Тень времени. пролог

    Таурохтар, как и положено младшему брату, был всегда рядом с королем. Вот и сегодня он сидит по правую руку от него на королевском совете. Но он не слышит ничего, его мысли сейчас далеко, на другой половине замка. Там в муках уже вторые сутки не может разродиться первенцем его жена. Женщины не пускали его к роженице, но не нужно было заходить в ее спальню, чтобы услышать, как она кричит от боли. Иногда стоны прекращались, и замок, казалось, замирал в тишине. В эти момент он думал самое худшее, но потом крики возобновлялись, с одной стороны он испытывал облегчение, что его возлюбленная все еще жива, а с другой – сильное разочарование, потому что этот кошмар никак не кончался.
    – Таурохтар!!! – прогремел голос короля.
    Таурохтар встрепенулся и поспешно извинился. Все взгляды были обращены на него.
    – Я спрашивал Вас, как продвигаются дела на Стеклянном озере, – снова спросил его первый советник, мужчина, чье лицо с острым длинным носом, гармонировавшим с большими близко посаженными черными глазами, напоминало сову.
    – Почти готово, – растерянно ответил Таурохтар.
    В зале стоит тишина, все явно ждут продолжения.
    – Что ж, – снова подал голос первый советник, – и хорошо. Не будем утомлять расспросами нашего принца, сегодня его голова занята иными вопросами.
    Таурохтар слабо улыбнулся и легким кивком головы поблагодарил первого советника за проявленное понимание. Больше ни кто не обращался к нему. Совет завершился, как обычно, молчаливым созерцанием того, как король подписывает необходимые бумаги. И, наконец, в зале остались только сам король, его младший брат и первый советник.
    – Что с тобой сегодня? – обратился король к Таурохтару и хлопнул того по плечу. – Мы сейчас едем на охоту, я не хочу, чтобы ты вместо оленя пристрелил одну из моих любимых собак, – государь зашелся хохотом.
    – Но, брат, я думаю мне лучше остаться, ребенок...
– ... родится и без тебя, – перебил король. – Я знаю, что такое роды, как ни как королева родила мне двоих сыновей.
    – Позволите, – напомнил о себе первый советник. – Помнится, когда королева впервые разрешалась от бремени, вы, сир, стоптали добрую пару сапог от беспрестанного хождения под дверями ее опочивальни.
    – Конечно, ведь это был наследный принц, – король выделил слово «наследный», и пустился в объяснения, – Будь я простым крестьянином, не переживал бы и минуты, а так как рождение будущего короля все же дело государственное, а значит и очень важное.
    – Ваша мудрость, сир, не знает границ.
    – Твои волнения, Таурохтар, – король разговаривал уже с братом, – беспочвенны и я настаиваю, что бы ты отвлекся от хмурых мыслей и немного развеялся. Свежий воздух и взбодрит тебя и разгонит кровь.
    – Если вы того желаете, государь, – поклонился Таурохтар.
    – Желаю! – раздраженно рявкнул король. – А теперь скройся с глаз моих долой, не хочу видеть тебя до самой охоты.
    В одном король оказался прав, за время травли Таурохтар и не вспомнил о своей несчастной жене, охотничий азарт завладел им, и бурлил в крови. Погнавшись за оленем, он не заметил, как оторвался от остальных. Охотничий рог, лай собак, крики людей остались позади. Не настигнув животное Таурохтар остановился. К своему ужасу он оказался в Черном лесу. Его не перепутать: зловещая тишина, ни птица, ни зверь не обитает в этих мертвых землях, а только вековые исполины деревья продолжают нести стражу. Этот лес был пропитан кровью великой битвы былых времен, все, что произрастало в нем, имело привкус тлена. Когда-то этот лес сожгли, но он вырос снова. Много храбрецов, рискнувших войти в его владения, не вернулось, а те, кого все же лес выпустил, сходили с ума, рассказывали о странных тенях, которые бродят по лесу, о пещерах, наполненных костями. Все эти легенды Таурохтар слышал с детства, и мальчишкой грезил, что когда-нибудь он откроет тайну этого леса, будет драться с чудовищами и спасет мир. 
     Оказавшись в западне, не зная, в какую сторону ехать, он рассудил так: «На месте оставаться нельзя, лучше выбираться наугад, лес когда-нибудь кончится, и тогда он уже разберется, как далеко от дома». Несколько часов он бродил по лесу, но ни как не понимал, или лес такой большой, или какая-то злая сила водит его по кругу. Среди гробовой тишины, он стал различать мерное журчание воды. Это небольшой ручеек, Таурохтара осенило: «Все ручьи впадают в реки!» Остановившись, он решил дать отдохнуть своей лошади, да, и саму немного размяться. Наклонившись над ручьем, чтобы напиться воды, он услышал странный шепот, как будто это старик бормочет, но ничего не разобрать. Таурохтар подумал, что это просто ветер в листьях, а ночь и дурная слава этого леса делают свое дело. Но шепот становился все громче, и стало понятно, что это не ветер, а действительно, скрипучий, похожий на старческий, зловещий голос:

В загадочном лесу,
Однажды заблудившись,
Услышь мой голос в голове:
Внимай мне, я пробудился
И таинство поведаю тебе:

          «Пять дев прекрасных будут править в мире -
               Царицы величайших государств,
               Но пред тем властитель сгинет
              И невольно разнесет вражды пожар.
              Далека битва тех печальных дней,
             Война коснется всех без исключений.
               Несчастного царя пять дочерей
               Сплотят народы в час сомнений.
              Каждая из них походит на другую
               Как Солнца луч на свет Луны,
          Как доброта души на ненависть слепую,
             Как шум дождя на оттепель весны.
          Объединить их сможет лишь одна сестра!
           Главою королевства станет в миг она,
         Не скроет от нее врага ни мрак, ни Тьма
           Отмечена делами правыми ее судьба».

    Тишина. Таурохтара немного трясло. Он стоял и не мог пошевелиться, страх опутывал его, как паук опутывает еще трепыхающуюся муху. Чтобы немного успокоиться он стал глубоко дышать, набирать полные легкие воздуха и медленно выдыхать. Это все неправда, это всего лишь слова, ничего не значащие слова. Это его слишком бурная фантазия, миражи возникают же в пустыне, так почему не может возникнуть галлюцинаций в лесу, только не в виде видений, а в виде звуков. Такой объяснение его вполне устраивало. Когда он смог ясно мыслить, то решил, что больше ни минуты не останется в этом проклятом лесу. Лучше умереть, чем лишиться рассудка.
     Сев на коня, Таурохтар продолжил свой путь по течению ручья, проехав несколько метров, он услышал снова голос, но на сей раз  женский, мягкий, певучий, как будто это уже не вековой лес говорил, а лесная фея...

Постой, ты должен знать:

         «Когда вечерняя звезда простится с небом,
            И вновь рассветный луч придет сюда,
         Тогда в последний раз вздохнет твоя жена,
               И уйдет за смертью следом.

       Таурохтар не хотел больше ничего слышать, он закрыл уши руками, но голос все равно продолжал...

             Дочь преподнесет тебе судьба,
          Да, только дар свой... она отравит.
             За жизнь ее пойдет борьба,
             Но сию деву будут славить».

        Не в силах более терпеть этот кошмар он пустил коня в галоп, ветер свистел в ушах, но голос невозможно было заглушить, хотя он отдалялся, становился тише, но, в конце концов сорвался на крик...

       Ну, вот и все, спеши, мой принц. Скорей!
      Отпускаю я тебя,  не настало твое  время.
        Твой страх уйдет, когда услышишь трель,
          Соловьиную историю о «Тиндомерель».

      Голос затих совсем, но Таурохтар все гнал и гнал коня, не разбирая дороги, просто, куда глаза глядят. Постепенно тьма Черного леса начала рассеиваться, лунный свет пробивался через кроны деревьев, только тогда Таурохтар перешел на шаг, и где-то рядом он услышал соловьиную песнь, которая предвещала рассвет. О том где он был и что слышал он решил никому не рассказывать, а просто сочинить историю, как заблудился в лесу, преследуя оленя, что в общем-то и было правдой. Оказавшись на берегу реки, он понял где он и, что довольно далеко от дома.
      На следующий день, как только он увидел в дали шпили королевского замка, его тут же охватило чувство тревоги. Чем ближе к замку, тем сильнее становилось это чувство. В голове снова и снова крутились эти слова, услышанные в лесу. Чем сильнее он старался забыть о них, тем сильнее они врезались в память. 
      Добравшись до замка, он кинул вожжи конюху. Какая-то непреодолимая сила несла его в покои жены. Идя по лестнице, ему не встретилось ни одного придворного, если не считать нескольких служанок, промелькнувших мимо него, словно тени. В замке на редкость было тихо, обычно, где-нибудь слышались музыка и смех придворных дам, туда-сюда бегали пажи, выполняя поручения своих господ. В любой другой день, Таурохтар подумал бы, что это траур, и от этой мимолетной мысли ему стало тошно. С тяжелым сердцем он подошел к спальне супруги, прислушался, внутри ни звука, пугающая тишина. И тут, когда его сердце стало отбивать невероятно быстрый ритм, за дверью раздались шаги, медленные и неуверенные, словно  нашкодивший ребенок пытается пройти мимо взрослых, чтобы остаться незамеченным.
     Дверь открыла сама королева, это его ни сколько не удивило, ведь она родная сестра Эстели. Конечно, она присутствовала при родах и сейчас помогает справляться с малышом. Но что-то в ее виде было не так: она как то осунулась за эти часы, что его не было, казалась уставшей, будто несет на себе всю тяжесть этого мира. Губы плотно сжаты, на лбу пролегли глубокие морщины, хотя она была молодой женщиной полной сил. Строгое черное платье, свободного покроя, закрывающее руки, шею, а также все прелести женской фигуры, не зря прозванное в народе «вдовьим долгом», оттеняло и без того светлую кожу королевы, делая его почти фарфоровым.
     Она отошла в сторону, пропуская Таурохтара в опочивальню, он замешкался на пороге, не зная то ли входить, то ли бежать. Но все же разум взял верх над безрассудным желанием его сердца. Очаг не горел, поэтому в комнате было прохладно и пахло сыростью. Окна были завешаны плотной тканью, так что единственным источником света оставалась свеча на тумбе рядом с кроватью.
В комнате сидела у потухшего камина и его младшая сестра, которая смотрела на черные головешки так, словно может одним только взглядом вновь превратить пепел в пылающий огонь. На ней все тоже траурное платье, которое минутой ранее, увиденное на королеве, наполнило сердце Таурохтара страхом. Он понял, его ожидает то худшее, что он себе представлял, пока бедная Эстель корчилась в муках. Это была смерть.
      Полог над ложем был опущен, так делают, когда кто-то умирает, и Таурохтар знал кто. Отодвинув полог, он увидел свою юную супругу, так мирно лежащую на черных покрывалах. Весь ее вид был наполнен такой безмятежностью, и ему показалось, что она просто спит, но бледность ее губ выдавала холодный поцелуй смерти. Больше не увидеть ему ту зелень глаз, не ласкать белый бархат кожи, не чувствовать сладкий запах ее тела. Больше он не мог сдерживать себя и слезы небольшими ручейками потекли по его щекам. Теперь он вдовец. Несправедливо. Он молод, но уже так несчастен. Почувствовав прикосновение на своем плече, Таурохтар вспомнил, что не один в комнате. Королева смотрела на него глазами полными боли и отчаянья, пожалуй, только она может понять, что сейчас на душе у него. Она потеряла возлюбленную сестру, с которой они так похожи внешне, но такие разные. И теперь смотря на нее, он будет видеть Эстель.
      – Наллиэль, принеси ребенка сюда, – обратилась королева к своей золовке.
      Наллиэль, не сказав ни слова, тут же выскользнула из комнаты, что так не походило на нее. Постоянно  недовольная, препирающаяся со всеми, сейчас она была похожа на испуганную птичку.
      Не в силах больше стоять и смотреть на вечный сон своей возлюбленной, Таурохтар тяжело опустился в кресло.
     – Она умерла на рассвете, – нарушила тишину королева.
     Эти слова не стали для него откровением, он даже не удивился и виду не подал, что эта подробность была ему известна, даже против его воли.
     – Она потеряла много крови и у нее уже начиналась горячка, – продолжала королева, – может даже лучше, что она сразу...
     Таурохтар бросил на королеву взгляд, который заставил ее замолчать на полу слове. Ему не верилось, что это говорит сестра Эстели, как она может так думать. В нем нарастал пожар безумия. Сердце его сдавливали спазмы невыносимой боли, но остаток разума говорил, что королева права, лучше умереть сразу, чем мучиться несколько недель в горячке и бреду. Эстель горела бы заживо, а вместе с ней горел и он, молил богов о выздоровлении, но в конце концов, смерть бы пришла за ней, а он был бы бессилен что-либо сделать.
      Дверь тихо отворилась, это Наллиэль принесла ребенка, который больше напоминал сверток из нескольких детских одеял. С трепетом она передала этот комочек Таурохтару и откинула кружева с личика младенца, который тихо посапывал.
      – Это девочка, – прошептала Наллиэль, – она красавица.
Таурохтар пристально смотрел на малышку, он чувствовал это приятное тепло, которое обволакивало его страдающую душу. Невольно улыбка заиграла на его губах, и он поднял глаза на королеву. К его удивлению, ее лицо было искривленно гримасой боли, а из глаз текли слезы.
     – Что такое? – не удержался он от вопроса.
     Королева больше не могла себя сдерживать, разрыдалась и закрыла лицо руками.
     – Что? – рявкнул он, интуитивно чувствуя какой-то подвох.
     То ли от всхлипов королевы, то ли от громкого голоса Таурохтара малышка проснулась и заплакала. Наллиэль поторопилась взять девочку из рук брата, и стала что-то напевать. Таурохтар ничего не понимал, почему королева разрыдалась только сейчас, когда принесли ребенка. Забыв обо всех приличиях, он схватил ее за плечи и тряс, пытаясь привести в чувства. Королева не могла ничего сказать, слезы текли по ее бледному лицу. Бросив ее на кресло, он почти грубо выхватил, все еще плачущую дочь из объятий Наллиэли. Прижал ее к себе, и стал что-то нашептывать, постепенно малышка успокоилась. Перестала всхлипывать и королева, она поднялась с кресла, взяла с тумбы свечу и поднесла к ребенку, чтобы Таурохтар смог разглядеть младенца лучше.
      Он вглядывался в опухшее личико малышки, и не мог понять, что же такого хочет показать ему королева. И в этот момент девочка слегка приоткрыла свои водянистые голубоватые глазки, какие бывают у новорожденных людей. Как молнией ударило его, он резким движением отстранил ребенка от себя, будто какую-то грязную тряпку, об которую боялся испачкаться. Такого удара он не ожидал.
      Его жена мертва, а теперь и дочь отнимут, последнее напоминание об их любви. Этого ему уже не вынести. Не позволивши себе до этого пролить слез, сейчас он дал волю чувствам. Крепко, (насколько это было возможно) прижал малышку к своей груди, мысленно прощаясь с ней. Так больно ему не было никогда, никакая физическая боль не сравниться с этой душевной раной, которая будет кровоточить всю его долгую жизнь.
      – Она же принцесса, – шепотом говорила Наллиэль, – ее нельзя вот так выкинуть!
      – Она, прежде всего, человек, и мы обязаны отдать ее людям.
      – Но...
      – Это закон! – отрезала королева.
      «Это закон! Это закон!» крутилась фраза в голове Таурохтара. Его бедная Эстель не дожила до этого момента, но она никогда бы не позволила отдать малышку, ей было бы плевать на какой-то там закон. Свое дитя она защищала бы всеми средствами. Вот и он собирался сделать то, что запрещено уже сотни лет. Если у него получится, то победителей не судят, а если нет, то он пойдет в объятия смерти вслед за дочерью.