Запах крови. Глава 1

Кровь… Она пахла так странно… В тот первый раз… Как-то по-особенному… Позже ее запах не был так необъяснимо нежен. Я помню этот момент четко и ясно, словно произошло все только минуту назад. Был вечер. Мы с сестренкой сидели на полу в кухне и складывали слова из кубиков. Мне было семь, сестре три. Я старательно строил из себя взрослого и с серьезным видом на лице негромко ее подбадривал: ну-ну, так-так, подумай еще. Разноцветные кубики из трех коробок выстраивались в незамысловатые слова: мама, море, небо. К слову сказать, у нее очень неплохо получалось. Сестренка ликовала и хлопала в ладоши. Мама за нашими спинами шинковала овощи на большой деревянной доске. Неожиданно она ойкнула и всплеснула рукой. Пара алых капель упала в метре от моего колена. И в этот самый миг я почувствовал запах крови. Такой терпковато-сладковатый. Не сравнимый ни с чем. Я взглянул в глаза матери. В них читался панический страх. И это меня приворожило. Позже я прокручивал в голове не раз цепочку данного события: порез, боль, кровь, страх. «Почему страх? – думал я. – Каковы причины этого страха? Все уже позади. Боль уже не столь яркая. Но страх продолжает усиливаться. Он растет еще несколько минут. Потом бесследно исчезает. В чем же загадка?» Этот вопрос стал моим вечным спутником. Именно в тот день я нашел смысл своей жизни: узнать причины страха, разгадать эту загадку.
***
Я дремал, когда до моего слуха донесся негромкий напуганный девичий голос. Слегка приоткрыв глаза, я увидел маленькую девушку, обнимавшую саму себя за плечи, сжимавшую слабыми ладошками себя с двух сторон. Создавалось впечатление, что ей очень холодно в эту душную летнюю ночь. Голубые глаза были широко распахнуты, рот слегка приоткрыт и пухлые губы подрагивали. Я мог и не поворачивать голову, чтобы понять куда она смотрит, но я повернул. Привязанный к специальному стулу, ножки которого были вкопаны в землю, сидел мужик с окровавленной харей, располосованной грудью и кровоточащими ногами. Девушка во все глаза смотрела на него, желая отвернуться и не имея возможности отвести взгляда. Забавный казус психологии человека. Чужая боль в большинстве вызывает ужас и отвращение, но одновременно притягивает взгляд, как магнитом, не давая возможности отвернуться. Мне стало скучно и я снова прикрыл глаза, и снова стал проваливаться в тягучую дрему под негромкий лепет перепуганной девицы. Зачем она была здесь и что от нее требовалось, меня не заинтересовало.
Сколько я находился в состоянии полудремы, я не могу сказать, но в какой-то момент меня выдернуло из объятий сна странное ощущение, будто на меня пристально смотрят. Изучающе, с интересом. Я вновь едва приоткрыл глаза. Девушка все еще сжимала судорожно свои предплечья, но ее взгляд поменялся кардинально. Она сверлила своим голубым взором меня насквозь. Я мог бы поклясться, что она стремилась заглянуть мне в душу. Я усмехнулся. Как-то так наивно по-детски. Совершенно без причины. Просто меня это отчего-то развеселило. Девушка медленно стала приближаться. Ее шаги были неспешными, короткими, даже слегка порывистыми. А вот страх ее испарился совершенно. Исчез ужас, исчезло оцепенение. Осталось одно любопытство. Такое невинно-наивное, как у трехлетнего ребенка, который впервые увидел змею. И не знает ребенок ничего о том, что змея эта может укусить и укус этот будет смертельным. Ребенок не может бояться того, что видит впервые. У него нет опыта страха. Он бесстрашен. И такого ребенка ни одна змея не укусит. Просто потому, что этот самый ребенок в тот момент часть чего-то большего, чем человечество. Он часть вселенной, часть природы, часть самой этой змеи. Нет, скорее не часть, а единое целое с этой змеей. А как же она может саму себя убить?
Девушка подошла к камню на котором я лежал, присела на краешек рядом со мной и молча продолжила свое созерцание. Ее взгляд скользил то по моему лицу, то по телу. Замирал ненадолго, путаясь в моих ресницах, и снова продолжал бродить по моей фигуре. Я не шевелился. Впервые кто-то так бесстрашно и так бессмысленно меня разглядывал. И эта бессмысленность выветрила из моей головы все мысли. Не знаю я о чем думала девушка, а я просто наблюдал за ее взглядом и не переставал улыбаться.
- Это ты сделал? – услышал я ее слегка грубоватый голос. Но смысл слов понял не сразу. Она кивнула на человека, сидящего на стуле. Я перевел пустой взгляд на мужчину и кажется кивнул. – И что ты при этом чувствовал? – поинтересовалась она и склонила голову на бок.
- Ничего. – усмехнулся я. – Это было малоинтересно.
- А что ты чувствуешь обычно?
И вопросы ее, и голос, и тон были такими же, как и любопытный взгляд – вопросами трехлетнего ребенка, который хочет понять почему небо голубое и ответ о том, что это преломление лучей в атмосфере, его совершенно не устроит. Хорошо, что мой ответ на ее вопрос не мог быть столь скучным, как про физику света.
- Любопытство. – ответил я и, подтянувшись на локтях, присел.
- Интересно. А как же то, что ты делаешь людям больно, что ты причиняешь им мучения?
В ее словах не было упрека или осуждения.
- А при чем здесь эти люди? – искренне удивился я. – Мы же сейчас с тобой говорим обо мне. Почему это делаю я. А в таком случае: какое я отношение имею к чувствам других людей?
- Очень интересно. – сверкнула она глазами. – Ты снимаешь с себя ответственность за то, что они испытывают благодаря тебе? – и ее губ коснулась легкая улыбка. Именно улыбка. Не усмешка или ухмылка. Она словно даже не спрашивала, а утверждала. При чем утверждение было осмысленным.
- Я не могу нести ответственности за других, за их чувства и переживания. Я несу ответственность только за себя. А мне это приносит не мало удовольствия… чаще всего…
Девушка хмыкнула и рывком встала, всплеснув руками, чем снова напомнила мне трехлетнего ребенка.
- Очень любопытно. Очень.
Она еще раз взглянула мне в глаза и, весело улыбнувшись, почти вприпрыжку убежала прочь.
***
Я думал о странной незнакомке весь остаток ночи. И утром, когда совершал привычную пробежку в хлипких лучах восходящего солнца, я тоже думал о ней. Она вообще не хотела выходить у меня из головы. Впервые за мои двадцать два года кто-то смотрел на меня, как на личность. Интересную, любопытную. Даже нет, впервые кто-то взглянул на меня и не отшатнулся, не проводил уставшим взором, а заинтересовался мной, как человеком. А потом еще она задала вопросы, которые мне никто и никогда не задавал с таким подтекстом… или скорее без подтекста. Ей на самом деле было важно заглянуть в глубь меня и она не боялась это сделать. Но она ушла. А я остался. Так почему же я думаю о ней? Пришло пожалуй время вернуться в действительность, в настоящий момент. Я остановился, взглянул сквозь ветви на розовато-алое светило, глубоко вдохнул и побежал легко, разглядывая траву под ногами, забыв мгновенно о девушке.
Но забыл я о ней не на долго. Уже к обеду меня вызвал к себе босс.
- Тут тобой один человечек заинтересовался. – как всегда без эмоций в голосе поведал Виктор. – Я немного поразмыслил и пришел к выводу, что это общение может пойти вам обоим на пользу. А если даже нет, то мне просто интересно к чему это общение приведет. – Едва уловимая насмешка скользнула в светло карих глазах мужчины.
Виктор был единственным из всего моего теперешнего окружения, кто не вызывал у меня скуки или отвращения. И он был единственным, кого я по-настоящему боялся. Странная штука – наша эмоциональная привязанность к людям. Она в большинстве своем бессмысленна и необъяснима. Я познакомился с этим человеком при весьма неприятных обстоятельствах, как для меня, так и для него. Во мне он сразу же вызвал неуемную злость, граничащую с остервенением. Отчасти причиной были именно обстоятельства знакомства. В нем же я вызвал отвращение и омерзение, которые он не посчитал нужным скрыть. Виктор даже избил меня с видимой брезгливостью. Но наше общение на одном знакомстве отнюдь не закончилось. Он стал в некотором роде моей нянькой. С любыми бедами и недовольствами я мог запросто придти к нему и он обязательно помог бы мне, но мне к счастью его помощь была не нужна. Со временем мой босс стал все с большим интересом приглядываться ко мне. Наши разговоры стали выходить за рамки рабочего общения. И теперь Виктор относился ко мне с некоторой долей иронии и снисхождения, но брезгливость и отвращение исчезли вовсе. Для меня же он стал единственным разумным существом, которое не просто слепо действует по инструкциям, предписаниям и на основе стереотипов, но действует интуитивно и осмысленно. Да, были, конечно, вещи, которые он выполнял по указке, подчиняясь установленному порядку, но это были единичные случаи и я понимаю, что в таком месте без них никак.
- Не очень-то я люблю общение. – пожал я плечами.
- Это тебе должно понравится. – усмехнулся Виктор.
Минуты три мы сидели молча. Честно сказать я решил не размышлять над личностью загадочного человечка, а потому все три минуты разглядывал причудливо изогнутую ветку, лежащую на траве в двух метрах от меня. Она напомнила мне пупса, которым играла моя сестренка в детстве. У пупса не было левой ноги и правой руки. Да и глаза почти стерлись. Но этот пупс был любимой игрушкой моей двухлетней сестры.
- Всем привет. – раздался звонкий и очень радостный голос.
Я удивленно вскинул взгляд. Передо мной полубоком стояла странная незнакомка.
- Привет. – кивнул Виктор.
Я впервые видел столь искреннюю и широкую улыбку на его лице.
- Знакомтесь: это Саша, а это наш маньяк. – босс негромко хмыкнул.
Девушка слегка подпрыгнув и взмахнув руками повернулась ко мне лицом.
- Привет. Рада знакомству. – быстро проговорила она.
И у меня снова появилось ощущение, что передо мной трехлетний ребенок.
- Я хочу с тобой пообщаться. – сообщила Саша. – Мне приходилось сталкиваться с маньяками, и с двумя я даже говорила, но они были пугающе-нудными. А ты не такой. Ты ведь не такой?
Мне стало весело. Не смешно, а именно весело, словно я попал на праздник, которого давно ждал.
- Не знаю. – небрежно пожал я плечами. – Я с маньяками не знаком. И в чем разница не понимаю.
- В общем, я его забираю? – обратилась девушка к Виктору.
- Развлекайтесь. – кивнул он.
Саша немедленно схватила меня за руку и потянула за собой подальше от всех.
***
Мы сидели на небольшом холмике заросшем мхом. Я курил. Саша, подняв руки над головой, пыталась дотянутся до веток сосны. Сделать этого она конечно же не могла – они находились на высоте не менее двух метров над нашими головами – и она конечно же это понимала, но вот уже больше минуты настырно тянула свои маленькие ручонки вверх. Я наблюдал за ней с легкой улыбкой, но желания спросить у нее зачем она это делает у меня не возникало. Я будто знал, что это так важно для нее, что причины не требуется вовсе.
- И тебе все равно кого убивать? – продолжая заниматься все той же важной чепухой, поинтересовалась она.
- Для меня убийство не сама цель. – ответил я, выкинув окурок, и потянувшись, лег.
- А для чего же ты все это делаешь? – Саша перестала тянуть руки вверх и резко повернулась, взглянув мне в лицо широко распахнутыми глазами.
- Ну… - протянул я. – Мне интересно.
- Что именно. – девушка пересела поближе, подогнув под себя ноги.
- Мне интересна боль, интересен страх. Мне интересно, когда и почему людям становится больно, когда им становится нестерпимо больно. У меня появляется идея и я стремлюсь ее реализовать. Кто-то рисует, кто-то музыку пишет, а я изучаю боль и страх. Не для чего и не для кого. Просто так. Потому что мне любопытно.
- Забавно. – она снова всплеснула руками.
- Обычно людям страшно такое слышать. – усмехнулся я.
- Да. Я знаю. Мне тоже было бы страшно, если бы я не чувствовала, что ты не опасен.
- А ты это чувствуешь? – заинтересовался я и привстал, опершись на локти.
- Ага. – весело кивнула она. – Я умею читать чувства людей. Для меня это так просто, как дышать или смеяться.
- Интересно. – протянул я. – Как думаешь каким органом ты это делаешь? Мозгом? – я тронул ее по волосам.
Глаза у Саши немедленно вспыхнули. Но это был не страх, а скорее азарт. Она уставилась своими голубыми огоньками на меня и пристально смотрела секунд тридцать.
- Тебе действительно интересно. – хмыкнула девушка. – Но я думаю, что это мое умение ни с каким органом не связано. Я вообще не думаю, что чувства имеют какое-то отношение к телу.
- То есть ты хочешь сказать, что чувствуешь душой? – я снова лег. – Интересно было бы узнать, что такое душа.
- О, и мне. – она легла рядом, заложив руки под голову. – Я много думала об этом. – ее голос и тон изменились. Трехлетний ребенок исчез совершенно. – Вот ты убиваешь людей… Нет. – перебила Саша саму себя. – Вот я разговаривала с двумя маньяками, которые убивали людей. Они были именно такими, какими я их представляла, какими их показывают в фильмах, какими их описывает психология. Они были до смерти напуганы. Какой-то страх, возникший у них возможно еще в раннем детстве, съел их рассудок весь без остатка. Они уже ничего кроме страха не видят и не осознают. А потому они уверенны, что совершают все верно и совсем не из чувства страха. Страх поглотил их полностью, а как сказал великий поэт: «Лицом к лицу лица не увидать…» Эти маньяки не видят страха. Они городили мне какую-то чепуху, которую считали очень веским аргументом для совершения своих убийств. Они были страшны именно этим: своим безумием, своей убежденностью, своей слепотой. Но их было нестерпимо жаль. Жаль именно потому, что они безумны и слепы. Их не вылечить. Потому что они уже не способны увидеть себя со стороны. А все страх. Ох, как я их понимаю. – вздохнула она.
- И каким боком здесь душа? – поинтересовался я. Честно говоря, мне было наплевать на каких-то там маньяков со всеми их страхами, а потому я недоумевал к чему весь этот треп.
- Душа… - негромко проговорила Саша и, повернув голову, посмотрела на меня. – В чем именно у тебя возникает желание, интерес? Он возникает только в твоей голове или и в душе? Или только в душе? Ты же испытываешь гамму чувств во время убийства, а я думаю, что все чувства имеют духовное происхождение. Но с другой стороны, как душа, которая по идее должна быть чиста и невинна, а только мозг выдумывает всякие гадости… как такая чистая душа может испытывать такие странные чувства по отношению к убийству? Это значит, что человек и чувствует мозгом. Но в таком случае что такое душа? Зачем душа? Для чего она нам? И есть ли она вообще? – девушка рывком села, а потом так же молниеносно вскочила на ноги. И передо мной снова стоял трехлетний ребенок. – Хотя я совершенно убеждена, что душа есть и что вообще есть только душа и разум, а все остальное – это выдумки этого самого разума.
- Сколько тебе лет? – невпопад спросил я.
- Тридцать три. – щебетнула она, не обратив внимания на несвоевременность вопроса. – Хотя даже не так… Душа и разум вообще едины. Они целостны в своем происхождении, но… - Саша помолчала. – но есть какая-то причина… - медленно заговорила, в один миг повзрослевшая, девушка. – по которой они разделились… Нет, я не знаю… А что ты думаешь?
- Я думаю, что ты удивительна. – я потянулся. – Я душу никогда не видел, но могу сказать точно, что она есть. Я ее чувствую в себе. И очень хорошо чувствую. А я привык доверять себе.
- Кстати, о тебе. Я тут говорила о маньяках и не договорила.
Я негромко рассмеялся. Она посмотрела на меня мельком и продолжила:
- Так вот. С ними все ясно. Они, как по учебнику. А какой страх движет тобой?
- Никакой. Мной движет любопытство и любознательность. – я поднялся. – Сколько можно повторять?
- Ну, пойми, никто не убивает из простого любопытства, а ты убиваешь.
- Объяснение гораздо проще, чем ты могла бы подумать. – я взял ее за руку и потянул за собой к речке. Жуть как хотелось искупаться. – Дело все в том, что остальные связаны по рукам и ногам принципами морали, человеколюбия и жалости, а я свободен от этой шелухи. И еще раз повторюсь: меня не интересует, что об этом думают те, кого я мучаю, те, кто их любит, те, кто, как ты, знает о том, что я их мучаю. Мне плевать на ваше мнение, на ваши размышления по этому поводу. А так же мне плевать на то, что им больно и неприятно, и страшно. Это не мои проблемы. Меня это не касается. А мораль, человеколюбие и жалость я считаю выдуманными вещами. Уж не знаю кому они понадобились, но ни одно действительно разумное существо объяснить мне их нужность не сумеет.
***
Мы пришли к реке. Я сбросил майку и стал стягивать штаны. К моему огромному удивлению Саша последовала моему примеру и тоже скинула сарафан. Трусы наши упали на берег одновременно. Наверное от неожиданности я поспешил уйти в воду с головой и вынырнул уже далеко от берега. А перед моим взором все еще стояла ее крохотная обнаженная фигурка. Нет-нет, она была совсем не в моем вкусе. Но эта ее дерзость. Моя – была в порядке вещей. Но дерзость этой девчонки, которая была старше меня на одиннадцать лет и при этом умудрялась казаться даже младше… ее дерзость взбудоражила меня. «Хотя что в этом такого? – спросил я сам себя. – Ничего. Просто ты впервые встретил человека настолько похожего на тебя, что тебе непривычно. Все вокруг другие. Но уже изученные и понятные, а она… она слишком похожа на тебя. Такая же необузданная. И это так непривычно и так неожиданно, что заставляет теряться и даже наверное слегка пугает». Я еще раз нырнул и поплыл к берегу, так как Саша и не попыталась от него удалиться.
- Плавать не умеешь? – усмехнулся я, подплывая.
- Если бы не умела вовсе, то сидела бы на берегу. Просто так, как ты не умею. Побултыхаться немного – это да, а на большее… - она улыбнулась.
- Так запросто взяла и разделась перед незнакомым мужчиной к тому же маньяком. – заговорил я о том, что меня действительно интересовало.
- Так ты же не сексуальный маньяк. – хмыкнула девушка. – Или сексуальный? – подмигнула она.
- Нет. Как-то это меня интересует в последнюю очередь.
- Импотент? – сверкнули ее голубые глазенки.
- Утоплю. – шутливо прорычал я.
- А я тебе нравлюсь? Ну, как женщина? – Саша пытливо посмотрела на меня.
- Ты не в моем вкусе.
- А кто в твоем?
- Не знаю… не сейчас… - я почему-то замялся. Вдруг оказалось, что говорить на эту тему мне достаточно сложно. Я будто стеснялся самого себя касаемо этого вопроса.
Мы молча выбрались на берег. Девушка окинула меня лукавым взглядом и, закрыв глаза и раскинув руки, подставила тело лучам солнца. Я невольно засмотрелся. Она не была сногсшибательно красива. Ростом едва чуть больше полутора метров. Слегка полновата. Даже не полновата, а кругловата. Хотя в этом, пожалуй, были свои плюсы. Такая крошечная голенькая куколка с копной русых с зеленцой волос, что мокрыми неровными прядями прилипли к спине и доходили почти до талии. По-детски растопыренные пальчики рук. Пухлые ножки. Круглая попка. Малюсенькие сиськи. Она была забавной. И я словил себя на том, что разглядывая ее, совершенно не испытываю сексуального влечения. Саша была для меня человеком. Интересным, занимательным, но бесполым. И это было прекрасно. Не мешало быть собой по полной.
- А для тебя какую роль играет мораль? – внезапно спросил я.
- Она мешает мне быть тем, кто я есть. – серьезно ответила девушка и по ее лицу скользнула тень. – Она стала моим вторым «я», она въелась в мою плоть и кровь, поработила мое сознание. Я сама стала моралью. Я стала судьей над другими и над собой. И это жуть, как угнетает. – Голубые глаза распахнулись. – Именно поэтому ты так меня заинтересовал. Ты тот, кем я склонна восхищаться, потому что для тебя мораль не существует вовсе. Я хочу понять как… Я хочу научиться… И кроме того… - Саша подошла вплотную и я почувствовал тепло ее тела. Внутри меня пробежала приятная волна расслабляющей неги. И вдруг, совершенно внезапно, проснулось желание, которого не было секунду назад. – Я слишком сильно боюсь маньяков. С детства. С ранних лет. Беспричинно, неосознанно. Я так боюсь маньяков, что сводит вот здесь... – Она дотронулась прохладной ладошкой до солнечного сплетения. – Сводит судорогой. – руку она не убрала и у меня начало сводить совсем в другом месте. – А потом этот ужас разливается по всему моему телу и, когда достигает мозга, я перестаю что-либо понимать и осознавать. Единственное мое желание – забиться в угол, в укромный уголок и бессмысленно молится кому-то тому, кто сумеет меня защитить. – Саша молча постояла, глядя мне в грудь. – Вот только от кого защитить? – девушка снова по-детски всплеснула руками и, резко развернувшись, упрыгала, словно играла в невидимые классики. – Я никогда не переживала нападения маньяков. И может боюсь я не столько кого-то определенного. Даже может совсем не человека. А просто силы, которая мне не понятна, которая мне не подвластна. Я боюсь кого-то, кого принято называть бабайкой.
Она прискакала обратно и внезапно толкнула меня в грудь с возгласом «Буу». А потом звонко рассмеялась. Я тоже рассмеялся. Беззаботно и звонко.

...продолжение следует