Соломенная звёздочка к Рождеству гл. 39

                XXXIX

    В тот день в полицейский участок мы так и не пошли. И звонить не стали. Я уговорил Макса с этим делом пока повременить. Не к спеху. А потом… Потом несколько долгих дней прожил я в подвешенном состоянии. Не ведая, что преподнесёт судьба к очередному по-весеннему благоухающему рассвету.
    Вскоре наступил май. Деревья, кусты и трава постепенно зазеленели. А в душе у меня зелёной тоской маялась неопределённость относительно дальнейших житейских планов. Прежде всего думалось о месте работы. Куда в конце концов податься? Макс обещал этот вопрос снять, но только после майских праздников. А ещё «зеленее» становилось мне от обидного молчания Ксюши, которая по-прежнему не выходила на контакт ни посредством Интернета, ни мобильной связи. Не говоря уже о домашнем телефоне. Я совсем уж было отчаялся, но тут…
    В один из солнечных и тёплых денёчков ближе к обеду кто-то позвонил в мою квартиру. Осторожно так, вкрадчиво, еле слышно. Я подошёл к двери и приглушённо спросил:
   – Кто там?
   – Открывай! Это я, Макс! – раздалось из коридора.
    Приоткрыв входную дверь, я глазам своим не поверил: на пороге стоял улыбающийся Максим, а рядом с ним – заметно взволнованная… Дарья.
   – Привет, Егор! – как ни в чём не бывало поздоровался приятель. – Ну, чего остолбенел? Принимай гостей! Не бойся, мы не кусаемся.
   – Про… проходите… – обескуражено пробормотал я, не зная, куда девать глаза и руки.
   – Значит, так, – деловито изрёк друган, посмотрев на свои часы. – У меня тут делишки кое-какие накопились. Я отлучусь на время. А потом загляну. Лады?
    Макс заговорщицки подмигнул мне из-за спины нежданной визитёрши и, многозначительно кашлянув, исчез за входной дверью. Дарья, смущённо потоптавшись на месте, растерянно произнесла:
   – Я… ненадолго… Тортик вот привезла. К чаю… Нам бы поговорить. Если можно.
   – Проходите, Даш, – пришёл я наконец в себя. – Лучше на кухню. Я сейчас чайник поставлю. Идёмте!
    Женщина, сняв туфли и лёгкую ветровку, робко прошлёпала в указанном направлении. Водрузила торт на обеденный стол и осторожно присела на табуретку. Осмотрелась, тяжело вздохнула.
   – Егор… – еле слышно выдавила она из себя. – Я… Я повиниться приехала. И объясниться. Многое нужно сказать вам. Не знаю даже, с чего начать.
   – Давай начнём с того, что перейдём на «ты», – осмелел я. – Как прежде. Так обоим будет удобнее. А потом уж всё по порядку.
   – Хорошо, – с готовностью кивнула гостья. – Я не против.
   – О-кей!
    Разлив чай по чашкам и разрезав торт на куски, я сел напротив Дарьи и приготовился слушать. Та, немного поколебавшись, слегка пригубила дымящейся жидкости и виновато посмотрела на меня.
   – Прости нас, пожалуйста, Егор! – упавшим голосом пролепетала она. – И меня прости, и дочку мою глупую. Мы очень виноваты перед тобой. Тяжкий грех взяли на душу. Не разобравшись, оскорбили хорошего человека. Доставили ему множество хлопот и неприятностей. Но… Что сделано, то сделано. Теперь пришло время исправлять ошибки.
   – Ты тортик-то кушай! – подбодрил я взволнованную даму. – Не переживай. Успокойся! Во-от… А теперь рассказывай.
    Дарья ещё раз надрывно вздохнула и начала свою многострадальную исповедь. 
   – Я с самого начала. Чтобы понятней было… В общем, в конце февраля мне позвонила замдиректора училища, Маргарита Львовна. Сообщила, что Уля перестала посещать многие дисциплины, начала прогуливать, скатилась на двойки. Иногда появлялась на уроках с запахом спиртного. Начала грубить преподавателям, стала им дерзить. Ну и всё такое. Для меня это было ужасным откровением! Вот уж не ожидала от дочки ничего подобного!.. Взяла на работе отгулы и примчалась сюда, в Богомоловск. Хорошо, что застала Ульяну в училище. Её действительно было не узнать. Стала какой-то отвязной, резкой, несговорчивой, тормозной. Кое-как выведала я у неё: отчего такие перемены, что с ней происходит? Дочка не сразу, но открылась: мол, не хочу больше учиться, устала. Не вижу в этом перспектив. Хочу замуж, чтобы стать домохозяйкой и растить детей. И кандидатура уже есть на примете – Егор Шиков. Он добрый, внимательный, умный. Внешне привлекательный. Есть своя квартира и тачка. С таким жить можно. И… В общем, Улька сказала, что уже переспала с тобой. И не один раз. Что навещает тебя в этой квартире. Помогает по хозяйству…
   – Н-да-а… Интересно девки пляшут. По четыре… гм… в ряд… – нервно усмехнулся я. – Какая буйная фантазия у девушки. Ей бы романы сочинять.
   – Я тоже поначалу не поверила. Позвонила в Рождественский, Фролу Петровичу. Тот сказал, что ты в настоящее время работаешь в посёлке нотариусом. С середины февраля. И никуда за последние месяцы не уезжал.
   – Так оно и было.
   – Угу. Я и Ульяне заметила: зачем ты, дочка, придумываешь? Егор сейчас в общине трудится. А она отвечает: мол, мы с ним встречались ещё в начале февраля. Когда у него мама умерла. Я к нему в гости ходила, подбадривала. А потом он уехал и оставил мне ключи от квартиры. Чтобы за порядком следить.
   – Вот уж чистое враньё! – фыркнул я. – Ключи я Максиму отдал. С той же целью.
   – Ну да. Потом-то я всё узнала. Как взаправду было. А сначала перепугалась в усмерть. Думаю, надо что-то срочно предпринимать. Прерывать этот беспредел. И в первую очередь решила увезти Ульянку из Богомоловска. От греха подальше. Та – ни в какую! Слёзы, крики, истерика. Пришлось психолога подключать. Кое-как уговорили мы девчонку бросить училище и уехать домой. Хотя бы на время. Чтобы в себя прийти. А дома Улька ещё больше беситься начала: мол, если уж с учёбой покончено, то тогда я поеду в Рождественский, к Егору. Жить без него не могу. Хочу быть рядом. Люблю его без памяти. И ребёнка от него хочу. Если уже не беременна…
    Я удивлённо покачал головой.
   – Да не было у нас ничего! Всеми святыми клянусь! Не иначе, как у вашей дочери гормональные всплески начались. Совсем крышу снесло. К тому же очень захотелось взрослой жизнью пожить. Детишек нянчить, хозяйством заниматься, мужа ублажать. По выходным на дачу ездить в собственной тачке…
   – Не знаю, что там у неё началось, – поморщилась Дарья. – Только я, недолго думая, определила дочку в специальную клинику. Для реабилитации. У неё диагностировали сложное психическое расстройство. Нервное истощение. Врачи прописали полный покой, уколы, диету, прогулки на свежем воздухе. И напрочь запретили все контакты. Особенно с мужчинами. Даже мне рекомендовали появляться в клинике не часто. А когда я приезжала, Улька закатывала очередную истерику. С воплями на всю больницу. Дескать, мать упекла родную дочь в «дурку» и замуровала там её на долгие месяцы. Когда с ней случился очередной такой приступ, она передала мне флэшку с фотографиями, где… Где вы сняты с ней вдвоём. В кровати… Мол, если не веришь, мамуля, то вот, полюбуйся. Егор не чужой для меня человек. У меня всё с ним было и ещё будет. До конца жизни… Вот тогда я и позвонила тебе. И ещё кое-куда…
   – Да, видел я эти картинки, – угнетённо произнёс я. – Печальное зрелище. Вернее, шокирующее. Только всё это хитроумная подстава. Развели меня, как последнего лузера. Все эти снимки сделаны после того, как я уснул. Пьяный.
   – Знаю, – кивнула Дарья. – Только правда-то не сразу открывается. 
   – И что? Что дальше было?
   – А дальше… Видимо, Господь и Богородица проявили к нашей семье свою милость. По совету врачей я пригласила в палату дочери священника. Хороший батюшка. Очень образованный, внимательный, сдержанный. Он несколько раз приходил к Ульяне, подолгу с ней разговаривал. Потом возил её в свой храм на отчитку. Всякую нечисть из неё изгонял. В том числе и тягу к винопитию. Чуть позже исповедовал и причастил. После этого доченька заметно присмирела, затихла, стала много молиться и читать православные книги. Как будто заново переродилась, ожила. Стала совсем другой – с добрым сердцем и ясным взглядом. Словно очнулась после долгого сна. Передо мной покаялась. За всё, что сотворила.
   – Это хорошо… – с облегчением выдохнул я.
   – Ещё бы! – оживилась собеседница. – Но знаешь, что самое дорогое для меня?
   – Нет.
   – По моей просьбе Ульяну осмотрел в клинике гинеколог. Я боялась, что девочка может быть в положении. Так вот. Выяснилось, что дочка ещё девственница. А всё остальное она просто напридумывала. Бесы её в искушение ввели. Одурманили… Теперь, похоже, всё, слава Богу, налаживается. Уля в себя приходит. И я очень счастлива, что она образумилась. Не натворила других бед…
    Дарья надолго замолчала. Я тоже непроизвольно притих. Мы лишь молча потягивали чай из чашек, изредка прикладываясь к кусочкам торта. Наконец я не выдержал:
   – Даш, а как ты с Максимом пересеклась? Где вы с ним встретились?
   – Ой, да тут всё просто, – улыбнулась она. – Твой приятель сам приехал в Лихоносово. На своей машине. И отыскал меня.
   – Да что ты говоришь?! Правда? – поразился я. – Как это ему в голову взбрендило?
   – Уж не знаю. Но разговор у нас с ним вышел серьёзный. Он-то и открыл мне глаза на многие вещи.
   – Например?
   – Прежде всего я узнала, что Ульяна каким-то образом подделала ключи от твоей квартиры. И стала регулярно сюда наведываться. Мало того – стащила часть денег из шкатулки и женские украшения. Оказалось, что и её эротические фотографии – всего лишь умелая инсценировка, плод воспалённой фантазии… Когда я всё это услышала, пришла в ужас. Испугалась, что Ульяну за такие штучки могут посадить. Тем более, что Максим именно этим и пригрозил. Сказал, что у него есть надёжные свидетели. Я поговорила с дочкой по телефону и та во всём созналась. Не сразу, конечно, но… Подтвердила, так сказать, свою причастность. Расплакалась и покаялась. Пообещала всё вернуть. Мне пришлось срочно брать на работе отгулы и ехать сюда, в Богомоловск. Вместе с Максом и примчались. Кстати…
    Дарья раскрыла дамскую сумочку, выудила из неё почтовый конверт и небольшой кожаный мешочек с завязками.
   – Вот, Егор. Возьми, пожалуйста. Мы с Улей возвращаем тебе всё, что пропало. Здесь – деньги, а тут – драгоценности. Не держи на нас зла. Прости ещё раз Ульянку непутёвую. Это всё её молодость и расхлябанность. Без отца девка росла. А я постоянно на работе пропадала. Вот и получила за все свои старания. Да ещё генетика папина сработала. Дурная. У них все в роду алкаши да воры. Поэтому и развелась с ним. Но всё равно… Позорище! Не знаю, куда глаза девать от стыда.
    У собеседницы выступили на ресницах слёзы. Я поспешил успокоить её.
   – Ну-ну, Даш, не надо! Всё позади, всё нормально. Я рад, что это недоразумение благополучно разрешилось. Успокойся. Всё будет хорошо.
   – А ты… Ты теперь не… Не подашь на Ульяну в суд? – всхлипывая, спросила гостья.
   – Да нет, конечно! – великодушно отмахнулся я. – Не переживай. Живите с Богом…
   – Спа… Спасибо тебе! – благодарно кивнула женщина. – Ты очень добрый, совестливый человек. Прости нас!
   – Ладно, ладно, всё! Замяли и проехали, – я дотронулся пальцами до холодной ладони Дарьи и отчего-то в этот момент подумал о её сестре. О Ксюшеньке.
   – У вас какие планы на будущее? – примирительно пролепетал я, стараясь восстановить в памяти милый образ Ксении.
   – У нас? – переспросила визитёрша. – В смысле, у меня и у дочки?
   – Да-да.
   – А-а… Я, кажется, поняла… Не волнуйся! В Богомоловск и в Рождественский мы больше не вернёмся. Чтобы не пересекаться с тобой и не мешать тебе жить спокойно. И чтобы Ульку не искушать… Она сейчас ещё чуть-чуть подлечится, а летом будем поступать в Архангельский институт культуры. Продолжим учёбу. Бог даст, всё наладится…
   – Понятно, – кивнул я, не зная, как спросить о главном, о её сестре.
    Догадливая Дарья сама пришла на помощь. Будто прочитала мои мысли.
   – Да, вот ещё что – добавила она. – Я уже позвонила Фролу Петровичу и рассказала о наших… В общем, он в курсе. Очень рад, что всё так закончилось и ждёт тебя обратно. Сказал, что твоё место замещает пока Настя, его дочь. Однако ей без опыта и без образования приходится туговато. Поэтому тебя будут поджидать с нетерпением.
   – Спасибо! – обрадовано выдохнул я. – Приятная новость.
   – И ещё… – Даша испытующе взглянула на меня. – Я говорила по телефону с Ксюшей. Тоже обо всём рассказала. Поэтому… Она… Во-первых, очень рада. За всех нас. А во-вторых, передала тебе привет и извинилась за долгое молчание. Думаю, сегодня или завтра она попробует связаться с тобой. Но очень волнуется и комплексует. Чувствует себя виноватой.
   – Да? – тупо посмотрел я на гостью, опьянённый радостной вестью и не зная, что ещё сказать.
   – Ты уж, Егор, сам. Если, конечно, захочешь. Как мужчина. Прояви инициативу. Позвони Ксении. Она будет счастлива. А там уж… Как получится…
    В голосе Дарьи отчётливо прозвучали нотки ревности и лёгкой зависти. Но я практически не обратил на них внимания. В голове неотступно запульсировала счастливая мысль: «Ксюша меня простила! Она уже не обижается. Закончилась чёрная полоса отчуждения. Ура! ура! ура!.. Я могу беспрепятственно ей позвонить или написать по электронке. Глядишь, снова увидимся. Опять! Какое это чудо, Господи! А Даше… Ей с этих слов и надо было начинать. Всё остальное – мелочи жизни…»
    Дарья вытерла платочком влажные глаза и посмотрела на свои часы. В этот момент, словно только того и дожидался, из прихожей донёсся призывный звонок.
   – Наверное, Макс, – не пряча счастливой улыбки, произнёс я и пошёл открывать дверь.
    Это действительно был Максим. Он прошёл на кухню и оценивающе взглянул на нас.
   – Ну как? Побеседовали? Надеюсь, встреча прошла в дружественной обстановке? – иронично заметил он.
   – Да, Максимчик, всё хорошо, – за обоих ответила Дарья.
   – Ну и… Отлично! Пучком, как говорится.
    Приятель достал из кармана какие-то бумажки и протянул их гостье.
   – Вот, Даш, билет. На вечерний поезд. Отправление через два часа.
   – Ой, какой ты молодец! – встрепенулась женщина. – Спасибо огромное, Максик! Сколько я должна?
   – Ладно, разберёмся, – снисходительно бросил друган. – Вы как? Всё обсудили? Или ещё нет? А то у меня со временем туговато.
   – Да, пожалуй, всё… – засуетилась Дарья. – Можем идти. Мне ещё в училище заскочить надо. Документы кое-какие забрать.
   – Тогда поехали. Я подкину. И на вокзал тоже, – деловито изрёк Макс и посмотрел на меня. – Я позвоню вечером, Егор. Будь дома.
   – Ага! – с готовностью ответил я. – Спасибо тебе за всё, Максим! Ты настоящий…
   – Да ладно, пустяки! – отмахнулся приятель. – Ну… Бывай! Мы поехали.
   – Счастливо!..
    Я попрощался с гостями и захлопнул за ними входную дверь. Вернулся на кухню, осмотрелся. Хотел помыть посуду, но вместо этого, как мальчишка, дурашливо захлопал в ладоши и от избытка чувств гаркнул во всё горло: «Й-й-е-ес!»