Непутёвая

 Валентина приехала к нам в посёлок после окончания ПТУ связи с маленьким  ребёнком на руках и с тремя молодыми ребятами, тоже связистами. Всех их  определили жить в общежитие, которое находилось в одном дворе с домом в котором  жила наша семья. Общежитие состояло из двух комнат и общей кухни. Маленькую комнату отдали Валентине.
 
 Было лето, мы, дети, обрадовались такому соседству так как находились ещё в том  возрасте, когда с удовольствием играли в дочки – матери. А тут появился настоящий ребёнок, которого можно включить в игру, если, конечно, дадут поняньчиться.

 Поняньчиться дали сколько угодно, сколько нам хотелось, и даже сверх этого. Просто выбора другого, у Валентины не было, как не было и мужа. В детский сад, как я теперь понимаю, его взяли не сразу, а работала она телефонисткой в две смены. Так что мальчишка рос во дворе на нашем попечении, и заговорил, и забегал  на наших глазах, так как изначально ему не было ещё и года. На вопрос, как его зовут, он отвечал: - Адюся. Мальчишки прозвали его Дусей, так и закрепилась за ним такая кличка на многие годы.

 Валентину поселковые бабы не полюбили. Была она независимой, в  их советах не нуждалась, и несла свою красивую, кудрявую головку гордо, не обращая внимания на людское мнение. А гордиться, по мнению баб, было нечем: мужа - то нет. Была бы  поумнее, хватала бы одного из тех ребят, которые с ней приехали. Того, кто из-за  неё сорвался в такую даль, и берёт с чужим ребёнком, да держала бы крепко, ведь не девка уже. Парень хороший, добрый, а что молодой, так может и к лучшему. Был бы постарше, может и не предложил бы жениться. Одним словом - непутёвая.

 Парень действительно был молодой, да они все тогда были молодые. Той же  Валентине вряд ли было лет двадцать. Я помню его, он иногда заходил к нам домой  занять у мамы денег и, однажды, то ли она его вызвала на разговор, то - ли сам  он решил поплакаться о несчастной любви, только мама, махнув рукой в сторону меня, сидевшей за уроками, сказала, что его невесты ещё в школе за партами сидят и что на его век девок хватит, потому причин для расстройства просто быть не должно.

 Возможно бабье мнение не было далеко от истины. Образцовой матерью она не была. Да и откуда этому взяться, если была она детдомовской.
Из девочек я была самой старшей во дворе и Валентина часто просила меня присмотреть за Андрюшкой. 
 
 Мы таскали его целый день за собой, мы укладывали его спать днём и оставляли   одного, когда он уснёт. Комната Валентины никогда не запиралась. Иногда, в процессе игры, мы укладывали его спать на воображаемую нами кровать и он действительно засыпал и оставался лежать на каких - нибудь досках с подоткнутой под голову тряпкой, изображавшей подушку. Мы кормили его оставленной для него кашей или поили молоком с печеньем. Мы меняли ему мокрые ползунки на сухие. От  сухих ползунков постоянно пахло  мочёй, как и во всей небольшой комнате, которая,  не несла в себе никаких признаков женского присутствия. Часто он надоедал нам и, уложив его спать, мы играли в другие игры и забывали о нём напрочь, пока могучий  рёв, несущийся через форточку не возвращал нас к действительности. Частенько кто - нибудь из сердобольных мамаш, зовя своё чадо на обед, кричал нам: - Тащите сюда своего младенца. Накормлю. Что ему ваша холодная каша.

 Иногда Валентина просила меня уложить его спать и на ночь, если собиралась с кем - нибудь в кино, а моя мама ворчала на меня, что я как в няньки нанялась  и  лучше бы уроки так добросовестно делала. А как - то она услышала, что Андрюшка бежит за мной и зовёт меня мамой и устроила мне разгон, дескать вы играйте, да не заигрывайтесь, сдвинете парнишке мозги, он ведь ещё маленький, и с нами чаще общается чем с матерью. 

 А потом Валентина переехала на другой край посёлка и Андрюшка выпал из поля нашего зрения. Встречали их иногда, он узнавал нас, но уже стеснялся и прятялся за материнскую спину. Да и сами мы подросли и в дочки - матери больше не играли. 

 Окончив школу я уехала из посёлка и вернулась туда лет через пять навестить  своих родителей. Как-то, направляясь в клуб, я встретила по дороге Валентину. Слегка пополневшая, но всё такая же красивая, она шла под руку с мужчиной и так  же гордо и независимо несла свою кудрявую голову. В припрыжку за ними бежал  мальчишка лет пяти, а за мальчишкой шагал высокий, красивый мальчик, почти  юноша. Андрюшка, догадалась я. Выглядели они благополучной парой и я  порадовалась за неё.
Не такая уж она и непутёвая, подумалось мне тогда.

2010 год