Смерть поэта

   Как ни старался я, собравшись всеми силами в один сплошной пучек, перебороть шум и гам, доносящийся из соседней квартиры, как ни старался писать, не обращая внимания на крики и разговоры, как ни забивал себе уши ватой, чтобы не слышать их, как не пытался звонить, чтобы образумить развернувшихся, - все равно я не мог писать и думать при них.
   Непрерывно, невольно мой слух отвлекался от работы на эту ужасно громкую музыку, и мне хотелось взорвать, уничтожить ее, как мигрень или болячку в мозгу; но музыка с танцующими соседями продолжала существовать, и я невольно пытался смириться с этим и погрузится в работу.
   Но исписав две страницы макулатуры, я скомкал их и выбросил в корзину для мусора; музыка стучала у меня в висках, и казалось, проникает в мой мозг и разлагает его.
   Неровно, пошатываясь, я добрел до двери в спальню, в которой ее не было слышно, но казалось, что она проникает сюда через меня, сквозь мое сознание, пропитавшееся ею, и наполняет комнату как теплое молоко, и обволакивает меня словно кокон.
   Я закрыл глаза, но, ни расслабление, ни сон, не пришли ко мне.
   Как бомба, взорвавшись в одном месте, дает о себе знать звуковой волной в другом, находящимся в сотнях миль от эпицентра взрыва, так и лопнувшая струна в моей голове не могла не отозваться во всех членах моих, растворяя в них словно яд, чувство разложения и дискомфорта.
   Неосознанно и туманно я представлял перед собою каких-то людей, которые переговариваясь о чем-то, выносят меня из квартиры, точно мешок или пакет для мусора, чтобы убрать меня из поля своего зрения и забыть о моем существовании; но как легко удалить прыщ на коже, так легко остается от него след в виде шрама и еще долго он не заживает, так и мои вещи и стихи, еще долго будут не давать им покоя, пока они не распродадут, или не выкинут все до единой.