Иван да Марья. Глава первая. Часть четвёртая

   Прошло пять лет, когда Маша вернулась от бабушки и мы, с ней, встретились. Для меня это был настоящий праздник. Моя мама говорила отцу, что у меня такая привязанность к Маше из-за того, что нет сестрёнки. Вот я и привязался к ней. Но мне казалось, что у нас с ней было что-то другое, которое мы ещё не понимали.
   Снова наступило середина лета, мой день рождения уже прошёл, я сидел дома и надоедал маме с подарком для Маши.
   - Господи! - произнесла она, отрываясь от своих занятий, которыми она, постоянно, была занята. - Да купи ей духи, цветы и всё! Ну можно ещё коробку конфет! Она же ещё только девочка, всего-то тринадцать лет исполняется! Что ты ей машину подарить хочешь?
   - Мама! - воскликнул я. - Ну, ты же лучше знаешь, что нужно женщине?
   - Женщине, да! - ответила мать с раздражением. - А она, ещё, девочка! Ей ещё с куклами играться надо, а ты подарок! Ваня! Ты достал меня со своей Машкой! У тебя больше ничего в голове и не стоит-то! Может у тебя это болезнь? В общем так! - заявила она через минуту. - Вот тебе десять рублей и, что хочешь и покупай! Больше я не дам, это и так приличные деньги!
   В 1986 году это были действительно большие деньги. Она достала из кошелька десятирублёвую банкноту и протянула её мне.
   - Ну ладно! - проговорил я и, взяв деньги, произнёс. - Я так и сделаю, возьму духи, цветы и коробку конфет!
   - Вот и здорово! - произнесла мать с облегчением и стала переодеваться.
   Они собирались ехать с папой в Краснодар и он, с минуты на минуту, должен был подъехать. Дело в том, что они должны были встретить родителей моего отца, то есть моих дедушку и бабушку, которых я видел всего несколько раз и то, когда был ещё маленьким. А жили они где-то на севере, где точно, я не знал, да и не очень-то хотел об этом знать. Сами по себе, они были добрыми и жизнерадостными, но, так уж сложилось, что отец не мог к ним ездить, а они не очень-то стремились ехать на юга. Бабушка очень плохо переносила жару и кляла тогда всех и вся напропалую. Пробыв у нас неделю-другую, они улетали домой. Всегда говорили мне - ты, Ваня, когда подрастёшь, то обязательно приезжай к нам! У нас такая красота, такой воздух! А сколько простора? Одним словом Арктика!
   Я слушал, кивал головой и всё. Где это я даже не представлял.
   Мама одела модный, лёгкий брючный костюм небесного цвета. Надела такие же туфли и стояла возле зеркала, подкрашивая ресницы. В этот момент подъехал дядя Игорь и посигналил возле дома.
   - Ну вот! - произнесла мама недовольно. - Снова прислал Игоря, а самому времени нет переодеться! Хоть бы костюм переодел, а то весь в пыли наверное, так и поедет! Кошмар какой-то, а не папа! - добавила она улыбаясь, обращаясь ко мне. - Ты здесь смотри, часа через два-три мы будем дома! Будь умницей, а, вообще, давай сюда деньги и я, что-нибудь, куплю твоей Машке в аэропорту! - сказала она улыбаясь и, забрав деньги, помахала мне пальчиками.
   - Спасибо мамочка! - воскликнул я, провожая её до машины. - Ты у меня самая лучшая!
   - Вот, цени пока жива! - сказала она, взглянув на меня как-то тепло и с грустинкой.
   Кто бы мог только подумать, как слова могут воплощаться в жизнь. Ничего не предвещало беды. Она, просто, села в машину и уехала к папе. Дядя Игорь помахал мне рукой. Я немного постоял с Кузей возле дома, а потом, закрыв его, побежал в свою крепость, но перед этим, позвонил своей Маше.
   К этому времени, я уже легко переплывал речку и, оставив Кузю на своём берегу, нырнул со своего мостка. Через несколько минут я уже подплывал к мостику, где меня поджидала Маша, усевшись на мостик и, спустив свои ноги в воду. Она тоже прекрасно плавала, тот случай с зимним купанием, заставил сделать правильный вывод и теперь, она уже не боялась упасть в воду.
   На ней была красивая, белая блузка, которая прикрывала её уже, хоть и небольшие, но груди. Кроме блузки на ней была, тоже белая, юбка ниже колен с чудным разрезом спереди, который проходил по левой ноге, оголяя её прекрасный вид. В таком одеянии Маша смотрелась ангелом, а её чудный, золотой волос, придавал ей этот образ. Этот, чуть волнистый волос, сводил с ума многих парней, которые, непременно, поглядывали в её сторону. Но меня побаивались, зная мой крутой нрав и, не по возрасту, мою силу и ловкость. Даже ребята постарше и то не желали со мной схлестнуться.
   Подплыв к Маше, я взялся одной рукой за мостик, а другой притянул её к себе и поцеловал в щёчку, отчего она зарумянилась и, дурачась, толкнула меня в воду.
   Вынырнув, я снова подплыл к ней и, схватив её за руку, потянул на себя. Маша, тут же, оказалась у меня в объятиях, но, естественно, и в воде, на что она только рассмеялась, стала брызгаться и дурачиться.
   Минут десять, а то и больше, мы наслаждались идиллией, а потом, взобравшись на мостик, я помог подняться Маше, просто выхватив её из воды. После этого мы с ней побежали в дом к Маше, где она быстро сняла мокрую одежду, прополоскала её в чистой воде и повесила сушиться во дворе. Потом она снова надела белую, но другую, блузку и светло оранжевую коротенькую юбочку.
   - Чудо ты моё! - говорила она мне и, ласково улыбаясь, смотрела на меня сияющим взглядом.
   - А какое ты чудо! - воскликнул я, поддерживая игривый тон своей подруги. - Ты даже не представляешь какая ты хорошенькая!
   - Как это не знаю? - засмеялась Маша. - Очень даже знаю! - добавила она, кокетливо крутя своей головкой из стороны, в сторону.
   Мокрый, но уже подсыхающий волос, она постоянно натирала полотенцем, чтобы тот быстрее подсох.
   Часа три мы с ней дурачились у неё во дворе и в доме, когда зазвонил телефон. Я её удерживал, подшучивая над ней. - Это кто тебе названивает? - спросил я у неё посмеиваясь.
   Маша схватила трубку и произнесла. - Да! Папа, это ты? А кто? Дальше она молча слушала и менялась в лице.
   Потом она побледнела и выронила трубку из рук. После этого обняла меня и заплакала. Меня начала сковывать тревога, в тот момент я подумал, что что-то случилось с её отцом, работа-то у него была опасной, люди всякие бывают. Но то, что я услышал, было шоком. Как будто меня ударило током.
   Минут через пять Маша повесила трубку и произнесла. - Твои родители погибли! - и снова разрыдалась.
   - Как погибли? - произнёс я каким-то чужим голосом.
   До моего сознания не доходило, что с моими родителями могло что-то произойти. По инерции, успокаивая Машу, мой мозг лихорадочно искал выход из тупика, который, вдруг, затерялся где-то, с повисшим на губах, вопросом.
   Наконец Маша, вытирая слёзы, произнесла. - Дедушка твой звонил, они с бабушкой уже дома, их привезла милиция и ждут тебя! Ванюша! Милый! Ты только плыви осторожно назад!
   Я уже её не слышал. Выбежав из дома, я кинулся на мостик и, с разгона, прыгнул в воду. Слёзы прорвались из меня вместе, с нахлынувшей волной, и, задыхаясь, стал усиленно грести в сторону своего берега. Я не видел, что Маша, прямо в одежде, тоже прыгнула за мной и поплыла следом. Кузя бегал возле шалаша и радостно тявкал, не подозревая о случившемся.
   Прибежав домой, я попал в объятия своей бабушки, которая уже успела напиться корвалола. Слёзы мои разом высохли и внутри что-то рухнуло. Следом за мной, в дом вбежала и мокрая Маша, которая тоже кинулась ко мне. Дедушка стоял возле входных дверей и усиленно пыхтел сигаретой. Взгляд у него был такой, что даже страшно было на него смотреть.
   Мне что-то пытались рассказать как погибли мои родители, но я ничего не понимал, в голове помутилось и я потерял сознание.
   Очнулся только через три дня, когда родителей уже похоронили. Людей было столько, что пришлось перекрыть всё движение в станице. Все эти дни Маша была возле меня и, никуда, не желала уходить. Врачи боролись за мою жизнь больше суток, пока не удалось восстановить нарушенный ритм сердца, но сознание моё стало возвращаться только через трое суток. Сначала я ничего не понимал и, тем более, что-то вспомнить. Я никак не мог понять почему нахожусь в больнице, почему моя Маша так осунулась и с мокрыми глазами. Она очень обрадовалась когда я открыл глаза и стала гладить мои волосы и лицо. Слёзы тонкими струйками стекали у неё по лицу и пропадали во рту.
   Потом она вскочила со своего места и, выбежав в коридор, позвала медсестру. Сразу же, в палату, прибежал и врач, а следом, за ним, зашёл и дядя Витя, который сидел в коридоре и дремал, прислонившись к стене. Моих дедушку с бабушкой, он отправил домой, а сам переживал за меня, находясь здесь. Ещё больше он переживал за Машу, которая даже перестала есть, пила только воду и плакала.
   После того, как я пришёл в себя, меня ещё в больнице продержали две недели. Домой я появился в сопровождении Маши, дяди Вити и дедушки Вани. Но дом меня не радовал, в нём я уже не слышал смех моей мамочки, которая, всегда трепетно, относилась ко мне, хоть, иногда, поругивалась, но злости у неё никогда не было. Теперь её и самой не было и я, закрывшись у себя в спальне, завалился на свою кровать и заплакал. Маша присела ко мне на кровать и тоже, заплакав, гладила меня по спине. Всё, у нас в доме, было по-прежнему тепло и уютно. Бабушка Рая не знала, что мне дать и чем угодить, постоянно суетилась по дому, поглядывая за мной, вздыхала, украдкой вытирая глаза платком.
   Моя жизнь круто повернула свою ось и, просто, выбросила меня из детства. Я сразу повзрослел на несколько лет и, за происходящим вокруг меня, уже не просто наблюдал, а жил этим. Очень жалел своего папу, который заступился, недалеко от Краснодара, за старых людей, которые ехали в своём стареньком "Запорожце" и зацепили какую-то машину с бандитами, они начали плодиться как грибы у нас в крае. Те догнали их на трассе, выволокли из машины и стали бить, дедушку и бабашку, ногами. В этот момент и ехали мои родители.
   Папа приказал дяде Игорю остановиться и вылез чтобы заступиться. Но один из бандитов, вытащил пистолет и выстрелил ему прямо в грудь. Папа сразу осел и рухнул как подкошенный на асфальт. Мать выскочила из машины и бросилась к нему. Дядя Игорь не успел её остановить. Он тоже вылез из машины, но было уже поздно. Бандит выстрелил маме прямо в голову, а потом и в дядю Игоря. Мать упала на грудь к отцу и тут же скончалась. Отец умер уже на руках врачей, которые приехали через несколько минут.
   Дядя Игорь выжил. У него было пробито левое лёгкое и пуля прошла рядом с сердцем.
   После этого я твёрдо решил, по окончании школы, пойти учиться на милиционера, чтобы ловить и убивать всех бандитов. Но тогда мне ещё было только тринадцать лет с небольшим и, стиснув зубы, я ходил в школу и продолжал жить.



                10.02.2014 год.


Продолжение! http://www.proza.ru/2014/02/11/1178!