Точка возврата. 35

Первые розовые лучи восходящего солнца только осветили противоположный склон. А воины Ямато уже перекусили рисом, сваренным в железных дзингаса , и маринованными овощами, сбегали к заранее вырытому отхожему ровику, и подтянули узлы на своих татами-до  и окэгава-до . Като Киёмаса уже прочел нужные мантры, а Кониси Юкинага – молитву на латыни. Все были собраны и спокойны.
В стане корейцев царило беспокойное возбуждение. Конницы у них было в несколько раз  больше, они занимали удобную для кавалерии равнинную часть долины, и реку Тамгуемда в районе обоих бродов. Войско корейцев было по преимуществу конным. Они видели перед собой преимущественно пеших. Их военная история не знала случаев, чтобы пешие чжурчжени  и вака  сколько-нибудь долго могли противостоять натиску кавалерии. Они были полны решимости поквитаться за потерю Пусана и крепости Тоннэ.
Мастер Син Ип, высокий и красивый предводитель корейского войска, в сопровождении толмача, выехал к середине поля. Солнце золотило его высокий шлем и красивую седину на висках. Навстречу к ним выехали Като и Кониси, также в сопровождении толмача. Редкие пташки выскакивали из-под копыт всадников и уносились в небо, тревожно крича и шелестя крыльями.
- Грязные островные карлики, грузитесь-ка вы на свои смешные корабли и плывите-ка к своим вонючим островам, где вам самое место и жрите там свое дерьмо. Три дня сроку вам на всё – про всё. В спину вам не ударим вплоть до погрузки. Мы – люди благородные!
- Мы, было, хотели предложить вам сдаться без боя, но в такую погоду, - Кониси коротко осенил воздух перед собой крестным знаменьем, - грех даже вести переговоры о вашей сдаче. Уж больно хорош день для вороньей пирушки.
Син Ип побагровел, выслушав ответ Кониси, хотел что-то возразить, но Кониси вдруг с поклоном передал ему свой пистору .
- Полюбопытствуйте, пожалуйста, - через толмача попросил Кониси, - я вечером заеду, заберу.
Молчавший всё это время Като Киёмаса, с невозмутимым видом развернул своего пегого жеребца и поехал назад, так и не произнеся ни слова. Кониси Юкинага, не дожидаясь ответа, сунул пятки в бока вороному и быстро догнал своего спутника. Мастер Ип в сомнении повертел в руках смертоносный предмет островных жителей, дал команду разворачиваться, и через несколько шагов поместил неведомое оружие у себя на груди, точно так же, как оно располагалось у Кониси Юкинага, и ускорил шаг.
Увертюра закончилась.
Пока щебетание птиц и шелест листвы провожал разъезжающихся, в самом центре островного войска, в самом первом ряду, плечом к плечу, стояли три товарища. Тории Дзиродзаэмон, Окубо Тадаё, и Маэда Тадакацу. Все они были из провинции Сацума, и были потомственными буси  низшего ранга. И несли службы знаменами Кониси Юкинага уже второй год. Будучи воинами тертыми, они не хватали с небес звезд, помнили старую истину: «Не трать на меч сто золотых – найми на них десяток копьеносцев, и они затопчут любого мастера меча». Потому, когда приказывали – наступали, когда приказывали – отступали. Ибо дисциплина в воинском ремесле – первое дело. Беспрекословно подчинялись отцу-командиру, хатамото. Без единоначалия не будет дисциплины, а без дисциплины наступит хаос, так уж устроен мир. Кониси Юкинага создал отдельную роту и выдал её самураям ружья большего калибра – какаэ-дзуцу, мушкеты по-гайдзински. Специально из Танэгасима. Все помнили, как в прошлом году, для экономии привезли ружья из Кунимото, что в провинции Оми , так у тех ружей ствол гнулся после первого же выстрела. Те ружья так и прозвали – удон-дзю .  Всеми правдами и неправдами от них бойцы избавились, хвала Христу, Богу милосердия!
Они стояли рядом.  Перед ними ощетинились рисовой соломой большие переносные щиты. Вбивать колья в недостаточно влажную землю Кониси не приказывал . Сладко пахло срезанной ивой, вереском и еще боги знают, чем. Отряд, в рядах которого стояли товарищи, предполагал принять на себя основной удар корейцев. Потому асигару, здесь не было. Все самураи центрального отряда в пластинчатом доспехе. На каждого самурая позади трех шеренг – по длиннющей нагината . Окубо Тадаё, не дожидаясь команды, выдернул из сумочки мерный бумажный пакетик с английским порохом, скусил кромку, сплюнул, поморщился, и засыпал содержимое в ствол. Неторопливо дослал бумажный пыж и здоровенную круглую пулю лакированным бамбуковым шомполом, оглянулся на товарищей и слегка улыбнулся. Оба его друга, легко выдохнули  через нос, что у них означало ответную улыбку, чуть отставили опорную правую ногу, укрепили рукоять  у левой ноги и многократно заученным движением опустили руки в зарядные сумки. Командир центрального дивизиона, хатамото Курода заметил это движение, слегка кивнул и вздернул вверх руку с черным боевым веером.