изволили отобедать. И когда Галина начала уже собирать со стола, а я, потянувшись, собирался спрыгнуть с подоконника, раздался стук в дверь. Вскоре, на кухне за столом оказался Петр с бутылкой водки в руке.
     -  Гал, собери нам чего-нибудь загрызнуть и иди отдыхай.
     -  Гал, ничего такого не надо, чего-нибудь на один зуб, - вставил свои пять копеек Пётр.
     -  А ничего такого и нет! Мои оглоеды всё подмели, подчистую! Сейчас что-нибудь придумаю, - Галина начала суетиться.
     -  Ну и прекрасно, - приговаривал Пётр, разливая водку. – Выпьешь с нами?
     -  Нет уж, спасибо! Ты ж знаешь – мне нельзя.
     -  Ну должен же я был спросить ради приличия! – усмехнулся Пётр.
     -  Ты мне поиздевайся ещё! – она поставила на стол последнюю тарелку с чем-то вкусным и вышла.
     -  Ну что, колись, узнал что-нибудь? – придвинулся ближе к Лёхе Пётр.
     -  Ты не поверишь! – заинтриговал Алексей.
     -  Конечно, не поверю! Ты ж у нас великий балабол!
     -  Да ладно тебе, Петро! Сейчас брошу вообще рассказывать!
     -  Ой, обиделись они! Хорош выделываться, давай выкладывай, что нарыл!
        Лёха выдержал «мхатовскую» паузу, почесал нос, глотнул стопку, крякнул, кинул что-то в рот и, жуя, спокойно произнёс:
     -  Наверное, самая главная новость, что этот парень жив.
        Петю схватил столбняк.
        Лёха, наслаждаясь произведённым эффектом, наливал ещё, чего-то намазал на хлеб, опять, одним махом опрокинул стопку, смачнее крякнул и стал поглощать бутерброд.
     -  Э! – опомнился Пётр, наливая себе. – Как это – жив?!
     -  Обыкновенно.
     -  Но там же сумасшедшее напряжение было! Тысячи вольт! У меня до сих пор фейерверк в глазах стоит, а в носу – запах жареного мяса!
     -  Ну и что! Да разные случаи бывали! Бывало, кто-то случайно в двести двадцать влезет – и труп! А были случаи, когда молнией било – и хоть бы что! Даже наоборот, человек потом «напругу» вырабатывал! Вон, великую прорицательницу Вангу в детстве молнией ударило, она ослепла, но приобрела свои фантастические способности.
     -  А вдруг и этот, того… Ну, станет каким-нибудь человеком-молнией, и в своём облегающем синем костюме с красной стрелой на пузе прилетит нам отомстить!
     -  Да этот, дай Бог, чтоб выкарабкался, - с участием в голосе, к моему удивлению, проговорил Лёха. – Он с той поры до сих пор в реанимации.
     -  Ну, ты ещё яблочек с апельсинчиками в кулёчек набери и сходи, проведай его!
     -  Не юродствуй! Представь: как это – столько времени без сознания, и неизвестно, что ещё потом будет! Лучше б, наверное, было, чтоб он сразу тогда скопытился…
     -  Ладно, хорош сопли распускать! Давай всё по порядку!
        И Лёха, немного привирая, начал рассказывать про своё посещение предприятия электросетей. Пётр слушал внимательно, иногда вставляя «во, ловкач!» и похлопывал Лёху по плечу.
     -  Так вот, адрес его она мне категорически отказалась давать, - продолжал Алексей. – Но ничего страшного, можно и так узнать. В телефонном справочнике, например.
     -  У тебя есть телефонный справочник? – засуетился Пётр.
     -  Да в том то и дело, что нету. Я уже собирался выходить с их диспетчерской, как на столе у диспетчера, под стеклом увидел надпись: «Адреса работников». Я ж начал этого диспетчера отвлекать: показываю на какой-то приборчик на столе, интересуюсь, что, мол, это такое, а сам, одним глазом по списку шарю!
     -  Ну, и…
     -  И тут, ни с того ни с сего, неожиданно, выскочил на меня котяра - весь чёрный такой - и начал шипеть! Я, аж, подпрыгнул от неожиданности! А эти, на диспетчерской, сразу стали на меня наезжать. Мол, выйдите, мужчина, а то схему там какую-то завалите! Вот я и не успел сфотографировать адрес!
     -  Странно, опять кот! И тоже чёрный… - почесал затылок Петро. – У них там что, кроме людей и коты чёрные работают?
     -  Да, смешно… Но, конечно, просто совпадение. Хотя, как говорит дочка – «прикольно»!
     -  Ну, давай, за простоту!
     -  Да, чтоб в наших делах было меньше загадок!
        Неожиданно раздался визг электрического звонка.
     -  Ты кого-нибудь ждёшь? – настороженно спросил Лёху Пётр.
     -  Нет…
        Зазвонили опять.
     -  Пойдём, посмотрим: кто пришёл, - потащил за собой Петро своего товарища.
        Я спрыгнул с подоконника и покрался за ними. Лёха уже открывал калитку, и я с ужасом заметил там, переминающегося с ноги на ногу, Федьку.
        «Эх, не выдержал Федя, - думал я. – Оно и не мудрено: с момента моего проникновения в Лёхин двор прошло уже часа два, а то и больше».
     -  Здорово, мужики! Извините, что побеспокоил. У меня кот потерялся. Я нес его к ветеринару и случайно выпустил. А он, наверное, с перепугу, стал убегать и к вам во двор забежал.
     -  Кот, говоришь? Чёрный? – подался вперёд Петро.
     -  Кот что, действительно чёрный? – выглянул из-за Петра Лёха.
     -  Ну, да – чёрный. А что?
     -  Да ничего! Достали нас уже чёрные коты! Да, именно чёрные! Скоро отстреливать их будем! – горячился Пётр.
     -  А что тут такого? Наоборот, чёрных котов мало осталось. В основном: породистые и разноцветные. Я, может, специально себе чёрного завёл, чтоб как-то поддержать популяцию… чёрных котов.
     -  Чего – чего поддержать?
     -  Популяцию…
     -  Что-то, мужчина, я вас не помню, - вступил в разговор Лёха. – Вы что, здесь где-то живёте? И ветеринаров здесь поблизости нет.
     -  В том то и дело, что нет.
     -  Нет ветеринаров или поблизости не живёте? – продолжал пытать Федю Алексей.
     -  И то и другое. Дело в том, что мне сказали, что у вас на улице практикует частный ветеринар: и берёт недорого, и специалист хороший.
     -  Да врёт он всё! Я когда к тебе заходил – он уже тут тёрся – и без кота! – опять встрял Петя.
     -  Да что вы такое говорите?! Какой мне смысл врать?!
     -  А чё ты тогда здесь крутишься так долго?
     -  Я ж вам говорил: кота ищу! Заглядываю по дворам, зову его, а он как сквозь землю провалился!
     -  Ага, ищи теперь ветра в поле!
     -  Ладно, Петя, подожди. Мужчина, не обращайте на него внимания, у него просто аллергия на чёрных котов. Мы кота вашего не видели. Попробуйте зайти к соседям и спросить у них. Можете оставить номер вашего телефона: если кот найдётся, я вам позвоню.
     -  Но, мужики! Я ж видел, как он к вам во двор забежал. Вы, пожалуйста, попробуйте его поискать, а я подожду. Или можно я зайду, поищу? Может он забился куда-нибудь и боится вылезти? Он же всё-таки меня знает, может, вылезет?
     -  Ещё чего выдумал! – начал опять кипятиться Пётр. – Может тебе ещё лопату дать, чтоб ты у нас здесь клад поискал? Или бурильную установку – вдруг нефть найдёшь!
        Я так подозреваю, что последней своей фразой Петро кое-кого разбудил. Слева от меня, скрепя ржавыми навесами, приоткрылась дверь покосившегося сарая, и наружу вылез, позёвывая, большой лохматый чёрный пёс. «Это ж надо быть таким «пофигистом»: люди тут уже полчаса стоят, шумят, а оно только соизволило проснуться…» - не дал поразмышлять мне этот зверь, учуял сразу, и, с рычанием, бросился на меня. Я запрыгнул на первый попавшийся подоконник, так как прятался рядом с домом и очень вовремя! Через секунду подскочил пёс и, став передними лапами на фундамент, принялся лаять, что есть силы, у меня перед носом, обдавая паром и слюной. Сзади меня начал тарабанить в стекло Никитка, видать, до этого смотревший в окно, и я не знал: куда мне деваться? А деваться куда-то надо было, потому, что Никитка перешёл к более активным действиям: начал вылезать в открытую форточку и тянуться своими ручонками ко мне.
     -  Вот он! Вот он – мой кот! – заорал Федька, тыча в мою сторону пальцем и порываясь прийти ко мне на помощь. – Держись, Эд!
     -  Это безумие какое-то! – схватился за голову Лёха.
     -  Спокойно, гражданин! – попридержал Федьку Пётр. – Стойте, где стояли!
        Тем временем детские ручонки лохматили мою шерсть, пытаясь меня ухватить, а я, оглушённый собачим лаем, метался по подоконнику.
     -  Вы сказали – Эд? – сохранял спокойствие Лёха.
     -  Ну, да… - замешкавшись, ответил Фёдор.
     -  Значит, вашего кота зовут Эд?
     -  Точнее: Эдуард.
     -  Слишком благородное имя для такого облезлого дворняги, не находите?
     -  Мой кот – как хочу, так и называю! А, насчёт «облезлого», вы погорячились – он довольно ухоженный! Сделайте же что-нибудь, наконец – малыш его может случайно столкнуть прямо в пасть этому монстру!
     -  Фу, Кардан! Фу, я сказал! – Алексей начал предпринимать слабые попытки успокоить собаку. Почему слабые? Потому что голос у него был слабый, не командирский. Он, скорее, просил собаку успокоиться, а не приказывал. Петя не вмешивался, он, видимо, болел за то, чтобы Никитка, при попытке схватить меня и втащить в дом через форточку выронил бы прямо в пасть Кардану.
     -  С «монстром» вы тоже перегнули палку! Да, немного не ухоженный, но в его жилах течёт благородная кровь водолазов! Фу, Кардан! Нельзя!
        Федька изобразил на лице удивление.
     -  В смысле, не водолазов, а собак породы - водолаз. Фу, Кардан! Ко мне! – повторял свои слабые попытки Лёха.
     -  Не знаю… Может, водолазы и пробегали мимо, но с кличкой вы попали в точку!
        Тем временем, Кардан, с виноватой мордой оглядываясь на Лёхины окрики, с места не сходил и продолжал на меня лаять. Никитке всё же удалось ухватить меня за шерсть и потащить вверх. Я почувствовал ужасную боль, сравнимую, наверное, с ощущением подвешенного за волосы человека и начал визжать, приводя собаку в бешенство. Кардан уже стал бросаться на стену и карабкаться по ней лапами. Я ощущал сзади его горячее дыхание и слышал звук лязгающих зубов. К окну прильнули испуганные лица Галины и Лёхиной дочурки, сбежавшиеся на шум. Как и ожидалось, Никиткины детские ручки меня не удержали и выронили на поругание Кардану, оставив у себя на память клочки моей шерсти. Кардан  уже мысленно представлял, как рвёт меня на части, как вдруг меня подхватили чьи-то руки, и я увидел перед собой лицо Алексея, наполненное тревогой.
     -  Какой вы молодец! – прыгал от радости Федька.
        Лёха со мной на руках затолкал Кардана обратно в сарай и подошёл к Феде с Петром.
     -  Лёха, ты, часом, не состоишь в Добровольном обществе защиты животных? – съехидничал Петро.
     -  Злой какой-то у вас друг, - забирая меня у Лёхи сказал Федька.
     -  Я не злой, я практичный! – сказал Пётр, засунув руки в карманы штанов.
     -  Спасибо, мужики, что помогли мне найти моего кота! Особенно вам спасибо! – кивнул театрально в сторону Петра Федька.
     -  Завсегда – пожалуйста! – покривлялся на прощание Пётр.

                IХ

     -  Ну что? – встретила нас на пороге Танюша. – Как прогулялись?
     -  Фууух! – устало выдохнул Фёдор. – Забрели в какие-то трущобы, и Эдда чуть Кардан не порвал.
     -  Кардан? Твой Эд под машину попал, что ли? – у Танюши в голове сразу начали рисоваться ужасные сцены: как меня затягивает в различные вращающиеся части машины и разрывает на части, разбросав во все стороны чёрные кочки шерсти.
     -  Это собаку так зовут – Кардан. Чёрная такая, здоровая, лохматая, - усиленно жестикулируя объяснял Федька. – И что это ты так опять начинаешь: «Твой Эд! Твой Эд!» Наш Эд! Сдаётся мне, что ты так ничем и не прониклась?
     -  Да прониклась я, прониклась! Ты давай, рассказывай поподробнее: где были, что делали?
        Пока Федька в мельчайших подробностях описывал Танюше наши похождения, я немного подкрепился, сходил на лоток, как мне наказывали гостеприимные хозяева и развалился на ковре у Танюшкиных ног, слушая весёлую Федькину болтовню и приводя себя в порядок, как обычно всегда делают все коты: проще говоря – вылизывал все свои труднодоступные и не очень места.
     -  Вот так вот я чуть не лишился своего друга Эда! – подытожил свой рассказ Федька.
     -  Интересно: почему он туда тебя привёл? И именно в этот дом? – начала размышлять Танюша, и потом уже игриво ко мне:
     -  Давай, Эд, рассказывай: зачем ты туда водил Федьку? Давай, не стесняйся, быстренько рассказывай!
     -  Рассказал бы, если б мог! Вы сами давайте логически размышляйте, доходите до всего сами, а я чем смогу – помогу! – в ответ у меня вырывалось лишь мяуканье.
     -  Видишь, всё понимает, а сказать не может! Какие забавные эти животные! – хихикала Танюша.
     -  Хорош над Эдом издеваться! – осадил её Федька. – Давай действительно подумаем, зачем меня Эд туда потащил?
     -  Может он что-то знает про этих людей? Ты адрес запомнил?
     -  Нееет! – ужаснулся Фёдор.
     -  Болван! Зачем я вас туда посылала!
     -  Никуда ты нас не посылала! Эд меня сам туда привёл. Просто, как Эд пропал, я забыл обо всём на свете! Я и не подумал как-то на табличку с номером дома посмотреть…
     -  О чём ты только думаешь! Как это так: самое главное ты и не разузнал! А название улицы?
     -  Тоже не знаю! Нет, ну я ж дорогу запомнил, могу хоть сейчас сходить и посмотреть адрес.
     -  Ладно, хватит, нечего сейчас там «маячить» - потом сходишь, если нужно будет! Ты не помнишь: при здравии Эд там появлялся? Ну, до этого случая?
     -  Нет! И никогда ничего не рассказывал про те места. Скорее всего, он позже уже сам что-то разузнал. Но что?
        « Молодцы, ребята! Верной дорогой идёте, товарищи!» - мне нравился ход их мыслей, и мне нравилось, что и Танюша со всей серьёзностью приняла нашу сторону.
     -  Я, кажется, знаю, что он разузнал! Это, похоже, те люди, которых он тогда повстречал на подстанции! Возможно, он их уже давно выследил и пришёл к нам, чтобы их показать!
     -  Но я не заметил у них во дворе ничего подозрительного! Ну, каких-нибудь запчастей от электрооборудования или проводов… И живут они бедно…
     -  А ты думал увидеть там горы цветного металла?! Аккуратно уложенные в штабеля слитки алюминия и меди?! – саркастически усмехнулась Танюша. – И трёхэтажную усадьбу с автоматически открывающимися воротами?! Таким промыслом много не заработаешь и, скорее, занимаются они этим от большой нужды, нежели сколотить себе целое состояние!
     -  Да, верно!
     -  Да и попасться сейчас на этом деле можно легко. К тому же все пункты приёма цветного металла контролирует милиция.
     -  Я придумал! Давай навестим Риту, покажем ей Эда и всё объясним! А потом покажем ей тех мужиков – может она их узнает, может это действительно те самые, которые напали на Эда в подстанции!
     -  Гениально! Вот, принесём Рите уличного кота, скажем ей, что это - её Эд, который отведёт её в какие-то трущобы, чтобы показать ей каких-то забулдыг-полубомжей, которые, в свою очередь,  должны оказаться теми самыми подстанционными преступниками! Гениально!
     -  Хватит язвить! Ты же меня знаешь – я смогу всё объяснить, чтобы она поверила! Ты же, вот, поверила!
     -  Откуда ты знаешь, что я поверила во всю эту чепуху?
     -  Как?! – ужаснулся Фёдор. – Мы же с тобой уже два дня об этом говорим на полном серьёзе, строим планы, пытаемся помочь Эду!..
     -  Может быть, мне в отпуске заняться нечем, и я таким способом себя развлекаю! – цинично бросила Танюша.
     -  Но как?! Как ты могла… - в отчаянье схватился за голову Федька. – Я ж думал ты со мной заодно, я ж думал – мы как две половинки одного целого, понимаем друг друга с полуслова!
     -  Да ладно, Федька, расслабься! Пойди лучше купи пластиковую корзину для Эда: не понесём же мы его к Рите на руках!
     -  Ну и шуточки у тебя, Танюша!
        У меня тоже отлегло от сердца…
        На следующий день Федька усадил меня в пластиковую корзинку для транспортировки животных, и мы все вместе направились к Рите с Максом или, проще говоря, ко мне домой. Я сильно волновался, очень хотелось увидеть свою семью, но кто я сейчас для них – обыкновенный уличный кот, как сказала Танюша. Смогут ли они поверить в весь этот бред, в который я сам верю с трудом? Как они к этому всему отнесутся
        По дороге я пару раз пытался вылезти из корзинки, но Фёдор заталкивал меня обратно, приговаривая: « Не бзди, Эд, прорвёмся!» А я и не «бздел», просто в корзинке было тесно и неудобно, плюс ко всему она сильно раскачивалась в Федькиной  руке. Наконец, качка прекратилась, и я услышал знакомую мелодию дверного звонка. Отворилась дверь, родные голоса заласкали слух, защемило сердце, и я стал метаться по корзинке.
     -  Эд волнуется! – прошептал Федя Танюше.
     -  Тебя бы закрыть в ящике – посмотрела бы я на тебя!
     -  Я тебе говорю: он по-особенному там завозился, когда мы зашли!
     -  Смотри, как бы он не обмочил тебя от радости! Он когда последний раз на лоточек ходил?
     -  Что вы там шепчетесь, Танюша? – Рита явно была рада гостям. – Проходите же, я сейчас чайку поставлю!
     -  А блинчики есть? – облизнулся Фёдор, спрыгивая с темы.
     -  Слышь, ты – обжора! Можно подумать: тебя дома не кормят! – подыграла Танюша Фёдору.
        Все прошли в просторный зал, и Федька поставил моё транспортировочное средство на пол. Я только этого и ждал и мгновенно выскочил из ящика.
     -  Ой, кого это вы принесли! – Рита уставилась на кота, трущегося об её ноги.
     -  Что, не видишь: кота… – замялся Федька.
     -  Вижу, что кота! Просто у вас никогда не было котов, а тут раз – и на тебе, появился! И не котёнок, а сразу – кот!
     -  А он на самом деле ещё маленький, просто рослый кот. Да и вообще: чужие коты растут быстро!
     -  Ну, ты, Федька, как расскажешь: «рослый»! – залилась звонким смехом Рита. Макс уже был тут как тут и трепал меня за ушами.
     -  Мама, какая кошка красивая! – Макс потащил меня на диван.
     -  Это – кот, Максимка! Ты знаешь, чем отличается кот от кошки? – мой друг попытался поставить Макса в тупик.
     -  Отцепись от него, Фёдор! Я знаю, что ты сейчас скажешь! – Танюша пыталась упредить Фёдора от необдуманных слов.
     -  Конечно, знаю, дядя Фёдор! Это как у птиц: петух и курица, например!
     -  Ты, Максик, не юли – давай отвечай: чем отличается кот от кошки? – продолжал наседать Федька. – Как же - ты знаешь, и не смог идентифицировать моего кота?
     -  Он же чёрный весь, дядя Фёдор – как я определю? – действительно запутался Максимка.
     -  Всё, отстал от него! – позволила себе прикрикнуть на Фёдора Танюша.
        Дальше болтали о пустяках, пили чай с блинчиками. Фёдор всё никак не решался перейти к самому главному. Он знал, что Танюша первая никогда не заговорит об этом, потому что до конца сама не верит в реинкарнацию Эда и боится выглядеть в глазах Риты идиоткой. Она сначала кинет «под танки» Федю и посмотрит что к чему. Да и при Максимке подымать тему не стоит. Придётся Федьке самому ложиться на амбразуру, но на Танюшину помощь он всё равно рассчитывал.
     -  Слушай, Рита, - начал неуверенно Фёдор, когда Максимка убежал гулять на улицу. – Мы с Танюшей хотим тебе рассказать невероятную историю… Ты, я думаю, можешь не поверить, но все обстоятельства этой истории говорят о том, что это, скорее всего, правда.
     -  Ты меня заинтриговал, Фёдор! – Рита с интересом приготовилась слушать Федьку.
     -  Рита, пожалуйста, постарайся выслушать и понять… Этот кот, которого мы принесли… Кстати, где он? – Федя начал вертеть головой во все стороны, в поисках меня.
     -  Фёдор, не отвлекайся! Может его ностальгия замучила, и он решил побродить по знакомым местам! – начала подгонять Фёдора Танюша.
     -  Не поняла: он что, уже тут был? – удивилась Рита.
     -  Рита, сейчас ты всё поймёшь! Я по порядку, - продолжал Фёдор. – Этот кот сам нашёл нас. Он ломился в нашу дверь, что аж соседи вышли на площадку – пришлось его пустить домой. Этот кот таскал нашу с Эдом фотографию. Этот кот показал мне одну вещь, о которой знал только я и Эд!
     -  Так, минуточку! Что за вещь? Ты мне не рассказывал! – пришёл черёд удивиться и Танюше.
     -  Тань, я тебе потом расскажу, и вообще – это личное!
     -  Ничего себе! – ухмыльнулась Танюша.
     -  Так вот, этот кот приходил на работу к Эду! И, наконец, этот кот привёл меня к каким-то подозрительным людям на улицу Братьев Палкиных! Этот кот что-то знает! Я уверен на сто процентов, что душа Эда переселилась в этого кота, и теперь Эд хочет нас о чём-то предупредить!
        Повисла тишина. Рита обхватила голову руками и начала тереть виски:
     -  Эдик сейчас в реанимации, мне и без того плохо, а ты, Фёдор, начинаешь выдумывать какую-то несусветную чушь! Если б я тебя не знала…
     - Риточка, пожалуйста, успокойся! Мы не хотим тебя обидеть, но этот кот действительно ведёт себя странно! Я уже не знаю, что и думать! – Танюша обняла Риту.
     -  Рита, прости… Не будем больше об этом, не сердись! Давай мы с Эдом покажем лучше тебе какой-нибудь трюк! Я кота назвал Эдом, не обижайся, пожалуйста!
     -  Называй своего кота как хочешь, только не трогай моего Эдика!
     -  Всё, Риточка, не буду! – Федя больше решил не рисковать и отказался от затеи убедить Риту, что моя душа переселилась в кота. Мой друг подскочил и принялся меня искать по всем комнатам.
     -  Вот он, смотрите! Он за креслом, и не один! – все прибежали на Федькин крик в соседнюю комнату и увидели, как я подмял под себя персидскую кошку Нюсю, крепко ухватив её за загривок. Я сразу её учуял, как только выбрался из своего ящика, звериный инстинкт затмил остатки разума и я стал добиваться своего. Нюся не особо и сопротивлялась.
     -  Какой ужас! Как я забыла про Нюсю! Она у нас как раз сейчас «гуляет»! Завтра хотели к коту нести – уже договорились! – сокрушалась Рита.
     -  Вот видишь, Рита, теперь никуда её нести не придётся! – радостно подытожил Федя.
     -  Чему ты радуешься, ты мне кошку испортил! А котята теперь какие получатся? Что мне с ними делать? – не могла успокоиться Рита.
     -  Ничего страшного – мы одного котёнка заберём, остальных подарим кому-нибудь!
     -  Ты что, Фёдор, совсем сдурел! Я не знаю, что с этим котом делать, а ты хочешь ещё одного притащить?! – тут уже не выдержала и Танюша.
     -  А что – хоть веселее будет! Ты ж детей не хочешь!
     -  Кто сказал, что не хочу?! Просто рано ещё…
     -  А когда: ближе к пенсии, что ли?!
     -  Вот и договорились, а начали с котёнка… - Рите стало как-то не по себе.
     -  Ладно, Федя, дома об этом поговорим! – решила закрыть тему Танюша.
     -  Слушай, Рита, их, наверное, лучше сейчас не трогать, - сказал Федя, показывая на нас с Нюсей пальцем. – Пусть уже «гуляют», раз так получилось – дня два-три. Я тебе корма для Эда завтра принесу. С котятами, не волнуйся, что-нибудь придумаем. А Нюся… Ну что, ты ж её на выставки всё равно не носишь… А мы тогда пойдём домой.
     -  Правильно, Рита, пусть твоя кошка уже оттопыривается, а как «погуляет» - позвонишь, мы кота заберём! – поддержала Федю Танюша.
     -  Справились: сплавили мне своего кота! Молодцы! – укоризненно покачала головой Рита.
     -  Рита, у меня есть идея! – сказал уже в дверях Фёдор. – Давайте вместе съездим на эту улицу Братьев Палкиных, последим за этими типами, может, узнаешь кого?
     -  Кого я узнаю, Федя? Если тебе делать нечего – следи, за кем хочешь! – вспылила Рита.
     -  Неужели ты никого не запомнила тогда возле подстанции?
     -  Я уже тысячу раз рассказывала, что не запомнила! Темно было, они быстро выскочили и убежали! Я не хочу это обсуждать и вспоминать! – у Риты выступили слёзы на глазах.
     -  Федя, хватит, пошли домой! – потащила его Танюша. – Риточка, извини нас, если что! Давай, не раскисай, я тебе позвоню! Пока!
               
                Х

        Надо же: я жил у себя дома, но ощущение этого почти утратил. Я всё больше  и больше превращался в животное. Меня волновали только еда и эта кошка Нюся. Животные инстинкты полностью завладели моим сознанием. Я стал уже зрелым котом, и после «общения» с Нюсей у меня резко начала стираться инкарнационная память. Человеческую речь я практически перестал воспринимать, только свистящие и шипящие звуки. Всё это происходило само собой, с течением времени, как будто так и должно было быть. Я всегда приходил в одно и тоже место, где должна была быть еда – и она там была. Я по запаху безошибочно находил Нюсю, куда бы она ни спряталась. Я потерял ощущение времени…
       Но однажды ночью я проснулся от какого-то тревожного предчувствия и от громкого тарахтящего звука. Этот тарахтящий звук не спутаешь ни с чем – так работают только моторы стареньких «Запорожцев». Я прыгнул на подоконник, и с высоты второго этажа увидел знакомый силуэт Петра, держащего в руках по горящему «коктейлю Молотова»! Что-то внутри меня включилось, и я бросился в спальню. Там я начал прыгать по кровати, где спали Рита с Максимкой и отчаянно кричать.
     - Мама, гляди: кот взбесился! – продирал глаза, проснувшийся Максимка.
     - Вот я его сейчас как отнесу назад, к Федьке – будет знать, как подбрасывать нам непонятно каких котов! – рассерженная Рита вскочила с кровати, и тут раздался оглушительный звон разбитого стекла. Вся квартира озарилась невероятным светом! Я мотался по комнате, продолжая орать во всё кошачье горло, вызывая причудливую пляску теней на стенах, усиливая всеобщую вакханалию!
     - Максим, быстрее за мной! – Рита схватила за руку сына и выбежала из спальни.
     - Мама, а кот с Нюсей? – Максимка до конца не осознавал всего ужаса происходящего. Они добежали до входной двери, закрытой на замок и открывающейся только ключом. Рита в отчаянии дергала за ручку и била кулаком в дверь, как будто надеялась, сваренную из пятидесятого уголка и трёхмиллиметрового листового железа, утеплённую по всем правилам, её пробить.
     - Мама, открывай быстрее, я больше не могу! – кашлял от удушья Максимка, так как всё пространство быстро заполнялось дымом.
    - Сейчас, сыночек, сейчас! – она начала метаться по коридору в поисках ключей, в зал зайти было невозможно, из проёма уже вырывались языки пламени. Проклиная себя, за то, что сварил такую крепкую дверь и поставил такой замок, я бросился к невысокому шкафу в прихожей, ломая когти, залез на него и лапой, что было силы, смахнул связку ключей на пол. Ключи упали рядом с опустившимся на пол в полуобморочном состоянии Максимкой. Слабеющей рукой он схватил их, подполз к двери и попытался вставить ключ в замочную скважину, но, выбрав неподходящий, обессилено повалился на пол.
     - Максим, где ты их нашёл! – Рита тоже из последних сил подбежала к сыну, прикрывая лицо найденным где-то полотенцем, выхватила из его рук ключи и быстро открыла дверь. Она выползла на лестничную площадку, таща за собой Максимку.
       Я вжался в стену. На верху, на шкафу дышать уже было невозможно. Вокруг всё полыхало, и меня охватил животный страх. Но сильно испугаться я не успел, так как от сильного удушья моё сознание померкло…

                ХI

       Яркий свет больно резал глаза. Я поморгал немного, пытаясь привыкнуть к свету. Всё тело ныло, и как бы было не моё. Я попытался поднять руку, но забыл, как это делается.
     - Подожди, Эдик, не делай резких движений! – сидевшая рядом у изголовья Рита положила руку мне на лоб. Я почувствовал её тепло и лёгкую  дрожь. Что-то капнуло мне на щёку и начало медленно спускаться за ухо.
     - Рита?! Ты меня гладишь по голове как кота. Я что – всё-таки кот?
     - Очнулся, дуралей! Я тебя сейчас опять прибью, если вспомнишь про кота! Вы как будто сговорились с Федей, что ли? Его же тут не было! – Рита была вся в слезах, но явно светилась от счастья.
     - А ну-ка, приподними мне одеяло! – я осторожно, одним глазком посмотрел на то, что там находилось: туловище человеческое, и руки – мои руки! У меня отлегло от сердца!
     - Чудовище! – ласково проговорила моя жена. – Сколько можно было спать! Мы так скучали!
     - А где Максимка?
     - В школе – где ж ещё ему быть? Он же не знал, что ты сегодня проснёшься! А я как предчувствовала! Хотя дома всё равно сейчас не побудешь…
     - Что, сильно квартира обгорела?
     - Что?! Откуда ты знаешь про пожар?! – Рита была взволнована не на шутку.
     - Ключи надо всегда в одно и тоже место ложить – сколько раз тебе говорить можно! Я когда на шкаф запрыгнул, даже не надеялся… - сразу осёкся я, видя уничтожающий взгляд Риты. – Всё, не буду про кота – проехали! А где вы сейчас живёте? – попытался я «спрыгнуть» на другую тему.
     - К родителям переезжать далеко, ты же знаешь: Максимке в школу, а мне на работу далеко ездить из другого города. Нас Танюша с Федей приютили! Какие они молодцы вообще! – Ритыны глаза наполнились теплотой. – И с ремонтом помогают!
     - Ух ты! Мы с Федькой быстро квартиру отремонтируем!
     - Знаем мы вас, ремонтников! Вас вдвоём одних оставлять опасно!
     - Зачем ты так, Рита! Я тут кое-чего переосмыслил, когда лежал… Кстати, и сколько же я лежал?
     - Год и шесть месяцев!
     - Мама моя! Убиться с тумбочки! – хотя в глубине души я не удивился. – А где же моя борода, как у Стивена Сигала в «Смерти вопреки»?
     - Твою бородку, как у Ленина в мавзолее, я периодически подстригала! – рассмеялась Рита.
     - А Петра с Лёхой взяли, я надеюсь?
     - Какого Петра? Какого Лёху? – искренне удивилась Рита.
     - Как какого?! Тех, по чьей вине мы все чуть не погибли! – я начал вставать с кровати. – Они ещё на свободе, какой ужас! На Братьев Палкиных живёт этот Лёха – пойдём, я покажу! Не дай бог, они ещё что-нибудь замыслят! Федька тоже знает – он тоже там был! – я уже сидел на кровати, капельницы повыпадали из рук и болтались вокруг, я путался в них, как в паутине.
       В палату вбежали врачи и начали меня успокаивать, вкололи мне что-то, и я погрузился в сон.
       Мне снилось, как вокруг нашего дома ходят Пётр и Алексей и о чём-то шепчутся. Я бросался на каждого из них поочерёдно, то пытался схватить, то пытался ударить. Ударить не получалось, так как своей маленькой кошачьей лапой я только делал им щекотно, и схватить не получалось так же, потому что все мои кошачьи когти остались в шкафу, когда я на него карабкался во время пожара. Я бегал за ними на задних лапах в больничной пижаме и пытался криком объяснить случайным прохожим, что это опасные бандиты и их надо схватить, но из моей кошачьей пасти вырывался только визг. Эти придурки смеялись мне в лицо, толкались и просили прохожих вызвать за мной тринадцатую бригаду. Вскоре, действительно появились люди в белых халатах, скрутили меня и сделали укол, после которого я заснул во сне.
       Несколько дней ко мне никого не пускали, а потом приходил Федька и успокоил меня. Петра и Лёху «повязали» во время очередного грабежа подстанции – выследила служба безопасности нашего предприятия - и теперь нас с Ритой приглашали в местный райотдел милиции для опознания.

                ХII

       Через неделю мне уже разрешали выходить из палаты. Я сидел в просторном коридоре больницы у окна и прикидывал в уме, сколько понадобится провода, чтоб полностью поменять проводку в квартире, как ко мне подсела пожилая женщина с палочкой.
     - Молодой человек, вы не поверите! – старушке явно хотелось с кем-нибудь пообщаться. – Два с половиной года пролежала в коме! Два с половиной года, матерь божья!
     - Всякое бывает – что тут такого…
     - Так, а вы знаете, кем я была эти два с половиной года? – старушка многозначительно подняла вверх крючковатый палец.
     - Кем? – спросил я с неподдельным интересом.
     - Кошкой! – она явно обрадовалась, что нашла во мне внимательного слушателя. – Я жила у хороших добрых людей. Ихний мальчик со мной часто игрался, хозяйка была ласкова со мной, а еды было вдоволь! А после того, как исчез куда-то хозяин, в квартиру принесли кота. Вы и представить себе не можете – такой мачо! Мы безумствовали с ним сутками напролёт! Я даже понесла от него… - немного смутившись, добавила собеседница.
     - Чего понесли?.. – начинал прозревать я.
     - Как чего? Неужели не понятно? Забеременела…
       Я посмотрел на её выпирающий из под халата живот, и меня начало, потихоньку, всего трусить.
     - А, да это не то, - она впоймала мой испуганный взгляд и запахнула свой байковый халат. – Это у меня живот пучит, привыкает опять к нормальной еде, – и я услышал предательское протяжное шипение, производное которого, когда-то, в мою бытность котом, вызывало во мне чувство голода, но тут произвело обратное действие, и я, закрыв ладонями рот, стремглав бросился в уборную.

07.02.2014г.