3. Сказка с непонятным концом

3. Сказка с непонятным концом

    Начиная со следующего утра, Алексу не переставая, казалось, что он не пойми каким образом, очутился в какой-то волшебной сказке или попросту еще не очухался  после тяжелого удара Натанового телохранителя там под мостом. До того нереальной, приятной и беззаботной стала его жизнь. Похоже, притащивший его сюда мужик и сам толком не знал, как следует наказывать зарвавшихся воришек, ну кроме как смертью, разумеется. В этом как успел уяснить за их недолгое знакомство Алекс, Натан был как раз мастер. Но вот в других способах наказывать.… Потому что то, что с пареньком происходило сейчас на кару ну никак не походило. Совсем. Поначалу он просто терялся в догадках, что же происходит. Влюбился атаман разбойный в него что ли? Ха, ха, ха. Три раза ха, ха, ха, нет, тридцать три и еще три раза! Такого точно не бывает, так что в этот вариант уличный воришка не верил даже как и только ради смеха. Слишком хорошо он понимал, где в жизни место его, а где главаря большой, сильной и очень влиятельной в воровском мире банды. Впрочем, заниматься такой ерундой как пытаться разгадать мотивы и резоны то ли похитившего, то ли вот так своеобразно пригласившего в затянувшиеся гости мужчины Алекс бросил почти сразу, как и начал. Да и собственно нахрена? На него внезапно свалилась удача так чего злить ее, пытаясь считать ей зубы? Нужно просто пользоваться пока есть возможность. Натан пообещал, что не убьет паренька, когда тот ему надоест, и Алекс почему-то верил своему чудесному атаману безоговорочно. Ну, так тем более нет смысла заморачиваться на том, что непонятно, он ведь тут не навсегда, рано или поздно мужчина снова вернет его откуда взял – на улицу так какого простите хрена ломать голову над тем, что будет потом и не наслаждаться сполна тем, что происходит сейчас? А сейчас все было очень даже здорово! Ну и что из того что Натан целыми днями пропадал где-то, занимаясь какими-то там своими атаманскими делами?  Да, да, да. Бандитский главарь разрешил пригретому уличному крысенку звать себя просто по имени! И даже не разрешил, а попросту повелел, «Я тебе вовсе не хозяин, а ты мне вовсе не раб»,  объяснил он пареньку, «Так что и ни к чему тебе называть меня господином. Тем более что это обращение мне никогда особо-то и не нравилось, ни от кого. Меня зовут Натаном так и зови». И вот теперь Алекс даже и в мыслях называл своего чудесного и грозного атамана просто Натан. Паренек уже и помнить забыл, что когда-то так сильно боялся этого красивого, но сурового бандита. Теперь в присутствии мужчины с его сочных пухлых губ почти ни на миг не сходила нежная немного мечтательная  улыбка. И совершенно же не важно, что ему теперь приходилось целыми днями бездельничать, причем в полном одиночестве, не считая тут же появлявшихся по первому же его зову слуг, исполнявших, видимо по приказу Натана, все его пожелания, ну наверно в пределах разумного конечно. Впрочем, особо экспериментировать с этими самыми пределами у паренька особой охоты, и не возникало. Да и чего ему было такого особого хотеть безвылазно сидя в двух пусть и довольно больших, пусть и уютно обставленных всем необходимым для проживания комнатах? В тех самых комнатах, куда его поместили, как только он попал в этот разбойный оплот. Натан в первое же утро строго настрого запретил гостю-пленнику покидать их без совсем уж самой крайней нужды. И хотя никаких развлечений кроме еды и сна у паренька тут не было, никакого горячего желания куда-то отсюда выходить и лишний раз сталкиваться с кем-то из Натановых  бандитов у него не возникало. Тем более что уж для них-то мальчик по-прежнему был и чужаком и пленником и их, в отличие от своего красавца атамана он по-прежнему смертельно боялся. Особенно главного помощника бандитского главаря, того самого который едва не перерезал ему горло в их памятную первую встречу. Как Алекс теперь узнал этого любителя кулаков и ножей звали Элиот, и пару раз столкнувшись с парнишкой уже тут в крепости, тот вполне ясно дал понять, что никакого восторга по поводу пребывания чужака в самом сердце тайного бандитского убежища он не испытывает. И что не будь Алекс гостем его атамана, то Элиот с удовольствием, и даже с очень большим, избавился бы от этого чужака самым простым и действенным способом – закончил бы начатое в городе да и притопил бы приблудыша на дне ближайшей речки. Поэтому ясно, что никакого желания лишний раз мельтешить перед глазами таких «доброжелателей» юный воришка, конечно же, не ощущал. Так что днем ему приходилось преизрядно поскучать, но уж, зато вечером и ночью…. Вечера и ночи были по истине волшебными! Едва только солнце в большом окне проходило половину пути от центра неба до заката, Натан переступал порог этой роскошной темницы, и начиналась личная Алексова сказка. Всего-то несколько дней, а парень уже и вспоминать перестал, о какой бы то ни было стыдливости или смущении, так же как и еще раньше о страхе. Любопытный, как и все юноши его возраста и от природы оказавшийся чувственным и отзывчивым он с готовностью и легко отвечал на все даже самые причудливые и немыслимые ласки бандитского главаря. Охотно шел навстречу всем его и своим желаниям. Редкие теперь воспоминания о том, каким пугливым и неловким он был еще совсем недавно, у самого паренька вызывали неизменные приступы веселого смеха. Как неумело пытался он отсосать мужчине в самый первый раз, под тем памятным мостом буквально разрываясь между страхом смерти, брезгливостью и робостью перед большим мужским членом. Неужели же это и в правду было? Не мудрено, что Натану тогда его неуклюжие ласки не понравились ну совершенно, и он предпочел взять все дело в собственные руки (в руки или, во что там еще, ну это ж, в общем, не важно). Как же многому успел научиться Алекс у своего чудесного атамана за прошедшие с того раза дни. Научился без смущения принимать ласки и самому ласкаться в ответ, получать  удовольствие, и дарить его любовнику. Научился растекаться по груди мужчины, млея от объятий и поцелуев, забывая дышать и думать и будучи в силах только чувствовать да слышать оглушающий грохот своего и чужого, бьющегося у самой своей груди сердца. Научился не стыдиться того наслаждения что вызывали в нем ласки Натана, даже самые смелые и откровенные, (слово «стыдные» он вообще похоже забыл напрочь), и  самому тоже получать отчетливое удовольствие доводя любовника до очередного оргазма губами, руками, языком и всем чем только можно.  Вот только одна странность бандитского атамана с самого первого дня вызывала недоумение и удивление. Лаская его, целуя его, лицом к лицу, дыхание в дыхание Натан неизменно просил и даже требовал, чтоб парнишка закрывал глаза. Ласково или настойчиво, нежно или повелительно, но фраза «закрой глаза малыш» неизменно сопровождала их в постели. Пару раз Алекс даже почти набирался храбрости, чтоб спросить у своего чудесного атамана, в чем тут дело, но так и не решился, а после просто махнул рукой. В конце концов, каждый имеет право на свои маленькие причуды, могут же Натану просто почему-то не нравиться его глаза? Тем более что все остальное в юном пленнике бандитского атамана, похоже, вполне устраивало, и даже очень. Паренек невольно сглотнул и смахнул со лба жаркую испарину припоминая в  подробностях как пару дней назад мужчина долго выспрашивал у своего невольного гостя, что из лакомств тот любит, чего не любит, что в своей пока еще не долгой жизни успел попробовать чего нет, а о чем и вовсе никогда не слыхал. И в тот же день велел слугам притащить в их комнаты ужин, равного которому по роскоши Алекс не видел ни до ни после. Чего там только не было…  Алекс помнится даже порядком подрастерялся тогда от предложенного изобилия. Особенно впечатлили его, да и что скрывать, порядком поднапугали странного вида большие красные звери с твердой, словно дерево или камень кожей и с передними лапами похожими на здоровенные острые ножницы. Натан тогда еще назвал их крабами. Алекс попробовал было откусить кусочек от заинтересовавшей его дичи и, едва не обломал себе все зубы. И, конечно же, он был порядком обижен, а если б только посмел то, пожалуй, и разозлился бы,  когда его такой расчудесный и явно без меры разумный атаман за малым не свалился с постели от громкого неудержимого хохота. Но заметив расстройство и досаду парнишки, развеселившийся мужчина сумел взять себя в руки и, все еще немного посмеиваясь, но уже совсем немного и далеко не так обидно показал Алексу как их правильно очищать от этой твердой кожи, которую он назвал «панцирем»  при помощи специальных металлических клещей и молоточков.  И мясо у этих тварей к удивлению мальчика оказалось очень нежным и очень вкусным. В общем, ему очень понравилось. А вот обычное мясо, пусть и приготовленное всякими там причудливыми способами его не впечатлило. Ну, сварили его в вине, ну запекли на каком-то там особом огне или в особом тесте, ну взяли вместо обычных курей или утей каких-то там голубей или синиц, ну и что? Мясо оно и есть мясо. И к тому же этих самых голубей, только, конечно же, не специально выращенных, а диких, точнее городских они, когда не было другой еды, чуть не стаями  отлавливали и ели, ворон тоже пробовали, но эти оказались совершенно не съедобными, а вот голуби очень даже ничего. Крыс кстати тоже бывало ели и те тоже оказались, вполне, вкусными, но почему-то никто из богатеев не горел желанием отведать крысятинку в качестве необычной экзотики. А вот овощи ему тогда понравились. Тем более что там были не какие-нибудь картошка с репой, а всякие разные которых паренек прежде никогда и на рынке не видел и даже названий таких не знал. И все вкусные и все друг на дружку не похожие. Засахаренные фрукты, как и фрукты сваренные в меду и вине, ему тоже пришлись по вкусу, а уж когда дело дошло до тортиков и пирожных… Не пробовавший никогда прежде ничего более замысловатого чем сдобные плюшки, ватрушки да пирожки честно сворованные с прилавков зазевавшихся торговцев Алекс едва не лопнул пытаясь хотя бы по-перепробовать все, что собрал тут для своего юного гостя его щедрый хозяин. Глядя, с каким упоением уже под самую завязку натрескавшийся и не способный больше проглотить ни единого кусочка паренек слизывает с красивых и вкусных пирожных хотя бы покрывавший их крем, успевший уже избавиться от своей одежды мужчина, так же принимается собирать воздушную сладкую массу и обильно покрывать ею собственный член.
- Ну что малыш, а хватит у тебя места на такой вот десерт? – привлекает он внимание паренька, изгибая в лукавой усмешке свои красивые сочные губы. Мгновенно понимая, что же задумал мужчина Алекс весело и озорно сверкает своими большими зелеными глазищами. Уж чем-чем, а членом его теперь было не смутить и уж тем более не напугать. Особенно вот таким вот сладеньким, паренек едва не хихикнул, но удержался в последний момент, не желая, чтоб мужчина подумал, что тот смеется над ним. Не теряя времени, Алекс вытягивается во весь свой невысокий рост на животе меж раскинутых в стороны длинных мускулистых ног с удобством рассевшегося  на постели мужчины и бережно берет в ладошки его причудливо украшенное разноцветной сладкой массой орудие. Собственные манипуляции Натана с намазыванием уже явно пробудили его ото сна, но до полной боевой готовности, конечно же, нужно было еще, как следует постараться. Однако Алексу такие старания с некоторых пор никаких проблем не доставляли. И хотя он пока еще не успел стать совсем уж опытным  и виртуозным умельцем, но Натан сам говорил, что с каждым разом у него получается все лучше и лучше.  И сейчас он будет только рад продемонстрировать свое новое умение. Алекс медленно проводит язычком по члену мужчины от головки до основания, слизывая сильнонапряженным узеньким кончиком воздушное лакомство и оставляя узкую блестящую от слюны дорожку. Все-таки хихикнув, он поднимает к мужчине проказливую мордаху и так же медленно слизывает с пухлых губ перепачкавший их крем. И надолго замирает, глядя прямо в глаза ждущему продолжения любовнику, легонько покачивая вверх, вниз удерживаемый в ладошках член, едва ощутимо щекоча проказливыми длинными пальчиками свисающие крупные яички. Натан с загадочно непроницаемым выражением на красивом лице следит за каждым малейшими его движениями,  не делая пока ни каких попыток  поторопить, явно настроенного немного пошалить проказника или хоть как-то ускорить происходящее. Лишь побелевшие пальцы намертво вцепившихся в собственные же бедра рук выдают его напряжение, и каких усилий стоит сейчас ему оставаться неподвижным и спокойным.  Заметив это, Алекс тут же решает, что слегка помучить любовника это, конечно же, хорошо и весело, но во всем следует знать меру и медлить, пожалуй, больше не стоит. Он вновь склоняет черноволосую голову к паху мужчины, осторожно приподнимая заждавшийся его внимания член. По-прежнему не торопясь проходится язычком от основания к головке, слизывая крем уже с другой стороны, после этого он принимается вылизывать нежную липкую сладость уже по всему стволу, периодически облизывая и собственные перепачканные пальцы. Очистив немного уже начавший заметно твердеть орган, Алекс принимается за все еще покрытую разноцветной сладкой массой головку. То сильно, но бережно оттягивая с нее нежную кожу, словно котенок старательно нализывает ее расслабленным, развернутым широкой «лопаткой» языком. То наоборот, натянув кожицу обратно  на головку и не сильно сжав ее у самого скрытого сейчас ободка, он самым тонюсеньким кончиком языка усердно проникает под эту «одежку», старательно вылизывая последние остатки крема из-под всех ее складочек. Второй рукой он ни на миг не забывает ласкать мошонку, в точности как учил его сам Натан…Внезапно бросая быстрый взгляд из-под густых длинных ресниц на мужчину Алекс поражается, каким удовольствием сверкают сейчас полуприкрытые светло карие глаза. Не сводящий с него пылающего взгляда, тяжело и часто дышащий разбойник, если судить по немного ленивой, точнее томной полуулыбке и выражению лица пребывал на самом верху блаженства. Сладкого крема больше не осталось, но для Алекса это уже не имеет ни малейшего значения. Впервые за все время как Натан обучил его доставлять любовнику удовольствие своим ротиком, паренек не просто старательно повторял изученное, желая сделать своему чудесному атаману как можно лучше, а от всего сердца наслаждался процессом. Этим ощущением нежной, словно шелк тонкой, подвижной кожи под своими губами. Этой каменной твердостью и скрытой до поры силой и мощью органа под ней, гладкостью идеально красивой темно вишневой головки блестящей сейчас в пляшущем свете пристенных факелов и от его слюны и от собственных выделений мужчины. Тем как отзывается это чуткое орудие на каждое прикосновение губ и рук паренька. Как не менее сильно закаменели не забытые и так же обласканные проворным язычком внушительные яички. Как сильно поджались они к твердому стволу и мощная горячая струя, брызнувшая ему в самое горло, то ли и в правду сладкая, то ли казавшаяся такой от самых уже последних остатков некогда украшавшего пирожные крема показалась ему более чем достойной наградой за труды. Он с готовностью проглотил и это предложенное любовником лакомство. Усердно слизав то, что, по пока еще неопытности, все-таки выплеснулось у него из ротика, парнишка, вновь подняв лицо к мужчине, нарочито медленно и со вкусом снова облизывает раскрасневшиеся губы, всем видом показывая, как он доволен этим, несомненно, заслуженным угощением.
- О боги малыш! – хрипло выдыхает Натан, запуская сильные пальцы в блестящие черные волосы и принимаясь ласкать кожу головы, то спускаясь к самой шее, то переходя к вискам и скрытым в черной гриве маленьким красивым ушкам, не переставая играть длинными шелковистыми прядями. – Обязательно запомни, что именно и как ты сейчас делал малыш, - по-прежнему хриплый голос мужчины едва уловимо вздрагивает. – Обязательно запомни, слышишь? Это было просто неподражаемо.  Похоже, в тебе проснулись скрытые до поры врожденные таланты, не иначе. Вот только, похоже, ты сам обрек себя на небольшое ожидание продолжения, – и атаман бросает многозначительный взгляд на свое немного усталое чуть-чуть поникшее орудие. – Ну как Алекс сумеешь по быстрому вернуть его к жизни или может снова подсластить тебе конфетку? – Мальчик в очередной раз облизнулся.
- Не надо Натан, пожалуй, не надо. Думаю, я вполне обойдусь и тем, что тут еще осталось, - хитро прищуривается он  и, наклоняясь, принимается слизывать последние молочные капельки семени, словно убеждаясь, что те сейчас и без дополнительных добавок по-прежнему будут все такими же сладкими. Каким бы ни был вкус, мужчина убеждается, что парнишка остается им вполне доволен. Очень  быстро….
   Громко хлопнувшая дверь внезапно вырывает Алекса из сладких воспоминаний. Вечер, уже вечер и Натан, наконец, вернулся к своему заждавшемуся пленнику.  И порядком разгоряченный собственными мыслями и фантазиями паренек мгновенно бросается к дверям и, буквально повиснув на шее у высокого бандита,  тут же впивается в его губы нетерпеливым страстным поцелуем. Он тут же увлекает мужчину к большой, занимающей чуть не половину комнаты постели, на которой они уже успели провести столько времени за эти последние дни.  Помочь и себе и Натану избавиться от всей одежды не занимает у порядком наловчившегося паренька слишком уж много времени. Натан, конечно же, и не думает сопротивляться такому самоуправству юного любовника и вскоре их обнаженные тела, переплетаясь не хуже пары змей в брачном танце, сверкают белой кожей в закатных лучах, падающих из большого окна. Очень быстро опрокинув с привычной уже готовностью поддавшегося ему бандитского атамана навзничь, Алекс с упоением предался еще одному полюбившемуся ему за последние дни занятию. Оседлав узкие бедра любовника, он принимается медленно с упоением изучать теплыми ладошками красивое мускулистое тело под собой. Наклонившись и почти улегшись на более высокого бандита, он вытягивается на том в полный рост, скользя по его гладкой коже не только руками, но и всем телом, словно маленькая  юркая змейка, змейка у которой вместо смертоносного жала мягкие нежные губки, непрерывно дразнящие обжигающими горячими поцелуями. Не скрывая удовольствия, Алекс жмурится, словно счастливый котенок. Как же нравится ему ласкать это сильное мускулистое тело. Как нравится чувствовать, как каменеют под его поцелуями твердые кубики плоского живота. Как напрягается под его тоненькими пальчиками совершенной формы член, длинный и мощный (небо, как же Натану удалось в тот самый первый раз протаранить его вот этим орудием и при этом умудриться сделать, так что паренек ну почти совершенно не почувствовал боли не смотря на эти более чем внушительные размеры!).
- Ты хороший ученик малыш,  – бормочет мужчина довольным голосом, запутываясь длинными пальцами в густых и мягких черных прядях и лишь самую малость, пытаясь направлять действия и вправду более чем поднаторевшего паренька. Однако он довольно быстро отказывается от этого занятия, предоставляя Алексу полную свободу в выборе ритма,  интенсивности и глубины ласк. - Быстро схватываешь, что к чему и у тебя умелый ротик и ловкие пальчики. Вот вернешься в свою шайку и сразу же найди себе какого-нибудь хорошенького и умелого любовника, и смотри, чтоб обязательно сильного и заботливого, и влиятельного, а не какого-то там смазливого сопляка. Тогда уже ни у кого не получится продать тебя подороже какому-нибудь  богатому и жирному старому мудаку!  В приступе откровенности Алекс как-то рассказал  Натану о грандиозных планах их главаря на свою симпатичную тушку, и это внезапно вызвало у мужчины довольно сильный приступ злости. Тогда паренек еле успокоил своего чудесного атамана, которого не видел в таком состоянии даже и в их самую первую встречу, когда украл у него тот злополучный кошелек. Натан вроде успокоился, но нет-нет, да и возвращался к этой теме, то снова со злостью, то с едким ехидством, а иногда и вполне серьезно, вот как сейчас. – Никому не смей позволять  продавать или покупать себя. Никогда! Никогда не позволяй поступать так с собой , слышишь малыш?! Алекс пообещай, поклянись, что не позволишь продавать себя кому бы то ни было. Поверь ни что в этой жизни не стоит того чтоб становиться чьей-то вещью. Поклянись, что не забудешь моих слов!
- Клянусь Натан, я клянусь, что не забуду,  – торопливо бормочет мальчик, не понимая, чего мужчина снова так раскипятился из-за этой ерунды. Успокойся, я …
- Ну вот, - тот внезапно остыв так же быстро, как и вспыхнул, усмехается – Дожились. Теперь уже ты меня успокаиваешь, - и он решительно опрокидывает на постель сидевшего на нем голого парнишку…

    Утомленный и более чем довольный Алекс уже давно уснул, разбавляя своим негромким посапыванием привычный хор звуков почти беспрестанно наполнявших это место и становившихся лишь немного более тихим с наступлением тьмы. Его сонные вдохи и выдохи вносили новую, какую-то непривычно уютную нотку к обычной смеси звуков ночного леса и никогда не засыпавшей до конца, а лишь чутко дремавшей в пол глаза бандитской крепости. Где-то ухала сова, где-то негромко перекликивались часовые, вот то-то прошел по коридору, старательно пытаясь двигаться потише, но скрипящие половицы безжалостно свели на нет эти усилия и кто-то из соседней спальни довольно громко пообещал повырывать ночному бродяге ноги. Снова сова и тут же не медля, подали голоса разбуженные видимо этой пернатой нахалкой лошади из недалекой конюшни. Все, как и всегда. Все привычно и все спокойно. И конечно не эти давно знакомые звуки и уж точно не легкое хоть и немного шумноватое дыхание спящего паренька отгоняли сон от лежавшего рядом с ним на постели мужчины. Вовсе нет. Подтянув к самой резной деревянной спинке кровати сильное мускулистое тело, и удобно откинувшись на высокой подушке, скорее даже сидя чем лежа, он закинул за голову сильные руки и размышлял. Просто размышлял. О чем? Да ни о чем особенном. О жизни можно сказать. О себе, о своей банде, о том, что они делают, что ждет их в ближайшем будущем и чем все эти рано или поздно закончится. Странные это были мысли. Странные и непривычные для мужчины никогда прежде не испытывавшего слишком уж острой потребности планировать что-то дальше, чем на ближайшие полгода-год вперед. Немного сонные. Немного ленивые, немного смутные, как и положено ночным размышлениям, они бесцельно на первый взгляд бродили в голове, словно нехотя перекатываясь туда-сюда, но, тем не менее, упрямо не желая покидать атамана и дать ему окончательно погрузиться в царство снов. Впрочем, совсем уж нового в этих мыслях было мало, так же как и мало было удивительного в том, что они его посетили. Вот уже сколько-то времени назад  Натан начал в серьез задумываться о том, что же будет дальше. Что будет дальше в его жизни и с его жизнью. Постоянно грабить кого-то, то разъезжих купцов, то зажравшихся богатеев, то обирать путешественников, то обкладывать данью банды помельче, имея свою долю прибыли почти с каждой незаконной сделки или махинации, с каждой кражи или ограбления в этих краях. Заставлять порядком, и не зря, боявшихся его разномастных городских и окрестных бандитов соблюдать хоть какую-то видимость порядка и не давать им скатываться в совсем уж откровенный беспредел. За вот это последнее, кстати, кое-кто из городских чиновников, из тех, кто лучше других был осведомлен о тайной жизни города, был ему немало благодарен.  Скрываться в лесах и горах, каждый раз умудряясь находить новые удобные по разным причинам брошенные прежними хозяевами убежища и приложив немало сил и средств заново отстраивать там все. Иногда почти с самого нуля, превращая их в надежный оплот, который самое большее через пару тройку лет снова придется бросить и вновь начинать все сначала уже где-то еще. Нет, азартный по натуре, всегда любивший бросать вызов людям, судьбе и обстоятельствам бандит вовсе не потерял вкуса ко всему этому. Просто в последнее время ему этого было уже мало. Хотелось большего, на много большего. Хотелось уже не только достигать поставленных перед собой целей, добиваясь положения, силы, власти, денег, наконец. Не только создавать себе репутацию, повергающую врагов в трепет, а друзей и партнеров предостерегающую от предательства и прочих глупостей. Все это конечно было здорово, но теперь хотелось и сполна пользоваться плодами таких побед. Пользоваться долго, все время укрепляя полученный успех, а не сбегать шугнутой злыми кошками крысой каждый раз, едва только ты достигаешь определенной высоты. Когда, казалось бы, живи и радуйся жизни, но ты уже стал слишком уж известен, и королевские ищейки уже начали проявлять к тебе и твоим людям слишком уж пристальный интерес. Пожалуй, именно сейчас у него чуть не впервые за все то время, что он ведет веселую и беспокойную жизнь бандита с большой дороги, появился вполне реальная и неплохая возможность это изменить. Возможность выйти, наконец, из той тени, в которой он жил и занять более-менее легальное положение. И так удачно и предусмотрительно прикупленный по случаю несколько лет назад дворянский титул сыграл в этом далеко не самую последнюю роль. Если с разбойником и грабителем Натаном представители местной элиты, власти и знати, даже и самые из них продажные, и разговаривать без палача не стали бы. В самом лучшем случае только через своих слуг шестерок, какие бы заманчиво выгодные сделки он им не сулил, то вот Натана графа пусть и поначалу недоверчиво, а кое-кто и нехотя, но приняли сначала в свои дела, а после и в свое общество. Тайно от остальных, разумеется, но все же. И теперь вот у бандитского атамана помимо неплохих связей была и ощутимая и постоянная доля в торговых, сомнительных и не очень, операциях многих здешних богачей. А у многих отцов города и даже у самого градоправителя прочный интерес уже в его торговых операциях. (Назовем это так, - невольно ухмыляется мужчина, представляя, как повыпучивали бы глазенки кое-кто из этих жирных жаб, если б они когда-нибудь во всех подробностях узнали об истинной сути некоторых из таких вот операций. Те, что считали себя его партнерами, но при всем при этом, ни за что не осмелились бы даже и подать ему руки на людях). В общем если он и в правду хочет думать о будущем, и своем, да и о будущем своих парней, что доверили в его руки и свое благополучие, и свои жизни. А задуматься об этом действительно, пожалуй, уже нужно. И нужно, да и пора, не мальчик ведь уже  чтоб мотаться бесконечно, словно пес бездомный из города в город, из королевства в королевство. Тем более, если он не хочет, чтоб однажды повторилась история, приключившаяся в его последнем замке- крепости. Точнее теперь уже предпоследнем, замке-крепости, когда почти все его люди погибли, а сам он едва-едва унес ноги, то связи эти с почтенными и не совсем почтенными чиновниками и купцами нужно было укреплять. Откровенные налеты и ограбления если и не прекратить совсем,  то совершать их, хотя бы не на территории этого королевства (благо граница совсем рядом), а все сомнительные и не совсем законные  делишки и махинации проворачивать так,  чтоб его имя в сочетании с такими делами мелькало как можно меньше и реже. Нет, Натан, конечно же, не собирается, вот прям завтра же сутра пораньше, становиться одним из честнейших, вернейших и законопослушнейших подданных их расчудесного короля. И пусть хоть одна тварь из местной шушеры недобандитской, которую он еще в самые же первые дни тут с легкостью подмял под себя, весьма доходчиво объяснив, кто тут теперь самый главный волк в окрестных лесах,   хотя бы на миг подумает, что он внезапно стал слишком респектабельным и бояться его уже не обязательно. Пусть хотя бы попробуют без спросу поднять головы или затянуть с уплатой положенной дани. Мигом вспомнят с чего началось утверждение Натана в этих краях, и как когда-то трупы особо нахальных, несговорчивых и не умных местных главарей и их особо рьяных бойцов едва не каждое утро обнаруживались в разных пусть и далеко не самых цивильных, но достаточно людных местах этого городишки. Причем в таком виде, какой тут же надолго, а то и вовсе навсегда, отбивал у оставшихся в живых членов банд всякую охоту к дальнейшему сопротивлению. Спавший рядом паренек вздохнул особенно шумно, и мужчина переводит на него уже порядком затуманенный сном взгляд. В свете тусклых лунных лучей падавших в распахнутое по случаю жесточайшей духоты окно, и без того такое невероятное сходство спящего мальчишки с Луисом было особенно невероятным. Сейчас, когда темно зеленые глазищи паренька были плотно закрыты, эта похожесть становилась почти пугающей. Мужчине пришлось даже сделать над собой небольшое усилие, чтоб вновь вспомнить, что это вовсе не каким-то чудом помолодевший и не пойми какими путями попавший в его постель Луис лежит с ним рядом. Внезапно в голову Натану приходит довольно странная мысль, в первый миг даже не показавшаяся ни невероятной, ни невозможной. А вдруг эта встреча, бандитского главаря и бездомного воришки вовсе не была таким уж обычным совпадением? Вдруг это не случайность, не насмешка судьбы, а вовсе даже наоборот? Вдруг эта самая судьба решила явить свою милость и подарить мужчине шанс. Снова подарила ему Луиса. Еще одного. Такого похожего снаружи и такого другого внутри. Такого, каким бывший бандитский шпион и раб, прихотью хозяев превращенный в лжеца и шлюху, мог бы, наверное, стать не столкни его однажды, в один далеко не самый прекрасный день, жестокая  злодейка жизнь с Деймоном? И вот теперь Натан вполне мог бы попытаться сделать из этого, уже нового Луиса кого-то совершенно другого.  Попытаться сделать таким, каким Натан всегда хотел его видеть. Мужчина даже зажмуривается и резко трясет головой. И что за бред только лезет ему в голову? Нееет, решительно пора спать! Хотя рассвет уже и совсем скоро, а нужно было дать хоть немного отдыха своим явно перетрудившимся мозгам, а то так и вовсе  рехнуться не долго.  Этот мальчишка вовсе не Луис! Хватит молоть чушь, пусть даже и только мысленно. Как их можно было даже просто сравнивать? Этот просто маленький крысеныш из бандитской подворотни, а Луис это… Луис это Луис! И все! И не хрена тут объяснять, они разные и точка!  Бросивший и предавший его любовник, сначала решивший предпочесть Натану другого из страха перед тем, а после вновь выбравший не его уже из совсем другого чувства. Бывший бандитский раб, бывший…. Да как выяснилось он вообще  оказался аристократом и далеко не из последних. Натан кстати, всегда, что-то такое или подобное, пусть и смутно, пусть и не осознанно, но подозревал. Было в маленьком поганце что-то, всегда было. Какая-то стойкость характера что ли, какой-то внутренний стержень выдававший истинную породу. Как ни ломал мальчишку Деймон со своими подонками, как ни издевался и не корежил, тот лишь гнулся в притворной покорности, только для того чтобы  выжить, но никогда не позволял сломать себя окончательно. И каждый раз вновь упрямо выпрямлялся, стоило только оставить его в покое хоть ненадолго. Возможно именно эта странная стойкость, это упрямство  и были тем, что помимо очевидной и бесспорной красоты и неподражаемых постельных талантов и привлекало бандитского атамана в чужом любовнике и заставляло страстно желать любой ценой сделать своим и только своим. А этот? Мужчина вновь бросает взгляд на тихим мышонком пригревшегося под его боком Алекса. Мышонок и есть! Точнее крысенок, уличный, бродяжный. Мелкий карманник, пощаженный из милости и ради минутной прихоти  подобранный и притащенный сюда. Просто игрушка для развлечения и ничего больше. И никакого  другого отношения он, конечно же, не стоит. А раз уж дурные мысли все же умудрились закрасться мужчине в голову, то и с тем, что есть сейчас тоже пора заканчивать. Хватит. Наигрался. Пора возвращать юного воришку обратно, откуда он его и взял.

   Когда Алекс, наконец, продрал все еще, немного, сонные глаза, солнце уже вовсю заливало яркими  теплыми лучами и комнату и стоящую в ней кровать, на которой и лежал паренек. И даже не оглядываясь вокруг привычным внутренним чутьем, выработавшимся за столько лет  жизни на улице, парнишка понял, что и в постели и в комнате он сейчас абсолютно одинок. Его чудесный атаман уже успел, как всегда спозаранку сбежать по своим таинственным  и загадочным атаманским делам, а Алекс как всегда проспал его уход. Снова. Как обычно. Ни разу за все дни, что он тут, пареньку так и не довелось увидеть, как мужчина покидает спальню. Ну, любил Алекс по утрам поспать подольше. Всегда любил, сколько себя помнил, вот и просыпал всю дорогу миг ухода любовника. Да ну и фиг бы с этим. Что ж теперь, портить себе из-за такой ерунды настроение на весь оставшийся день? Зато Алекс всегда заставал тот миг, когда Натан сюда входил, а это было куда как важнее и куда как интереснее. Словно в ответ на эти его размышления входная дверь широко распахнулась, и в комнату улыбаясь каким-то своим мыслям, шагнул Натан. В два-три быстрых шага достигнув постели, он с ходу плюхается на нее и, довольно бесцеремонно вытряхнув паренька из-под легкого шелкового покрывала, усаживает его рядом с собой.
- Проснулся соня? – зачем-то решает он уточнить и без того очевидное и тут же даже не дав парнишке и мгновения на ответ продолжает. – А у меня есть отличная новость для тебя. Знаешь, я тут подумал сегодня и решил, что ты со мной уже, пожалуй, полностью расплатился. И даже более чем малыш. Больше ты мне ничего не должен, так что можешь, наконец, быть абсолютно свободен. Я велю, чтоб кто-нибудь из ребят уже сегодня же проводил тебя обратно в город.  Ну как, рад? – На миг Алекс почувствовал, что его сердце, пропустив пару ударов, остановилось и на какой-то мучительно долгий миг замерло, никак не желая  вновь начинать свой привычный бег. Ну, вот и все. Сказочке конец, а кто верил ей: глупец! Он просто вернул долг за то, что попытался обокрасть  влиятельного разбойничьего атамана, и больше он тут не нужен! Можно убираться восвояси! Мужчина все еще продолжал и продолжал говорить что-то над самым ухом своим бодрым и жизнерадостным голосом. О том, что парни, которым он поручит вернуть Алекса обратно в город, будут абсолютно надежными и тому не следует ни о чем беспокоиться. О том, что хоть ему и завяжут глаза и повезут в наглухо закрытой повозке, чтоб он не смог ни найти дорогу обратно, ни рассказать, ни кому где именно скрывают свое убежище осторожные бандиты, но бояться ничего не нужно. Парни будут прекрасно знать, что не дай духи случись хоть что-нибудь, хоть единая не предвиденная малость, а атаман непременно проверит, как там Алекс добрался домой, как  вновь устроился на прежнем месте. Ну, так вот, не дай духи случится что-то не то, и атаман со всех виновных и невиновных живьем шкуры поспускает, а то, что останется собакам бродячим на поживы выкинет.
- Так что они не только довезут тебя до города в самом лучшем виде, но и еще и приглянут, чтоб ты до своих без приключений добрался. Сделать тебе никто ничего не посмеет, чего бы там мой верный Элиот не намечтал себе. Я парням строго настрого велю, как им и что делать. Они прекрасно знают, что я же прослежу, как они исполнят мой приказ, и если не дай боги…. Я их самих закопаю живьем.

    Мужчина много еще чего говорил, но Алекс его почти не слушал, даже и в пол уха. Все его мысли были заняты без остатка совсем другим. Он возвращается обратно. В свою шайку. К Хортасу и Кевину.  И хотя умом паренек прекрасно понимает, что рано или поздно это неизбежно бы произошло, сердце все равно сжимается от огорчения и обиды. С ним поигрались, развлеклись и вышвыривают обратно на улицу как приблудного котенка. Впрочем, нет, он же вовсе не котенок и не щенок, может именно в этом-то и была его беда? Может, будь он и в правду щенком или котенком все как раз было бы и иначе? Тех-то как раз и забирают с улицы насовсем куда как чаще чем бездомных людей. Хотя и их  не всегда. Надоест забавная зверушка богатой дитятке для которого ее взяли, и вышвырнут пушистую мелкоту пинком под зад обратно в канаву. За милую душу вышвырнут и даже и «пока» на прощанье не бросят. А он вообще человек, таких если и подбирают то на время. Поиграться и все. Да и то сказать, нахрена он сдался Натану? Красивый, богатый, главарь самой большой в этих краях банды. Многие уважают, многие боятся, по одному только щелчку его пальцев вона, сколько головорезов прыгает один перед другим выполняя малейший приказ. У него все, и деньги, и власть, и сила. Да стоит ему только подмигнуть и к нему любая девка и любой парень со всех ног прибежит и наверняка, же и благородные тоже. Что зря, что ль Натан, когда хочет весь такой обходительный да грамотный? Наверняка ж не раз и не два приходилось и с богатеями и дворянами всякими общаться. А Алекс кто? Шпаненок из подворотни, бродяжка без роду и племени, правда, что кутенок бездомный. Если б Кевин его еще совсем маленьким его в подворотне какой-то не нашел и в банду не привел, давно б уже в какой-нибудь канаве, не с голодухи, так от холода бы загнулся. Грязь уличная, которую Натан из какой-то прихоти подобрал и позабавлялся пока охота была, и прости-прощай Алекс. Хватит. Отработал свое воришка и вали обратно туда, где тебе место! Стараясь, чтоб на лице эти горькие размышления ни в коем случае не отразились, Алекс успевает одеться и подняться с постели. Где там те, кто отведет его в город? Он готов, пусть хоть глаза завязывают, хоть уши затыкают. Спасибо что его чудесный атаман и вовсе не решил все-таки свернуть шею крысенку, чтоб тот уж совсем точно никогда не смог выдать тайну бандитов. Наверняка ж бдительный Элиот не только самому Алексу высказал свои «душевные» пожелания, но и атаману пытался что-то советовать тоже. Недаром Натан упомянул сейчас о каких-то его мечтаниях. Впрочем,  что он и в правду с завязанными глазами-то мог бы выдать? Сюда его притащили без чувств, а увезут с повязкой на глазах, так что ни где он был,  ни как сюда добраться он, никогда в своей жизни прежде не покидавший родного городка и понятия не имевший что там вообще находится за его стенами рассказать никому не сможет, даже и под пытками.
   Убедившись, что его героические усилия даром вовсе не пропали и продолжавший сидеть на кровати атаман и в правду не понял по его лицу, о чем он думает Алекс усилием воли, заставляет себя вновь начать вслушиваться в звучащие над ухом слова мужчины, но тот как раз уже закончил.
- Что-то не похоже чтоб ты был рад малыш. Что-то не так?  - подозрительно щурит Натан свои внимательные светло карие глаза на парнишку, который словно вообще не прислушиваясь к тому, что ему говорили. С безучастным лицом как-то медленно и отрешенно словно человек, двигавшийся то ли во сне, то ли в полусне он даже не глядя, умудрился натянуть на себя свою одежду, и с по-прежнему отрешенным видом поднялся с постели, точно уже был готов прямо сейчас бежать обратно в свою родную шайку. «Наверно все-таки рад. Просто немного удивлен потому, что не думал, что это произойдет уже сегодня, вот и все». - Мелькает в голове мужчины. «Все верно, наверняка просто удивлен, вот и все».
- Да нет, я рад. Конечно, рад. – Тут же подтверждает его мысли паренек. – Это здорово, что я снова свободный и снова смогу ходить, где захочу и делать, что захочу. Когда я могу идти?
- Да хоть прям щас. Я тот час и спущу кого-нибудь во двор, чтоб тебя проводили.  – Мужчина вслед за пареньком поднимается с постели и направляется к выходу из спальни. – Постой, Да постой же! – внезапно одергивает он уже замершего в распахнутых дверях паренька, - Ты ничего случайно не забыл?
- А? – словно очнувшись ото сна, встрепенулся тот, выныривая из каких-то своих дум
- Что «А»? Ты меня вообще слушал? Чем ты там голову себе забил?
- Что?  – снова вскидывается паренек, слыша в голосе мужчины легкое раздражение и внезапно разом припоминая все свои  прежние страхи. – Прости, я задумался. Я ж считай дней десять в банде не был, - старается придумать правдоподобное объяснение он, не желая выдавать, что все дело в том, что ему совсем не хочется покидать ни своего чудесного атамана, ни это место. Как там меня ребята встретят?
- А, ну на счет этого не переживай. Голос мужчины тут же смягчается. – Я Элиота посылал уже сутра, чтоб он передал твоему, как ты его там назвал? Хортас, да? А, ну не важно, в общем, к нему, передать что ты мне был должен и что я захотел ты этот долг отработал, причем отработал на моей территории. Без лишних подробностей разумеется, так что все в порядке. Пусть только посмеют хоть слово тебе сказать, хоть он, хоть еще кто в вашей шайке. Бошки-то им пооткручивать в случае чего не трудно, они это и сами прекрасно понимают. Ты лучше на столе посмотри там кое, что для тебя. – Паренек послушно подходит к столу и тут же едва не оседает на пол, видя там тот самый злополучный кошель, с которого и начались все его последние приключения. Что это такое? Бандит все-таки передумал прощать и решил все же примерно наказать воришку за наглость? Поэтому и подсунул ему сейчас треклятую вещицу, чтоб напомнить, за что именно ему сейчас свинтят голову, недаром же упомянул что поотрывать головы уличной шпане дело нехитрое? Слезы ужаса мгновенно перехватывают горло, мешая вздохнуть и заставляя мигом осипший дрожащий голос звучать тихо и жалко.
- Господин, - разом забывая и имя мужчины и все, что было в последние дни, выдавливает из себя Алекс, охваченный тем же самым, если не большим страхом что и под тем проклятым мостом, где ему едва не перерезали голо. – Господин, пожалуйста! Ты же сказал что простил, я, я же ведь говорил, клялся, что я не знал, клянусь. Прости, пожалуйста, прости,  я больше никогда… - но мужчина быстро поднявшись с постели, подходит к пареньку и крепко обнимает его. Тот замирает и не понятно, то ли успокоенный, то ли перепуганный еще больше
- Ты чего дурачок? Успокойся. Вот же. Ну чего ты? Ты когда-нибудь перестанешь трястись? Это уже прям… а, ладно. Забудь. Просто успокойся, я вовсе не собирался пугать тебя. – Натан сам берет со стола злополучный кошель и протягивает парнишке. – Это вовсе не упрек и не напоминание. И кстати не плата тоже. И наказывать тебя снова я уж точно не собирался. Это просто подарок. Подарок, глупый понял? – Алекс, в последний раз шмыгнув носом, робко протягивает руку к кошелю и приняв его с удивлением поднимает глаза на мужчину. Тот оказывается полнехонек.
- Все верно, это тебе, - с усмешкой кивает бандит. Деньги уверен тебе пригодятся, только всем не свети и все сразу не трать, а кошель, - он пожимает плечами, ругая себя за то, что никак не может избавиться от остатков сентиментальности - Кошель как пожелаешь, хочешь, продай, хочешь, оставь на память, а хочешь вообще выкинь. Да бери, бери. Чего застыл в раздумьях-то? Бери, говорю, пригодятся, я не сомневаюсь. Золота-то там, правда, нет, я подумал, что оно тебе в твоей шайке совсем ни к чему. Еще увидит кто лишний, позарится и свернет тебе,  не дай боги, за него шею. Зато уж серебра тут предостаточно, а сверху я еще и немного меди насыпал, чтоб ты не отсвечивал лишний раз. Ну, сам разберешься, что тебе в какой момент из монет будет нужнее или, что когда безопаснее. Удачи.
- Угу. Спасибо. Тебе тоже.