Настоящая овчарка

"Воспоминания далёкого детства"

Запах кошек был мне привычен с самого раннего возраста, хотя мои родители даже и не помышляли завести в нашей маленькой комнате кого-нибудь ещё, кроме меня. Зачем нужны лишние кошки в коммунальном пространстве дома, когда у моей бабушки, за деревянной стеной, разделяющей наши семьи, всегда обитали две «сибирки» с именами Муська и Пуська?!
Эти две клички передавались по наследству всем кошкам женского пола, которые появлялись на смену прежним носительницам этих славных имён, а так как их хозяйка имела большую симпатию к породам, обладающим шерстью длинную, а цветом тёмно-серою, то всем казалось, что пара Муська-Пуська действительно обладала, как говорят про кошек, девятью жизнями.

Я любил их всех, не знаю скольких, по причине уже названной. Любил, когда они лежали рядом со мной, ещё совсем маленьким, или сидели поблизости, вылизывая себя уморительно и старательно, без всякого «Мойдодыра» напоминая мне, что нужно умываться по утрам и вечерам. Когда я научился сидеть, они по очереди вспрыгивали ко мне на колени, оседали всей тяжестью тел и мурлыкая, старались меня усыпить, не давая возможности мне вскочить и лишний раз побегать. Когда я стал постарше, то сам зазывал их на колени, чтобы послушать их вечные песни уюта, для чего старательно поглаживал им спины и почёсывал их подбородки, что им особенно, как я видел, нравилось.
Чтобы повеселить себя и их, тайком от бабушки, я смачивал одной-двумя каплями настойки валерьяны полузасохшую горбушку от батона белого хлеба, бросал её на пол и увлечённо наблюдал, как зажигались кошачьи глаза, как горбушка превращалась в подобие футбольного мяча, который летал от одной кошачьей лапы к другой, как она с урчанием перетаскивалась из угла в угол, из комнаты в комнату и, наконец, исчезала, разодранная на части. Но и после этого, веселье продолжалось неописуемое: какое-то тряпью падало на пол, почему-то обрывались некоторые занавески, тюль не выдерживал порывов кошачьих когтей... Словом, когда бабушка приходила с улицы, то ужасалась, подозрительно смотрела на меня или на свою дочь, мою тетю, которая была немногим старше меня, и пыталась тонко, как ей казалось, выведать причину такого поведения своих любимцев.

Помнится мне один случай, а я тогда учился во втором классе, когда к любви добавилось ещё и уважение к ним.
С кошками у меня была одна общая забава, не знаю как её назвать, но заключалась она в том, что одна или обе садились на тахту, а я располагался против них. Моя задача заключалась слегка ткнуть пальцем в кошачью грудь так удачно, чтобы моя рука не оказалась оцарапанной. Эти трудные поединки напоминали фехтование, только в роли шпаги и сабли были мой палец и кошачьи когти. Признаюсь, кисти моих рук тогда были вечно исцарапанными — кошачья ловкость явно превосходила мою, но от этого только увеличивался азарт в поединках, как со стороны меня, так и со стороны кошек. Они всё прекрасно понимали и принимали правила игры, стараясь, отбивая атаку, не сильно поцарапать кисти моих рук.
Но однажды я нарушил правила и мне стыдно до сих пор.
Придя как-то морозным днём из школы, я, отогреваясь, присел поближе к печке. Тут же напротив меня уселась то ли Пуська, то ли Муська, приняв привычную спортивную стойку. Игра, естественно, началась, но я был в плохой форме, и сразу же получил две такие царапины, что они обильно стали кровоточить.  Такое начало мне не понравилось.
На глаза попались чёрные кожаные перчатки, не моего размера, но зато из толстой кожи и, к тому же на толстой байковой подкладке. То, что надо!
Натянув одну из них на пораненную руку, я возобновил игру. Когти царапали, но не мою кожу, больно не было, я обнаглел и начал достигать цели даже тогда, когда по всем законам естества, я должен был стремительно отступать. Кошка на пару секунд задумалась, опустив обе передние лапы, затем, решив продолжить, непривычно сильно, «не по детски» саданула по чёрному пятипалому сопернику. Удар был таким, что кожа перчатки оказалась заметно вспоротой. И хотя я всё же отдернул руку, но не так стремительно, а, следовательно, неестественно. Моя визави это поняла, медленно встала на все четыре лапы, посмотрела мне в глаза и, явно демонстрируя полное презрение, повернулась задом и, медленно ступая, пошла прочь, как бы игнорирую меня полностью. Я смутился. Это было мне хорошим уроком! С тех самых пор нечестный приём для меня стал недопустимым, а если подобное применялось по отношению и ко мне, и кому бы то ни было, то моя реакция стала походить на ту самую, которую мне продемонстрировала обычная кошка.
Большого терпения понадобилось мне, чтобы вернуть утраченное доверие, и я потом  уже гордо носил следы кошачьих когтей — они мне доставались в честном поединке.

Надо ли теперь говорить, что моя бабушка, не любила собак, ведь она была настоящей кошатницей, пусть не покажется это слово кому-то грубым. «На вкус и цвет товарища нет», как известно, и все мы вольно или невольно часто имеем какое-то пристрастие и становимся: голубятниками, лошадниками, кошатниками или собачниками. И, если лошадником и кошатником я себя иногда называю, то собачником я так и не стал, хотя попытка была.

Я перешёл в третий класс, впереди было лето, долгожданные каникулы, и та детская беззаботная радость ожидания чего-то нового и неизведанного.

- Давай заведём собаку! - услышал я в один прекрасный день фразу, которую произнёс мой отец, обращаясь к матери.
Зачем, с чего вдруг? - изумилась мама.
Надо тут добавить, что мы к этому времени переехали в другой, тоже деревянный, но уже одноэтажный дом на той же улице, сделав размен с моей двоюродной бабушкой. Домик мало чем отличался от первого, но места стало чуть больше, и соседка была только одна, к тому же достался нам ещё и сарай, и маленький палисадник — вот поэтому, наверное, моему отцу показалось, что и для собаки место теперь есть.
- Давай, а?! Мне мой напарник на работе щенка предлагает от своей собаки, даром отдаёт, по-приятельски, а у него собака породистая, настоящая немецкая овчарка.
- У-у! Овчарка! Как у нашего соседа? Нет, мне такая и даром не нужно! - махнула рукой мама с презрением.
Я тоже не хотел такой собаки. Правда я вообще никакой собаки не хотел, а считал, что у нас теперь должна быть собственная кошка, вот только соседка так не считала, она была убеждена, что кошка будет лишней на общей коммунальной кухне, потому что никто не в силах запретить кошкам посещать общественную кухню, ведь она же, кухня, как-никак общая.
Сосед, о котором упомянула моя мама, со своей собакой, а ещё с женой, жил с тыльной стороны нашего дома, ближе к сараям и к маленькому садику с тройкой старых яблонь, которые давали не впечатляющее количество яблок: штуки три на каждую и не в каждый сезон. Но сосед всё равно привязывал летом свою овчарку к забору, гордо объясняя соседям, что она охраняет сад от посягательств всяких воров, особенно мальчишек, которые просто слюнками исходят, глядя на его яблоки, мелкие, зелёные, с какими-то болячками на боках. Я бы их и есть не стал, если бы он и сам угостил, но то, что он угостит, никому не грозило.
Собака его лаяла на всё, что двигалось: на взрослых, на детей, на кошек, на птиц, на машину, заехавшую во двор. Она лаяла и привязанная, и отвязанная, и посаженная к окну в комнате. Все ненавидели эту «пустолайку», но поделать ничего не могли. Каждое раннее утро, сосед выходил с ней со двора через калитку, расположенную рядом с нашими окнами, и будил всех лучше будильника, выкрикивая: «Рядом! Рядом! Я кому сказал? Рядом!». Затем следовал хлопок ременного повадка, и собачий визг заглушался повторением приказа: «Рядом! Его за глаза так и называли Рядом, говоря: «Ну вот опять этого Рядом куда-то чёрт с утра понёс!».
- Да не такая, я тебе говорю, настоящая, породистая, воспитанная, красивая, не то, что у этого Рядом, у него дворняга какая-то, а не овчарка, - не сдавался отец.
- Ну, если красивая, говоришь... - неопределённо проговорила мама, явно поддаваясь на уговоры.
- Завтра я щеночка принесу, увидите, вам обоим понравится, - подвёл итог папа, и перевёл разговор на другую тему.

Завтра наступило скоро. Мы с мамой сидели у бабушки, когда в парадную дверь постучал отец. Бабушка открыла ему дверь и ахнула, увидев в руках сына щенка, небрежно прикрытого тряпицей. Она уже была предупреждена нами, но, увидев воочию то, чего не одобрила, просто расстроилась.
Не желая её раздражать, мы заторопились домой.
- Неси! - сказал мне папа, и передал мне запелёнатого щенка.
  Я принял на руки незнакомое создание, которое заворочалось с настойчивым желанием вырваться.
- Держи крепче, а то уронишь! - дали мне совет родители, а бабушка ревниво спросила:
- И что, тебе он нравится?
- Не знаю, - ответил я неуверенно, направляясь к выходу.

Всю дорогу, а это две с половиной трамвайной остановки, я старался понять, нравится мне этот щенок или нет. От него пронзительно пахло чужим, непривычным мне запахом, и  будь я сам кошкой,  непременно бы зашипел на него, или того хуже, цапнул бы его когтями, но он был мне доверен и я осознавал ответственность за него, кроме того он был ещё совсем несмышлёнышем, что заставляло прижимать его бережно и с некоторую лаской.
Но вот мы и дома, и куда его? Щенок дрожал мелкой дрожью, казалось ему было холодно. Теперь мама взяла его на руки, прижала к себе, пока отец сооружал для него подобие гнезда из какой-то коробки и ненужных тряпок.
- Как назовём? - спросил нас отец.
Я начал вспоминать собачьи клички и называть их вслух, но они почему-то родителям не нравились. Щенок в это время вертелся у нас под ногами, тыкался влажным носом во всё, что попадалось ему на пути и издавал звуки, которые напоминали и повизгивание, и тявканье, и «бу-бу» младенца.
- Ой, да чего думать, - вдруг решила мама, - Булькой назовём, давайте?!
- Ну какой, Булькой?! - с возмущением в голосе возразил отец, - Овчарка по имени Булька — это же смешно!
- Ну и пусть смешно, зато он, посмотрите, откликается! - весело подхватила мама и начала повторять, - Булька!.. Булька!.. Иди ко мне!
Щенок и в самом деле ткнулся ей в ноги и забулькал что-то на своём непонятном нам собачьем языке.
Ну что же, пусть будет Булькой, - тем более, что маму всё равно не переспорить!

Чем кормить и поить щенка мы знали; бывший хозяин дал моему отцу подробную инструкцию, нужно, наверное, сказать, что никаких готовых кормов в баночках и пакетиках, какими уставлены полки современных магазинов, в то, уже далёкое от нынешнего, время, конечно же, не было. Кашка, кефир, маленькие кусочки варёной курицы — вот, что было рекомендовано нашему новому члену семьи. Ах, да, ещё не забыть бы про фрукты! А какие свежие фрукты были у нас на столе в июне? Из привозных заграничных — бананы, из местных — ранняя клубника, точнее садовая земляника, которую до сих пор упорно большинство людей предпочитает называть так, как называется родственная ягода, имеющая чуть вытянутую форму, кисловатая на вкус, но зато с изумительным сильным ароматом, перед которым невозможно устоять, чтобы не захотеть немедленно положить её в рот. И эта клубника-земляника как раз только появилась на рынке и явно пригодилась, чтобы добавить её в Булькин рацион.

Нет, с кормлением проблем не возникло, проблема встала в полный рост, когда все улеглись спать. Оставленный одиноким в своём гнезде, щенок заскулил, как заплакал. Он делал это словно младенец оставленный матерью. Столько тоски, отчаяния, жалобы содержалось в его издаваемых звуках, что спокойно уснуть было невозможно.
Первой встала мама. Она взяла Бульку на руки, погладила, покачала, прижимая к себе, и, когда он затих, уложила на место.
- У-у, у-у, у-у!!! - это щенок возобновил свою сиротскую песню.
Наступила моя очередь, чтобы попытаться проделать всё то, что проделывала мама. У меня получалось, но не так быстро как хотелось. А когда, я лёг, удовлетворённый результатом, то скулёж возобновился с прежним усердием.
Дошла очередь и до старшего члена семьи. Отец поднялся недовольный и попытался решить проблему быстро и кардинально. Он зажёг плиту, подогрел чайник и налил тёплой воды в солдатскую алюминиевую баклажку, которую незамедлительно положил в конурку, чтобы щенок думал, что рядом с ним находится его мать. Булька замолк, и прижался боком к металлической грелке. Отец улёгся довольный своей находчивостью и пониманием дела. Наверное, сколько-то минут мы даже крепко спали.
- У-у, у-у, у-у!!! - и все опять проснулись. Ходики с бегающими кошачьими глазами показывали полночь.
- У-у! - кажется, простонали мы хором.
- Может он есть хочет? - неважно, кто задал этот вопрос, но несколько кусочков клубнички заставили щенка умолкнуть. Тишина — как же это хорошо!
- У-у, у-у, у-у!!!
Чья очередь укачивать? Никому не хотелось. Первой сдалась мама и взяла мучителя на руки. Потрясающий эффект! Казалось осталось только положить Бульку рядом с собой и можно будет опять заснуть! Но ни тут-то было! Он хотел спать только на руках и, вдобавок, чтобы эти руки его укачивали, может быть, ещё совали ему в рот вкусные ягоды. В итоге мама принесла себя в жертву ради нашего сна.
На следующую ночь почти всё повторилось. После третьей ночи мама вынесла приговор, который не подлежал апелляции:
- Неси его обратно хозяину, сил моих больше нет!
- А если он не возьмёт? - с сомнением в голосе ответил отец.
- Возьмёт! А если у тебя не возьмёт, то скажи, что я сама принесу ему его щенка.
- Хорошо, хорошо, я его предупрежу, что после работы к нему приеду.
- Со щенком! - уточнила мать.
- Со щенком, - уныло повторил папа.

У меня хватило совести не выступить адвокатом в защиту Бульки, хотя я уже успел к этому дню нарисовать в своём воображении красивую молодую овчарку идущую рядом со мной по улице или по лесу, послушную, преданную, совсем не такую, как у нашего соседа. Но (это вечное «но» сопровождающее всю нашу жизнь!) мои родители работали, им нужно было вставать рано, а они не высыпались, а я не смог заменить собой мою маму. Булька рвался только на её руки, что меня, признаться, обижало: я, явно, не был её хозяином.
Отцов приятель, разумеется, вынужден был принять щенка обратно. Не обошлось, конечно, без взаимных претензий, но, тем не менее, всё устроилось, и у бывшего Бульки появился новый хозяин, который обрадовался, что ему выпала удача, и он получил отличную собаку, которая в летний период будет жить на даче с его матерью и детьми, ведь настоящая овчарка — это отличный сторож и защитник от лихих людей.
Как там, наш Булька, растёт? - спрашивала иногда мама отца, а он отвечал:
- Растёт, уже большой стал, красивый, мне фотографии показывали, ты бы его не узнала. Эх, зря отдали, я бы с ним в лес и на рыбалку ездил, - вздыхал папа.
- Угу, а я бы не работала, а сидела бы его укачивала, пока он вырастит, - с сарказмом отвечала мама.

Прошёл ровно год, когда в какой-то день июня, отец пришёл домой хмурый и недовольный. Настроение ему испортил приятель, который дал нам прошлым летом щенка. А получилось это из-за того, что новый хозяин нашего Бульки, явился к тому и начал ругаться, заявив, что ему всучили, как он выразился, дефектную собаку. Вот что произошло.
Начался дачный сезон, и бывший Булька был отправлен со всей семьёй этого товарища за город. Вначале всё было прекрасно, собаку все любили, она пришлась там, как говорится, ко двору, зорко стояла на страже хозяйского добра и территории. Бабушка с внучатами усердно копали грядки, высаживали рассаду, поливали, дёргали сорняки, словом, занимались тем самым любимым делом, который присущ почти всем владельцам шести соток. Особенно лелеяли грядки с вызревающей клубникой, ягоды которой подставляли солнцу уже краснеющие бока, соблазняя их сорвать немедленно. И ко всеобщему огорчению и обиде такой день настал.
Проснувшись рано утром, бабуля вышла на крыльцо и не увидела любимого сторожа, которого взяли в привычку не привязывать, позволяя воспитанной собаке ходить по территории двора, дабы весь забор был под надёжной охраной. Небольшой огородик был в свою очередь отделён не очень прочным плетнём, который защищал грядки от кур, лишая их возможности разгребать мягкую землю в поисках червяков и иного чего съедобного. Хлипкая калиточка на пути тропинки, ведущей к грядкам была приоткрыта. Бабушка направилась по ней, заглянула внутрь огородика и увидела свою овчарку, которая с большим удовольствием, переходя от кустика к кустику, объедала созревшие ягоды.
Какие чувства испытала старушка, как огорчились дети, и в каком гневе был главный хозяин этой любительницы клубнички, можно было только догадываться, потому что, к счастью, мы не присутствовали при этом происшествии, но зато мы прекрасно знали, как наша Булька полюбила эту ягоду за короткий срок пребывания в нашей семье.
- Разве это собака?! Разве это овчарка, как ты меня уверял?! - предъявлял претензии потерпевший, - Она сторожить должна, а не забираться как козёл в огород и на грядках всё объедать! У кого она до меня была? Вот пусть они у меня её забирают и за клубнику заплатят! Это же уму непостижимо — собаку к клубнике приучать!

- Бедная Булька, - сделала своё заключение мама, выслушав рассказ отца, - её, небось, одной овсянкой кормили, жмоты!

Вот так бывшая Булька рассорила всех бывших её владельцев, не оправдав высокого звания настоящей немецкой овчарки, а я так и не стал собачником.

11.02.13

Мальчик с собакой. Фарфоровая статуэтка. «ЛФЗ», СССР. 50-е годы XX столетия.