Точка возврата. 25

Проснулся он за полночь.
Лаяла собака у соседского дома.
Гав-гав-гав! Гаааав! Гав-гав-гав!
У-у-у-у-!
Гав!
Гав!
Гав! Гав!
Гав! Алексей Василич!
Алеша! Алеша! Проснись! Алексей!
Ледяная волна окончательно вернула Гава в настоящий мир.
- Алексей Василич!!! – Кричал Митя. –Ты спиртное пил, пока я в парке был?
Гаврилюк мотал головой из стороны в сторону. Мокрый и холодный. Рядом с ним валялась перевернутая банка из-под воды. Он долго не мог понять, чего хочет от него полосатый зверек, что верещал под ухом.
- Я долго спал? Уже утро? – Гав бессмысленно хмурился, оглядывая себя со всех сторон.
- Ты спиртное пил? – Повторил Митя.
- Да так, рюмку водки выпил… Сколько я спал?
- Мог ведь вообще не вернуться. – Устало сказал Митя, в ответ Гав лишь воздел очи к небу в риторическом вопросе.
- Сколько я спал? – Нахмурился Алексей.
- Минут сорок, - вдруг успокоился Митя. – Чего во сне было?
Дрожа и морщась, Алексей сменил рубашку на толстовку, выудив ее из комода. Откашлявшись и отхрипев, наш герой внезапно остановился посреди комнаты.
- То я в деревне, то в какой-то пустыне, то в какой-то Японии. Ложусь спать во сне, а просыпаюсь – в другом. Это что за фигня?
- Это нормально, сон такой часто под грибами. Прежнюю жизнь видел?
- Какая жизнь? Ничего похожего, да и вроде как не я это был. И еще макаки эти.
- Какие макаки?
- Обезьяны, в каждом сне – какая-то обезьяна, и я ее… Ну не я, а тот, который во сне. Он каждый раз ее кому-то отдавал.
- Хм… - Митя засуетился, закрутился на столе вокруг собственной оси. – Надо Царя обезьян, Ханумана, вызывать. Для этого халцедон нужен. В символическом смысле… Всё так запутано... Хм….  Во-первых, обезьяна – символ сангвиника. Потом, у христиан – символ грехопадения, либо язычества. В китайской традиции означает озорство и тщеславие. А в Индии – символ силы и самопожертвования. В Египте бог Тот изображался в виде мудрого павиана, который сидит за спиной писаря.
Митя бегал из стороны в сторону, останавливаясь, почесываясь и бормоча что-то неразборчивое. Сидящий напротив Гаврилюк казалось, его не видел. Молча, уставившись в одну точку, он то поднимал с сомнением бровь, то с уверенностью опускал ее. Потом он встал, не произнеся ни слова, сходил в туалет. Вернулся, вытирая руки полотенцем. Полосатый эрудит уже выдвинул три десятка гипотез и иссяк, уставившись на Гава. Тот в задумчивости открыл ящик стола, кинул внутрь невидящий взор. В который раз нахмурился.
- Не надо ничего.
- Чего не надо? – бурундучок проследил за пустым взглядом Гава.
- Ни Ханумана твоего, ни халцедона. У меня были эти обезьянки. Три нэцкэ, статуэтки такие. Не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла. Я их кому-то отдал. Кому – не помню. Сначала я их на работу отнес, а потом отдал или подарил.