Олимпиада!

…

Будем плакать, будем веселиться
После ратных олимпийских дел.
Микко Койву - это пели птицы
Микко Койву – ветер так шумел!

Лучше есть вам жаренную мойву,
Скандинавской ряпушки не знать.
Просто трепещите: Микко Койву
Будет за Финляндию играть!

Не кидаюсь грозными словами,
Но сегодня истина гласит:
Говорю я, Микко Койву с нами,
Значит нас никто не победит.

…

Дружина переваливает через борт: грохот, звон.
Антти Ниеми озирается, ищет ворота,
Размахивает руками, словно защитит весь стадион -
Это что-то!

Сало Хиетанену показывает на Киммо – великий
Тимонен павадками похож на медведя,
Косолапые и в цирке опасны, а этот – дикий.
Контиола Петя

Подъезжает к Селянне, с трибуны какая-то финка
Кричит, что не видит бойцов, зАлитых кровью.
Рууту раздражен, отвечает, что это разминка.
Она видит Койву -

И весь стадион поднимается на дыбы,
А женщины вой одиночества поднимают.
Микко подъезжает к Лехтеря. Оба грубы.
Где соперники? Не понимают.

Никто не хочет выйти на них – испуг
В сердцах. Трибуны визжат: любим, верим!!
О как ненавистно теперь все вокруг.
Дайте пищи этим голодным зверям!

…

И вдруг коньки замельтешат, как птицы,
Их свист и клекот наполняют воздух,
Тогда шатает небо, это миг,
Когда земли не видишь под ногами.

Тогда из старческой холодной слепоты
Польются слезы частые, Гомер
Вздымает лиру слабою рукой
И вызывает воинов на битву.

И если замерла твоя душа,
Почуяв белой тьмы преображенье -
Не птицы, а двуручные мечи
Как в белый щит со звоном бьют о небо.

Богиня, Гнев, воспой сейчас его,
И объяви пощаду вне закона -
То Оли Екинен ступил на лед
И исподлобья посмотрел на Вечность!

...

Гневное обращение к Теемму Селянне.

Остановись, я говорю, Селянне,
Твоих не понимаю я причуд!
Обидятся норвежцы, россияне,
Канадцы, шведы также не поймут.

Зачем крошить их клюшки на опилки,
Из вратарей их делать решето,
Использовать ворота, как копилки,
Для черных шайб количеством за сто?!

Я знаю, это делал ты и прежде,
Душевных не испытывая мук…
Ну, хорошо, а для чего к одежде
Болельщиков ты привязался вдруг?

Полетом шайбы вызывая ветер,
Который их одежды изорвет,
Ты осрамишься сам, ведь рядом дети.
Но ты меня не слышишь, злой, как черт.

Опилки клюшек, крошево доспехов…
О как же жаль мне их, попавших зря
Американцев, ну, - и прочих чехов
В безжалостные лапы дикаря.