Глава 6. Приглашение на вальс

Трундхейм был построен на трёх холмах. Улочки старой части города карабкались то вверх, то ныряли вниз, чем создавали очень интересный градостроительный ландшафт, который своей запутанностью поражал любого. Именно по этой причине гостям города, которые хотели осмотреть историческую часть города, не рекомендовалось бродить одним. Лучше было найти проводника из местных. А лучше двух, если один из местных заблудится в переплетении улочек. Но город рос, и вскоре занял прилегающие относительно ровные участки земли между этими холмами. Хохберг, Кручённый и Подвисельный холмы, облепленные старыми домиками, построенными чуть ли не четыре столетия назад, расчленяли город как ухабы или кочки разделяли дорогу. Как ясно видно из названия на Подвисельном Холме располагались учреждения вроде суда, тюрьмы и места публичной казни, не особенно популярные, но столь необходимые городу. Большим интересом у приезжих всегда пользовалась Багряная Площадь, на которой раньше приводили в исполнение приговоры.
Что же до Крученого Холма, то в истории города ничем особым не отметился. Единственной достопримечательностью этого холма являлся парк на самой его верхушке, отчего холм напоминал нечёсаную голову великана.
На Хохберге расположились ресторанчики, магазины и кафе на одноимённой улице. По ночам эта улица блестела и переливалась огнями и гудела от музыки и голосов, когда открывались ночные увеселительные заведения. Но другая сторона холма являла собой полную противоположность шумному веселью жизни среди кафе и ресторанов. Именно тут располагается госпиталь Альберта-Себастьяна, а выше по улице, если свернуть с Каштановой улицы на улицу Фоссе, то через пару кварталов можно было наткнуться на мрачного вида здание, более всего похожее на тюрьму или форт, высившееся за кирпичной оградой. Даже овальный купол красной черепицы с украшениями в виде статуй подвижников медицины и парадный вход, исполненный в аркадийском ордере, не мог смягчить гнетущее впечатление от здания психиатрической лечебницы.
 Основанная в 1294 году по альдейскому календарю или в 2145 году по арварингскому в здании бывшей тюрьмы, официально она именовалась лечебницей душевных расстройств «Крылья гидры». Такое диковинное название пошло от герба основателя дома скорби – барона, родом происходившего из Аркадии, Освальда Эрцельбаха. И причиной, по которой был основан  дом для душевнобольных, была сестра барона. В те времена лечение душевных недугов заключалось в приковывании «одержимых» цепями к столбу на центральной площади. Изредка их навещал жрец, который бормотал над прикованными сумасшедшими молитвы. Конец заморенных голодом несчастных был предсказуем. И барон, не желая такой участи своей сестре, основал первую в Арварингском тогда ещё кюрфюршестве, психиатрическую клинику. Что отличало этот дом скорби от подобных учреждений в других странах, так это врачи. В то время как в других сумасшедших домах больных держали в клетках и за деньги показывали желающим, в клинике, основанной Эрцельбахом, пациентов на самом деле лечили насколько позволяли медицинские знания того времени.
Первые десятилетия истории основания «Крыльев гидры» довольно туманы и полны множества недомолвок. Но если интересующийся историей первого сумасшедшего дома в Малых Королевствах сможет проявить достаточно терпения и настойчивости, то он мог бы узнать пугающие подробности о сестре барона Эрцельбаха, бесследно исчезнувшей из своей палаты и о самоубийстве самого барона.
 «Крематориум» не слишком хорошее название для психиатрической клиники. Оно закрепилось благодаря Юргену Майеру не только среди горожан, но стало известно и в других странах. При Майере старая труба крематория дымила почти каждый день. Чёрный и жирный дым, поднимавшийся над лечебницей, нельзя было спутать ни с каким другим дымом. Злые языки говорили, что сжигаемые в печах крематория не всегда были мёртвыми. Но это были лишь домыслы, которые так и не подтвердились следствием. И, несмотря на то, что не было найдено никаких улик в подтверждении обвинений выдвинутых против доктора Майера, его всё же сместили с должности главврача. Если же верить слухам, то надуманные обвинения в похищении людей, пусть и бездомных, и проведение над людьми ужасных опытов, были лишь предлогом для отставки главврача. Поговаривали, что нынешний главврач полный профан в психиатрии и своё место он получил благодаря влиятельным родственникам из столицы и деньгам. Согласно другим слухам, то все слухи, что Майер не виновен, а Карб купил себе место главврача, распространяются самим Юргеном Майером.
***
Зелвьер поставил на стол колпак с эльфом и оглянулся, когда постучали в дверь. Стук повторился, и он быстро засеменил к двери. Чуть приоткрыв дверь, похититель начал оживлённо жестикулировать, и Хради оставалось только гадать о чём и с кем он разговаривает.
И пока чокнутый тип был занят, у альва было предостаточно времени осмотреть кабинет. То что это был именно кабинет эльф нисколько не сомневался. Как и в любом кабинете здесь присутствовал неизменный книжный шкаф с увесистыми книгами. На самом шкафу стоял простенький микроскоп, куча колб и реторт, несколько непонятных приспособлений из металла с кучей винтов и креплений, и пара рулонов бумаги. Всё это, как предметы убранные, чтобы не мешаться лишний раз, были накрыты пожелтевшими газетами. На столе же, кроме эльфа под стеклянным колпаком была керосиновая лапа, печатная машинка и человеческий череп со спиленным верхом, лежащий на стопке бумаг. Кроме этой наглядного анатомического образца Хради к совему ужасу заметил стеклянный сосуд, который он сперва принял за вазу или нечто похожее. В ёмкости, в формалине, эльф был уверен, что это именно формалин, находился кусок мозга. В дополнение к нему на другом столе у окна белел бюст человека, правая половина которого очень подробно изображала вскрытый череп, мышцы и кости. И стоял он в окружении множества стеклянных труб, банок и ёмкостей в которых плавали какие-то то серые, то белые комки.
Эльф в ужасе закрыл глаза, надеясь, что всё это страшный сон, и он всё ещё спит в библиотеке. Хлопнула дверь и Зелвьер обернулся. На его тощем лице застыла мерзкая улыбка, он потёр руки и двинулся к столу. Хради, уже понявший, что происходящее реально, не был готов смириться с судьбой подопытного. И если ему суждено бесславно погибнуть, то перед этим он хотя бы отрежет своему похитителю ухо. Как только тот снимет стеклянный колпак. Но Зелвьер видимо не собирался в ближайшее время расставаться с ушами. Вместо того чтобы снять колпак он вытащил затычку из маленькой стеклянной трубочке, расположенной у самого основания колпака. Затем похититель принялся прилаживать к ней резиновый шланг, который присоединив к некому странному устройству, состоящему из прозрачной ёмкости заполненный прозрачной жидкостью, резиновой помпой и несколькими клапанами.
- А знаешь, - дружелюбно постучал по колпаку учёный, - Я же за тобой давно охотился. Почти месяц. Сначала наблюдал за тобой, изучал твои повадки, чтобы потом – бац!! – схватить тебя!!
Эльф в ответ показал язык.
- Какой ты смелый!! - Зелвьер открыл кран и взялся за резиновую помпу. – Но посмотрим, какой ты будешь смелый потом.
Эльф задержал дыхание, поняв что движется по шлангу к нему под стеклянный колпак. Но попытка Хради отсрочить сон, который придёт вместе с эфиром была бессмысленной. Не более чем через минуту альв уже ничком лежал не шевелясь. Зелвьер прекратил жать на помпу, перекрыл клапаны и смотал шланг.
- Теперь приступим к эксперименту!!
***
Пробуждение было долгим и трудным. Разлепив веки Эрика тупо уставилась на будильник, пока не поняла, что сейчас только без четверти шесть. Повернувшись на другой бок она решила полежать в постели ещё минут пять, ну или в крайнем случае десять.
Во второй раз она проснулась от трезвона будильника. Чуть приоткрыв один глаз, девушка нащупала его на прикроватной тумбочке и отключила. Пригляделась к циферблату. Половина девятого. Поставив утихомирившийся будильник на место, Эрика погасила ночник – света в комнате уже и так было достаточно- она накрылась одеялом с головой, решив что можно, по крайней мере, полежать ещё пять минут.
Третье её пробуждение  произошло в двадцать минут двенадцатого. Причиной же была внезапная мысль, что нужно покормить попугайчиков. И в этот раз Эрика всё же решила встать. Кое-как заправив кровать, она оглядела себя в зеркале трюмо. Чуть опустила лиф, презрительно скривилась, после опустила бретельки и разочаровано вздохнула.  Накинув домашний халат, девушка спустилась в гостиную и сняла с клетки плед.
- Добрый день, Эмильен V, Луи III, Мари VII, Жанна III, Фредерик IX.
Ответом ей было радостное чириканье питомцев. Открыв клетку, девушка просунула руку внутрь и погладила по голове Луи III, сидевшего на жёрдочке. Тот разразился радостной трелью и принялся елозить по своему насесту.
Мысли Эрики снова вернулись к Милорду и произошедшему на Кручёном Холме. Как бы она не пыталась отвлечься, она не могла забыть тех двух культистов, проломивших друг другу головы. Задумавшись, девушка не заметила, как насыпала слишком много корма, так что тот пересыпался через края кормушки. Раздражённо захлопнув клетку, Констелари вернулась на кухню. Бросив кулёк с зерном в шкафчик, она  пару раз, чересчур сильно, нажала на рычаг колонки, пока не полилась вода. Эрика не могла отделаться от дурного чувства, что появление твари это только начало и скоро произойдёт нечто более неприятное.
Из-за всех этих мрачных мыслей она чуть не позабыла про начавший уже клокотать, как котёл в бойлерной, чайник. И пока девушка обматывала ручку чайника тряпкой, у неё появилось желание отвесить самой себе пару оплеух, чтобы собраться. А не то не ровен час, она начнёт хныкать и заламывать руки, как иногда с ней уже случалось. Шмыгнув носом и, найдя в кармане халата платок,  высморкалась, после чего заварила чай.
Во время утреннего, точнее уже полуденного чая Эрика успокоилась и не вспоминала о Милорде и всём прочем. Тем более в утренней газете было множество достаточно интересных новостей, которые весьма заинтересовали девушку. Половина второй страницы была посвящена проекту постройки ветки от Кендерийской Железной Дороги, которая наконец должна упростить сообщение с Улльским княжеством. Проекту этому было уже без малого десять лет, и существовал он только на бумаге, так как не было возможности проложить дорогу по топям, чтобы она не утонула вместе с паровозом. Поэтому основной грузопоток приходился на морские перевозки. А про Канавный Тракт и говорить нечего – проложенный чуть ли не во времена Роланда-Завоевателя – осень в восточных предгорьях обильна на снегопады и тракт заносило так, что для путешествия понадобится полк солдат с лопатами. Конечно улльцы пользовались роской железной дорогой, тем более было несколько мостов в низовьях Истра. Но таможенные пошлины – это таможенные пошлины. Никто ведь не хочет работать себе в убыток. И вот арварингская железнодорожная компания «Флюгге», уже успевшая добиться известности, взялась за этот проект. Как сообщалось в статье, инженерами фирмы «Флюгге» будут применены самые передовые методы в создании железной дороги до столицы Улльского княжества – Берге.
Машинально Эрика откупорила бутылку аквавита и всё ещё глядя в газету, наполнила чашку, в которой ещё оставался чай. Чертыхнувшись, когда поняла что сделала, отодвинула чашку и вернулась к чтению. О похищении электронной меди из хранилища в лабораторном корпусе Теринского Института была маленькая заметка. Командующий городской стражи, если верить написанному, прорабатывает несколько версий. Констелари  прекрасно знала, что значит эта отговорка Шульца. Стало быть, в деле с Сепаратистами много неясностей и неясно откуда нужно начинать. Эрика всё же должна была отдать должное Шульцу, его люди действительно проделали хорошую работу, чтобы выйти на соучастников кражи меди. И всё это было проделано тихо и тайно, так что даже она узнала об аресте сообщников Сепаратистов из газет. А вот предшественник нынешнего главы стражи тут же бросился арестовывать весь преподавательский состав Теринского Института. И всем бы он предъявил обвинения, что она все – Сепаратисты. Эрика ещё помнила тот случай с господином Либенбаургом, тихом старичке, который просто без ума был от математики. И если бы не она – Эрика Констелари – то арест учёного с мировым именем не получил бы огласки. И предыдущий глава стражи чуть ли не вверх тормашками слетел со своей должности. Девушка злорадно ухмыльнулась, припомнив перекошенное от ужаса лицо капитана стражи, когда ему зачитывали письмо самого кайзера.
Она отпила из чашки чай смешанный с аквавитом, доела вафли и, прибрав на столе, надела растянутый свитер, решив поработать на заднем дворе. Погода была относительно  тёплая, поэтому девушка решила, что вместо штанов с ватной подкладкой будет достаточно бридж. Резиновые сапоги были слегка ей великоваты, и именно по этой причине Констелари старалась не поднимая ноги высоко.
Закрыв за собой дверь, она придирчиво осмотрела внутренний дворик. Взяла из ведра, стоявшего рядом с дверью, перчатки и лопатку, после чего закатала рукава свитера.
      ***
Мейв не находила себе места. Да, она должна была признаться самой себе, что волнуется. Она заранее заготовила парочку неплохих монологов, в которых использовала примеры из саг. И чтобы их как следует выучить, записала их на бумажке. До прихода Макграта оставалось  менее часа и туат стоило больших усилий всеми правдами и неправдами спровадить старшую сестру Шнитке. И пока у неё было свободное время она расхаживала по кабинету от стола к двери и обратно, наизусть заучивая написанное на бумажке.
***
Кромдех Макграт, в пальто и небрежно обёрнутом вокруг шеи шарфом, свернул на дорожку из плит, меж которыми пробивалась трава. Остановился у двери старого дома, который своей простотой походил на коробку. Дом, к которому пришёл заведующий библиотекой находился сразу за старой ратушей на Шварцкапской улице напротив парка, бывшего ровесником ратуши, рядом с бывшим Домом Собраний. В общем, найти этот дом, было непросто. Да и саму Шварцкапскую улицу найти было не просто, из-за того, что она была чрезвычайно узкой. Любой случайно оказавшийся на Брейдвер прохожий сначала видел старый  храм, за которым виднелись старые липы парка, а саму улицу он бы посчитал тропинкой между собором и Домом Собраний. Лишь единицы знали хозяйку этого неприметного дома, к немногочисленным посвященным относился и заведующий библиотекой Теринского Института Макграт.
Сам дом, довольно старый, был типично арварингский, но также было видно и влияние улльской архитектурной традиции. Построенный не более двух веков назад он был весьма непримечательным и даже угрюмым на вид строением с двускатной плоской крышей и уродливой, торчащей посередине трубой. Некогда он был окрашен в тёмно-красный цвет, но за долгие годы краска потемнела. Наличники на верхних окнах, расположенных почти под самой крышей были наглухо закрыты, что делало старое здание ещё более мрачным и неприветливым. Свою лепту в мрачную картину вносил старый дуб, что рос слева от библиотекаря. Тот глянул на редеющую жёлтую крону дерева и зябко поёжился, когда подул лёгкий ветерок, случайно заглянувший на Шварцкапкую улицу.
Нащупав под пальто квадратный конверт, он неуверенно нажал на дверной звонок. До него донеслось чириканье волнистых попугайчиков и неторопливые шаги хозяйки старенького двухэтажного дома. Звякнула цепочка и дверь чуть приоткрылась, а Макграт приподнял шляпу, поздоровавшись с хозяйкой. Дверь снова закрылась, опять звякнула цепочка и после этого хозяйка дома на Шварцкапской улице впустила старого ши.
На взгляд старого ши Эрика сейчас выглядела немного нездоровой из-за болезненной бледности и отрешённого взгляда. Одета она была в бриджи, поношенный и растянутый свитер, снизу из под которого выглядывал корсет. И если многие девушки прибегали к услугам корсетов, чтобы они поддерживали грудь, то Констелари использовала корсет, чтобы складывалось впечатление, что ему есть что поддерживать. Стоит отметить, что она была босиком и в грязных перчатках.
- Госпожа, - ши со старческой медлительностью развязал шарф и повесил его на вешалку, - Вы опять не выспались?
- Скорее переспала, - зевнула та. - Простите, господин Макграт. Я всё-таки решила заняться садом. Это хоть как-то отвлечёт меня.
Говорила хозяйка дома с лёгким абенианским акцентом, то есть картавя. Она испытывала от этого некоторые неудобства в общении, особенно в Арварингском королевстве, где в речи правят бал умляуты, плюсквамперфекты и шметтеглинги. В основном это было потому, что её мать была абенианкой и постаралась окружить дочь гувернантками, учителями, конечно же абенианцами. А арварингский язык, который должен быть ей родным, она начала учить только в двенадцать лет. И ту лёгкую картавость она так и не смогла перебороть.
Но больше всего она искренне недоумевала, отчего многие девушки хотят грассировать подобным образом. Да, все эти барышни находят эту лёгкую картавость соблазнительной для мужчин. Скорее всего, они просто не знают, каково это постоянно картавить, повторять по несколько раз, чтобы собеседник тебя понял, не обращать внимания на смешки за спиной.
Эрика указала ши на пару мужских домашних туфель, рассчитанных как раз на приход гостей. Библиотекарь, уже снявший плащ и шляпу, кряхтя, переобулся в предлагаемую обувь. Бережно держа в руке бумажный конверт, он двинулся вслед за хозяйкой по коридору. Указав ши на дверь в гостиную сама девушка дошла до двери, что вела в сад. Она сняла перчатки и бросила их на полку, под которой стояли грязные сапоги и очень старые туфли. Было видно, что девушка носит их долго. Очень-очень долго.
- Чаю, господин Макграт?
- Да, благодарю вас.
Девушка прошла мимо стола, за которым сидел библиотекарь, и скрылась за дверью кухни. Послышался ритмичный скрип рычага колонки, а после зажурчала вода. Водопровод на Шварцкапскую улицу провести было слишком дорого, а переезжать хозяйка старого дома не хотела. Воду она брала только из собственной колонки, объясняя своё недоверие к водоснабжению тем, что неизвестно кто будет по трубам подавать воду в её дом неизвестно откуда. С колонкой всё гораздо проще – она знает откуда берёт воду и тут нет всяких скользких типов с щёгольскими усиками, которые, по их словам, представляют всякие тресты и фирмы «Вода и трубы». Даже возросший налог для хозяев колонок не смог переубедить девушку провести в дом водопровод.
Вскоре вода была вскипячена, чай заварен и разлит. Библиотекарь ещё некоторое время молчал, глядя на чашку чая и барабаня пальцами по столу. С тихим треском в камине догорали дрова и вдалеке раздаются гудки парохода. Констелари не торопила старого ши, дав ему время собраться с мыслями.
- Госпожа, - начал Макграт, - Вы же помните тот вооружённый грабеж, устроенный Сепаратистами?
Девушка качнулась вперёд вместе со стулом и внимательно поглядела на библиотекаря.
- Когда ты, внезапно, из посетителя библиотеки становишься заложником вооруженных до зубов наёмников, то это не забывается.
- Да. А потом это расследование, показания и прочее.
- Да, - согласилась хозяйка дома, - Это выбивает из равновесия.
- Совершено верно, - вздохнул ши и отпил чай.
- У меня есть сахарные вафли.
-О, нет-нет, спасибо, не нужно.
Макграт снова замолчал, и нахмурил лоб.
- В общем, я три дня назад устроил ревизию книг. И нашёл вот это. Это подкинули Сепаратисты, я уверен. Она лежала между «Естественной Историей» Претеля и «Символической Логикой» Уилкинсона.
Библиотекарь подвинул конверт к девушке. Серая шершавая бумага, вместо сургучовой печати бечевка, намотанная на две клёпки.
- Претель и Уилкинсон, да? – девушка с интересом разглядывала замок на конверте, - Они ведь состояли в движении Сепаратистов?
- Да. И там на конверте. Там стоит ваше имя.
Она перевернула конверт, и взгляд её остекленел. Ши, допив чай, поспешно встал и, поблагодарив за гостеприимство, поспешно вышел. Хозяйка отложила конверт, и проводила гостя, поблагодарив, что он принёс конверт ей. Тот скупо попрощался с хозяйкой дома, и двинулся прочь. Она некоторое время глядела ему вслед, после чего, закрыв дверь, направилась в гостиную. Остановившись в дверях, Эрика с опаской взглянула на конверт и, наконец, войдя в комнату, стала прибирать со стола, стараясь не глядеть на злополучный квадрат серой бумаги. После чего она натянула резиновые сапоги и вышла в сад. Серый конверт с написанным от руки её именем, остался лежать на столе.
***
Констелари  проработала в саду до самой темноты, но никак не смогла выкинуть из головы образ серого конверта, лежащего на столе в гостиной. Вернувшись в дом, она первым делом достала из буфета бутылку аквавита.
За секунду опорожнив стакан, она с отвращением уставилась на конверт перед ней. После чего в приступе раздражения грохнула стаканом по столу, налила себе ещё аквавита, коричневого с хорошо различимым запахом зверобоя и тмина. Откинувшись на спинку стула, качнулась на нем назад и замерла, глядя на послание от неизвестного. Множество вопросов носилось в алкогольном тумане у неё в голове. И решение может быть только одно. Стул опрокинулся, когда она вскочила и вцепилась в конверт. С трудом разорвала плотную бумагу, проигнорировав наличие замка. На стол упала маленькая пластинка. Самая обыкновенная пластинка из шеллака. Девушка аккуратно взяла её и двинулась к старому дисковому фонографу. Пара привычных движений, поворот ручки, иголка опустилась на пластинку, но вместо пластинки с любимыми вальмами Штросса она поставила пластинку из конверта.
Вернувшись к стулу, Эрика в очередной раз наполнила стакан. Когда раздался голос, она вздрогнула от неожиданности. Мягкий, затягивающий как трясина голос заставил её позабыть о стакане с аквавитом. Она слушала, отметив про себя, что говоривший опытный гипнотизёр. Интонации,  отдельные слова, которые голос выделял другой интонацией, паузы. Девушка кривовато улыбнулась, глядя на стакан.
- Госпожа, позвольте мне представиться. Чаще всего меня называют – Милорд, но для вас я сделаю исключение и назову своё подлинное имя. Меня зовут Марк Гриландус. И я, сознаюсь сразу, ваш визави. Если вам интересна причина? Ответ прост - я слышал много о вашей проницательности и остром уме. Я желаю сам удостовериться в том, что про вас говорят. Да, я вызываю вас на дуэль умов. Мне известно, что вы спонсируете разных радикально настроенных личностей революционного толка. И что вы поспособствовали к раскручиванию маховика грядущей войны. Честно говоря, ваш глупый реваншизм меня веселит.
 Сама не заметив как выпила спиртное, Констелари налила себе ещё.
- Я собираюсь обратить ваши планы в прах. Дело в том, хм-м-м… Дело в том, что я консультирую друзей вашего отца.
Наполненный стакан выпал из руки девушки. Аквавит расплескался по полу. Она не поверила услышанному.
- Да-да. Я оказываю посильную помощь друзьям вашего покойного отца. В их делах. И у вас есть выбор. Либо вы до конца ваших дней будете прозябать в старом, затхлом жилище, пока не зачахнете и, наконец, умрёте. Либо попытаться предотвратить войну, тем самым помешать нам, и загубить свои планы, которые вы выпестовали долгие десятилетия. Либо покончить жизнь самоубийством, чтобы избежать позора. Либо остановить нас любыми силами, не считаясь с потерями. Сможете ли вы остановить их и, хм-м-м… меня? Знаете, я желаю с вам встретиться. Один на один. Лицом к лицу. И выяснить, насколько вы умны, Эрика Констелари д’Эрлетт.
***
Кто-то настойчиво пытался разбудить Хради и тот попытался открыть глаза, что получилось у него не с первого раза. Когда же это у него получилось, то он тут же захотел закрыть их по причине того, что перед собой он увидел восторженное лицо Зелвьера, а ещё потому, что ему ужасно  хотелось спать. Похититель снова ткнул эльфа карандашом и тот в полусонном состоянии забормотал. После четвёртого тычка альв смог наконец очнуться, хотя и глядел на человека мутным взглядом. Тот принялся о чём-то говорить, размахивая карандашом, но эльф не мог ничего разобрать. Голос похитителя то становился громче, то становился неразличим как шёпот. Через минуту, когда перед глазами у альва перестали скакать пятна невообразимых цветов он смог наконец разглядеть Зелвьера, диктовавшего что-то в фонограф. Хради повернул голову и тут же ощутил ужасный приступ тошноты. Следом вернулись отвратительных цветов пятна, отчего в глазах снова зарябило. Но пришел он в себя гораздо быстрее, чем в первый раз, да и спать ему уже хотелось не так сильно.
Сам эльф находился в деревянной коробке, со стеклянной стенкой, напротив которой альв и сидел. Сам он был привязан к миниатюрному стулу, с кривыми ножками и изогнутой спинкой. Дешёвая позолота поверх белой краски в некоторых местах была нанесена без особой тщательности и поэтому успела слегка истереться. Хради дёрнулся вперёд, но стул и не думал сдвигаться с места. Он предпринял вторую попытку, но все усилия были напрасны – похититель привязал его к стулу так, как паук пеленает в свои тенета муху. Попытка расправить крылья тоже не увенчалась успехом.
Иоахим Зелвьер выключил фонограф и вернулся к столу, на котором стояло необычное устройство, в котором находился эльф. Оно состояло из деревянной коробки с застеклённой передней стеной и фонографа, раструб которого крепился к задней стенке с дыркой в центре. Стол и необычное устройство находились в комнате, которая никак не могла быть кабинетом похитителя. Хради успел хорошо рассмотреть обшарпанные стены, старый стол с фонографом, рядом с которым лежала, как посчитал эльф, записная книжка его похитителя. В противоположном углу стояло несколько старых рам от кроватей, сетка на которых пришла в негодность от ржавчины. Рядом с этими ржавыми остовами на полу валялась замызганна тряпка, да и сам бетонный пол не отличался чистотой. Источником света в этом маленьком помещении были обычные керосиновые лампы, стоящие по углам помещения и ещё две на столе побокам от коробки.
Сам же человек, похитивший альва, слегка нервничал и оглядывался. И это не ускользнуло от внимания маленького существа. А ещё было нечто такое, что эльф никак не мог описать. Смутное, слегка уловимое чувство тревоги отодвинуло на задний план замершего и оглядывающегося по сторонам Зелвьера. Альву казалось, что само помещение, обстановка вокруг него просто таки пропитана атмосферой страха. И само поведение учёного лишь усиливало ощущение потаённой опасности, и объятый страхом эльф не смог произнести ни одного членораздельного слова, а только пару раз испугано пискнул и умолк.
Схвативший его учёный, нервно поправив очки, пробормотал, что эксперимент нужно продолжать, поставил на стол металлическую коробочку. Точь-в-точь такую же как у доктора Коллинз. Хради в ужасе уставился на лежащий в ней , завёрнутый в марлю шприц. Зелвьер достал его и снял с него иглу. Но всё же присутствие шприца, пусть и без иглы, заставило альва обеспокоено заёрзать. Зелвьер откинул стеклянную крышку и свободной рукой схватил эльфа за голову. Он стиснул его с такой силой, что Хради на несколько секунд представил, как его голова лопается, словно один из тех арбузов, которые он видел на картинках.
- А теперь скажи, - чокнутый тип попытался ткнуть шприцем в рот эльфу, - Скажи: «А!».
Хради стиснул зубы и лишь мычал в ответ, дёргаясь на стуле, насколько ему позволяли верёвки. Учёный всё же действовал аккуратно и калечить альва он не собирался, поэтому открыть рот тому у него никак не получалось. Когда же ему надоела эта бессмысленная возня, он сдавил пальцами щеки и Хради пришлось открыть рот. Человек торжествующе вскрикнул и струя горькой как хинин жидкости обожгла язык альву и словно лавовый поток рухнула в желудок. Хради, пока жидкость из шприца вливалась внурть него, мычал, бился в истерике и пускал сопли, вперемешку со слюнями. Особенно когда неизвестное вещество попало в нос.
Зелвьер убрал шприц в металлическую коробку и глянул на эльфа, мокрого от жидкости из шприца, слюней и слёз. Он сидел безвольно обмякнув и голова была наклонена направо. Учёный ткнул в него карандашом, чтобы удостовериться, что его пленник ещё жив. Тот дёрнул ухом и осоловело глянул на своего мучителя.
- Прекрасно, прекрасно, - забормотал себе под нос учёный, нервно потирая руки и оглядываясь, - А теперь смотри на меня.
Альв попытался сконцентрировать своё внимание на лице человека и плюнуть в него. Но получилось только издать сипение. Зелвьер хмыкнул и, приподняв очки, потёр переносицу.
- Значит, состав подействовал. Итак, слушай мой голос. Только мой голос, здесь есть только мой голос и ничего кроме него. Ты спускаешься по каменной лестнице всё глубже и глубже. С каждым шагом ты ощущаешь себя всё более и более расслабленным. По твоему телу растекается тепло. Ты спускаешься по лестнице к дверям. Всё ниже и ниже.
***
Пока она ждала свою очередь, то успела задремать на скамейке, одной из тех, что были поставлены для удобства клиентов. Шум в здании телеграфа нисколько не помешал Эрике уснуть. Она с самого утра, после работы в саду чувствовала себя разбитой, но считала, что это связано с тем, что она перенервничала из-за послания Гриландуса. И вполне возможно от того, что она выпила сверх нормы. И всё же чувство сонливости взяло верх, и Эрика предприняла попытку уснуть, прислонившись к плечу своего соседа – типичного рабочего с какого-нибудь завода. Тот был несколько шокирован и возмущён тем, что незнакомая барышня, судя по платью и пальто, дочь какого-нибудь зажиточного лавочника, повела себя так вульгарно. Тем более на глазах у множества людей. Извинившись перед незнакомцем, Констелари уже через минуту снова начала засыпать. Но в этот раз сосед успел толкнуть её в противоположную от себя сторону, так что девушка уснула, положив голову на подлокотник.
Разбудил её всё тот же рабочий – как раз подошла её очередь. И с начавшей уже болеть головой Эрика поплелась к зарешёченному окошку. Телеграфистка с наиграно радостной улыбкой поприветствовала посетительницу, не обращая внимания на её хмурое лицо и мрачный взгляд. Эрика взяла протянутый ей бланк, пару раз макнула перо в полупустую чернильницу, и принялась писать, одновременно с этим пытаясь отвлечься от ноющей боли в голове. Нужно было всего двадцать телеграмм, которые пробудят колосса созданного Эрикой. Всего двадцать телеграмм в разные уголки Северной Эренеи и начнётся поиск всей возможной информации о Марке Гриландусе. 
Гриландус. Он просто взялся из ниоткуда, и это пугало Эрику. И его обращение, записанное на пластинку, многое объясняло, вроде Сепаратистов, чудовища на Кручёном Холме. Но в то же время появлялось и множество вопросов, главный из которых крутится вокруг самого Милорда и его целей. Появление этого самоназванного противника могло помешать планам, которые Констелари продумывала чуть ли не с развала Архвальда. За неполные триста лет она смогла создать сеть информаторов и доносчиков, которая опутала всю северную часть Эренеи. Она спонсировала всевозможные общества, организации радикального и революционного толка. Шпики, агенты, сексоты, лидеры всевозможных революционных групп, журналисты – все они были как винтики и колёсики с чудовищной машине, которую создала бывшая принцесса. Разбитые на ячейки, группы и общества, которые действовали, как им казалось, независимо, они трудились ради одной цели, даже не подозревая о размерах организации. И чаще всего они даже и подумать не могли, что состоят в некоей сети и каковы настоящие цели и кто всем управляет. Констелари гордилась созданной ей структурой, как мастер гордится своим лучшим произведением. И цель у этой организации, была только одна – стать стилетом, который поразит Альдейскую империю в самое сердце.
И если бы не помощь дяди Джона с его умением входить в доверие к кому угодно, и его постоянные разъезды, Эрика  так и не узнала бы о том, что Тёмные Кирасиры не прекратили своего существования. Но к подобному она была готова, точнее у неё было несколько запасных планов на этот счёт. Она прекрасно понимала, что Кирасиры будут представлять, пусть и не опасность, но препятствие на её пути. Их фанатичность и недальновидность играли на руку Констелари, но пятнадцать лет назад Кирасиры внезапно исчезли. И сколько Эрика не прилагала усилий, но никак не могла обнаружить этих полоумных фанатиков.
Чуть ранее на политической арене появился гросс-адмирал фон Нейман. Низкорослый, кривоногий и не блистающий красотой мужчина средних лет с бородой, его можно принять за бандита, если бы не военный мундир. Несмотря на свою внешнюю неказистость, гросс-адмирал смог, пусть пинками и зуботычинами, повести страну по пути реформ. В довершение ко всему он узнал о существовании Тёмных Кирасиров, и связался с неким революционным обществом Crux Mundi. Как у Неймана получилось прознать про Кирасиров, Эрика не могла понять до сих пор. Данное обстоятельство настораживало, ведь существовала возможность о том, что Нейман знает либо узнает и о ней самой. Хотя девушка и пыталась себя уверить, что всё, что могло реально указать на её существование, было сокрыто. И сокрыто самыми настоящими профессионалами - историками. Они смогли окружить Королеву Мёртвых таким количеством теорий и предположений, что ни один детектив не смог бы отыскать правды. Что же до картин и портретов, то для большинства из них она позировала в семилетнем возрасте. Единственная же картина, где ей исполнилось шестнадцать, висела в её спальне. Да и изображённую на картине принцессу Констелари никак нельзя было сравнить с Эрикой, хотя некие общие черты лиц просматривались у обеих.
На последней, двадцатой, телеграмме голова у девушки гудела как гигантский колокол. И дождавшись, когда улыбчивая телеграфистка выпишет счёт, и отнесёт бланки в комнату с табличкой «Отделение отправки телеграмм», Констелари расплатилась и, потирая виски, побрела прочь из телеграфа.
- Проклятье, - чуть не споткнувшись и не упав в лужу, пробурчала Эрика, - Всё это из-за нервов. Надо съездить куда-нибудь. На побережье в Шамьёне или в Клиффоне в это время года довольно хорошо. Но сперва нужно в аптеку. Проклятье.
Остановившись у витрины магазина, она сделала вид, что поправляла меховую шапку. Прохожих было предостаточно, и если среди них и были люди Гриландуса, то они спокойно могли бы следить за Эрикой, не рискуя быть обнаруженными.
- Значит вот как, - пробормотала она самой себе. – И он думает, что я не одержу верх над ним? Самоуверенный сопляк. Хочешь пригласить меня на вальс, да? Это будет твой предсмертный танец, Милорд.
***
Дверь за спиной Макграта захлопнулась, и щёлкнул замок. Библиотекарь обернулся и, увидев радостно улыбающуюся Мейв, собирался уже возмутиться. Но девушка быстро усадила его на стул, после достав из пачки сигарету.
- Что вас беспокоит, господин Макграт?- оперевшись о стол и скрестив руки, поинтересовалась она.
Тот не ответил, видимо собираясь с мыслями. Коллинз воспользовавшись паузой открыла форточку и зажгла сигарету.
- Вот значит как, - наконец проговорил старый ши, - Вот значит, что за врач с которым мне придётся считаться. Прекрасно.
Он уже хотел встать, но Коллинз, только лишь самодовольно хмыкнула.
- Ключ у меня.
- Что?
- Ключ от двери у меня, - Мейв разглядывала тлеющую сигарету.
- Так не медленно её откройте!
- Не подумаю. Вас нужно госпитализировать.
- Что? Да как вы смеете?
- Судя по тому, что сказала госпожа Макграт у вас расстройство желудка. Хотя я могу подозревать, что это может быть и язва. И хорошо бы, чтобы она не переросла в нечто похуже.
Макграт побледнел, но самообладания не потерял.
- Хватит метя запугивать.
- Вот такой гноящийся рубец. С полруки. Заражение крови - дрянная вещь. Останется только священника звать.
- Да прекратите! Прекратите! – замахал на неё руками библиотекарь. – Что вы от меня хотите?
- Ну сначала анализы, - дымя сигаретой Коллинз села за стол и принялась перелистывать медицинскую карту Макграта, которая была достаточно толстой. – Ничего себе! От тысяча сто сорок пятого года!
Макграт вытянул шею, словно это могло ему помочь разглядеть, что так заинтересовало его нового лечащего врача.
- И бумага очень старая. Подумать только! Это же! Ух ты! – Мейв подняла глаза на библиотекаря. – Вас обследовал сам Метцен?! Сам Конрад фон унд цу Метцен?! Тот самый?!
Девушка прервалась, и снова принялась разглядывать старый лист бумаги, исписанный почерком одного из величайших медиков и алхимиков своего времени. Макграт кашлянул, чтобы привлечь к себе её внимание. Коллинз уставилась на него, словно в первый раз его увидела.
- Что? А. Да. Точно, - как-то рассеяно пробормотала врач и отложила медицинскую карту ши. – Кстати, у меня к вам есть разговор.
- Какой же? – тот обеспокоено оглянулся на дверь, надеясь, что она распахнётся, и его спасут.
- Я речь поведу о дщери правителя с севера Форгалле из клана Сид Бри Лейт, которую сладкоголосой Эсмер Эхрайде зовут. Жила она в Маг Инис с отцом и троими братьями старшими.
- Хм, - библиотекарь не совсем понял, что происходит. – Я вообще-то.
- В те времена правил землями Брес, прозванный Жестоким. Не был он законным правителем детей Дану.
- Я хотел.
Мейв сделала знак рукой, чтобы библиотекарь помолчал. Сама же она, глядя на потолок, продолжала вспоминать сагу о гордой Эсмер.
***
- АПЧХИ!
Эрика качнулась со стулом вперед, и чуть не ударилась лбом об стол. Она с брезгливостью посмотрела на пяльцы.
- Merde, - она отложила испорченное рукоделие. – Хотя его можно отстирать. АПЧХА! Кхак! Кха!
Девушка прокашлялась, достала платок и громко, утробно высморкалась, шмыгнула пару раз носом. Приложила руку ко лбу. С облегчением поняв, что у неё жар, Эрика направилась на кухню, чтобы завалить чай, а затем лечь спать. Но горячий чай с молоком не принёс должного эффекта. Следующая кружка чая  так же не оказала никакого эффекта. Поняв, что есть только один способ лечиться и он неизбежен, Она достала из шкафчика на кухне пузырёк микстуры и мрачно уставилась на него. После внимательного прочтения инструкции она наполнила столовую ложку тёмной и густой массой из склянки. В нос тут же ударил резкий запах, который нельзя было назвать «травяным», хоть этикетка утверждала обратное. После нескольких минут разглядывания коричневой микстуры, Эрика глубоко вдохнула, зажурилась, и сунула ложку с лекарством  в рот. Секунду ничего не происходило, а затем она почувствовала вкус лекарства. Ощущение было схожим, если бы ей водили тёркой намоченной скипидаром по языку. Эрика выплюнула ложку и заходясь в приступе кашля, чувствуя что её вот-вот вырвет, бросилась к колонке. На ходу схватив стакан она быстро, как если от этого зависела её жизнь, наполнила стакан и прополоскав род бросилась к рукомойнику. Выплюнула воду.  Потом снова к колонке, наполнила стакан. Снова к рукомойнику. После пятого полоскания ужасный вкус лекарства отступил и Констелари, завернувшись в плед, пошатываясь, набрала дров. Следом за этим она зажгла камин и отодвинула клетку с попугайчиками от огня. 
- Спокойной ночи Эмильен V, Луи III, Мари VII, Жанна III, Фредерик IX, - сипло прокашляла она. – Я пойду пока болеть.
Прихватив с собой коробку лекарств и ужасную микстуру, она кое-как поднялась в спальню. На прикроватном столике уже ждал графин с водой и девушка, покопавшись в коробке, нашла необходимые порошки, упакованные в  бумажные конверты. Высыпав содержимое одного из них на язык Эрика запила лекарство водой прямо из графина. Затем она достала из -под подушки шерстяные носки и нечто вроде свитера. Одев эти тёплые вещи она, всё так же кутаясь в плед, залезла под одеяло. Образовавшийся холм сотрясло от ужаснейшего кашля, затем раздалось её негодующее бормотание.
***
- И тогда сразил он Руадана сына Фодбгена, разрубив напополам вместе с конём. А на воинство фир болгов низверг Нуаду мак Этли три струи огня.
- Вообще то, - библиотекарь улучил момент, когда Мейв запнулась, - Руаду был сыном Бреса и, как и в его отце в нём текла кровь фоморов. И Нуаду не «низвергал огненные струи» на Фир Болг. Вы всё напутали.
- Кхм.
- Перейдя сразу к делу – зачем вы мне тут полчаса излагали в вашей, довольно вольной трактовке саги?
- Я хочу поговорить о Пенарддан.
- Я против, - скрестив руки сказал Макграт.
- Против чего?
- Вы прекрасно знаете. И какое вам дело до моей дочери?
- Мне хочется ей помочь. Бескорыстно.
- Да неужели?
- Да не пойдёт отец против детей своих, ибо навлечёт он на себя.
- Хватит, хватит! – снова замахал руками библиотекарь, - В вашей трактовки всё звучит просто кошмарно.
- Эсмер.
- Хватит!
- Дочь Форгалла.
- Прекратите.
- Вы же не хотите своей дочери всю жизнь поломать, и чтобы она вас ненавидела?
Молчание.
- Знаете, у нас будущую профессию подрастающим туатам определяют в Отделе Планирования. И обжаловать решение никак не возможно.
- Да, и вы в детстве мечтали стать певицей или каким-нибудь первопроходцем, - перебил её Макграт.
- Нет, - Коллинз достала новую сигарету, - Я ещё в детстве хотела стать врачом. А если бы мне в Отделе выдали бланк, что я должна стать кем-то другим, то я бы не раздумывая сбежала бы.
- Хм.
- Или застрелилась.
Во взгляде старого ши промелькнул ужас. Туат потушила бычок в чашке, используемой для посевов микроорганизмов. Наживка заброшена, и осталось только подождать, когда старик её проглотит. Она знала, что так будет. А затем она рассказала историю о юной Мейв Коллинз, которая только ступила из детства в подростковый возраст. Про то, как та девушка держала в комоде револьвер, ожидая решения Отдела Планирования, каждый день думая о самоубийстве.
Мейв умолчала только о некоторых деталях вроде того, что существовали тесты на выявление предрасположенности, но ведь все не могут быть музыкантами, кому-то нужно и сцену подметать после выступления. Так часто бывало, что половину из прошедших тестирование определяли туда, где есть нехватка кадров.
- Ну так что? Вы дадите Пенарддан шанс? Всего один шанс поступить на Историческое отделение? И. поверьте мне, если она действительно обожает историю, то она с закрытыми глазами пройдёт вступительные экзамены.
- Но это только в следующем году.
Вот и попался, господин Кромдех Макграт. Мейв сдержала улыбку. Самая лёгкая часть их плана осуществилась.
- Я посодействую, чтобы её взяли посреди семестра.
- Вот как? – Ши снял очки, и быстро протёр их платком, - И как же это выйдет?
- У меня есть связи. Ну так как? По рукам?
Мейв плюнула на ладонь. Библиотекарь страдальчески закатил глаза.
- Вытрите пожалуйста руку, госпожа Коллинз.