Точка возврата. 15

Узкая полоска каменистого пляжа, шириной не более двух и кое-где трех тё , имела завершение невысокой горной грядой. Черным силуэтом эта гряда нависла над берегом, а над нею раскинулось недоброе фиолетовое небо, полное ледяных звезд. Ван Чжон, командир корейского караула, что разместился на сторожевой вышке, молча выслушал испуганного тощего караульного. «Это не разбойники-вака, это война» - судорожно сжав зубы,  подумал Ван Чжон, сердце его екнуло, с горечью в душе он вспомнил о жене и двух дочках, хлопнул себя по коленям и побежал докладывать командиру заставы. Воинские свитки предписывали доложить в гарнизон и отступить, чтобы многочисленная конница, смогла смять врага. Так всегда поступали с пиратами-вака, даже если они вторгались значительными, до тысячи человек ватагами. Ван Чжон хорошо помнил содержание свитков, но нападающих вака никогда не видел – они не решались на вылазки вблизи Пусана. Это было хорошее место службы, он сам добивался перевода сюда, даже немного приплатил на комиссии. Он почти вернул потраченную сумму: с местными всегда можно было договориться, главное не жадничать при пропуске контрабанды. Но сейчас это были не вака, и было их много тысяч. Толстяк Ван Чжон бежал быстро, много быстрее, чем ему приходилось бегать прежде. Подстегиваемый страхом за себя, жену и детей, он мчался по камням с грацией виноградного слизня. В конце концов, он поскользнулся, и упал. В левой ноге что-то неприятно хрустнуло. Размазывая по лицу слезы и песок пухлой ладонью, Ван Чжон доковылял до домика командира заставы. Командира там не было, Ван Чжон зарычал и бросился его искать. Искать пришлось недолго – тот сам вышел ему навстречу, одергивая после нужника темно-синий халат и поправляя красный пояс.
- Ван Чжон! Вы почему в таком виде? Какой пример Вы подаете своим подчиненным?
- Японцы, господин, японцы! Их много! – Выпалил единым духом Ван Чжон и сдулся, как дырявый воздушный шар, из которого вышел весь теплый воздух.
- Так! – расширил ноздри командир, - Я к себе, зайдите и доложите по Уставу!
Ван Чжон на секунду замешкался, потом мысленно укорил себя за малодушие и неверие в силу непобедимой корейской армии, тщательно стряхнул с одежды песок, твердым шагом направился к двери командира заставы. Великая сила дисциплины  – нога Ван Чжона почти не болела.
- Господин командующий заставой! Наблюдатель на второй левой башне доложил о приближении противника.
- Силами? – серьезно уточнил комзаставы. Ему не было еще и двадцати двух, и он очень хотел казаться себе и другим взрослым мужчиной, не только обильной растительностью на опрятном лице, но и строгостью к подчиненным.
- Силами? - Ван Чжон слегка смутился, вспоминая доклад большеухого караульного, - силами… больше сотни судов! – Облегченно выдохнул Ван Чжон.
Мастер Пак опешил. Такого количества не мог пропустить доблестный корейский флот. Не мог и всё тут! Ведь это война! «Лишь бы не было войны» – так любила повторять его престарелая матушка. Он был хорошим сыном, и отец его был хорошим военным. Пак отличился на Северной границе, и как награды добился для сына престижной должности на заставе около самого большого порта. А значит, у больших денег. Командир Пак почему-то вспомнил о девице Янг, что означает «Вечно Молодая», к которой он собирался заглянуть на этом дежурстве. Она была помолвлена с другим человеком, торговцем зеленью, но потеряла голову от красивого юноши.
- Быстро снарядить посыльного в округ! Чон Хи ко мне! Начать вывод гарнизона! Чон Хи! – Мастер Пак осекся, сегодня он лично подписал срочную увольнительную записку Чон Хи, у него заболела мать, и небольшая сумма, приложенная к прошению, склонила чашу весов в сторону сострадания. Схватив со стены боевой цеп, Мастер Пак стрелой вылетел из помещения и побежал к посыльному.
- Чжан! Японцы, силами более сотни судов, предприняли попытку высадки, застава отходит для освобождения маневра конницы, срочно требуется подкрепление!
- Бумагу бы, господин, - хлопая сонными глазами, ответил посыльный Чжан, в глубине души надеясь отсрочить бешеную скачку до утра. После того, как канцелярия заставы запишет приказ в журнале, гнать придется во весь опор, а этого совсем не хотелось, на заднице посыльного Чжана выскочил чирей, и уже начал беспокоить.
- Какая бумага? Болван! Вот тамга , гони сей же час! – Мастер Пак уже кипел, он сорвал с шеи одну из медных табличек, что давала ему право в особых случаях миновать канцелярию. Пак сунул табличку в руки Чжана и сопроводил сие крепким подзатыльником. Сам же развернулся, и на минуту задумался, что же делать дальше, подумав с минуту, он решил самолично возглавить отход заставы в тыл. Эта минута стоила жизни ему и всей заставе.