Про наркотическое-2

Все знают, что в СССРе не было безработицы. Мало того каждый (ну, если не инвалид, или еще чего там) просто обязан был работать, ведь даже статья в УК была за тунеядство. Работали все. Включая писателей, художников и т.д. Понятно, они не ходили каждое утро на работу, были такими типа фрилансерами, но где-то, наверное, они числились, трудовые книжки имели, и раз в месяц где-то получали зарплату.

И вот подумалось. Это сколько же всякой работы надо было напридумывать, чтобы этой работы хватило на всех. Вот и было у нас всяких там обществ, немеряно. И общество трезвости, и ДОСААФ, и общество «Знание», общества ГТО, ОСВОД, ВОИР, НТО, общество охотников и рыболовов, общество охраны природы и т.д. и т.п.

Все равно на всех работы не хватает. Тогда стали придумывать разные институты усовершенствования и курсы повышения квалификации. Рабочие места придумали, названия им дали: - всякие там зав., нач., пом., директор. Теперь надо загрузить всех работой. И спускались «сверху» всякие разнарядки: в вашем подразделении должно быть столько-то членов ГТО, НТО, ВОИР, столько-то инженеров должно пройти курсы повышения и институты усовершенствования.

Не минула сия участь и меня.

В конце 80-х завод решил направить меня получать второе высшее образование. За счет завода!

Дело в том, что один из московских ВУЗов категорически отказался организовывать у себя всякие там институты повышения и отвоевал себе право набирать группы инженеров одной специальности, дочитывать им курсы лекций, семинаров, лабораторок не хватающих для другой специальности, и выдавать им второй диплом о высшем образовании. Все это за полгода, мало того за это время мы должны были успеть выполнить дипломную работу в объеме не менее 90 листов А4 рукописного текста и 12 (что ли) чертежей формата А0.

Меня к тому времени уже поставили возглавлять вновь созданное подразделение на заводе. Ну а специалистов по этому новому направлению не было. Можно было, конечно, направить учиться кого-нибудь из молодых, но я решил сам подучиться. Херово что ли, за чужой счет набраться новых знаний, новых впечатлений.

Любимая жена Ленка, правда, расстроилась. Наверное, она подумала, что за время моего полугодового отсутствия, наш совместный путь по этой жизни может разминуться. Эк, глупые женщины. Знала бы она, что уже через неделю мы будем искать любую возможность, чтобы вырваться навстречу друг-другу, и так и прожили эти полгода: то она отгулы возьмет и приедет ко мне, то я на праздники вернусь в родные пенаты.

Надо сказать, что уж очень нам помогла в эти полгода моя любимая и родная, ныне покойная тёща. Она переехала на эти полгода жить к нам, и оставалась с малыми детьми, когда Ленка уезжала ко мне в Москву. О, вспомнил! С тёщей у меня связан один мистический случай, ну прям до мурашек по телу. Следующий пост напишу про это. Пост будет коротенький и интересный. А этот что-то уж затянулся.

Ну да ладно. Учился я во втором институте на одни пятерки. Не вру. Первый мой московский ВУЗ пришелся на 70-е. Сразу после 10-го класса я окунулся в студенческую жизнь. И, надо сказать, была у меня в то время какая-то непонятная мега гипер супер пупер-озабоченность, в смысле, сексуальная. Раньше, даже как-то стыдно было об этом вспоминать. А сейчас, чего стыдиться-то. Ну, была и была.

Проституток тогда не было. Сейчас, правда, в Интернете начались разговоры, что, мол, были проститутки, надо было места знать, а, вернее, надо было другой образ жизни вести, а, еще вернее, другой порядок бабла надо было иметь. Не знаю. Не видел, и никогда даже не слышал.

И хорошо!

Может я и стал таким, какой я есть, из-за того, что не было проституток. Я все время был как на охоте. Глаза мои горели, нюх был востр, походка прыгучая. Я все время был озабочен. Блин, опять стыдно стало. Я постоянно отирался в ресторане «Метелица» (или кафе оно называлось) или в десятке ресторанов или кафе поблизости от нашей общаги. Названий писАть не буду, а то станет ясно, какой первый институт я закончил. Нюх мой, о котором я писал чуть выше, позволял мгновенно вынюхивать из толпы тех, кто пришел сюда за тем же, за чем и я, то есть я вынюхивал таких же, как и я, только противоположного пола. Знакомства мои были коротки, чаще однодневными, вернее одноночевными. С самого начала было понятно, кто из нас чего хочет. Поэтому обид никаких не было.

Честно. За все время не обидел и не обманул ни одной девушки. Есть, правда одна, Людамилая. Ну, там мы оба виноваты. Встретились на одну ночь, а там как закрутилось. А нельзя было этого делать, нельзя. Эх.

Понятно, что нужны были деньги. Поэтому я все время где-нибудь работал. То электриком в нашей же общаге, то сторожем в детсаду.

Да, забыл. А ведь учиться же еще надо было.

К моменту моего обучения во втором институте мегагиперозабоченность куда-то пропала. Ну и, слава Богу (или нет?). Короче учился я на одни пятерки. Я вообще балдел, что вот так вот, за бесплатно, всякие там профессора именитые, доктора читают мне лекции, рассказывают мне вещи, которым посвятили всю свою жизнь.

В одну из побывок у себя дома разворачиваю я газету и узнаю, что «Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами» (блин, и такое ведь было) проводит конкурс «За развитие научно-технического сотрудничества… бла-бла-бла». Тогда конкурсы так и назывались: «За развитие… «За коммунизм… «Выше знамя соц. соревнования… А у меня давно идейка была, как сделать так, чтобы изделия нашего завода никогда не ломались в эксплуатации. Причем, сделать это можно было именно за границей, потому что… Не могу написать почему, т.к. сразу станет ясно, что это за изделия, на каком заводе я тогда работал, и в каком городе я живу.

Короче написал я заявку, в которую вложил все те знания, которые я только что получил во втором институте, саму идею положил на математические выкладки, которыми так щедро делились со мной институтские профессора, вывел обалденный экономический эффект. Запечатал в конверт и подал эту заявку в местное отделение вышеупомянутого «Союза…». Подал и забыл. Первое время еще помнил, а потом и не вспоминал.

Проходит полгода. За это время я уже вернулся домой и спокойно продолжал работать на родном и любимом заводе. Вдруг звонок телефонного аппарата на моем рабочем столе. Снимаю трубку.

- Вы – Такой-то Такой-тович?

- Я – Такой-то Такой-тович.

- Вы – такого-то года рождения?

- Я – такого-то года рождения.

- Вы когда-нибудь подавали заявку на конкурс «За… бла-бла-бла…»

- Да, подавал.

- Господи, ну наконец-то, мы уже 33-х Такой-то Такой-товичей обзвонили. Вам через четыре дня нужно быть в Москве, и в этот же день вечерним поездом выезжаете Туда-то, Вам присуждена Гран-при.

- Да Вы что?

-Да. Да. Да. У Вас загранпаспорт есть?

-Есть.

-Господи. Слава Богу.

-Вам на работу нужно писать письмо.

-Ну, конечно, нужно.

-Приезжайте сейчас же. Письмо подготовим.

Ох…ть!!! Охренеть!!! АФИГЕТЬ!!! Вот это да!

Надо сказать, еще лет пять назад такое было невозможно. Человек принадлежал государству. Гражданин СССР не имел права подавать какую-нибудь заявку без разрешения начальства. Вот ВОИР видишь этажом ниже, вот туда тебе можно. И если кому-то присуждали международные премии без ведома государства (ну вспомните хотя бы Пастернака) начинались гонения.

А сейчас уже вовсю свирепствовала перестройка, занавес приподняли, народ ох…..ал обалдевал от «свободы». Ух, ты! Мы такие же, как они!

Примерно также восприняло это известие и мое начальство. Ух, ты! Наш! Молодец! Помогло, правда, и официальное письмо от «Союза советских обществ…».

Короче. Через четыре дня я был в Москве. Помню, что был выходной. Или суббота, или воскресенье. Подошел по указанному адресу к величественному зданию с наглухо закрытыми дверьми. Увидел кнопку звонка. Позвонил. Лязгнули тяжелые запоры (домофонов тогда еще, наверное, не было).

- Фамилия?

- Такой-тов.

- Проходи.

Далеко вглубь не пригласили. Тут же в высоком, прохладном и почему-то темном вестибюле на столе лежал запечатанный конверт. Проверили паспорт. Сличили фотографию с оригиналом. Молча вручили конверт.

-Что здесь? – тихо спросил я.

- Явки, пароли, деньги и билеты на поезд. Отправление сегодня в 2..-… с Белорусского (или Киевского, ой, бля-я забыл…). В купе Вас будут ждать трое. Вопросы есть?

- Что мне сделать с теми троими?

- Вопросов нет. Ах да, а как же виза?

- Виза групповая. Она у старшего, по возрасту. Это у Вас гран-при?

- Да…-а…-а. (почему то задрожал голос).

Еще раз окинул меня взглядом (немного укоризненно). Ничего не сказал. Ну и, слава Богу.

- Идите.

- Есть.

В купе ждали трое. Они уже знали, что Гран-при у меня. Тоже окинули взглядом (немного оценивающе). Ну а мне то что? Перезнакомились. Как ни странно, все четверо были из городов, начинающихся с одинаковой буквы: Таллин, Тбилиси, Тамбов и Томск (названия изменены). Один какой-то медицинский аппарат придумал, другой что-то в вычислительной технике изобрел, третий – не помню, про себя я уже писал. Я оказался самым молодым из них. Ну, погоняли чаи, поболтали и легли спать. В 9 утра прибываем в Киев. Кто-то подал идею, забарахлиться в Киеве лимонадом.

Остальные дружно поддержали. Все уставились на меня, как на самого молодого.

- Чё зырите?

- Может на спичках бросим? – предложил я.

- Давайте я, как самый молодой, сбегаю – весело предложил я.

- Да, зачем? Давайте лучше на спичках бросим – дружно отозвались трое. – Ну ладно, ты - так ты. Опять же дружно закончили они.

Поезд шел с опозданием (тогда поезда еще опаздывали). По расписанию стоянка 15 минут. Спросил у проводницы: - Сколько стоять-то будем?

- 15 минут – твердо ответила она.

Быстренько прибарахлился киевским лимонадом. Минуты три прошло. Рядом с киоском стоит будка «Чистка обуви». Глянул на обувку. Эх, давай-ка я за родные советские копейки почищу ботинки! Сказано – сделано.

Заскакиваю в будку. Там «лицо кавказской национальности» (тогда так еще не говорили) поэтому скажем прямо: - армянин, ну а кто же еще? Не будет же в будке «Чистка обуви» сидеть азербайджанец, или грузин, или еврей. Смотрит на меня веселыми глазами. Я ему говорю: - слеганца, побыстрее.

- Щас сделаем.

Прошло еще минуты три. Расплатился с армянином, выскакиваю из будки на перрон…

А там….

…

…

…

…

Ну, вобщем вы поняли.

Я тогда еще подумал: в принципе это нормально, когда человек отстает от поезда. Один раз в жизни это может случиться с каждым. НО, ПОЧЕМУ? Мне выпала участь отстать от МЕЖДУНАРОДНОГО поезда? ПОЧЕМУ?

Так. Поезд еще не покинул перрон. Мало того, скорость его была такая же, как в ковбойских фильмах, когда каскадеры запрыгивают в него на ходу. Но все двери были ЗАКРЫТЫ! Суки! Зачем вы закрыли двери? Я бы смог! Я сумел бы! Я бы подпрыгнул! Я бы взлетел!

О! В предпоследнем вагоне открыта дверь! В ней довольно молодой, но уже пузатый проводник ковырялся спичкой в зубах и смотрел взад поезда. Видно было, что он только что чего-то съел. Я видел его лицо вполоборота. Оно было довольное. Он не видел моего лица.

Вагон с открытой дверью все уверенней и уверенней приближался ко мне. Я медленно и спокойно поставил четыре бутылки киевского лимонада на платформу. Распрямился. Да, скорость стала чуть больше, чем в ковбойских фильмах. Херня-я!

В этот момент довольному и сытному лицу проводника надоело смотреть взад поезда, теперь оно решило посмотреть вперед поезда. И вот когда оно поворачивалось, это лицо увидело мое лицо. Я не знаю, что было написано на моем лице, может быть, над моим лицом сиял нимб, а может быть, над моим лицом выросли рога. Но что произошло с лицом проводника в этот момент, я хорошо видел.

Я не смогу описать, что произошло с его лицом. Для этого нужно быть Буниным, Чеховым всеми Толстыми сразу, на худой конец Жванецким. Я лучше напишу то, что произошло дальше. А дальше... дальше он закрыл дверь с такой скоростью, что просто каким-то удивительным образом его пузо не осталось снаружи. (Вы же помните, что двери в вагонах закрываются изнутри-наружу).

Все.

Вот теперь все.

Судьба еще поиграла со мной, поиздевалась, позлорадствовала, поусмехалась и громко рассмеявшись, плюнула мне в рожу лицо.

В этот момент мне стало жалко себя. Я вспомнил Ленку, которая в эту минуту, наверное, еще гордится мною, а я стою тут на перроне в трениках с растянутыми коленками, в блестящих полуботинках, с четырьмя бутылками киевского лимонада. Я вспомнил своих сослуживцев, которые уже успели дать мне новую кликуху «Мистер……(дальше шло название страны, куда я 15 минут назад ехал за гран-при)». (Тогда по стране прошли первые конкурсы красоты и в словарном обиходе появились новые слова «Мисс СССР», «Мисс Москва».)

Скупая мужская…

Нет, до этого не дошло.

В этот момент кто-то вспомнил обо мне где-то там наверху.

Неужели… Нет, не будем вспоминать его имя всуе.

Но откуда-то сверху меня обволокло какое-то новое чувство. Мир стал каким-то… прозрачным что ли. Каким-то контрастным, резким, четким. Мне захотелось еще раз обыграть судьбу. Я не знал, как. Но я вдруг осознал, что у меня все получится. Я делал все быстро, но для меня казалось, что все это происходит, как в замедленном кино. Краем глаза я увидел, невдалеке идут две женщины – станционные работницы.

- Где находится администратор вокзала?

- По лестнице, второй этаж, направо.

Я побежал. Бег мой был мощен, прыгуч, воздушен. По лестнице я не вбежал, а влетел, нет взлетел.

Администратор вокзала оценила мой прыгучий бег. Она была немолода, но и не старая. Она была из тех, на которых всегда приятно смотреть, в любом возрасте. В молодости она была красавица. Нет, не блондинка. Но и не жгучая брюнетка. Ее добрые глаза были слегка подведены тушью. По ее глазам было видно: она любит мужчин.

Всех.

Сейчас она была одна, т.е. сейчас у нее не было мужчины. Так получилось. Может расстались. Может… еще что. Не знаю.

Не помню, о чем мы говорили. Знаю, что дальше я все делал так, как сказала она. Мы вместе с ней отправили телеграмму на поезд: «Догоняю самолетом во Львове». Она заверила копию телеграммы кучей печатей. Аккуратно вложила ее мне в нагрудной карман, и сказала, чтобы берег ее до того, как я опять ни окажусь в своем купе. Что это будет моим талисманом на сегодняшний день.

Дальше мы распрощались, я сел в такси, которое довезло меня до аэропорта.

Когда я подошел к кассе и попросил билет до Львова, это, наверное, был тот момент принятия решения, после которого говорят: - «регистрация закончена» или «посадка завершена». Не знаю. Но женщина-кассир переговорила с кем –то по телефону и произнесла: - паспорт, пожалуйста.

Я машинально сунул в окошко телеграмму, нежно вложенную администратором мне в карман (тем более что паспорта у меня и не было). На телеграмме еще оставался запах ее духов. Женщина-кассир пробила мне билет. Я побежал своей прыгучей походкой на регистрацию. К регистрации подогнали пустой автобус, который подвез меня к уже убиравшемуся трапу. Все было медленно, хотя я уже говорил, что я все делал быстро.

В 12 дня я уже был во Львове. Доехал до железнодорожного вокзала и сразу подошел к расписанию. Мой поезд прибывал в 7 вечера. Я решил не выходить из здания вокзала, и уж тем более не приближаться к будке «Чистка обуви».

Потихоньку меня отпускало. Через полчаса я уже выглядывал в щелку приоткрытой входной двери здания вокзала. За дверью начинался Львов. Я в нем еще не был. Один раз, правда, был. Полчаса назад, когда я ехал по городу от аэропорта до вокзала. Но это не считается. Это был не я. Я был в другом измерении. Сейчас я вернулся в себя.

Впереди расстилалась привокзальная площадь. В дальнем ее углу виднелась вывеска «Пиво» или «Пыво», не помню. Ух, ты! В нашей деревне я уж и не помню, когда последний раз пиво пил. Думаю, сбегаю, ну чего там. Это же ни Чистка обуви. Тем более, поезд приходит почти через 7 часов. Сбегал. Походка уже не была прыгучей. Пыво оказалось классным, там же я и перекусил чем-то вкусным и горячим. Через пару часов сбегал еще раз. Пыво продолжало оставаться свежим.

Через какое-то время пыво стало проситься наружу. Где тут у них туалет. О, а он платный. Опана, а у меня деньги кончились, все просадил в пивной. Вспомнил про свой талисман. Развернул телеграмму, показываю пожилой вахтерше на входе в туалет. Бабушка оказалась из той же породы, что и администратор вокзала в Киеве. – Да, конечно, проходи милок, проходи. Пиво еще несколько раз просилось наружу за оставшиеся три часа. Талисман выручал.

Когда прибыл поезд, и я вошел в купе, попутчики рассказали, что на какой-то станции в купе вошли пограничники и стали собирать мои вещи, но тут влетела начальница поезда и протянула погранцам мою телеграмму.

Я долго еще хранил ту телеграмму, но со временем она затерялась при переездах в лихие девяностые.