Небеса отверстые
Да, подумалось мне, небо не могло не быть отверсто над ним, ведь он совершал великий подвиг великой веры и предельного самоотвержения.
В других условиях мои рассуждения на этом, наверное, и остановились бы. Но в храме все еще возносилось великое славословие, церковь молилась, и я молилась, - и ко мне пришло радостное понимание, что небо отверсто и над нами. Всегда.
Даже когда мы закрываемся от него - суетой, грехами, самолюбием. Именно мы, сами не хотим его видеть, что бы мы там ни придумывали себе. Но иногда, когда мы хоть сколько-нибудь обращаемся к нему, те, кто населяет его, Небо Господа Бога, изливают на нас свою любовь в преизбытке. Это знает каждый, кто хоть однажды смог помолиться от сердца...
Да, Спаситель открыл нам небо, и с тех самых пор мы живем в его свете каждый миг, даже когда не чувствуем этого…
Одна моя добрая знакомая однажды рассказала маленькую историю, как мне кажется, именно об этом. Вот она.
"Вы и сами знаете, какая у нашего поколения жизнь во всем, что касается веры. Ничего мы не получили, так сказать, "в готовом виде", до всего доходим постепенно, медленно, как тяжело больной выздоравливает. Так и я. Но с помощью Божией дело шло: пришла в Церковь, крестила дочь, стала читать книги, ездить по московским храмам, святыням... И вот однажды приходит мне в голову: что ж это я? Прежде люди приедут в первопрестольную - и первым делом на поклон к московским святителям, к чудотворным иконам. А у меня дочь-девица, воспитана в вере, а до сих пор еще у них не была. Как же я ее так обделила?! И стала я это потихоньку исправлять. Съездили с Верочкой в Кремль, к Иверской, к святителю Алексию...
А Свято-Данилов и Донской монастыри мы решили посетить за один день, благо они находятся недалеко один от другого, да и погода выдалась самая что ни на есть подходящая: ясная, тихая, - май уже наступил. Правда, у Верочки были занятия в школе, но она возвратилась рано - и мы сразу отправились. Я помнила, что к раке святителя Тихона во время службы не подойдешь: если она в Старом храме, то он в эти часы закрыт, а если в Большом, то стоит на самой солее, и вход цепочкой, понятно, закрыт. Значит, надо нам было туда успеть до начала вечерни. Но еще не настал и полдень, так что мы не торопились.
Сначала поклонились мы преподобному Серафиму в его храме, ведь он перед воротами Данилова монастыря. Замечательно он расписан сценами из жития святого. Мы с Верочкой все рассмотрели, долго разбирали имена святых дев, сопровождавших Божию Матерь, когда Она в последний раз явилась преподобному Серафиму, вспоминали: которая какие подвиги совершила. Словно самоцветы перед нами засверкали!
Потом зашли в монастырь. Девочка моя осматривалась в восхищении. Хорошо там! Конечно, во все храмы войти нам не удалось, мне кажется, так и не бывает, чтобы они сразу все были открыты, я этого и не ждала. Главное было - положить начало. Но преподобному Даниилу мы поклонились: только вошли в храм Покрова Божией Матери, а служитель как раз выносит на аналой его икону с частицей мощей. И начался молебен.
Помолились. Обошли иконы. Осмотрели церковь: она же старинная, времен Ивана Грозного, - лестницы, галереи, переходы, арки, округлые своды, глубокие проемы окон, - все это... трогает. Древние камни! Я и по сей день не знаю, что произвело на Верочку более сильное впечатление: архитектура или то, ради чего она так прекрасна. Впрочем, одно другому ведь не мешает, и каждому чувству - свое время.
Потом купили мы по пирожку и пошли себе в направлении Донского монастыря.
Солнечный воздух благоухал весенним ласковым ветром, звенел птичьими трелями, наше маленькое паломничество от пешего перехода больше походило на настоящее, да к тому же с трамваями что-то случилось: они напрочь исчезли с горизонта, а на остановках (мы шли от одной к другой) собрались плотные толпы. К тому же казалось, что времени у нас еще много, и возле очередной остановки, оглядев безнадежную рельсовую перспективу, мы решили не ждать куда-то запропастившегося трамвая, а идти до самого монастыря. Правда, прибавили шаг.
В общем-то мы успели. До начала службы. В Большом соборе приложились к Донскому образу Божией Матери, поставили ей по свече, но святителя Тихона не было здесь. Надо было идти в Старую церковь. И тут что-то меня стало как будто подгонять: торопитесь, мол. Я позвала за собою дочь, - но в галерее у выхода она заметила фреску, залюбовалась ею и остановила меня.
Это было изображение притчи о десяти девах. Посмотрела я на мудрых дев, которых Спаситель, стоя в светлом проеме двери, ласково приглашает в дом, на темные силуэты соседних домов, улицу, погруженную в серый сумрак, на стоящих в отдалении, в полутьме, с погасшими светильниками, неразумных дев - в очертаниях их фигур чувствовалось как бы некое скрытое смятение - и стало мне вдруг тревожно, словно был во всем этом какой-то намек именно мне.
Я снова поторопила дочь, и мы наконец направились в Старый собор Донской Божией Матери.
Приближаясь к нему по садовой дорожке, мы увидели, как из него вышла женщина, перекрестилась и ушла. Но двери не заперла и, казалось, даже неплотно ее прикрыла. Мы обрадовались: открыто, успеваем! Ан нет.
Дверь не открывалась. Я потянула, даже слегка подергала: вдруг что-то заклинило. Потом попробовала и Вера... Не открывалась дверь. Объявлений никаких мы не нашли. Постояли-постояли - и пошли восвояси. У обеих было чувство, что к святому нас не пустили. Уходя, я обернулась. И увидела, как из храма вышел иеромонах. И запер его. Это как-то добавило ошеломления. Вера молчала. И сосредоточенно смотрела в землю.
По всей логике развития событий я должна была бы пройти мимо книжной лавки. Но я не прошла. Больше того, во мне вдруг обозначилось неопределенное, но настойчивое желание то ли что-то купить, то ли что-то прочитать, то ли что-то получить... Словом, желание неясное, но неотступное. Я оглядела витрину. Многие из этих книг у меня уже стояли в шкафу, другие были мне знакомы и как будто не нужны. Всего ведь не купишь, верно? К последним относилась и небольшая книжечка "Из жизни православной Москвы ХХ века" с подзаголовком "Воспоминания православного христианина" и гравюрой нескольких московских церквей на обложке. Когда-то я ее листала и не взяла. Но теперь - разве это объяснишь? - посмотрела я на нее - и купила, точно кто мне велел.
И поехали мы домой. Не передать, как тяжело и смутно было у меня на душе. Верочка всю дорогу молчала, как и я, и только одно проронила: мол, она-то знает, за что ей такое. Я, понятное дело, расспрашивать не стала.
Приехали мы домой и, молча же, разошлись по своим комнатам. Я открыла только что купленную книгу. Вот тут-то и начало обозначаться это. Впрочем, я, в своем сумеречном настроении, это не сразу и поняла. Просмотрела я первую главку, где автор вспоминает, как его, юношу, благословил со стены Донского монастыря находившийся в нем под арестом патриарх Тихон, - и стала читать себе дальше, другие воспоминания. Что-то коснулось меня только тогда, когда я прочитала: "Не знаю, как это случилось, что мама зашла в церковно-приходскую школу Данилова монастыря. Данилов монастырь был от нас не так уж близко..."
Стоп! - подумала я, точно просыпаясь. - Что же это? Данилов монастырь, Донской монастырь - это же наш сегодняшний путь?!
Я пролистала книгу вперед - и "побыла" на молебне князю Даниилу, еще вперед - и увидела фотографию патриарха Тихона, и какое-то время не могла оторваться от нее. Какой у него, - а ведь это не художественный портрет! - дивный был лик! Лик страдальца первосвятителя... Я шла в этот день к нему, и вот - он был передо мной! Не смотря ни на что!
А потом я, уже как в лихорадке, вернулась назад, к началу книги. С первой страницы на меня смотрел заголовок: "Патриаршее благословение". Мне потребовалось перевести дыхание. Дальше было вот что:
"...Однажды, подходя к северным воротам, я увидел Патриарха, медленно шедшего по стене по направлению к ближайшей башне. Очевидно, это была его прогулка. Стража внимательно следила за ним. Он дошел до башни и стал возвращаться назад.
Тут я подошел ближе к стене и сложил ладони рук, прося его благословения.
Патриарх увидел меня, лицо его просияло доброй улыбкой, и он широко и не спеша благословил меня со стены.
...Это благословение всегда свежо в моей памяти, как будто я получил его только сейчас. Патриарх, как живой, стоит перед моими глазами с его сияющей доброй улыбкой, с его приветливым радостным взором из-под нависших седых бровей".
И снова у меня появилось чувство, что я - перед святителем Тихоном, и он смотрит - на меня.
Этого нельзя объяснить, но я чувствовала, что здесь не было места случайности: все это непосредственно касалось меня. От избытка впечатлений я закрыла книгу... и впервые увидела ее заднюю обложку.
На меня смотрели, благословляя с иконы, святой князь Даниил и патриарх Тихон. Оба - вместе.
В следующую минуту я уже была в комнате дочери и показывала ей - патриаршее благословение. Нам. Невозможно было в этом усомниться. Мы были счастливы.
Ну да, он нас пожалел, и хотя мы опоздали к нему, он принял нас, наши намерения, как дела, и наши невысказанные молитвы, и наши непоставленные свечи, и - "со стены" - послал нам свое благословение. И утешение... Сколько же любви у Бога и Божиих святых...
С тех пор то Верочка, то я нет-нет, да и едем к патриарху Тихону, если что-то не ладится, или тяжело на душе, или просто хочется помолиться, поблагодарить. Он всегда так ласково слушает..."
Тут подруга моя застенчиво на меня посмотрела: "Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?" Конечно, я понимала, ведь я и сама молилась святым. Она улыбнулась и заключила задумчиво: "И как же близко к нам Небо!"
Да, действительно, очень близко. Небеса отверсты над нами. Нет случайности. Нет неуслышанного моления. Нет непринятого движения души. Благословен Господь!
Примечания.
(Издано в книге: В. Ульянова. Дарованный путь. М., 2005).
1. Деян. 7, 55-56.
Свидетельство о публикации №214020901165