Эстетика полуразрушенного

В юности мне чрезвычайно нравился собор Петра и Павла. В 90-е года прошлого столетия был он в некотором запустении, с потемневшими, облупившимися стенами, с какой-то тряпкой, свисающей с главного купола и развевающейся на ветру.

Я частенько приходил к собору и подолгу любовался его видом, казавшемся мне символом древности, несгибаемого духа, неминуемой и прекрасной смерти.

Узнав, что собору требуются охранники, я немедленно направился наниматься. С любопытством я зашел внутрь, прошел узким коридором, меня никто не остановил. Ткнулся в первую попавшуюся дверь и увидел там небольшую комнатку, в которой помещалось лишь стол и два стула. На этих стульях сидели двое мужчин и сосредоточенно смотрели на стол, который был завален деньгами, двадцатипятирублевыми купюрами (были такие!).
Мужчины мгновенно повернули головы ко мне, тот, что был прямо напротив меня сузил глаза, но молчал. Я же, завороженно глядя на денежный стол, спросил:
- Здесь... это.. охранники требуются?
- Там, там, - с облегчением закричали в один голос мужчины и стали махать куда-то руками.
Я так растерялся, что не спросил, где это, там? А просто выскочил за дверь.

В охранники меня не взяли, студентов не брали.

А вскоре собор отремонтировали и расписали, и стал он похож на праздничный пирог.

Очарование пропало. Теперь я смотрел на собор и видел двадцатипятирублевые купюры и золотые купола.

С  тех пор развалины мне милее. Никакие розовые щеки с белым и золотым не променяю я на морщины и руины провалившейся церкви без крестов.