Точка возврата. 32

За господина
Ты, -  воин, чуждый сомнений, -
Отдал жизнь,
Но оставил
Доброе имя


Ядзама Дзюдзиро Мотооки


Неумолим поток времени, день сменяет ночь, а весна – зиму. И крутится колесо сансары, меняя картины грядущего, идущего на смену минувшему. И за первым войском, тяжело ступающим под знаменами гайдзинских богов, пришло второе, несущее в сердцах Единое Небо  и Срединный Путь .

Вторая дивизия воинов Ямато, под командованием Като Киёмаса высадилась около Пусана через четыре дня после Кониси. Каждому в этом мире предназначена своя дорога, и лучший способ не занимать чужого места, это занять свое, собственное. Като отправился на север по другой дороге, протянувшейся к востоку от той, которую выбрал Кониси.


Като Киёмаса, рожденный в семье кузнеца в провинции Овари, вотчины великого Ода Нобунага,  был мал ростом и  тщедушен на вид, но велик духом и крепок телом, как кованый прут.


В четырнадцать лет, практикуя бой на мечах, он испытал озарение, ушел отшельником в горы, где через год достиг просветления. Вернувшись в родную деревню, он провозгласил своим девизом «Слава божественному лотосу», отринул свитки и учения прежних патриархов, основал Единое Небо, поражая мирян отрешенностью, а монахов – ясностью духовного взора.

А через год он записался в войско Великого Объединителя Японии, ясно представляя ход истории и свою роль в ней. Его последователи составили основу его армии. Като Киёмаса имел сломанный нос, длинную, по-азиатски редкую бороду и необычайно зычный голос.

В отличие от порывистого Кониси, этот человек являл собой пример абсолютной невозмутимости. Его видели либо действующим, либо сидящим в медитации. Навряд можно было сказать, что Кониси и Като ненавидели друг друга. Они словно существовали в разных мирах, не закрывая глаза, но и не присматриваясь к делам другого. Ровно через неделю им пришлось действовать сообща.
Среди трофеев города Пусан, Кониси завладел чем-то бОльшим, чем провизия и снаряжение. И, как и подобает искренне верующему христианину, Кониси вознес пылкие молитвы Христу, Богу гайдзинов, за то, что теперь в его руках была подробнейшая карта полуострова. Большая часть его дивизии присоединилась к этой молитве. А на следующий день в гости к Кониси неожиданно наведался маленький Като.
- Оякадасама! – Вбежавший в шатер Кониси Юкинага молодой моногасира  опустился на одно колено. – К Вам господин Като Киёмаса.
Командующий христианской армией оторвался от своих мыслей о духовном водителе всех гайдзинов, о великом понтифике, живущем за далекими землями в благости и безгрешности. О великом единении чужестранцев, ранее японцев принявших истинную веру, именуемом католической  церковью.

Многие молитвы, вознесенные к распятому божеству, привели его к уверенности, что накопление духовных богатств возможно. Что возможно и то, чтобы католическая церковь могла поделится своими заслугами с японскими последователями этой веры. Что это похоже на Накопление заслуг, что сотворяют в своих храмах последователи Будды, читая сутры, и, обходя особы образом ступу чеди . Хоть при всем при этом буддисты остаются, несомненно, язычниками.

Кониси Юкинага вздохнул, перекрестил потрепанную Библию, священную книгу гайдзинов, и спрятал её в походный столик. Несколько секунд его слуха достигали голоса воинов, трепетание полотнищ знамен, флажков, и множество иных звуков, что издает обычно походный лагерь. Он кивнул головой, отдавая добро на приглашение последователя дзэн в свой шатер.

Скрипя амуницией и громыхая кирасой, в шатер вошел Като. Кониси указал ему на место перед собой. Двое ординарцев, следовавшие за Като, замерли у входа, а перед Като в мгновение ока появилась циновка и маленький походный столик.

Като коротко поклонился, ни достаточно низко, ни чрез меры кратко, подчеркивая равенство встретившихся. Когда краткий протокол был соблюден, Като отцепил свой тати от подвеса, церемонно сел на пятки в дза-дзэн, бережно положив меч справа. Фамильный меч клана Ходзё с загнутой, как бобовый стручок длинной рукоятью, получил одобрительный взгляд христианского воителя.

- Здравствуй, мой большой католический друг.

- И ты будь благословен, Като Каёмаса. Здоров ли ты и члены твоего клана?

- В добром здравии, слава Лотосу.

- С чем пожаловал?

- Я не далее, как позавчера, имел счастие узнать, что бог южных варваров, имеет не только крест, но и мать. У меня нашлось ее изображение. Я принес его тебе в дар. Дзэро! – Тотчас по левую руку Като появился ординарец, низко поклонился, прижав руки к туловищу, и поставил между военачальниками небольшую коробочку, обитую черным бархатом.

Внутри была золотая статуэтка молодой женщины, сложившей ладони у груди, голова же ее была слегка наклонена набок, олицетворяя смирение и грусть. Черты ее были далеки от совершенства красавиц Ямато, но все ж не лишены приятственности, тем более, когда речь идет о гайдзинах.

- Ты великодушен, Като! Но не прост. – Убрав коробку с матерью бога чужестранцев, Кониси Юкинага выглядел весьма довольным.

- Учение, которому ты следуешь, предполагает нестяжательство в достижении общей цели. Первым трофеем в войне всегда есть карта. И, коли, карты нет у меня, всего скорее, она у тебя, о, мой большой католический друг. – Губы Като растянулись в безмятежной улыбке.

- Что ж, ты прав! Миннакири! Карту! Скопировать и подать Като!

Ординарец бросился исполнять приказ, а перед Кониси и Като внесли и поставили на столики по бутылочке сакэ и несколько чашек с яствами. Осушив три раза по три чашечки, и отдав должное повару, военачальники обратились к внесенной карте.

Растянув на циновке свежую копию, Като вдруг ткнул крепким пальцем в одно из мест на карте. Это место корейцы называли ущелье Чорюн.

Не стирая блаженную полуулыбку с лица, Като бесстрастным голосом заявил:

- Вот тут нам придется повоевать совместно, других проходов поблизости нет.

- Ничего, - радостно оскалился Кониси, - вместе пройдем, разместимся в долине, перебьем корейцев, и снова разойдемся.

- Здесь наш путь можно перерезать совсем малыми силами, - заметил Като.

- Не перережут, они собираются затоптать нас конницей, а для нее нужен простор. Корейцы будут ждать нас в долине.

- Откуда, - снова мягко улыбнулся Като, -  такая уверенность?

- Мы, - Кониси злобно хмыкнул, - читаем их почту.

С этими словами Кониси хлопнул себя по коленям, поклонился своему гостю, и они расстались, весьма довольные друг другом.