Выбор

Дождь...он был с той стороны окна, а она стояла в каком-то зале без потолка и переживала, что её возраст наверняка дико контрастирует с коричневой школьной формой и белым фартуком с оборочками.

И ещё эти дурацкие косички, которые грозная директриса заставляла заплетать даже старшеклассниц!

Они сейчас вопросы будут задавать!
Надо отвечать...ужас...я же ничего не помню!

Подвал. Темно. Голоса. Говорят одновременно.
Я не хочу с ними разговаривать! Не хочу!

- Вот если бы тебе сказали, что ты выберешь?
Умереть самой или чтобы умерли твои близкие, не будем перечислять.
Так что бы ты выбрала?
- Я бы выбрала умереть самой.
- А если бы это была твоя кошка?
- Я бы выбрала умереть самой.
- А если бы это был твой ребёнок?
- Этот вопрос вы уже задавали.
- Нет, не задавали.
- Не знаю, о чём это вы.
- Да, всё о том же. О выборе.
- Каком?
- Таком, блин! Если бы тебе пришлось выбирать, кто должен умереть. Твой ребёнок или твоя кошечка? Кого бы ты, дура такая, выбрала?
- Я выбрала кого? Смешные вы, право. Себя, конечно же. Только себя.
- ОК, ты проиграла.
- ОК, мне пох. Вы же ненастоящие.
- Ошибочка вышла, дамочка. Мы, как раз-то и настоящие.
- Не верю!
- Придётся!
- Нет! Не придётся!
- Ты не хочешь спросить нас почему?
- Почему?
- Потому, что не ты выбираешь, но мы выбираем.
- Выбираете того, кто пожертвует?
- Нет. Мы выбираем тех, кто будет интересен.
- Кому?
- Всем.
- Можем закончить на этом наши смешные игры?
- Это не игры, дамочка. Это не игры.
- Кто вы? Зачем?
- Ты себя спроси. Зачем и кто мы?
- Нет. Я так не играю. Вы — ненастоящие! Вы — призраки! Вы плохие!
- Мы — хорошие. Очень хорошие. Мы — это ты, такие какими ты нас проецируешь в своём любвеобильном пространстве. Насколько тебе хватает твоих ментальных гекабайт.
- Так вы — виртуальные?
- Ну, это как тебе вздумается. Можно и так определить. Тебе.
- Мне? Мне не надо вас виртуальных. Я знаю кого я люблю. И кого я буду любить всегда.
- Возможно, ты знаешь. Или ты так думаешь, что знаешь. Но мы-то знаем как оно на самом деле бывает.
- Да, что вы знаете? Вы не можете знать!
- Ошибаешься. Можем, и даже лучше тебя.
- И что вы знаете, сволочи, скажите мне. Сейчас!

Сволочи сказали ей то, что давно уже стёрлось, позабылось, зафиксировалось где-то далеко, просто как схема, как ненужная географическая карта, совсем не интересная в той жизни, где она оказалась сейчас.

Старшеклассница с косичками.
Она влюбилась в одного парнишку. Oн был умником-отличником и звали его Володей. Но Володя любил девочку по имени Лена. А имя дамочки не было «Лена», но она позвонила ему и сказала, что её зовут Леной, а Володя ответил ей, что его зовут так, как она уже знала. И он звонил ей каждый вечер потому, что настоящая Лена любила одного армянина по имени Степан. И потому та, телефонная Лена, которая, всякий раз, набирая его номер, замирала от ужаса, что она себе позволяла, но не могла удержаться от звонка. Она решалась на это, как никогда не решилась бы прыгнуть с десятиметровой вышки в бассейн. Но она решалась и звонила. Володе.
А однажды они договорились встретиться. И Володя пришёл к ней на встречу после того, как он перед этой встречей, как всегда, увидел, что та, настоящая Лена, пошла на встречу к Степану, и тот её обнял и поцеловал в губы...
Они встретились, сразу после того. И пошли на полянку, которая была на откосе той горки, где был памятник и братская могила солдат, защищавших их родной город, когда oни ещё даже не родились. А потом там, рядом с памятником, устроили танцплощадку. И девицы, пышнотелые и в химической завивке, плясали там с матросами срочной службы, которые увозили их потом на свою чучмекскую родину, откуда девицы вскорости бежали с нажитыми в браке детьми. Эльвиры, Сусанны, и прочие Анжелики… чучмеки любили и будут любить романтические имена.
Так о чём это всё?
Неважно. Они просто пошли туда, где раньше рядом с братской могилой неизвестных защитников танцевали пышнотелые девицы с матросами, но на тот отрезок времени, об этом напоминала лишь круглая, со сталинскими колоннами площадка, посередине которой возвышалась ещё одан круглая, но поменьше, площадка для оркестра. Тоже с колоннами старого образца. Наверное из гипса потому, что из этих полуразрушенных колонн торчали ржавые прутья арматуры как из какого-то пионера с горном или девушки с веслом того же производства и временного пространства.
И там, на том пригорке, заросшем дикими травами и сурепкой, которую она и он в детстеве любили грызть, зная, что это можно. Там Володя, неожиданно для неё и даже для себя, он вдруг упал головой на её коленки. И затих. А она, после недолгого колебания, притронулась к его волосам.
И они разговаривали. Долго-долго. Как по-телефону. А она гладила и перебирала и ласкала несмело его волнистые длинные волосы. И это был уже совсем другой диалог.
Они вернулись домой за полночь. И не спали до утра, вспоминая.

- Ну так как? Ты определилась?
- Нет. Это были всего лишь воспоминания о первой любви.
- Время, дорогая. Твой выбор!
- Быбор чего?
- Кого, а не чего! Теперь ты знаешь наверняка, кого бы ты выбрала, если что?
- Себя...себя бы я выбрала, уважаемые. Неужели непонятно, что ради тех, кого мы любим или любили когда-то, даже 100 или 200 лет назад, мы готовы на всё?
- Это твой окончательный выбор? Ты никогда не пожалеешь?
- Да, пойдите вы к чёрту! Я всегда это знала и без вашего кастинга, папараццы хреновы.

- Что?
- A?
- Что ты сказала?
- Я говорила во сне?
- По-русски? Я ничего не понял.
- Да, по-русски...мне приснилась моё прошлое...я хочу кошку.
- Кошку?
- Да, сибирскую, пушистую...такую как тогда. Я тоскую по моей кошке...
- Кошку...ОК...ещё рано, давай поспим.

Сквозь зелёную штору забрезжил холодный рассвет...блямкнул одинокий колокол на кафедральном соборе.