Шорох в траве 6

6.

Но не век же быть серьёзными! Постепенно все оттаяли, и веселье закрутилось по-новому. А Айвен подсел к стойке и заказал себе чего-нибудь покрепче, полный стакан. Бармен, Лажа и Маки уставились на него. Ещё один за этот вечер?.. К тому, что уже был Майр?

- Что ты теперь будешь делать? – тихо спросила Маки.

- А что? – из непроходимой чащи своих тяжёлых раздумий отозвался Айвен.

- Ну, после всего… Я думала, ты куда-то уедешь… - неуверенно ответила Маки, катая между ладоней пустой бокал. Лажа с напряжённым вниманием прислушивался к разговору.

- Уехать? – тускло спросил Айвен. – От себя не убежать никак.

- Есть способ! – вырвалось у Лажи. – Рядом с тобой сидит человек, убежавший от себя. – Правда, Лажа тут же пожалел о сказанном, но слово, как известно, не воробей…

Айвен оторвал сумрачный взгляд от своей выпивки и перевёл его на Майра. А Майр, случайно взглянувший на него, даже как будто сжался весь и бросил своё увлекательнейшее занятие – выуживание кусочков льда из стакана пальцами. Однако безмолвное созерцание длилось недолго; наконец, Майр выдал:

- Деревьям позволено быть кривыми, - и отвернулся.

- Это уж точно, - обречённо опустил голову Айвен. – Поеду-ка я посмотреть на Памятник. Говорят, он все печали, всю грусть и несчастья в себя вбирает…

- Говорят также, что наступит срок, и все эти человеческие печали, грусть и несчастья переполнят Памятник, и он оживёт и пойдёт по земле отдавать их обратно, - припомнила Маки.

- Вы сами-то видели Памятник?

- Только на открытках.

- А ведь к нам приезжают издалека, чтобы только посмотреть на Памятник. Но мы, местные, так и не удосужились взглянуть на него. И знаете что? Отвезите туда вашего друга, и с ним, возможно, всё будет хорошо. Не раз бывали случаи… Засиделся я что-то здесь. Пора домой руки мыть… - Айвен поднялся; Маки и Лажа с сожалением переглянулись.

- Может, и мы пойдём? – через некоторое время спросила Маки. – Поздно всё-таки…

- Хорошо, пойдём, если хочешь, - пожал плечами Лажа. – Мне после дачи что-то подозрительно спать хочется.

Они собрались уже снять Майра с высокой вертушки, но Майр молниеносно перегнулся через стойку бара и стащил из-под носа у бармена лимон. А бармен, похоже, согласен был всё спустить с рук этому невероятному посетителю. Разжать намертво сомкнутые пальцы и освободить несчастный померанец не удалось. Маки и Лажа извинились, взяли Майра под руки и поволокли на улицу. Транспорт, как нарочно, не ходил – то ли было слишком поздно, то ли опять что-то где-то перекрыли – удивляться не приходилось.

Майр, может быть, и крепко держался на ногах, но проверить это не представлялось возможным: Майр, сволочь, поджал эти самые ноги и жизнерадостно висел между злыми и красными Маки и Лажей. Пушинкой его никак невозможно было назвать.

А дома на Лажу напал зверский аппетит; ему хотелось чего-то вкусного. Маки предложила ему клубнику со сливками и сахаром, и он не отказался. Не отказался также Майр, а Маки сидела перед ними, преисполненная жалости и сострадания сама к себе, и смотрела на их довольные лица, а Лажа поучительно разглагольствовал на тему: «Во всём надо знать меру, в том числе и в поедании клубники на даче», и Маки хотела было плюнуть на всё и присоединиться к пирующим, но героическим усилием подавила этот соблазн, вспомнив, какое у неё бывает лицо наутро при злоупотреблении клубникой.

Маки убрала остатки клубники и сливок в холодильник, Лажа помыл посуду, вызвав бурю восторга у Майра, и они стали решать, где Майр будет спать. Комнаты родителей решили не трогать.
- Это же твой избранник!.. – хихикая, доказывал Лажа.

- Я тебя убью! – обещала Маки. – Ты соображаешь, что говоришь?! Он будет спать в твоей комнате!

- Это ещё почему?

- Потому, что у тебя есть кресло-кровать! Мы постелем ему там!

А что ещё оставалось Лаже, как не сдаться?

Майра удалось уложить без сопротивления с его стороны. Только вот он не помнил, что такое сон.

- Баю-бай, усни, малыш, что ты, гадостный, не спишь?.. – запела Маки колыбельную. В конце концов Майр успокоился, и Маки ушла к себе.

Только-только она выключила свет, к ней постучался Лажа.

- Он не спит! – пожаловался кузен.

Маки прошла босиком через всю квартиру и остановилась перед дверью комнаты Лажи, услышав голос Майра.

- Спи, моя радость, усни, - уговаривал себя Майр, - баю-баюшки-баю, не ложися на краю: придёт серенький волчок и подарит вам сморчок, прибегут к вам два барана и посыплют соль на рану, а приснится вам лесок, там найдёте вы носок – он простой, не золотой, хоть дырявый, зато свой…

- Ты не находишь, во всём этом есть капля смысла, - удивилась Маки.

- Нахожу, - зевнул в ответ Лажа. – Только я предпочёл бы выяснять подробности завтра утром. Эй, ты! Спи, моя гадость, усни, пасть свою быстро заткни!

Кажется, это подействовало: наступила долгая пауза. Но оказалось, Майр всего-навсего собирался с силами и завёл свою шарманку по-новому. Он не умел спать. Маки дала ему валерьянки и приказала молчать до утра. Но Майр не знал, что такое утро – видно, не прочитал в словаре. И Маки приказала молчать до тех пор, пока не станет светло.

Ночью Лажа пошёл в туалет, не включая свет (чтобы, упаси Боже, не стало светло!) и рухнул, запутавшись в стуле. Майр мёртво молчал, зато завёлся Лажа. Хихикающая Маки уже стояла в коридоре, слушая непрерывный поток смачных, но более-менее приличных ругательств. Лажа собрался с духом и замолчал.
 
Майр всё-таки уснул и спал до самого утра. Проснулся поздно – точнее, его растолкал Лажа. Он вскочил, глядя на Лажу дикими глазами, и выражение лица у него было престранное. Но потом появилась Маки с раскрасневшимися от холодной воды щеками, и черты лица Майра как-то изменились, смягчились, и он стал прежним.

- Доброе утро, - улыбнулась Маки. – Как ты смотришь на ватерклозет?

- Я не него не смотришь, я имею желание ватерклозет навеститься, - разумно ответил Майр.

Он заперся в туалете, а Маки нечестно стояла под дверью, терзаемая сомнениями. Наконец послышался победный рёв спускаемой воды, но Майр что-то подозрительно долго не появлялся, и Маки влезла на край ванны, бесстыдно подглядывая в маленькое окошко под самым потолком и предаваясь размышлениям, не забыл ли Майр, как открывается дверь этого самого «ватерклозета», и не утонул ли он вообще.  Заглянувший в ванную Лажа молча погрозил сестре пальцем; она молча же отмахнулась.

Полностью приведённый в порядок Майр, немножко забывший застегнуть пояс джинсов, отважно глядел в бешено бурлящую в унитазе воду и негромко напевал что-то про девушку, отвергнутую её возлюбленным и бросившуюся в водопад. Когда унитазные силы иссякли, Майр спокойно открыл дверь и вышел из туалета.

Маки спрыгнула с ванны. Майр запёрся в ванную с явным намерением чистить зубы.

- Никаких проблем, крошка, - поведал он Маки.

- Уж действительно! – признала Маки справедливость его слов. И ушла готовить завтрак.

Умытый Майр увлечённо гонял вилкой по тарелке кусок яичницы, а Лажа и Маки следили за его действиями. Майр играл в войну, пикируя на яичницу половинкой помидора-истребителя.

- Слушай… - неуверенно начал Лажа. – А может, махнуть нам куда-нибудь?. К тому же Памятнику, например… Чего в городе сидеть? И Майра с собой возьмём, мир ему покажем… А?

- Можно и махнуть, - ответила Маки. – Я вот сегодня утром новости по ящику смотрела… Знаешь, везде что-то не то творится. И мне всё это не нравится. Вот и Айвен вчера рассказывал. Слышал ли ты раньше о чём-нибудь подобном?

- Нет.

- Ну и я – нет. Но Айвену я верю. Может, конец света скоро? Говорят, перед ним всякое такое появляется.

- А что там в новостях?

- Знаешь Мост?

- Мост? Кто ж его не знает? Километровой высоты  достижение неведомой цивилизации длиной восемьсот метров, на пяти сваях, толщина самого перекрытия полсотни метров, ширина – сто двадцать метров, сооружение посреди неисследованных джунглей, непонятного предназначения. Предполагается, что это – маленькая часть гигантского моста, соединяющего два древних материка, всё остальное обрушилось и было уничтожено отступающим морем, - отчеканил Лажа.

- Я тоже это в школе учила. Очень близко к тексту учебника. А ты помнишь, сколько ему лет?

- Ну… Учёные дали ему приблизительно сто веков… Постой, я, должно быть, ошибся. Какие там сто веков?! Миллион лет – не может быть! – Лажа даже кофе пить перестал.

Маки искривила губы в великолепно отрепетированной снисходительно-жалостливо-презрительной усмешке:

- Как ты наивно, дитя! Ты знаешь, что такое хроноскоп?

- Нет.

- Это такая штука, которой можно, так сказать, заглянуть во время. Или сквозь время. В специальную камеру помещается частичка чего-либо, а на экране появляется что-то вроде фильма – всё, что «видела» та частичка с момента начала своего существования. Как видеозапись. Так вот, взяли камешек, который когда-то составлял часть молодых ещё гор. Сначала было темно – видно, камешек был частью… В общем, серединой скалы. А потом, наверно, при землетрясении скала разрушилась, и её середина «увидела» свет. Это происходило ещё на заре времён. Поэтично звучит, правда? И тогда, на заре времён, этот Мост уже стоял. Он и тогда  уже был старым… А ведь это гораздо больше, чем миллион лет! Представляешь? Кстати, учёные до сих пор не могут определить, из чего же сделан Мост. Камень - не камень, металл - не металл…

- И что, увидели, каким мир был тогда, на заре времён?

- Так о чём я и говорю! Мост был таким же обломком, только немного более новым, чем сейчас. А небо тогда было багровое, и по нему ползали тучи цвета свёртывающейся крови. И джунгли… Алые джунгли… Поразительная картина. Ни одного живого существа, только гигантские стрекозы летают. И в красной долине, в пятидесяти километрах от Моста, лежит Она.

- Она? – переспросил Лажа.

- Описать сие невозможно. Но увидев, ты сразу понимаешь, что это именно Она. Существо из иного мира, из звёздных далей. Очень мудрое и равнодушное, собирающее информацию о Вселенной. Оно похоже на росинку на лепестке цветка… Представляешь, такая перламутрово-жемчужная росинка диаметром десять километров… И вот лежит Она, основательно приплюснутая силой тяжести, в долине среди алых джунглей, а за ней – Мост… И так – тысячи лет…

- И что потом? Куда же Она девалась?

- До конца ещё не досмотрели. Это очень трудоёмки процесс. Ведь надо хорошо проанализировать каждый отрезок времени в сотню лет. Но ты подумай, какое колоссальное открытие!

- Да… - задумался Лажа, имея в виду то ли хроноскоп, то ли «росинку» и Мост.