Странное дитя

            Моя тетушка работает с детьми. Она - логопед и детский психолог. Среди её клиентов много тех, кого называют проблемными детьми – ребятишки с аутизмом, ДЦП, задержкой психического развития и подобными невесёлыми диагнозами. Пару дней назад тётушка рассказала мне о новой девочке, которая недавно присоединилась к её коррекционной группе. Тётушка попросила меня встретиться с этим ребёнком. Точнее, девочка сама попросила о встрече, узнав от тётушки, что я – научный сотрудник. Родители ребёнка поддержали её намерение. Получив такое странное приглашение, я, мягко говоря, сильно удивилась. К тому же, в рассказе тётушки я услышала беспокойство, замешательство и тревогу. Зачем ребёнку встречаться со взрослым незнакомым человеком, т.е. со мной? Почему моя многоопытная тётушка так смущена и встревожена?
            - Чего этот ребёнок от меня хочет? – спросила я тётушку озадаченно.
            - Она хочет поговорить с научным сотрудником – так она сама сказала… Она будет спрашивать тебя о науке, задавать разные вопросы, понимаешь? Она всех спрашивает – педагогов, родителей, меня… Ну, короче, сама увидишь и сообразишь по ходу!
            И вот мы с девочкой сидим в маленькой комнате с огромным окном во внутренний дворик-сад. Кроме окна, в комнате есть два уютных кресла и десяток детских рисунков на стенах. Мы сидим и смотрим друг на друга. Её зовут Маша. Ей не больше семи лет. У неё бледное лицо, скупая мимика и расфокусированный взгляд.  Это всё, что я пока вижу. Молчим.
            Легко качнув ресницами, она негромко произносит:
            - Жаль…
            - ??? – я поднимаю брови и чуть наклоняю голову вправо.
            Честно говоря, я всё ещё не определилась, как мне вести с ней диалог – на «ты», или на «вы». Внезапно ловлю себя на мысли о том, что мои глаза меня обманывают.
            - Жаль, - повторяет девочка, - что я не смогу поговорить с Вами о космосе.
            Я словно спохватываюсь и, возвращаясь в поле диалога, отпускаю только что отловленную собственную «внутреннюю мысль» в свободное плавание:
            - А!.. да, пожалуй... о космосе я не знаю ничего.
            - Мне это всегда казалось странным, - продолжает Маша ровным и спокойным голосом, - как можно о чём-то не знать или не хотеть знать. Знать – это так естественно...
            Снова долгая тихая пауза.
            - Маша, чем я могу быть Вам сейчас полезна?
            Кажется, форма местоимения для ведения диалога с этим странным ребёнком нашлась сама собой – «Вы». Да, так хорошо!
            - Меня интересуют три вещи: зародышевый путь, космос и то, как я есть.
            - Третья тема не совсем понятна.
            - То, как я есть.
            - Вы сейчас говорите о сознании?
            - Отчасти - да. То, как я есть, во многом похоже на то, как Вы есть, но и отличия тоже велики.
            Фигасе!
            Молчим.
            Мне почему-то кажется, что она сейчас думает, какую из двух оставшихся тем – зародышевый путь или бытие сознания – развивать дальше.
            -  Расскажите мне про зародышевый путь.
            - Что именно Вы хотите узнать?
            - Меня интересует тотипотентность. Когда она возникает и как именно исчезает. Где находится точка потери полной свободы развития? Как ей можно управлять? С репрограммированием и плюрипотентностью в общих чертах понятно. Расскажите про тотипотентность!
            Фигасе!!!!
            - Вы знакомы с такими сложными вещами?.. Откуда… Каким образом?
            - Я умею пользоваться интернетом, но мало что могу с толком прочесть в специальных научных журналах – очень тяжёлый язык, много непонятных деталей. К тому же, мой английский не очень хорош.
            - Но… ОК.. но… Маша, зачем Вам?!!
            - Мне нравится узнавать то, что я хочу узнать. Мне нравится думать об этом.
            - Я не уверена, что смогу корректно ответить на Ваши вопросы без подготовки. Я плохо представляю, как я буду рассказывать Вам о научных фактах, полученных методами молекулярной генетики, например… Хотя… читать вы умеете, искать информацию – тоже. И с темой, сдаётся мне, знакомы неплохо.
            - Просто расскажите мне про тотипотентность.
            Я худо-бедно собралась с мыслями и в течение получаса очень конспективно рассказывала то, что смогла вспомнить «здесь и сейчас». Она слушала очень внимательно, практически не двигаясь, сохраняя расфокусированный взгляд. Иногда задавала уточняющие вопросы – точно сформулированные и уместные. Пару раз сдержанно произнесла «это ерунда» и раза четыре – «это действительно интересно». После того, как я закончила, она аккуратно перебрала нарисованные мной схемы и наброски: часть оставила на столике, часть взяла с собой. Потом вежливо поблагодарила за беседу и вышла из комнаты. Дверь осталась приоткрытой – я слышала её лёгкие шаги по недлинному коридору и вниз по лестнице.
            Странное дитя! Не то слово, какое странное дитя!
            Возвращаюсь в преподавательскую, где меня ждёт моя добрая тётушка, детский психолог. Немного нервно пью чай и, наконец, желчно спрашиваю тетушку, зачем родители Маши готовят из своей семилетней девочки нобелевского лауреата, не иначе. Тетушка смотрит на меня устало и, как мне кажется, скорбно.
            - Родители Маши работают на заводе торгового оборудования. Работяги, обычные работяги. Она… она - сама, понимаешь?!!! Она – сама! Она всех нас замучила своими вопросами. Мы не знаем, что отвечать и как отвечать. Странный ребёнок.
            Я медленно допиваю свой чай.
            Выражение скорбного напряжения не сходит с лица моей тетушки. Я чувствую отзвук этого состояния в себе самой и замечаю собственную мимическую реакцию.
            - Что-то ещё? - спрашиваю я.
            - Маше ставят синдром Аспергера. А ещё у неё какой-то наследственный рак. Такие детки редко доживают до десяти лет. Можешь посмотреть в карточке, если хочешь.
            Я отказываюсь.