Осень. Ранние рассказы

 Я не писатель, я только учусь!

   На дворе стояла, даже по моздокским меркам, глубокая осень. Было пасмурно, холодно, сыро! Шёл непрерывно моросящий дождь... Холодный ветер срывал последние листья... Вечерело. Мы с мамой возвращались домой, молча, укрываясь от ветра. Шли обычной дорогой, через парк. И вдруг, не доходя до выхода услышали плач! Кто-то тонким голоском плакал, так тоскливо, так жалобно, из последних сил зовя на помощь!.. Не сговариваясь мы пошли на голос. Мама осторожно раздвинула кусты, старую, мокрую траву и на земле мы увидели чёрный комочек. Маленькое существо, грязное, мокрое, дрожащее всем телом, устало ползало, слепо тычась по сторонам. Мама взяла его на руки, завернула в свой платок и сунула за пазуху... Существо поплакало немного, но почувствовав мамино тепло, понемногу успокоилось...

   Дома мама поставила ведро воды на плиту, а сама пошла к соседям, и вскоре вернулась с банкой молока. Помыв существо мы разглядели свою находку. Это был почти слепой щеночек, мальчик! Как он оказался в кустах? Мамка ли потеряла его, или люди — сволочи избавились от ненужного?! Мама налила в блюдечко молока и накрошив мелкими кусочками, чёрный хлеб, поднесла к мальчику. Радостное чавканье и чмоканье разнеслось по комнате... Мама сидела на табуретке, положив устало руки на колени, и радостными глазами смотрела на действо... И вот, когда мальчик стал всё более походить на мячик, она сказала: «Хватит, иначе он лопнет с голодухи!» — и отобрала блюдечко... Промыла загнивающие, покрытые серым налётом, глаза мальчика. В двух ложечках растолкла щепотку сахарного песка, нашего неприкосновенного запаса. Крепко зажав в руке мальчика, засыпала в глаза сахарную пудру. Мальчик яростно сопротивлялся, дёргаясь и извиваясь! Но мама была неумолима! Отдавшись воле судьбы, мальчик успокоился... Укутав дитё в мою старую шубейку, мама положила его в угол. И через пять минут уже раздавалось сладостное посапывание!

   «Ну вот сынок, — сказала мама, — мы сделали доброе дело, мы спасли ему жизнь!» Так появился третий член нашей семьи! Мальчик рос, бегал, резвился, радуя и огорчая нас. Вот только радость была недолгой... Так уж сложились обстоятельства, но нам пришлось искать другую квартиру. Хозяин новой квартиры, наотрез отказался принять нас с собакой... Что делать? И вот мама пошла по соседям, с надеждой пристроить нашего мальчика. Соседи, у которых был свой дом, двор и что-то из живности, согласились взять его! А вскоре мы уехали из Моздока.

   Прошло семь лет, мы уже успели побывать во многих местах страны и приехали в Чечню. И вот как-то летом, мама собралась поехать в Моздок, в церковь, благо Моздок находился всего в тридцати километрах от нас. Взяла и меня с собой. Простояв в церкви всю службу, мы решили навестить своих знакомых. Пришли и к старым соседям, посмотреть как там наш мальчик? Жив ли, здоров? На стук вышла хозяйка, узнала нас, открыла калитку, разговорились. И только мама подала голос, как из глубины двора вылетел вихрь, ураган! Чёрный, лохматый, он налетел на нас, он прыгал, лаял, взвизгивал, лизал нам руки, лицо!!! «Какой же ты мерзавец! — радостно воскликнула мама, — узнал нас, не забыл!»

    Это было то, что в народе называется «Собачья радость». Минут пятнадцать мальчик бесновался, и под конец устало упал на землю и только чёрными бусинками смотрел на нас, а заслышав своё имя, начинал усиленно махать хвостом. Всё это было так трогательно, и радостно и грустно, так, что мама даже прослезилась! Но всё когда-то кончается, пришла пора прощаться! Мы по очереди обняли мальчика, мама смахнула слезу и пошли к калитке. Мальчик вдруг стал грустным, бусинки померкли, он смотрел на нас и непонимающе помахивал хвостом. Калитка закрылась за нами, я оглянулся, из подворотни на меня смотрели грустные бусинки... Мы шли и долго махали ему руками, пока не свернули за угол. Шли молча, грустные и подавленные...

   Наконец мама нарушила молчание и сказала странные слова! «Сынок, — сказала она, — никогда не делай людям добро, тем более, если тебя об этом не просят! А сделай это собачке, кошке, птичке! Они никогда не забудут твоей доброты, не предадут, не обманут, они всегда будут помнить тебя!» «А что люди? — помолчав, продолжала она, — через пять минут забудут о том, что ты для них сделал? Ещё через пять минут, кто ты есть? И ещё через пять, обольют тебя грязью!» Тогда я воспринял всё эти слова как очередное нравоучение! И как любила мама в таких случаях говорить: «В одно ухо влетело, в другое, тут же вылетело!» Вот уже пятьдесят шесть лет прошло, как мама ушла из жизни! А я, наступая в очередной раз на одни и те же грабли, вспоминаю эти, не такие уж странные, мамины слова!