Часть третья. Глава 34

     Утро, как и следовало ожидать, было ужасным. Базен пытался чем мог облегчить состояние своего господина, но получалось у него плохо. Ему явно не хватало опыта в такого рода делах. Положение спас Гримо – это Атос на всякий случай прислал слугу справиться все ли в порядке.
     У Арамиса мелькнула мысль, что Атос даже сейчас, беспокоясь за него, не пришел сам, а прислал Гримо. Впрочем, от Гримо оказалось больше толку, чем от господина. Едва бросив взгляд на Арамиса, Гримо почесал кончик носа, задал, как мог, несколько коротких вопросов Базену, и взял дело в свои руки. Руки оказались очень умелыми.
     Когда Гримо ушел, Арамис уже был способен соображать. Кроме понятного сожаления о собственной несдержанности его мучал вопрос, почему ему стало так плохо. Он уже зарекался напиваться, но в этот раз он не настолько много выпил, чтоб это имело такие последствия.
    - Мерзкое вино, – бурчал он себе под нос. – Надо узнать, как оно называется, чтоб никогда больше к нему не прикасаться.
     Воспоминания о том, как он приставал к миледи, Арамис старательно гнал, рассудив, что думать о таких серьезных вещах нужно исключительно на трезвую голову. Тем более, что миледи дала ему два дня на размышления.
Базен самым тщательным образом выполнил рекомендации Гримо. Одной из них был совет вывести барина на улицу.
     Арамису действительно стало легче, когда он, усевшись на лавку в саду, глотнул холодного декабрьского воздуха. Руки он сунул в карманы. Письмо, которое отдала ему Кэтти, все еще было там. Арамис вынул его и с удивлением узнал свой почерк. Это был черновик письма к герцогине де Шеврез. Текст был довольно откровенный, он даже назвал герцогиню по имени. Именно поэтому Арамис позже переписал письмо в более сдержанных выражениях, а черновик остался.
     Как этот листок мог попасть к миледи было загадкой, ведь Арамис никогда не показывал миледи своих писем к герцогине.
     Арамис попытался вспомнить, куда он дел черновик, когда переписал письмо. Сунул в карман... хотел сжечь... а потом? Потом он просто забыл о нем.
     Все смутные подозрения, какие до сих пор появлялись у него, снова пришли на ум.
     Появление письма у миледи требовало разъяснения.
     Арамис уже достаточно пришел в себя, чтоб мыслить связно. Он решил, что для начала потребует объяснений у Кэтти. Это будет проще сделать.
     Он еще раньше заметил, что Кэтти регулярно куда-то уходила в одно и то же время. Она отправлялась на Королевскую площадь, но он этого не знал. Просто пришел к дому миледи и стал ждать. Его ожидания оправдались. Когда Кэтти отошла от дома, Арамис быстро догнал ее и схватил за локоть:
    - Сударыня, подождите. У меня к Вам дело.
     Девушка вскрикнула от неожиданности, но, узнав Арамиса, остановилась.
    - Добрый день, сударь.
    - Мне надо с Вами поговорить. Это не займет много времени.
     Кэтти очень льстило, что молодой человек всегда говорил ей «Вы», она так редко слышала это в своей адрес. Вчерашнее происшествие нисколько не поколебало ее уважения к Арамису. Она видела, как госпожа готовилась к встрече и про себя сочувствовала юноше, который так легко попался в ловушку.
    - Если Вы меня проводите, мы можем поговорить по дороге.
    - Кэтти, откуда взялось письмо, которое Вы отдали мне вчера?
    - Вы не помните? – девушка сочувственно улыбнулась и охотно стала объяснять. – Вы писали это письмо, а потом забыли его забрать, так сказала госпожа.
    - Это не она велела  его отдать?
    - Нет, сударь. Вы ничего не спрашивали, я и решила, что, наверное, просто забыли. Вот я и отдала. Подумала, может это важно.
    - Да, очень важно. Невероятно важно. А твоя госпожа? Она ничего не спрашивала про письмо?
    - Пока нет. А что? Мне не надо было его передавать?
    - Нет-нет, надо было. Обязательно надо было.
    - А если она спросит, что мне сказать?
    - Ничего. Вы ничего о нем не знаете. Я мог и сам его забрать.
    - Я только хотела Вам услужить.
    - Спасибо.
    - Я правильно сделала?
    - Да, Кэтти.
    - Просто остальные письма Вы всегда забирали, после того, как госпожа их перепишет, вот я и подумала…
     Арамис споткнулся.
    - Что?
    - Я говорю, остальные Вы забирали, и я решила, что про это Вы просто забыли.
     Арамис остановился и взял Кэтти за руку. Очень спокойным голосом, слишком спокойным, чтоб это выглядело естественно, он сказал:
    - Кэтти, я не всегда помню, что делаю.
     Девушка улыбнулась. Она явно подумала про любовь к спиртному и последствия такой любви. Арамис не стал ее разубеждать:
    - К сожалению, такое со мной бывает. Вы очень меня обяжете, если расскажете про письма. Я мало что помню, но не хочу выглядеть глупым. Прошу Вас.
    - Мадам иногда приносит от Вас письма. Пока Вы сидите в гостиной, она переписывает их, потом отдает Вам.
    - Отдает мне в руки?
    - Наверное, я не видела. Я же не сижу с вами.
    - Сколько было писем?
    - Три или четыре. Первое когда Вы вином облились. Помните? В другой раз после прогулки. Вас грязью забрызгали. Я запомнила, потому что пришлось Ваш камзол чистить. Мадам письмо достала, чтоб не попортить, а потом Вам отдала.
    - Но сначала переписала?
    - Да.
    - А зачем?
    - Я не знаю, она не говорила.
    - Она так всегда делает, я имею в виду, переписывает письма? Или только мои?
    - Только Ваши. Вот те, что ей слуга герцогини д’Эгильон приносит, она так хранит.
     Арамис изо всех сил старался говорить небрежным тоном, будто расспрашивал из праздного любопытства:
    - И что, герцогиня ей часто пишет?
     Кэтти пожала плечами:
    - Я не знаю, кто пишет, а приносит рыжий такой, лохматый.
     Она недовольно передернула плечами:
    - Нахал. Воображает, что если служит у мадам д’Эгильон, то ему все можно.
    - Нахал... – рассеянно повторил Арамис.
    - Простите, сударь, но мне надо идти. Госпожа будет сердиться, что я задержалась.
    - Да, конечно. Спасибо.
     Кэтти напоследок улыбнулась задумавшемуся молодому человеку и поспешила по своим делам.
    Арамис остался стоять посреди дороги, стараясь понять, что же он сейчас услышал. Из задумчивости его вывел стук колес. Он успел спрятаться за выступ дома и правильно сделал - это была карета миледи.
     Арамис, держась в тени, вернулся назад, к дому. Близко он не рискнул подходить, но и с того места, где он стоял, ему было хорошо видно человека, который появился возле кареты. Арамису определенно везло – это был слуга мадам д’Эгильон. Если бы Арамис остался караулить у дома, а не пошел с Кэтти, они бы столкнулись нос к носу. А так Арамис мог беспрепятственно видеть, как ушлый малый что-то передал миледи, получил кошелек и склонился до земли. 
     Миледи, назначив Арамису встречу через два дня, спокойно занималась делами, уверенная, что ей не грозит разоблачение.
     Слугу Арамис узнал сразу. Тот самый, который носил ему записки герцогини де Шеврез и однажды ловко выманил ответное послание. Теперь Арамис не сомневался в том, кто именно получил то письмо.
     Одно ему было не ясно – зачем все это? К чему такие сложности? Неужели баронесса настолько в него влюбилась, что пускается на такие хитрости?
Как бы то ни было, надо будет предупредить Мари, что этот слуга ненадежен. И вообще, им надо быть осторожнее.
     Страх за любимую окончательно отрезвил Арамиса. Его чувство к баронессе пропало без следа. Она не стала казаться ему безобразной, но ее красота теперь вызывала опаску, а не вожделение.
     Однако в этой истории для него еще было много неясного. Ругая себя за навязчивость, он все-таки отправился на Феру.
     «Я уже надоел Атосу до смерти. Он меня слушать не захочет и будет прав. В конце концов, мне надо самому разбираться в своих делах. Ладно, это в последний раз. Самый последний».
     Атос встретил его с видимым безразличием.
    - Добрый вечер, Атос. Благодарю, что прислали Гримо, но Вы напрасно беспокоились.
     Атос окинул Арамиса критическим взглядом, но промолчал.
    - Уверяю Вас, со мной все в порядке.
     Атос пожал плечами.
    - Я... даже не знаю, почему так получилось. Просто странное вино, я никогда раньше такого не пил.
    - Мне не понравилось то, что рассказал Гримо.
    - Конечно, мое состояние было не из лучших, но, в конце концов, я не ребенок.
    - Арамис, я...  мне случалось... Скажите, как Вы себя чувствовали? Мне показалось...
    - Атос, уже все в порядке. Прошу Вас, не стоит об этом.
    - Если я не ошибся, то Вам обязательно надо об этом знать.
    - Я не понимаю Вас.
    - Знаете, так сложилось, что в вине я разбираюсь несколько лучше Вас. Гримо мне передал то, что рассказал Базен и то, что он увидел сам. Простите, эта тема Вам неприятна, но если я прав – Вы поймете причины моей настойчивости. Как Вы себя чувствовали?
    - Со мной уже все в порядке.
    - Я имею в виду – как Вы себя чувствовали вчера?
     Арамис поморщился. Ему было противно вспоминать, как он себя чувствовал. К тому же он не хотел  рассказывать о баронессе и том, что между ними произошло.
    - Атос, мне было плохо. Какая разница? Ну, кружилась голова, хотя я не так много выпил. Несколько раз я как будто терял сознание, но ненадолго. Просто вдруг все пропадало, а потом я уже в другом месте, но не понимаю, как туда попал. Меня качало, даже когда я сидел. Как дошел до дома я не помню. Зачем это Вам?
    - Что за вино?
    - Мерзкое. Отвратительный запах. Очень резкий. Вкус странный. Даже не знаю с чем сравнить. Как будто огня глотнул, сразу обжигает.
     При последних словах Атос посерьезнел:
    - Обжигает, говорите? Похоже, я прав. Вам сказали, что это вино?
     Арамис пожал плечами:
    - А что?
    - Может бренди, а может ром. Это пьют моряки.
    - Гадость!
    - Гадость, – улыбнулся Атос, – но когда ты в море... Ладно, неважно. Почему Вы не поняли, что это не вино?
    - Цвет был обычный, разве что мутный. Я не приглядывался.
    - У Вас был объект поинтереснее.
    - Атос!
    - Похоже, Вам в вино плеснули рому, и немало. Значит, хотели напоить. Для чего?
     Арамис покраснел:
    - Атос, я не хочу продолжать разговор.
    - Но Вы пришли ко мне именно за этим, разве не так? Продолжить разговор, который мы начали несколько дней назад.
     Арамис встал:
    - Я ошибся. Мне не о чем говорить. Простите, что отнял время.
    - Можете идти, если хотите.
     Арамис сделал несколько шагов к двери и остановился. Атос воспользовался заминкой:
    - Спрашивайте.
    - Вы думаете, она это нарочно?
    - Уверен.
    - Зачем?
    - Не знаю. Но с добрыми намерениями такое не делают.
    - Я пойду к ней и узнаю, что все это значит.
    - Лучше не надо. Оставьте, как есть, выбросьте из головы и больше не ходите к ней.
     Арамис постоял некоторое время в раздумьях, потом решительно кивнул сам себе:
    - Вы правы. Я больше туда не пойду.
     «Но я послежу за ее домом», – добавил он про себя.
    - Сделайте, как решили. Это самое лучшее.
     Арамис вышел на лестницу и медленно стал спускаться, постукивая пальцами по перилам в такт своим мыслям: «Пыталась напоить. Потом эта безобразная сцена. Зачем ей это? Скомпрометировать меня? Чтоб я на ней женился? Может, ей срочно нужно скрыть грех, поэтому она готова на все?».
     Это объяснение было нелестно для женщины, но подобные ситуации не были редкостью. Арамис стал припоминать особенности поведения англичанки и ему стало казаться, что он угадал истинную причину – мадам никогда не ездила верхом, только в карете; у Ресто не танцевала; была заметно разборчива в еде; за тот месяц, что они общались, она вроде бы поправилась. Конечно, на каждое из этих соображений были простые объяснения – у нее слабое здоровье, плясать вдове не пристало, и так далее. Но ведь могло быть и иначе! А значит, баронессой руководили ревность и расчет, и ее интерес к письмам мадам де Шеврез совершенно естественен: она видит в герцогине соперницу!
     Арамис уже забыл свое обещание никуда не ходить. Он жаждал раскрыть тайну белокурой вдовы и уверял себя, что ее красота и соблазнительность здесь ни при чем. Он просто хочет защитить Мари и их любовь.
     Однако на следующий день его ждало разочарование. Дом был пуст. Постоялица выехала в неизвестном направлении, о чем ему сообщил привратник. Он же рассказал, что дама снимала этот дом, а теперь срок вышел и она уехала. Ее нового адреса он не знает и вообще думает, что она отправилась домой, в Англию. Во всяком случае, именно об этом она говорила с горничной, когда садилась в карету. Поспешное бегство (как воспринял отъезд баронессы Арамис) было последним аргументом, которого не доставало мушкетеру, чтоб утвердиться в своей догадке. Видимо, горничная проболталась, и дама поняла, что ее вот-вот разоблачат. Арамис не осудил женщину, он лишь улыбнулся – сожалея и презирая одновременно.
     Он не рассказывал госпоже д’Эгильон о своих визитах к баронессе, поэтому герцогиня безо всякой задней мысли сокрушалась при нем, что лишилась приятного общества – иностранная вдова покинула пределы Франции.
     Больше Арамису мог бы рассказать кардинал, если бы в планы Его преосвященства входило раскрывать свои карты всем подряд. Но, как и следовало ожидать, Арамис остался в неведении.
     Кардинал решил вплотную заняться герцогом Бекингемом, поэтому миледи Винтер было настоятельно рекомендовано напомнить о себе лондонскому свету – вдовьему затворничеству пришел конец. Миледи понимала, что ей нужно спешить. Арамис угадал, она ждала ребенка, но, конечно, посмеялась бы, узнай, какие выводы он сделал из этого знания.
     Сейчас самое большее, что у нее есть – это полтора, если повезет –  два месяца. Потом будет слишком рискованно появляться в свете в ее положении. Однако кардинала не интересуют женские проблемы, и она должна многое успеть до того, как придется уединиться где-нибудь в провинции.
     Она не жалела, что так резко порвала с Арамисом. Кэтти все рассказала ей. Девушка не видела в своем поступке ничего плохого, и миледи оставила ее в этом заблуждении. Незачем доводить до сведения Кэтти, что дело намного серьезнее, чем просто любовная интрига. Так дурочка быстрее все забудет.
Письма герцогини де Шеврез, как и копии записок Арамиса, были надежно упрятаны до поры до времени. Миледи не сомневалась, что настанет момент, когда они очень пригодятся.
     Что касается Арамиса, то миледи полагала, что может не беспокоиться. После возвращения из Англии в Париже во всем блеске появится графиня Винтер. Знатная дама, вхожая в такие дома, куда мушкетера Арамиса на порог не пустят. У него нет шансов снова ее встретить. Разве что ей самой это понадобится, но тогда она что-нибудь придумает.
     А пока ее целью была гораздо более крупная дичь и куда более серьезный противник – первый министр Карла I, Его светлость герцог Бекингем.