Призрак Лобачевского

 Фамилия Лобачев не только семантически, но и мистически связана с творцом  "Воображаемой геометрии" Лобачевским. В той геометрии через точку вне данной прямой можно провести не одну, а бесконечное множество паралельных. Есть там и другие чудеса вволновавшие самого Достоевского и его героя  математика-богоборца Ивана Карамазова. Но Лобачев он сродни Чекалинскому из Пиковой дамы Пушкина. У него дом игры, он мастер и он игрок. О мастере-игроке в поэме скупо.Он главный герой за кадром. Во что игрок, с кем игрок всё это тоже скрыто. Перед нами поэма тайн. Конечно воображение читателя вправе заполнит пустующую нишу, но скорей всего этого делать не нужно. Лобачев и его таинственный дом переполненный гостями всё это символы мира, где всё загадка. У мастера, конечно же должен быть ученик и он появляется прямо из масонского романа Гете "Годы учения Вильгельма Мейстера". Его имя Мейстер не оставляет сомнений-перед нами Ученик с большой буквы. Он как бы Тень Учителя, но тень, набирарающая все большуб силу и плотность. У Гёте Мейстер восходит по винтовой лестницы башни знаний к некому телескопу, открывающему тайны звёздного неба Мейстер Альбины Хохловой человек 21-го века, он уже никуда не восходит. Он то отражается в мастере, то тускло и искаженно что то отражает и это что- то в высшей степени неопределённо, как наше время. Те же символы, те же герои, но они другие. Вспоминается и зеркальный театр с игрой в бисер Гессе. И какие то таинственные мистерии в знаменитой башне Вячеслава Иванова и Балаганчик мистическим единоборством Пьеро и Арлекина-Блока и Белого. Словом и начало и даже средина прошлого столетия отбрасывают свои тени, из которых и выстраивается теневой замок поэмы. Ну не замок, а просто дом. Но дом он, как в четверостишии Мейстера не то Рай, не то тюрьма, как весь наш и не наш этот и не этот мир.
Бежит неиссякаемый поток,
Но мало кто о нем подозревает,
Он гения, как щепку увлекает,
Вплетаясь в бесконечность его строк.
О какже Мейстер зачарован им:
Вступив в поток, он ловит свет от тени,
И девять сфер поют ему свой гимн.."
Вот пожалуй, ключевой образ этой мистерии в слове.Я понимаю, что для самого автора, как впрочем и для внимательного читателя и Лобачев и Мейстер и пришелец из мира Гина Бам-Гран вполне конкретные люди или , как раньше говаривали образы и праобразы. Юнг добавил бы-архетипы. Но мне всгда и во всем милее люди, люди, как таковые. Каков бы ни был человек ничего более совершенного и более сложного мы ни в природе , ни в жизни, ни даже во всей вселенной не наблюдаем.
Отношения Мейстера с Лобачевым очень похожи на отношения Андрея Белого с учителем  антропософии Штайнером в периот строительства Гетенаума. Но тут как то не хватает Аси Тургеневой, ставшей неволным духовно-мистическим яблоком раздора. За  Мейстером устремляются какие то шлейфы, но он, как Белый полностью поглощен Учителем. В то время, как  Учитель настолько отрешен и увлечен игрой сфер, что вполне готов отдать своему ученику всё земное и всё небесное.
Момент взамопревращения Мейстера  и повидимому, Бам-Гранта передан необычайно тонко:
Но слабнет память, и ползёт туман,
И заволакивает яркую квартиру:
На миг ещё представилась глазам,
Чтобы уйти уже невозвратимо.
Финал единственная надежда на Учителя, на Лобачева, что он распутает этот клубок теней и раскроет тайну вечной игры.
Сама фамилие Лобачев напоминание о разуме, быть может даже о Высшем разуме, но возможны тысячи других самых неожиданных и самых разных разгадок. Этим поэзия и отличается от любой, даже самой сложной игры. Поэзия и сложнее и проще. У Блока: "А под маской было звездно".Мейстер смывает грим, но под
гримом не обнаруживается ничего.Поэтическая мистерия начала 21-го внка не имеет разгадки.