Ромео и Джульетта эпохи развитого эгоизма. Гл 17

Оказалось, что деревня Семеновка находилась совсем недалеко от Москвы. Даже существовала более или менее хорошая дорога. Варварская машина чадила сизым дымом, воняла и ужасно трясла, поэтому у Сони разболелась голова, а ее внутренности стремились вывернуться наружу.

Но вот показался высокий забор, похожий на защитный периметр, но не светящийся багровым сиянием, а оплетенный колючей проволокой. Над забором виднелись вышки, на которых стояли часовые.

Раздался вой сирен и неприятный металлический голос заорал так, что задребезжали стекла машины:

- Стоять! Приказываю остановиться! Двери распахнуть, выйти, руки на капот, ноги на ширину плеч, живо! Считаю до пяти и открываю огонь из гранатомета на поражение!

Соня жутко перепугалась, но не подчиниться такому приказу было нереально. Они с Андреем выскочили из машины и встали у капота в унизительной позе, которая внушала Соне смутные опасения по поводу ее недавно обретенной девственности, но Андрей посмотрел на нее успокаивающе и Соня приободрилась. Она шепнула жениху:

- Это так у вас всех гостей принято приветствовать?

- Мы же на вражеской машине и одеты, как враги, очень тихим шепотом ответил Андрей. Потерпи, сейчас все уладится.

Андрею повезло – начальником отряда дозора на сегодня был Алешка – его побратим. Он сразу узнал своего прославленного названного брата и очень обрадовался:

- Андрюха, ты? Где тебя черти носили целых три месяца? Лето кончается, а ты пропал в мае. А это кто с тобой? Язычница?

- Лех, эта милая девушка помогла мне бежать из плена. Меня захватил отряд язычников и я был в плену. Она решила помочь мне бежать. Ей оставаться в поселке было нельзя – казнят за помощь врагу. Она хотела бы креститься в нашем храме и стать добропорядочной христианкой. Не смотри на нее, что она наряжена в эти цветастые тряпки – девушка чиста и благовоспитанна, как ангел.

- Да она и похожа на ангела. Эх, жаль я женат – посватался бы после крестин.

- Ты опоздал, брат, я собираюсь на ней жениться.

- Ааа, так вот зачем она тебя освободила и с тобой бежала? Ну ты даешь! И что они в тебе находят? Кстати, выглядишь отлично! Неужели любовь так молодит?

- Да нет, они меня ранили, а потом сами же лечили. Какими-то целебными травками и лечебными грязями пользовали. Да, я помолодел душой и телом. Теперь вот собрался жениться в третий таз. Как думаешь, не осудят меня?

- Ты герой. А сейчас, после плена, на тебя, как на святого молиться будут. Пойдем в дом. И деву свою бери. Зовут-то ее как?

- Софья.

- Э, а имя-то наше, христианское! Как это получилось?

- Да не годится девушку звать поганой собачьей кличкой. Я научил ее молиться, хоть она еще и не крещена и дал ей хорошее имя, которым не стыдно назвать любимую.

Девушка, не имея фаты, накинула на лицо тонкий пестрый языческий платок, чтобы соблюсти приличия. Разглядеть ее было трудно, но даже то, что увидел Леша, было восхитительно прекрасно.

У ворот их уже встречало чуть не все селение. Утирая слезы, вышел встречать Андрея староста, за ним несмело семенила внучка, которая как раз вошла в возраст невесты. Увидев девушку в языческом платье, внучка старосты смутилась и отошла в сторонку.

Андрей обратился к односельчанам:

- Здравствуйте, люди. Я вернулся из плена. Мне помогла бежать эта девушка. Пожалуйста, приютите ее, пока она готовится принять таинство крещения. А мне с дороги умыться, поклониться православным образам, да в трапезную – там я все вам расскажу.

Время обедни прошло, и Андрей молился один в церковной полутьме. Молитва его была долгой и слезной. Он молил простить ему прегрешения, совершенные в чужом городе, ложь, которой он защищает любимую и то, что ему придется утаить многое на исповеди. Сейчас он был наедине со строгим и вездесущим Богом. Он открывал душу, чтобы Бог решил, прощать или карать своевольного сына своего за то, что тот натворил.

Андрей вышел из храма, утирая слезы. Семеновцы молча проводили его в трапезную и усадили на почетное место.

Сони видно не было, но так и должно быть – ее сюда не допустят, пока она не крещеная. Сейчас ее отправили в баню, где она должна вымыться в одиночестве, смывая всякую скверну, по выходу из бани ее осмотрит медик, чтобы определить, не принесла ли с собой девушка заразную болезнь (а заодно выяснить, девушка ли она), а потом ее обрядят в девичий наряд и заплетут косу.

Если бы что-то пошло не так, Андрей давно уже узнал бы об этом – его схватили бы и отволокли за крепкие тюремные решетки. Поскольку односельчане загадочно улыбались и умильно смотрели на своего героя, он понял, что с Сони все в порядке. Их обман удался.

Он уселся за стол и стал сочинять небылицы. Ему было стыдно, но тут уж выбор был не слишком завиден – или ложь, или смерть, или вечная жизнь на чужбине по чужим законам. Нет уж, раз решили – они с его героической любимой сделают все, как полагается. Потом будут молить Бога о прощении за эту ложь. Может быть, и перед сельчанами покаются. Но это будет потом. Сейчас надо выиграть время.

Сони была очарована душевным приемом, который оказали ей девушки – такие скромные, такие милые. Они отвели ее в чей-то дом на девичью половину. Там принялись ей сочувствовать и расспрашивать о ее жизни. Соня сказала, что она очень устала и проголодалась. Девушки защебетали, забегали, послали затопить баню. Соня призналась, что не знает их обычаев. Ей наперебой начали объяснять как надо в бане мыться, да как не надо на себя смотреть, как не касаться срамных мест рукой, а только мочалом, водой или особым полотенцем. Ей рассказали про доктора, который ее осмотрит. Надо закрыть глаза и делать все, что тот скажет. Ему противиться нельзя, даже если что-то покажется стыдно. Он врач – его стыдиться не надо.

Девушки так серьезно и без смущения объясняли Соне эти деликатные подробности, что Соня была шокирована. Вот, оказывается, все как строго. А говорить между женщинами об этом почему-то дозволяется.

Соню повели в баню. Она с удовольствием вдохнула запах разогретого дерева, травяных отваров, распаренных веничков. Попарившись и неумело похлестав себя веником, Соня чисто вымылась и вышла в предбанник, где она только успела накинуть длинную рубаху, как раздался стук в дверь. Вошел медик и приказал ей закрыть глаза.

Он осмотрел ее лицо, уши, нос, приказал открыть рот, потом велел открыть глаза и осмотрел внимательно Сонины ясные очи. Затем она снова закрыла глаза и легла на стол сначала на живот. Он задрал подол и что-то изучал. Потом она перевернулась на спину. Он велел ей раздвинуть ноги. Легко коснулся интимного места, потом чем-то поскреб – видимо, брал мазок. Наверное, они опасаются венерических заболеваний. Он еще взял у нее кровь из вены и из пальца, заставил помочиться в баночку.

Сонин симбионт возмущенно талдычил о том, что мыло, которым Соня мылась вредно для кожи, руки медика не стерильны, тампон, которым он брал мазок вреден для женского здоровья, но Соня все терпела, зная, что Сим постарается нейтрализовать все вредное воздействие варварской медицины.

Доктор поинтересовался, где и как она сломала руку, и Соне пришлось врать. Врач осмотрел гипс и, видимо, остался всем доволен.

Хорошо, что у них тут нет даже примитивного рентгеновского аппарата.

Затем медик зачем-то помял ее живот, груди, пошлепал по ягодицам. Соню смутили такие вольности, но она выполняла все, что велел врач, не открывая глаз. Напоследок врач погремел пробирками и сказал, что осмотр окончен.

Соня оделась и позвала нетерпеливо ожидавших девушек. В бане они откинули с лиц фаты и Соня разглядела их лица. Все они были милые, но красотой не блистали. Лица были простоваты и даже грубоваты. Некоторые несли на себе печать вырождения – следы от неумело зашитой заячьей губы, странно искривленные носы, отсутствующие брови и ресницы. Некоторые имели на лицах шрамы от перенесенной какой-то инфекционной болезни. Но в целом все они производили впечатление девушек простых и благодушных, очень веселых и смешливых.

Они принесли Соне какой-то хмельной напиток, пахнущий солодом. Он чем-то был похож на пиво, но был гуще, темнее и почему-то казался вкуснее. От первого глотка по телу Сони разлилась истома, а Сим сообщил о том, что в крови обнаружено большое количество алкоголя, каких-то вредных примесей и легкий наркотик, получаемый из растения конопля. Симбионт также сообщил, что вредное воздействие будет нейтрализовано через полторы минуты.

Соня притворилась, что ничего не знает о том, чем ее опоили. Девушки переглядывались, подталкивали локтями друг друга и хихикали. Самая храбрая из них начала расспросы.

Она расспрашивала об обычаях язычников, о том, как Соня жила, о том, как познакомилась с Андреем. Хорошо, что они все продумали с любимым, а напиток на самом деле не смог ни запутать, ни излишне развязать ей язык.

Соня притворилась излишне возбужденной и, одновременно как бы впавшей в эйфорию. Она болтала без умолку, рассказывая девушкам хорошо продуманные и отрепетированные небылицы. Ей было ясно, что это и есть настоящее испытание – от того, что она скажет, зависит, поверят ли ей и примут ли в общину.

Видимо, ей поверили, потому что помогли подняться, напоили каким-то напитком на основе молочной сыворотки, со смехом накинули на ее изумленное лицо девичью синюю фату и повели в горницу – кушать.

Больше ничем опоить ее не пытались и расспросов не учинили. Вечером пришел местный батюшка – добродушный нестарый толстяк с длинной бородой. Он расспросил Соню о том, что знает она о Спасителе, читала ли Библию и Евангелие, хочет ли принять крещение. Его речь была тихой и проникновенной. Он вызывал такое безграничное доверие, что Соне хотелось припасть к его груди, разрыдаться и рассказать всю правду, какая она есть, но женщина вовремя остановилась, поняв, что тут не обошлось без какой-то психологической техники, а может быть и гипноза. Она сказала так, как должна была – что об Иисусе Христе слышала от Андрея, что благодаря его рассказам искренне уверовала в Бога, священных книг не читала, а только слышала от Андрея пересказ некоторых глав и даже отрывки, рассказанные на память.

Отец Василий был удовлетворен ее ответами и назначил крещение на третий день. Пока же девушке надлежало поститься, читать оставленные для нее книги и готовиться к таинству.

Она осталась в полутемной комнате одна. Зажгла примитивную настольную электрическую лампу и села читать книги. Это было разъяснение смысла некоторых христианских таинств, наставления благонравной девице, книга невесты, где объяснялись обязанности жены, в том числе и касающиеся телесных нужд мужа, чудесно изданное и написанное простым языком Евангелие и молитвослов с вышитыми холщевыми закладочками на тех молитвах, которые ей необходимо было выучить.

Так прошло три дня. С ней никто не разговаривал, но три раза в сутки приносили самую простую еду – несладкую кашу без масла и молока, жидкий бульон с кусочками овощей, простой грубый хлеб, какие-то травяные отвары и очень приятный ягодный напиток – душистый, чуть кислый и в меру сладкий.

Соне было хорошо в одиночестве. Зная, что за ней следят, она не разговаривала с Симом, но, улучив момент глубокой ночью, приоткрыла лжегипс и отсканировала несколько страниц молитвослова – чтобы Сим мог подсказать слова молитвы, если она собьется.

И вот наступил торжественный день. Девушки повели ее в храм, где батюшка Василий произнес для нее короткую проповедь, в которой хвалил за то, что она отказалась от многобожия и добровольно пришла под сень веры истинной. Он напоминал о том, что вся ее греховная жизнь умрет после принятия крещения, но ей необходимо блюсти себя в чистоте, потому что все новые грехи будут обидой Господу, за них придется нести расплату.

Затем он велел ей встать в большой пустой чан, пощелкал большими ножницами над ее светлыми кудрями, помазал сладко пахнущим елеем и щедро полил водой так, что промокли и волосы, и рубаха, в которой она была одета. Отец Василий надел на ее шею золотой крестик на золотой цепочке.

Потом батюшка вышел, позволив ей вытереться и надеть новую сухую сорочку, покрыл ее голову синей фатой и повел ее, босоногую, поклониться святым образам. Сим усердно подсказывал слова молитв, и Соня умудрилась ни разу не ошибиться.

Она надела новую красивую одежду и обувь и вышла из храма в светлый день, чувствуя себя совершенно новой, светлой и чистой. Ее радостно встречало все население Семеновки. Она, по обычаю, троекратно поклонилась в три стороны жителям деревни и степенно сошла со ступеней в окружении девушек.

Соню провели в трапезную, из которой ее повел за собой староста в комнату, где уже дожидался Андрей.

Ей хватило ума и выдержки не поднять на него глаза, оставаясь с потупленными очами, как подобает порядочной девушке.

- Софья Маркова, - начал староста, - позволь поздравить тебя от имени всех Семеновцев с крестинами и подарить на добрую память вот этот браслет – он протянул девушке коробочку, открыв которую она увидела простой не широкий золотой браслет с выгравированной на нем охранной молитвой, - Когда-то эта вещь принадлежала моей жене. Носи на здоровье, дочка.

Соня была растрогана, но, помня о скромности, тихо поблагодарила, смиренно склонив голову.

- Поскольку родители твои остались в твоем родном селении, я заменю тебе отца. Этот мужчина, зовущийся Андреем Афанасьевым, предлагает тебе руку и сердце. Согласна ли ты стать его женой?

- Да, - тихо сказала Соня.

Он взял из рук Андрея тот самый сафьяновый футляр с колечком-помолвкой и открыл его. Затем Андрей вытащил кольцо и надел его на палец Соне. Помолвка свершилась по всем обычаям, которые чтил Андрей.

Соня выдержала до конца этот обряд. Только раз она улучила момент и подняла глаза на любимого. Он ответил ей сияющим, полным нежности и благодарности взглядом.