Под кустом аквилегии

Первый вариант этого рассказа здесь: http://www.proza.ru/2014/02/02/2388


 ***


Больше суток во мне сжималась пружина нервного стресса и пчелка, жужжащая, над резными лепестками ирисов, выдернула чеку!

Я схватила штыковую лопату, воткнутую возле клумбы, и стала рубить ненавистные головки. Потом мне показалось такое наказание слишком маленьким. Стала со злостью корчевать жирные корни ирисов, загоняя блестящее железо по самую кромку.

Очередной раз лопата вошла в землю, но не смогла  выдернуть наглеца  из глубины. Я раскачивала лопату из стороны в сторону и напрягала уставшие мышцы, вытаскивая  упрямца. Наконец-то  мне удалось справиться.

Но лопата  вытащила не корень.

Из глубины земли выскользнула человеческая ладонь!

Мой запал иссяк, я упала на колени и часто-часто  задышала.

Мир вокруг напоминал сон.

Нет, кошмар! Когда явно видишь предмет, но сознание точно знает –  этого быть не может.

Я дотронулась до пальца, торчащего из земли.
 
Холодный.
 
Вздрогнула.

Затем медленно стала разгребать руками мягкую почву.

Время словно остановилось.

 Я отшвыривала комья. Набирала полные горсти  земли и ссыпала их за клумбу.

И вот мои руки коснулись лица мертвеца. Смахнув последнюю пыль, отчётливо увидела веснушки. Они проступали на бледной, уже покрытой трупными пятнами коже. Я убрала оставшийся небольшой комочек, пальцы зацепились за прядь волос.

Она оказались рыже-медного оттенка.

Я присмотрелась внимательно.

Девушка с фотографии, которую я видела вчера!


 ***


Прошло только тридцать часов, и –  привычный мир рухнул.

Еще вчера утром, довольная, с кружкой крепкого кофе в руках, я сидела на табурете возле любимых цветов. Бордовая аквилегия* раскрыла первые цветы.

Семь часов утра. Влажный прохладный туман  отрезвлял, прогонял истому ночи. А с ним улетали грёзы сна и шепот мужа: «Я хочу дочку».

В тот миг чарующее наваждение не казалось удачной идеей. Оно выглядело так же нелепо, как сиротливо смотрелась скромная аквилегия на фоне пышного великолепия садового творчества супруга.

Я всё ещё не могла привыкнуть к его очаровательному дому и участку, которые он превратил в образец неповторимой оригинальности. Как лучший в области ландшафтный дизайнер, муж смог совместить на двенадцати сотках элементы английского парка, альпийские горки и камни японских садов.

 Сколько уже? Почти два года замужества! До сих пор не верила, что  решилась на второй брак, не девочка уже, немного до сорока. Как же так получилось, что импозантный седеющий красавец увлекся моей скромной особой?

После кулаков и пьяной ругани первого замужества, ласковые слова второго супруга казались ненастоящими, сериальными, напоминавшими сюсюканье. Стоит признать, что его правильная речь дико раздражала – такие липко-приторные выражения и заумные слова просто бесили. Но забота мужа обо мне определённо была настоящей. Он внимательно выслушивал все мои новости, кормил вкусным обедом, а потом, закутав пледом, укладывал спать. Супруг часто дарил подарки, которые в своей прежней жизни я получала слишком редко.

Наверное, всё-таки я меркантильная особа, и проклятая нужда матери, в одиночку растившей сына, сделала свой выбор. Мой супруг получал не слабые гонорары. Быть может,  мое согласие вновь стать женой, вырвали одиночество и проклятая тоска по сыну. Вот случилось так, что служил  он за три тысячи километров от дома.

Мечты тогда прервал  настойчивый сигнал клаксона. Он ворвался реальностью в мою неоднозначную жизнь и потребовал явиться на очередное суточное дежурство фельдшера «Скорой помощи».


 ***


Я запомнила тот вызов потому,  что он был первым и так не вязался с ощущением моего личного тихого счастья.

Женщина корчилась на полу кухни и выла от боли, хватаясь за голову.

Систолическое давление у женщины далеко перепрыгнуло отметку 200, пульс частил за 130 ударов в минуту. Набрав в шприц энап с физраствором, стала вводить лекарство, и тут несчастную вырвало на меня. Рука дрогнула, игла чуть было не вышла из вены, но я смогла доколоть лекарство. Следом  сделала женщине в плечо фуросемид.

Помощь оказалась действенной – давление начало медленно снижаться, вой прекратился. Зато я услышала всхлипы мужика. Небритый здоровяк размазывал слёзы по щекам и шептал: «Потерять двоих – не могу…  Не могу! Это невыносимо…»

Сняв халат, я вымыла руки и как смогла, привела себя в порядок. Мужчина подал чистое полотенце и обречённо сказал: «Дочь у нас пропа... А сегодня нам букет жёлтых ирисов кто-то прислал... Мы так и не смогли их выкинуть». Я вздрогнула. Опять?!

Все знали, что в нашей области появился маньяк. Женщины пропадали не часто, но регулярно. Все разного возраста. Неизменным оставался букет, присланный родственникам к вечеру второго дня после исчезновения. Первые трупы изуродованных женщин преступник не прятал – посыпал цветами и слал букет через посыльного родителям или мужу. Позже стали появляться только цветы, и все понимали – ждать возвращения не стоит.

Я добавила несчастной матери сибазон, в надежде, что она сможет на время забыться. Вместе с мужем перетащила обессилившую женщину в спальню на кровать. На тумбочке заметила фотографию рыженькой весёлой  девчушки.

Собрав волю в кулак, вышла из квартиры. Я разделяла горе родителей, но машину ждали другие пациенты.


 ***


К следующему утру, насмотревшись на страдания пациентов, мне хотелось забыться в объятьях мужа, на кровати, в уютной спаленке с окнами, заплетёнными яркими клематисами.  После ночных размышлений я убедила себя родить ребёнка. Не первая, кто поступает так, делая новую семью полноценной.

Муж – моя стена, моя уверенность в завтра, моя новая, дремлющая ранее любовь. И, чего смущаться, мне хотелось ощутить шевеление ребёнка, почувствовать его губки на своем соске, поцеловать крохотные пяточки и ладошки.

Мечтая о младенце, я не готова была к следующему вызову. Мы добирались минут десять до места и  удивились – запертые ворота, окна без света. Выбралась из машины и огляделась: окраина, ни одного столба с фонарями, под ногами хлюпающая грязь.

Я постучала в калитку – залаяли окрестные собаки. Достала из кармана гирьку и громыхнула со всей силой о железную дверь. Собаки зашлись в вое, но дом так и остался тёмным. «Неужели ложный вызов?» — мелькнуло в голове, и тут послышался визг тормозов. Возле нас остановилось такси. Из автомобиля выскочила женщина с ребёнком на руках и криком: «Помогите!» Следом за ней вышли два бритоголовых пошатывающихся амбала. Таксист, тут же убрался прочь.

Я распахнула двери «скорой», девочку положили на носилки. Едва взглянув на ребёнка, поняла – она мертва. Двадцать лет на «скорой» – покойников определяла сразу. Но на всякий случай стала прощупывать пульс и прослушивать дыхание. Ни того, ни другого не оказалось. Растерянно посмотрела на пьяную мать, которая привалившись к стенке, затихла. Спать она, что ли, собралась?

Я слегка опешила: брать труп в свою машину не имела права. Раздумывать не пришлось. Бритая башка заглянула в салон, меня оглушил голос: «Ну? Чего тут?» Молча поглядела на него,  мужик и так всё знал. Он сунул руку за пазуху. Через секунду я увидела пистолет, дуло смотрело прямо мне в лицо. «Лечи, кукла!» — опять прорычал амбал и, немного отведя руку, выстрелил. От грохота вся моя сущность замерла, окружающий мир заколыхался, как в маске акваланга. Из оцепенения меня вывел крик. От резкого звука мать ребёнка встрепенулась и опять заголосила своё:  «Помогите!»

Я обернулась в надежде найти помощь, но водитель держался за шею, наклонив голову к рулю.  Сколько раз пришлось мне сталкиваться и с наркоманами, которые пытались ножом или топором вырвать у меня дозу морфия, и с пьяными, ловящими белочку, и с истеричками режущими вены, да и просто с родственниками, качающими свои права, но никогда моё тело не подводило меня.  Сейчас же:  во рту пересохло, губы задрожали, водолазка прилипла к спине, а сердце… Сердце будто остановилось, а потом снова учащённо забухало в висках. Болезненно, громко. С трудом я нащупала рукой систему для капельницы, негнущимися пальцами едва справилась с флаконом гемодеза. Почти наугад ткнула иглу в руку ребёнка.

Мужик удовлетворенно кивнул. Спрятал оружие за пазуху и достал оттуда букет. Кинул в салон со словами:

— С днюхой, Светка.

Жёлтые ирисы упали на мертвого ребёнка.

Помятые, пожухлые они казались точно такими же, какие лежали у входа в квартиру, где пропала рыженькая девочка.
 

 ***


Поддавшись истерике  я откопала мертвеца. Случайно.
 
В те минуты соображала с трудом. Мобильник показывал четыре часа после полудня, когда я, наконец, смогла покинуть кабинеты, где рассказывала и подписывала разные бумаги. Главный вопрос, на который так и не смогла дать убедительный ответ: «Как получилось, что в вашей машине умер несовершеннолетний?» Полицейские верили и не верили, что мне пришлось нарушить инструкции – взять в салон мертвую девочку.

Двигаясь шаркающими шагами, добрела до садовых качелей.
 
И тут мне на глаза попались ярко-желтые ирисы, благоухающие под тёплыми лучами почти летнего солнца.
 
Ирисы. Ирисы!

Они предвестники беды.
 
Спутники трагедии.

Несут смерть.

Боль.

Горе.

Теперь я это знала точно!

Мой воспалённый разум отказывался признать увиденное. Рядом с моим домом,  под цветочной клумбой с желто-апельсиновыми ирисами, которые иногда поливала вечерами, лежала закопанная шестнадцатилетняя рыжая девчушка!

Передвигая стопудовые ноги, я смогла добраться до крана с водой.

Пила жадно, обливаясь и смачивая лицо той же влагой. Мне хотелось захлебнуться или оказаться за тысячу километров от этого чудовищного места.

И тут мне стукнула в голову сумасшедшая мысль.

В одной из  телепередач рассказывали о пропавшей женщине.

Её муж получил букет ранних, красных тюльпанов.

Я решительно направилась к клумбе с уже отцветшими  тюльпанами, захватив по пути всё  ту же штыковую лопату.

Я рубила листья.

Выкапывала луковицы.

Углубляла яму.

Мне хотелось, очень хотелось ошибиться!
 
Потому что в моём жилище, в том месте, где я обретала покой и уверенность, не должны находиться трупы!

Дом  – единственное место на свете, куда мне приятно вернуться после столкновения с человеческими судьбами, страшными новостями и встреченными обидами. Здесь сам собой находится укромный уголок, где можно расслабиться и помечтать.

Я рыла землю с остервенением.

Мне нужно было доказательство ошибки.

Но труп был!

У мертвеца уже не было глаза. Вместо него копошился белый толстый червь.

Запах оказался резким.

Меня стошнило, вывернуло голодный, пустой желудок с болями и спазмами…

Скорчившись, упала на колени.


 ***


И тут...

Боковым зрением я увидела движение.

Он!

Сюда шёл убийца!

Раз есть труп – существует убийца!

Я должна была встать. Но меня опять накрыли рвотные спазмы. Глаза застилали слёзы.

Маньяк двигался по садовой дорожке.
 
Он казался великаном, в свете заходящего солнца.

Или то росла его мрачная тень?

Багровый цвет лица, перекошенный рот и сжатые кулаки  не оставляли сомнения в его ярости.

Приблизившись почти вплотную,  убийца  достал из кармана чёрный шнурок…

Моё тело затряслось.

Я подпрыгнула. Дрожала каждая клеточка организма.

Сорвавшись с места,  побежала прочь.

 Мне отчётливо слышался голос диктора: «…все найденные трупы задушены чёрным шнурком. Его находили на трупе…»

Захотелось спрятаться.

Забиться в такой уголок, чтобы никакой нелюдь меня не нашёл.

Такое место должно, просто обязано было быть в моём жилище!

Может поэтому, вместо того, чтобы выскочить за калитку, я заскочила в дом и полетела  по нему, пытаясь понять, где я могу скрыться и  затаиться. Мне казалась, что я бежала быстро, но убийца двигался на удивление ловко и в столовой мы оказались вместе. Нас разделял только старинный обеденный стол и стулья вокруг него.

И тут маньяк заговорил голосом моего супруга:

— Валюш, ты почему ведёшь себя, как ненормальная?

В ответ я закричала, вернее, пропищала скованным от страха голосом:

— Не подходи, урод!

— Валечка, что с тобой?

Муж  спрашивал  тихим, таким знакомым,  родным шепотом, медленно обходя  стол. Я сморгнула и стала видеть отчётливее. Уловив его движение, все же переместилась в сторону, подальше от него.

— Милая, что тебя напугало?

— Ты знаешь, что… — сухим от жажды ртом я  выдавила из себя ответ.

— Нет. Не знаю, — ответил он. — Ты разрушала грядки, вырывала редкие сорта цветов – это меня разозлило.

Во мне проснулась надежда:

— Так это не ты?

— Что не я?

— Закопал трупы женщин под клумбами!

— Трупы? Женщин?  – его голос выражал искреннее недоумение, и мне захотелось верить мужу, прижаться к нему. Пусть он окажется не причём! Пусть это будет кто-то другой! Ведь я хочу родить ему дочку!

— Иди ко мне, любимая. Я обниму тебя, а ты расскажешь мне о том, что тебя так взволновало.

На секунду представились: его нежные руки, пухлые мягкие губы, аромат туалетной воды…

Только мгновенье.

Чудовище оказалось рядом!

И раздирающая боль в плечах, от  вывернутых мне рук.

 Бок супруга совсем  рядом. Изловчилась и впилась в него зубами.

— Змея,  — прохрипел он с ненавистью и ударил меня. Времени пока предметы перестали двоиться у меня перед глазами хватило гаду на то, чтобы опутать мои руки и ноги скотчем и швырнуть на пол. Я попробовала отползти от него подальше, но мои движения напоминали судорожные движения разрубленного пополам дождевого червя.

Монстр в образе моего мужа отвратительно выругалось,  прижигая укус коньяком из бара, а затем повернулось и спросило:

— Зачем? Зачем тебе понадобилось рыть клумбы?!

Не слыша  его слов, я глухо шептала:

— Почему? Почему ты женился на мне?

Этот недочеловек отвечал спокойно, с каким-то наслаждением смакуя свои слова:

— Ты удивляла меня. Была не похожа на знакомые мне цветы. Каждую нашу встречу  сравнивал тебя с фотографиями в каталогах и не находил ответа. Не мог представить тебя цветущей в моём саду и пребывал в растерянности. И вот тогда  решил поселить тебя в своём доме.

— Я думала, ты любил  меня, — тяжело выдохнула слова.

— Я и сейчас люблю тебя,  и оставлю тебя в своём саду. Сегодня неожиданно понял, что ты похожа на цветы, которые  расцвели утром, — произнёс  хриплым голосом супруг, таким же глухим, как во время наших ночных игр. Этот мерзавец получал удовольствие от происходящего. Именно это вызвало щемящую досаду, и неожиданные слёзы.

Муж подошёл ко мне, бережно вытер слезы, приподнял мою голову и нежно поцеловал:

— Потерпи немного,  надо приготовить тебе уютную постельку, среди цветущей аквилегии.

Если бы я могла, то вымыла свои губы, а ещё лучше чистила и полоскала зубы и рот бесконечно. Мне удалось опустить голову, уклоняясь от длительного повторного поцелуя. Супруг недовольно усмехнулся, заклеил мне рот скотчем и вышел в сад. Звуки, доносящиеся оттуда не вызывали сомнения, мне рыли последний приют – могилу…


 ***


«Дура. Дура! Какая же дура!!!» — укоряла я себя, глядя в окно. Небо постепенно темнело. Алые облака медленно проплывали, меняя свой облик. Скоро настанет ночь. Ночь! Убийца ждет темноты! Вот тогда, когда пожилые соседи, насмотревшись сериалов, уснут, настанет раздолье для дизайнера-маньяка.

Ну, нетушки! Надо выбраться во двор. У соседа двухэтажный дом, может, заметит меня. Ведь летом он разглядывал меня в бинокль, когда я ходила по саду в одном купальнике. Он же безработный, ему нечего делать, только за соседками подсматривать! И я покатилась, с трудом переворачиваясь, через скрученные впереди руки к двери.

Помогая себе локтями и перебирая мелко коленями, мне удалось переползти за порог. Одно неосторожное движение и я скатилась вниз, больно ударяясь рёбрами о  ступеньки.

И тут я увидела ботинки.

Муж.

Он поднял и понёс меня.

Калитка. Всего в трёх метрах.

Она удалялась с каждым шагом безумца.

Моя бордовая, аккуратно выкопанная аквилегия лежала с огромными кусками земли. Корни практически оказались неповреждёнными. Рядом с цветами зияла своей чернотой неглубокая яма.

Супруг опустил меня на дно вырытой канавы.

Безмолвие ужасало.

Муж заботливо расправил платье и волосы.

Он ласково  гладил мои ноги.

Нежно обсыпал их землёй.

Её слой становился всё больше и больше.

С тщательностью, присущей и раньше, муж  устанавливал кустики аквилегии на моих ногах.

Затем он взглянул на мой живот.

Его рука скользнула под платье. Глаза затянулись поволокой.

Я не смогла лежать покорно, доставляя удовольствие уроду и попробовала пошевелиться.

Не удалось.

Но стройный ряд цветов пошатнулся.

Получила оплеуху и отключилась…

Открыв глаза, поняла, что землёй уже засыпана грудь.

Листья аквилегии совсем рядом.

Супруг смотрел мне в глаза.

Пристально, тоскливо.

С болезненным трепетом погладил моё лицо, волосы.

Поднялся.

Взял в руку лопату и зачерпнул ею землю.

Частички медленно сыпались на меня.

Забивались в нос.

Попадали в глаза.

Я отворачивала от земли лицо.

Понимала – вот он, конец.

 Может быть, я рыдала и кричала с заклеенным ртом, или  извивала – не помню.

Эта сволочь наслаждалась моей агонией!

Но смерть всё не приходила.

Сквозь слёзы и резь в глазах были видны звёзды.

Кустики аквилегии упали и легли цветами мне на лицо.

Пошевелив плечами, скинула мерзкие цветы с себя.

Невероятными усилиями удалось из-под слоя земли просунуть наверх связанные руки.

Расширяя отверстие, я выкручивалась, извивалась, опиралась локтями о рыхлую почву, дрыгала ногами и смогла вырваться из объятия могилы.

В тот миг меня почему-то не удивило бездействие маньяка. Меня страшила засасывающая сила  яма и липкая земля.

Продолжая извиваться, старалась отползти подальше и тут увидела убийцу. Он стоял на коленях, одной рукой опираясь на черенок лопаты, а другой держался за голову. На его лице застыла гримаса сильной боли. Он рванулся с колен, пытаясь удержать меня, но не успел. Хрипя, повалился на мой живот всей своей отвратительной тушей и затих.

Теперь я извивалась под убийцей. Спустя несколько минут, мне удалось скинуть его грузное тело. Его зрачки сравнялись с радужной оболочкой, изо рта текла слюна. Выбиваясь из сил, но, в то же время, страшась остановиться на мгновенье, прокладывала себе локтями, коленями, животом и ягодицами путь к заветной калитке. Я не только доползла, мне удалось встать на колени и подбородком нажать ручку.

Калитка распахнулась, и я вывалилась под ноги мужику. Он прокричал: «Ох, не хрена себе! Зомби!»  и рванул со всех ног в уличную темноту. Слёзы досады потекли по щекам. Не в силах находиться на одном месте, я ползла по тротуару к ближайшему освещённому фонарём месту.

Тут меня и нашла компания местных готов. Отчего-то мы поняли друг друга без слов. Один из них, наклонившись, спросил: «Из могилы, сестра?» Я кивнула. «Аллилуйя!» – громко завопил он, но догадался снять скотч со рта, освободить мои руки и ноги. Тут я прервала его и обратилась с  просьбой вызвать полицию…


***


Я не люблю цветы. И не держу их на подоконнике. Раз в году я покупаю бордовую аквилегию и приезжаю в психиатрическую клинику. В нее из тюремной больницы перевили моего бывшего мужа, обнаружив прогрессирующую злокачественную опухоль мозга.
 
Его состояние ухудшается, приступы, которые начались возле клумбы с аквилегией, учащаются. Агрессивность и паранойя усиливаются. Он безнадёжен…

Потом я вновь отправляюсь на дежурство.

Работа помогает не последовать за супругом в больницу. Выжить.

Возвращаясь в однушку, я всё ещё боюсь  дома и сада монстров, терпеливо жду звонка от сына. Мы видимся редко, но часто разговариваем. Я счастлива тем, что его семейная жизнь складывается иначе, чем у меня  – счастливо, хотя и далеко, за тысячу километров.

Дочки у меня не будет. Господь меня простит...

 
--------------
Аквилегия* (Орлик), или водосбор любимец многих цветоводов. Это растение широко применяется в ландшафтном дизайне.