Полёт Гагарина. Как это было

Как-то натолкнулся в интернете на заметку с таким неряшливым откровением автора: « 9 марта 1961 года Ю.А. Гагарину исполнилось 27 лет, а через три дня он полетел в космос!».
Подумалось: сколько людей пропустило ошибку! Не в марте! 12 апреля состоялся исторический полёт первого космонавта Земли! Кто-то тогда не обратил внимания и проглотил, кто-то сплюнул в досаде и, возможно, не стал читать дальше… Прошло с того времени больше пяти лет, времена, надеюсь, изменились, но и сейчас хватает подобных «блогеров», которым по известной поговорке «лишь бы кукарекнуть, а там хоть не рассветай».
А историческому полёту Ю.А. Гагарина уже шестьдесят! И фон этого воистину великого прорыва был несколько иным, чем описывалось в заметке и как это сегодня представляет себе современная молодежь. Вернее, как ей это порой представляли и представляют.

Где-то встречал такую информацию, что когда И.В. Сталин в 1945 году на очередном совещании глав стран-победительниц во Второй мировой войне предложил рассмотреть вопрос о разделе Луны, президент США Г. Трумэн переспросил даже, будучи уверенным, что советский лидер оговорился:
«Вы, наверное, хотели сказать: о разделе Германии?»
«Нет. О Германии мы уже договорились, – ответил Сталин.

Американский президент тогда так и не принял это всерьёз. Потому таким неожиданным для мировой общественности, и для Соединённых Штатов в том числе, стало известие о полёте в космос в 1961 году советского человека. Из Советского Союза! Из «фуфаечной» России!
Часто ставился и ставится до сих пор определёнными кругами вопрос о целесообразности и гуманности Советского Союза по отношению к своим согражданам – вопрос участия нашего в битве за космос.
Анекдот тех времён:
«Н.С. Хрущёв принимает американского президента, они ездят по стране, проезжают через территорию одного из колхозов и по просьбе последнего останавливаются у ограды дома, за которой муж колотит свою жену. Кеннеди через переводчика спрашивает мужика: « За что?». Деревня, естественно, предупреждена. Мужик, узнав Никиту Сергеевича, повествует:
– Надоели, – дескать, – капризы! Сапожки итальянские! – купил. Шубу давай ей норковую! – купил. Машину! – купил машину. Нет. Её вези теперь в курорт заграничный! Это в самый разгар уборочной! Ну, не стерпел я!
Покачал Д. Кеннеди головой, отошёл, а Хрущёв к колхознику:
– Молодец, мужик! Ну а мне теперь скажи всё же, за что жену бил?
– Да, понимаете, Никита Сергеевич, – почесал затылок колхозник – ушла сегодня утром в моей фуфайке на дойку, а мне на трактор. И ведь есть  же своя, старая, правда, и худая, – но ведь ей в помещении работать».

Мне ещё шести не было 12 апреля 1961 года. Сестре семь – осенью в школу, а брату – четыре. Помню, день был прохладный: противный ветер рябил в лужах воду и не давал солнцу, то выходящему, то прячущемся в тучки, прогреть воздух. В маленьком уездном городке на Алтае – распутица. Первая асфальтированная улица в Алейске появится лишь в 1963 году, а пока дороги и то, что должно потом стать тротуарами, представляли собой сплошное месиво, через которое не во всяких сапогах проберёшься. Редкие грузовики вязли по ступицу как на просёлочных дорогах. В общем, на дворе было неуютно, и мы, ещё не школьники, почти весь день провели с мамой в доме.
Отец возвращался с работы в половине шестого вечера. Набесившиеся вволю с тоски (целый день в четырёх стенах) и усмирённые прутом матери, мы ожидали его с минуты на минуту. Вот в сенях застучали хромовые, самолично пошитые отцом сапоги (отец работал сапожником), и мы враз оживились, спешно утирая остатки слёз «понарошку».
Широко улыбаясь, отец протянул нам свой «тормозок» – холщовую сумку, приговорив, как обычно: «Гляньте, что вам там зайка передал», и присел на табурет стягивать сапоги.
Зайка «прислал» краюшку чуть подсохшего хлеба, который, разломив поровну, мы тут же начали жевать, – а ещё в сумочке оказались три карамельки. Такое бывало время от времени – это его коллеги-товарищи, когда оставалось от чая, передавали специально для нас.
Отец уже снял верхнюю одежду и умывался; мать, не торопясь, приготовляла на стол; из включённого репродуктора шла какая-то музыка…
И вдруг песня прервалась внезапно, и после напряжённой тишины раздалось:
«Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!».
Это был голос Левитана. Я его слышал впервые, а старшее поколение накрепко связало знаменитый баритон с бедой.
– Война, – просевшим голосом проговорил отец и опустился на табурет.
Мать, глядя на него во все глаза, упала к нам на койку и инстинктивно прижала всех к себе. Мы затихли, завороженные непривычным тоном сообщения и видом родителей.
Левитан говорил. Отец с матерью слушали, не воспринимая смысла. Но постепенно слова: «Гагарин», «вокруг Земли», «полёт» и ни слова про войну – сняли с них оцепенение. Напрягшись и вслушавшись с минуту повнимательнее, отец, наконец, переменился в лице, встал и, как вроде даже с досады, сплюнул и махнул рукой. Мать, глядя на него, тоже посветлела, радостно закивала головой и пошла к столу, позвав нас ужинать.

На следующий день в газете мы увидели портрет улыбающегося Гагарина и фотографии радующихся москвичей. У нас же: в семье, на дворе и на улицах – радость пока заключалась в одном: «Слава Богу – не война!»

Тем не менее что-то как мог отец своими словами разъяснял нам суть и значимость события, что-то мы добирали во дворе, вспоминали Лайку, Белку и Стрелку, Белянку и Пёструю, и всё больше и больше гордость за социалистическую Родину наполняла наши сердца. Очень скоро и для моего поколения голос Левитана станет привычным: говорит Ю. Б. Левитан – значит, опять полетели!
Шутка даже появилась. Дескать, космические корабли отправляют на орбиту чуть ли не с периодичностью общественного транспорта.
А параллельно с этим в магазины стали завозить всё меньше хлеба, включая кукурузный. Очередь занимали, вставая в 4 – 5 часов утра, в очередях стояли семьями, потому что на руки отпускали по одной буханке. Что касается остальных продуктов, промышленных товаров – о них, если проблема с главным продуктом: хлебом – не думалось. Помню, что ходить по улицам, ездить в общественном транспорте в том же, в чём ты стоял у станка или орудовал на ферме, не считалось неприличным. Это было даже неким вызовом отутюженной интеллигенции – усесться рядом с «очкариком» в замасленной куртке. А как быть, если нет? Поневоле приходится делать хорошую мину при плохой игре.
Оправдана ли была эта соревновательная гонка с США, которая дополнительной нагрузкой ложилась на плечи советских граждан?
А ведь параллельно с этим (в первую очередь!) строились ракеты для военного ведомства, куда субсидии из госбюджета вообще не обсуждались. Как известно, размещение наших ракет на Кубе завершилось Карибским кризисом, что чуть было не привело к Третьей мировой войне.
Однако, нельзя не согласиться и с мнением лётчика-космонавта СССР Алексея Леонова, которое он выразил уже оценивая «лунную гонку»: «Мое мнение – это самое лучшее соревнование в космосе, которое когда-либо осуществляло человечество. «Лунная гонка» между СССР и США – достижение высочайших вершин науки и техники»

Поэтому однозначно: Слава нашим учёным, изобретателям, конструкторам, техникам, рабочим и крестьянам! Но не всегда поворачивается язык славословить политиков, которые ради дутой престижности разбрасываются народными деньгами, как Обломов оброком, собранным с проливающих по пять потов голодающих крепостных.
Вся необоснованность и низость этой престижности раскрылась после нашего поражения американцам в гонке за первенство высадки на Луну. Тогда правительством было приказано законсервировать, а то и уничтожить физически многие разработки, стоившие огромных денег. Одна программа по «Бурану» во что обошлась!

А что касается полёта Гагарина…
Гагарин – это Гагарин!