Тень времени. глава 1 беглец

                1.БЕГЛЕЦ

                Бег – это  ощущение свободы.

        Я бегу, бегу не останавливаясь. Зачем я бегу, против чего бунтую? Каждый день задаю себе эти простые вопросы, но ответа уже не помню. Бегу по инерции. Бег ради бега. Я не помню другой жизни, хотя она у меня была.
        Вот уже вторую неделю я не выхожу с заброшенной квартиры на окраине города. Часами смотрю в окно и считаю проезжающие машины… 48, 49, 50, 51… Наступает ночь… Не раздеваясь ложусь на диван, закрываю глаза и прислушиваюсь к звукам окружающей тишины: из крана капает вода, завывает ветер в щелях полусгнившей рамы.  Утро… и все повторяется снова. Нет, я не сумасшедший. Я устал, устал бежать, когда-то надо остановиться. Начать жить, попробовать быть как все: закончить колледж,  пригласить на свидание девушку, найти работу, купить машину, жениться, подарить сыну велосипед, завести любовницу, отдать дочь замуж, ждать внуков на каникулы, заболеть ревматизмом и, в конце концов, достойно умереть. Но этого не будет. Я никогда не состарюсь, не заболею, не умру.
         Именно две недели назад я заметил их. Всю свою жизнь я боялся того дня, когда меня загонят в угол и тогда волна отчаяния накроет с головой. Все это время мне везло, но всему приходит конец.  Я ждал их, ждал каждый день. В минуты слабости мне хотелось сдаться, остановить приближающееся безумие, но отвращение к своей сущности высекало новую искру ненависти к моим преследователям, и заставляло двигаться вперед. Теперь все кончено. Их слишком много и они ждут. Ждут, когда паника сделает свое дело, заставит меня совершить безрассудный поступок. И вот тогда придет она, «принцесса» всех не упокоенных, придет как друг, предложит спасение от этого кошмара. И я пойду за ней… в светлое будущее.
         Следует приготовиться к приходу «гостьи». У меня есть еще где-то час до наступления темноты, надо выглядеть идеально, соответствовать безнадежности ситуации. Иду в ванную, становлюсь под душ, ледяная вода струится по спине и приятная ломота в костях заглушает все мысли. Стою так минут двадцать. Не вытираясь, заново натягиваю вонючий свитер и  джинсы. Вода капает с грязных волос, поэтому я трясу головой, так что капли разлетаются во все стороны. Захожу в комнату, становлюсь у окна, киваю стоящим на противоположной стороне улицы трем мужчинам, тем самым даю понять, что я готов к кульминации завершающегося акта.
         Один из мужчин сразу звонит по телефону, диалог длится не более 40 секунд, я так думаю, получает четкие инструкции. С таким же беспристрастным лицом он кладет мобильник в карман куртки, что-то говорит двум другим. Они кивают. Через несколько минут подъезжает машина, тот, что говорил по мобильнику, открывает багажник и достает какую-то сумку. Те двое садятся на заднее сиденье, и автомобиль уносится в темноту ночи. Перекинув сумку через плечо, мужчина идет к подъеду.
        Громкий стук в дверь вырывает меня из состояния равновесия. Сердце забилось в бешеном ритме, руки похолодели. Повторный стук. Дверь открыта, можно было и не стучать. Никто не заходит. На ватных ногах я иду к двери, останавливаюсь, делаю глубокий вдох и рывков открываю.
        – Валентина!? – я не узнал собственного голоса, таким надломленным он оказался. Не то, чтобы я удивился, но все же ее появление оказалось неожиданным.
       В дверях стояла девушка, маленькая и хрупкая, совсем подросток. На вид ей лет семнадцать, и только холодные синие глаза, точное отражение моих собственных, выдавали опыт и мудрость прожитых жизней.
       – Привет, братец! – звонкий, задорный голосок так контрастировал с выражением ледяных глаз. Я молчал и ждал подвоха, – вижу, ты по мне скучал!
       – Не припомню такого, – с ехидством отвечаю я.
       Валентина дернула плечиком, и отодвинув меня рукой прошла в квартиру. Только сейчас я заметил, что она еле-еле достает мне до плеча. Послышались шаги на лестнице, это тот с телефоном принес сумку.
       – Оставь у двери, – приказным тоном сказала сестра.
      Он не глядя на меня поставил сумку и поспешил вниз. Валентина, скрестив руки, стояла и разглядывала меня, при этом смешно морща нос. Я молча взял сумку и понес ее на кухню. С размаху кинул ее на стол.
Расстегнув сумку, сестренка достала какой-то пакет. Я шумно втянул носом воздух и рот наполнился слюной от аромата моего любимого жаркого с тушеными томатами. Валентина стала выкладывать еду на стол.
       – Ты жутко воняешь, не моешься что ли! – Разворачивая пакеты с угощениями, сказала она, – весь аппетит у меня отбил. – Иди в ванную, приведи себя в порядок, – морщась, кинула мне сумку, – там есть все необходимое. Выглядишь просто ужасно! – вложив в эту фразу как можно больше презрения и гадливости.
       Не став спорить я потащился в ванную, хотя от вкусных запахов у меня спазмами скручивало желудок. Закрыв за собой дверь, я стал разглядывать себя в разбитое зеркало, которое притащил с мусорной свалки на следующий день после «новоселья». Валентина была права. Я не был похож на человека: некогда аккуратно подстриженные волосы висели длинными спутанными лохмами, на лице была особо густая растительность. Грязные обломанные ногти не добавляли изящества обветренным рукам. Запах и, правда, был ужасный.
       В сумке нашлось действительно все необходимое. Хоть я и ненавидел свою сестру, но сейчас чувство благодарности переполняло меня. Собрав волосы в пучок, я безжалостно кромсал их. А когда сбрил бороду, даже заулыбался собственному отражению. Закончив водные процедуры, и надев новую одежду, я хотя бы отдаленно напоминал себя прежнего.
       В кармане грязных джинсов нахожу пятерку, все, что осталось от заработка у мистера Паттерсона. Мне нравится этот пожилой джентльмен. Слишком добр, чтобы отказать в деньгах просящему, и слишком горд, чтобы дать их просто так. Вот и приходилось мыть его машину, подстригать газон и выносить мусор. Зато у меня были гарантированные 150 фунтов, старая, но чистая одежда, горячая еда простодушной и весьма набожной миссис Паттерсон.
       Следом достаю замусоленную пачку сигарет, долго смотрю на нее и сжимаю в кулаке так, что белеют костяшки пальцев. Бросаю ее на пол и растаптываю ботинком. Я не знаю, что меня ждет в «семейном» кругу, но точно ничего хорошего. В новом мире нет места старым привычкам, любая слабость может обернуться против меня, а ошибка стоить очень дорого.
       Собрав весь хлам и грязные шмотки в сумку, бросаю ее тут же на пол в ванной. Последний раз смотрю на свое отражение в зеркале, шумно выдыхаю и иду на кухню. А там все уже готово к позднему ужину, ну, или к раннему завтраку. Сестра стояла у окна, спиной ко мне. Я замедлил шаг и пытался ступать как можно тише, в голову пришла безумная мысль нейтрализовать Валентину. Хотя я понимал, что это мне вряд ли удастся, она наверняка готова к любому моему выпаду. И вот когда между нами осталось каких-то полметра, она повернулась.
       – Я все! – Первое что пришло мне в голову. Господи, я как ребенок, который ждет похвалы, за то, что помыл руки перед едой.
       – Молодец, – ответила Валентина с улыбкой и такой добротой, что я сначала растерялся, и тут же добавила с ехидством, – по щечке потрепать?
       Черт, да она мысли читает! Я выругался про себя. Валентина все еще улыбалась. Ладно, ладно, пусть издевается. Тот, кто смеется, смеется последним. С самым беззаботным видом, на который я был способен, плюхнулся на стул.
       – Не обижайся, я пошутила. Ешь.
       Второго приглашения не требовалось, я заталкивал себе в рот все, до чего только мог дотянуться. А сестричка-то раскошелилась! Валентина смотрела на меня с неким отвращением, а мне плевать,  я ел и пил.
       – Когда ты последний раз нормально питался?
       – Не помню, – пожал я плечами, Валентина понимающе кивнула. – Кстати, откуда ты узнала, что это мое  любимое блюдо? – спросил я, поглощая очередную порцию жаркого.
       – Т;дорка дала мне рецепт, – я перестал жевать, имя матери прожгло меня насквозь.
       Подняв глаза на сестру, я сказал:
       – Матушка умерла, почти сразу после …– слова застряли в горле.
       – После твоей смерти, ты это хотел сказать?
       Я не стал отвечать, просто кивнул.
       – Но мне кажется, что ты живее всех живых, – продолжала Валентина, ловко орудуя вилкой и ножом. – Поверь, пусть лучше люди думают, что ты мертв, чем поймут, что с годами старость не коснулась тебя. Появились бы ненужные вопросы, на которые у тебя не нашлось ответов. Через 10-15 лет все равно пришлось бы лгать всем кого ты любишь, исчезнуть из их жизни. Оставив навсегда боль потери и предательства.
       – Десять лет долгий срок, – попытался возразить я.
       – Нет, – резко оборвала меня она, – когда твоя жизнь исчисляется столетиями. Я дала матери достойно оплакать сына, проститься с ним, а не проклинать его, за то, что он бросил ее одну.
       – Я бы вернулся.
       – Нет, не вернулся бы. Ты и сам не веришь в то, что говоришь.
       – Я бы вернулся, – повторил я с раздражением. Валентина прищурила глаза и слегка покачала головой, оставаясь при своем мнении. – Это ты убила ее!
       – Твоя мать была слабой! – Эти слова полоснули меня, как острый клинок. Ярость забушевала во мне. – Ей следовало носить тебе цветы на могилу и продолжать жить дальше. Но вместо этого она повесилась в собственном доме!
       Больше я ничего не слышал, кровь пульсировала в висках. Эмоции захлестнули меня, я вскочил с места и в  порыве ярости опрокинул стол, создавая грохот от битой посуды. На Валентину это, не произвело никакого впечатления, она даже не моргнула глазом.
       – Сядь, мальчик! – сказала она, расставляя акцент на каждом слове. – Сядь!
       Я настойчиво продолжал стоять, все сильнее сжимая кулаки, отчего вены на руках вздулись, а пальцы занемели. Челюсти начало сводить от силы, с которой я сжал зубы, в глазах стояли слезы. Я не мог сказать ни слова, боль, которую я пытался заглушить все эти годы, вырвалась с победным торжеством и расползалась во мне как яд, парализуя каждую клеточку моего тела, причиняя нестерпимые муки.
       – Пл;тон, – за все это время Валентина впервые назвала меня по имени, – дыши!
       Я сфокусировал свой взгляд на ее ледяных глазах, смотрящих на меня абсолютно равнодушно  и безучастно. Все мое естество желало придушить эту мелкую стерву, но кусочек мозга, отвечающий за самосохранение вопил, что она может одним незаметным движением кисти оторвать мне голову. Валентина спокойно и грациозно поднялась со стула, и так же непринужденно положила руку мне на грудь.
       – Виновата, у меня тоже есть недостатки, и цинизм лучший из них. – Развернувшись на каблучках, она подошла к окну, из кармана джинсов достала пачку сигарет и протянула мне.
       – Не курю, – ответил я.
       – Ну да, – фыркнула сестра, при этом беря мою зажигалку с подоконника.
       – В смысле я бросил.
       – Я поняла, – затягиваясь, сказала она, следом выпуская изо рта струю густого дыма прямо мне в лицо.
       Сигаретный дым подействовал расслабляюще, обволакивая легкие, создавая иллюзию покоя. Слегка отдышавшись, я немного пришел в себя. Сел на стул и обхватил голову руками.
       – Знаешь, хреновые были извинения, – внезапно сказал я сестре. Хотя, какие там извинения, Валентине плевать на мои чувства, да и на свои тоже, вряд ли ее волнует мое прощение. Проигнорировав мое замечание, она затянулась последний раз и выбросила окурок в окно.
       – Уже светает, – заметила она, – пора уходить, не хочу пугать любопытных прохожих, – с этими словами Валентина схватила стул и со всего размаха швырнула его в окно.
       – С ума сошла?! – оторопел я.
       Сестрица хитро улыбнулась, хрустя туфельками по битому стеклу. Залезла на подоконник, держась руками за раму. «Да, она никак прыгать решила!» – не успел я подумать про себя, как эта умалишенная сиганула вниз. Я вскочил со стула и ринулся к окну, мне даже не хотелось  представлять, что увижу там. Перегнувшись через подоконник, я смотрел как моя сестра целая и невредимая стоит и улыбается.
       – Чокнутая! – выкрикнул я. – Если ты не заметила, я живу на шестом этаже. А я так смогу? – спросил я, не подумав. Валентина расхохоталась.
       – Прыгай!
       – Ох, зря это я, очень даже зря, – приговаривал я, взбираясь на подоконник.
       – Ну же, Пл;тон, прыгай! – кричала Валентина. – Я тебя поймаю! – залилась она смехом.
       – Поймает она, – прошептал я.
       Оторвав взгляд от земли, я посмотрел на восходящее солнце. А может это и не самый худший вариант разбиться насмерть. В любом случае отступать нельзя. Собравшись с духом, я шагнул вниз. Не успела вся жизнь пронестись перед глазами, как мои ноги коснулись земли. Не удержав равновесия, я завалился на бок, куски разбившегося стекла впились мне в руку и бедро. Я застонал от боли.
       – Для первого раза нормально, – Валентина помогла мне подняться и вытащила осколки. – Раны не глубокие, да и крови не много.
       – Не много? – переспросил я, и продемонстрировал руку, с которой на землю капала кровь.
        Валентина отмахнулась:
       – Через пару дней заживет и шрамов не останется.
       Я знал, что заживет, но пререкаться с сестрой мне было приятно.
       – Пошли, недалеко от сюда нас ждет машина, – сказала Валентина. – Туда, – указала она  на северо-запад.
       Умно, мы шли в направление пром. зоны, а перед ней был пустырь, да парочка заброшенных складов. Людей нет, нет и свидетелей, прямо как в дешевых детективах, когда убийца заманивает свою жертву в безлюдное место и там расправляется с ней. Только вот меня никто не собирался убивать.
       Валентина шла впереди, быстро и уверенно, только сейчас я рассмотрел ее как следует. Она совсем не изменилась с нашей последней встречи. Сейчас она, конечно, одета по-современному: джинсы, кожаная куртка, туфли на высоком каблуке. (Что? На каблуке, так она еще меньше ростом, чем мне казалась. Интересно, в ней хоть метр шестьдесят есть, думаю, что нет.) Волосы длинные черные, собранные на затылке в хвост, блестели в лучах восходящего солнца. Фигура стройная и вполне оформлена для семнадцатилетней девушки, но, на мой взгляд, слишком худая. Хотя, что я придираюсь, сейчас в моде худосочные девицы.
        – Признаюсь, я удивлена, – вырвала меня из состояния транса Валентина, – ты даже не сопротивлялся, не пытался бежать, а я то, думала, что придется силой тащить тебя. Что надоело бегать?
        –Ага, – буркнул я.
        Не знаю, сколько мы шли, может минут двадцать, может меньше, прежде чем я заметил машину. На капоте автомобиля лежала девушка в наушниках и энергично качала ногой в такт музыке, глаза ее были закрыты.   Валентина подойдя к авто сильно пнула его по колесу. Девица молниеносно спрыгнула, и вид у нее был растерянный.
        – Вэл, ты напугала меня! – взвизгнула девушка.
        Она была чуть выше Валентины и не такой худой, кожа бледная и казалась прозрачной, а вот внешний вид мне показался странным. Я с неприкрытым любопытством разглядывал девушку. Волосы, торчащие в разные стороны, были короткие белые с зеленой челкой. Возраст  где-то между 15 и 20 годами, точнее определить мне оказалось трудно из-за макияжа.  Глаза  цвета оникса, в ореоле ярко-розовых теней, блестели озорными чертиками. Наряд мягко сказать кричащий: лимонного цвета юбка, чем-то напоминала мне балетную пачку, только спереди она короткая, а сзади пышный шлейф, талия и грудь обтянуты кружевным корсетом черного цвета.  Такого же цвета перчатки контрастировали с малиновыми ногтями. Сверху надета короткая кожаная куртка. Обута она была в странное подобие сапог на огромной платформе, с ярко-розовыми шнурками.
        – Я сказала быть начеку, – поучала сестра.
        – Я и была, – парировала девушка, хотя румянец залил ее бледные щечки.
Валентина не отреагировав на девчонку, повернулась ко мне:
        – Пл;тон, это Эллари, наш сегодняшний водитель, – девушка кивнула и сложила руки на груди.
        – Aston Martin Vantage 1994 года выпуска, – указал я на машину.
        Эллари заулыбалась, польщённая моими познаниями, и немного расслабилась. Валентина села в авто, дав понять, что хватит болтать, пора ехать. Я открыл заднюю дверцу, как в этот момент подбежала Эллари и кинула мне плед.
       – Это, чтобы ты не запачкал кровью обивку.
       Только сейчас до меня дошло, как я выгляжу. Весь в засохшей крови и драной одежде. Я молча развернул плед, закутался в него и сел в машину. Светлый кожаный салон, панель с ореховыми вставками так и веяли аристократическим снобизмом. Мы находились в самом центре гетто, где наша тачка сверкала дорогой елочной игрушкой среди разнородного хлама в виде спичечных коробок с выхлопной трубой.
       Солнце уже встало, поэтому первые трудяги потянулись на работу, а увидев нас, просто останавливались и подозрительно что-то друг другу говорили, тыча пальцем в наш автомобиль. Заметив это, Валентина нарушила тишину:
       – В следующий раз возьми тачку менее заметную, – обращалась она к подруге.
       – Она черная, – ответила Эллари, даже не скрывая своего сарказма.
       – О, тогда надо было взять Porsche, он тоже черный, – с иронией сказала сестра.
       – Э, да ты что, подруга, мы же в Британии!!! – заявила Эллари, при этом делая вид, будто Валентина сказала какую-то глупость.
       Валентина уже привыкшая к такому стилю общения, просто улыбается и пихает подругу в бок. Закутанный в плед, я наблюдал за шутливой перепалкой моих «конвоиров».
       Не смотря на то, что уже май, дожди не давали вступить в свои права теплу, поэтому солнце, пригревающее через стекло, и певучий рокот двигателя, убаюкали меня. Иногда я просыпался и слышал разговоры девчонок об учебе, друзьях, тусовках, но, не заинтересовавшись болтовней, снова засыпал все больше и больше проваливаясь в сон.
       Мне снилась Болгария, Странджинские горы. Сочные зеленые пастбища манили меня, а утренний туман, такой густой, словно дым, окутывал старый лес, птичьи голоса и шум рек, скрип могучих деревьев от налетевшего ветра ласкали мне слух. Я пустился бегом босоногим мальчишкой по свежей траве,  перепрыгивая через ямки и выступающие камни. Все было как наяву: я чувствовал эту холодную росу, которая освежала мои уставшие от бега ноги, глубоко вдыхая воздух, я ощущал на языке его солоноватый морской вкус, такой привычный и незабываемый.
       Уже видны первые домики нашей деревушки, пробегая мимо них, я на ходу здоровался с односельчанами, занятыми своими делами. Вот бабушка Невена идет с ведрами к колодцу  за водой, она пригрозила мне кулаком, давая понять, что меня ждет взбучка от матери за то, что убежал из дома, ничего не сказав ей. Матушка  наверно всю деревню обошла в поисках меня.
       Вот и он! Наш маленький домик с резными ставнями и облупившейся краской, деревянная дверь была открыта, как бы приглашая меня в дом. Я остановился около старого, давно покосившегося забора, не решаясь войти во двор. И все же идти надо, делать нечего. Шел я медленно, оттягивая момент, но дверь предательски приближалась ко мне, ухмыляясь своими рассохшимися трещинами. Войдя в дом, я прислушался.   
      – А вот и ты! – послышался голос сзади. Я стоял  и не решался повернуться, собравшись с духом...
      – Проснись! Давай же, просыпайся! – кто-то трепал меня за плечо. Я попытался открыть глаза, как солнце сразу ослепило меня. Немного привыкнув к яркому свету, я разглядел круглое улыбчивое лицо Эллари.
      – Где мы? – спросил я, потягиваясь и зевая.
      – Здесь, в Солсбери, – ответила мне девушка. – В ста тридцати километрах от Лондона.
      – Мы все еще в Англии? – удивился я.
      – А ты что хотел? – сложила руки на груди Эллари. – Думал, я доставлю тебя прямо к папочке во дворец?
      – Вообще-то, да, – честно ответил я.
      Эллари уставилась на меня, как на умалишенного.
      – А где Валентина? – решил я сменить тему.
      – Она в гостинице, – указала девушка на здание справа от нас, – бронирует номер.
      «Зачем она бронирует номер?» – подумал я про себя, но спросить вслух не решился, кажется Эллари считает меня идиотом и неудачником, не хочется укреплять ее веру в это еще больше. «Дождусь Валентину, она все расскажет».
      Я решил выйти из машины, размяться, а то у меня спина затекла от долгого сидения. Эллари смотрела на меня с неприкрытым любопытством, интересно, какие мысли сейчас крутятся в ее голове. Не успел я даже предположить, как девчонка выпалила:
      – Может, сядешь обратно в машину, а то твой внешний вид не вписывается в окружающую обстановку.
      – А может это ты, не вписываешься в окружающую обстановку, – парировал я.
      – А что не так? – с вызовом в голосе сказала Эллари, отстранившись от машины и сделав несколько шагов по направлению ко мне.
      – Все так! – поднял я руки вверх, делая вид, что не хочу проблем.
      – Я так и думала, – облокачиваясь снова на машину, спокойно произнесла девушка.
      Я чуть не взорвался хохотом, теперь понятно, что Валентина, серьезная и страдающая повышенным чувством долга,  нашла в этой вздорной девчонке, видимо, отменное чувство юмора и детскую непосредственность. Словом все то, чего так не достает самой Валентине.
      Эллари стояла с задумчивым выражение лица, постоянно переводя взгляд с парадного входа отеля на окружающих нас людей.  Я решил, немного разрядить обстановку: также облокотился на машину, как и она, скрестил руки на груди и попытался повторить ее взгляд. К моему восторгу от Эллари такая карикатурная сцена не ускользнула, она осмотрела меня с ног до головы, и мы вместе громко рассмеялись.
      Успокоившись, девушка произнесла с легкой грустью:
      – Заметил, как на нас пялятся эти туристы со своими картами и экскурсионными брошюрками, будто мы с другой планеты.
      – Мне все равно, – ответил я.
      – Они спешат жить, каждый прожитый день для них открытие. Смотри, как взволнованы, еще бы, ведь они сегодня приблизятся к разгадке одной из тайн человечества, – говорила моя спутница, как мне показалось, с завистью.
      В этот момент я открыл для себя новую Эллари, не ту сумасбродку, а девушку, ранимую с тонкой душой. Жизнь полная азарта, приключений и ожидания чуда, со временем превратилась для нее просто в жизнь, непрерывную череду повторяющихся событий, уже не радующих душу и не будоражащих разум...
       – О, вот и Вэл! – прервала мои рассуждения Эллари.
       Валентина энергично шагала к нам, абсолютно не обращая внимания на толпу туристов, спешащую к только что подъехавшему экскурсионному автобусу. Я заметил, как несколько молодых ребят смотрят ей вслед, и сказать честно, меня немного покоробило, что какие-то мужики пускают слюни на мою сестру. Наверно во мне взыграл мужской эгоизм, а может я стал понимать, что Валентина не такая плохая, как я о ней думал, и все не так плохо, как я предполагал.
       – Я сняла номер на сутки. Платон, – обратилась она ко мне, с еле заметной полуулыбкой, – возьми чемодан в багажнике, в нем новая одежда. Эллари, его, – указала сестра на меня, – оставляю под твою ответственность, смотри за ним, чтобы не смылся.
      – Я не смоюсь, если бы знал раньше от кого убегаю, то может быть и не убегал вообще, – с этими словами я пихнул Эллари в бок.
Кажется, я удивил их обеих, девчонки переглянулись, но промолчали.
      – А ты, кстати, куда? – спросил я, доставая чемодан.
      – Поеду, договорюсь о VIP-экскурсии, – Валентина передала ключи от номера подруге, и уже садясь в машину, окликнула ее, – Элл, надень, что-нибудь поприличнее.
      Эллари ничего не ответила. Когда мы вошли в отель, на нас не смотрел, наверное, только слепой, еще бы, такая парочка, девушка-панк и парень-мясник.  Мы, проходя мимо администратора отеля, просто помахали ключами, поднялись на свой этаж. Зайдя, как оказалось, в двухместный номер, просто плюхнулись на кровати. Так приятно было лежать на чистых мягких подушках, ничего не хотелось делать, но мой желудок издал соответствующий звук, дав мне понять, что пора бы что-нибудь съесть.
       – Я в ванну, а ты закажи нам перекусить, – поднялась с кровати Эл.
       – Окей, что будешь? – спросил я.
       – Все равно, я не привередливая, – уже с ванной кричала мне Эллари.
       Вот это я понимаю, нормальная девчонка, такие мне нравятся. Я пролистал меню и заказал нам хорошо прожаренный стейк, парочку каких-то салатов и грейпфрутовый сок. Пока ждал заказ лег снова на кровать и включил телевизор. Я уже и забыл, когда последний раз его смотрел, года 2-3 назад. В этом мире ничего не изменилось, такие же бессмысленные фильмы, глупые программы и устрашающие новости. Я беспорядочно переключал каналы, пока и вовсе не выключил.
       В дверь постучали, я заспешил открыть, но меня уже опередила Эллари, она вышла из ванной в белом халате отеля и внушительном сооружении из полотенца на голове. Нам доставили заказ, девушка отдала чаевые, очень предусмотрительно, а то у меня и денег-то нет. Я уже готов был приступить к трапезе, как Элл одернула меня:
       – Сначала душ, потом еда, – говорила она тоном, не терпящим возражения, и буравила взглядом, пока я не ушел.
       В ванной комнате все блестело, сверкало и пахло чистотой, абсолютно никаких следом того, что здесь была Эллари, разве, что одежда, аккуратно сложенная в пакет, лежала около мусорной урны. Вот это, да, кто бы мог подумать, что эта девчонка оказывается такая чистоплюйка. Я снял одежду и бросил ее на пол, то-то горничная удивиться, увидев мои лохмотья. Тут же осмотрел свои раны на левой руке, они уже успели покрыться корочкой, как будто прошло несколько дней, а не часов.
       Холодная вода взбодрила меня. Вымывшись, я надел халат и поторопился в комнату обедать. Но войдя, оторопел, на кровати сидела совсем незнакомая мне девушка.
       – Что вы тут делаете? – только и смог сказать я.
       Девушка обернулась, и я застыл на месте.
       – Эллари?! – выдохнул я.
       – Что с тобой? – не понимала она.
       – Что со мной? А ты как думаешь? – указал я на нее.
       – Ах, это! – провела она рукой по своим темным волосам.
       – Я тебя не узнал сразу, – признался я и сел на кресло около туалетного столика.
       – Да, я люблю шокировать, – улыбнулась она. – Ладно, давай есть.
       Пока мы молча ели, я как бы невзначай бросал взгляд то на лицо Элл, то на ее одежду, и не переставал удивляться. Смыв свой яркий макияж, она выглядела лет на пятнадцать, не старше, глаза большие с длинными густыми ресницами. Круглое личико обрамляли волнистые завитки длинных каштановых волос. Одета она как типичный тинэйджер, черные слаксы с рубашкой в клетку поверх белой майки, а на ногах простые кеды. Я смотрел на Эллари другими глазами, и понимал, что мне еще многое предстоит узнать об этой девочке.
       Доев свой обед, я решил все же одеться, а то неприлично ходить в халате с малознакомой девушкой в номере отеля. Только я собрался встать и посмотреть, что в чемодане есть для меня, как Эллари, точно предугадав ход моих мыслей, подскочила с кровати.
      – Э-э, выйду на балкон, позвоню Вэл. А ты пока переодевайся, – отчеканила она и заторопилась на балкон.
      Я знал, что звонить Валентине незачем, у нее всегда все под контролем. Это всего лишь повод, что бы оставить меня одного переодеться. Вещи в чемодане сразу видно, были дорогие, не тот хлам, который мне дала сестра в квартире. Девушки продумали все, начиная от нижнего белья и заканчивая аксессуарами.  Я выбрал черные джинсы и рубашку,  надел туфли и часы. Одежда была моего размера и сидела просто отлично.
       Эллари все еще не заходила, поэтому я решил сам выйти к ней на балкон.
       – Вэл, уже подъезжает, – уведомила меня девушка.
       – А как ЭТО произошло с тобой? – в лоб спросил я,  решаясь вызвать Эллари на откровенный разговор.
       – Просто, – расплывчато ответила она, даже не глядя на меня.
       – И все?
       – Все, – только и сказала Элл, давая понять, что тема закрыта.
       Я не стал настаивать, захочет, сама расскажет. Эллари не хотела говорить о своем прошлом, она еще не готова выложить мне свои секреты. Видимо на это есть свои причины.
       Стук в дверь, это Валентина, не дождавшись пока ей откроют, зашла в номер.
       – Через полтора часа за нами заедет Джон, –  уже в комнате сообщила сестра.
       – Кто такой Джон? – спросил я.
       – Джон Дэвис – смотритель Стоунхенджа, он поможет нам.
       – Я что-то не понял, вы решили напоследок посмотреть на груду камней или это такой способ меня взбесить, – повысил голос я. – Какой к черту Стоунхендж,  мне уже это начинает надоедать.
      Девушки стояли и молча наблюдали за мной. Первой нарушила тишину Эллари.
      – Он, что, вообще ничего не знает? – обратилась она к Валентине.
      – Вообще ничего, – подтвердила сестра.
      – Вэл, так расскажи ему.
      – Да, расскажи мне, Вэл. Чего я не знаю?
      Валентина села на кровать, жестом приглашая сеть меня и Эллари, говоря тем самым, что разговор будет долгим.
      – Наш мир трансцендентен человеческому, – начала рассказ она, – в него можно попасть только через порталы, которые разбросаны по всему миру. Портал – это огромное количество запертой энергии.
      – А что это за энергия? – спросил я.
      – Во время определенных ритуалов, например, жертвоприношения, высвобождается некоторое количество энергии, это и ужас жертвы, и экстаз жреца. Эта энергия впитывается местом, на котором производили  ритуал или обряд, а так как место чаще всего не меняли или даже специально создавали, в  виде храмов, где подобная энергия уже накапливалась годами, и даже столетиями. Но старые порталы разрушаются, их энергия иссякает, конечно, создаются и новые.
      С появлением христианства энергия кровавых ритуалов исчезла, на первый план выступила вера в единого бога, любовь к человеку, смиренная молитва...
      – ...а также гонение на ведьм, самобичевание и  религиозные войны, – вставила Эллари.
      – И это тоже, – согласилась Валентина, – для нас абсолютно не важно, какой заряд несет в себе энергия, положительный или отрицательный, главное то, что она сильная.
      – Я понял, любое место массового скопления людей, где эмоции и адреналин зашкаливают, может стать порталом, – подвел итог я вышесказанному.
      – Теоретически, – уточнила Валентина.
      – Смысл в том, что чувства должны быть искренними, настоящими, которые сопровождают человека всю жизнь, тогда и энергия сильная, – стала объяснять Эллари, а увидев мое замешательство добавила. – Короче говоря, мечеть может быть порталом, а казино – нет. Теперь понятно?
      – Да, абсолютно, только, причем тут Стоунхендж? – спросил я.
      – Это портал, – в один голос ответили девушки.
      – Но, ведь, насколько мне известно, это какая-та древняя обсерватория, где друиды определяли стороны света и времена года.
      – Да, но вовремя великих праздников, таких как Летнее Солнцестояние, друиды устраивали массовые сборища с угощениями, плясками, обрядами...
      – ...короче говоря шабаши, – не удержалась от комментария Эллари.
      – Ясно, – буркнул я, чувствуя себя идиотом.
Как я мог подумать, что девчонки поведут меня на экскурсию. Еще и наорал на них.
      – Да, ладно, расслабься, – произнесла Эллари, наверно, заметила, как покраснело мое лицо. И со словами, – ты же не знал, – похлопала меня по спине.
      – Но ведь около порталов почти всегда много людей и как они ничего не замечают или не пропадают? – снова задал вопрос я.
      – Для этого на портал наложена печать.
      Валентина что-то достала из кармана и протянула мне. Это оказался небольшой медальон на довольно увесистой цепочке. С одной стороны на нем была высечена фраза «AGOR Y GIATIAU» на незнакомом мне языке, а на другой – узор из двух кругов, пересекаясь, они как бы образуют третий, и через них проходит линия, завершающая орнамент.
      – Амулет Халица, – разъяснила Валентина, – он позволяет нам снять на время печать магов и перейти в другое измерение.
      – А что это значит? –  указал я на гравировку.
      – Надпись на обороте гласит «ОТКРОЙ ВРАТА». Это валлийский, – ответила она, – он почти утерян, не многие говорят на нем. Это язык друидов и магов. Но даже они уже не используют его.
      Валентина подошла, взяла амулет и надела мне на шею со словами:
      – Не потеряй его, без амулета ты не сможешь попасть в наш мир, как и, собственно говоря, выйти из него.
      – А еще, если постоянно носить его, то может развиться способность читать чужие мысли, – подмигнула мне Эллари, хитро улыбаясь.
      Я дар речи потерял. Так вот что значат все эти полуулыбки, резкая смена настроения Эллари, невозмутимое спокойствие Валентины. «Эти две маленькие стервы мысли читают!» У меня, кажется, начиналась паника, страшно было подумать, кто еще мог залезть мне в голову.
      – Не волнуйся, – заговорила Валентина, – не все могут читать мысли. Нужно очень долго носить амулет, годами или точнее сказать десятилетиями, и только тогда у тебя появится возможность развить эту способность, сама она не возникает на пустом месте. Тем более можно научиться блокировать свой разум.
      – А как это сделать? – спросил я.
      – Практика, долгие многочасовые тренировки.
      Это успокоило. Кажется, Валентина мне начинает нравиться.
      – Ну вот, испортила все веселье! – картинно надулась Эллари.
      Зазвонил телефон, Валентина взяла трубку, сказала только, что мы уже спускаемся и отключилась.
      – Это Джон, он уже подъехал и ждет нас в машине, – сочла нужным сказать нам сестра.
      Мы поспешили вниз, отдали ключи администратору и вышли из отеля.
      У входа нас ждал старенький автомобиль, рядом с которым стоял мужчина. Завидев нас, он заулыбался и широко развел руки в стороны, как бы приглашая для объятий. Не успел я и шага сделать, как Эллари метнулась к нему и просто прыгнула на шею, как будто он  родственник или старый друг.
      Мы с Валентиной подошли к ним, и мужчина поставил Эллари на землю.
      – Вэл, познакомь нас, – заговорил он своим басистым голосом.
      – Мой брат, Платон, – представила меня Валентина. – А это наш друг...
      – Джон Дэвис, – уже сам назвался мужчина и протянул мне руку.
      Мы обменялись крепкими рукопожатиями. Это был мужчина лет пятидесяти, высокий, слегка полноватый, абсолютно лысый, но с густыми усами и бородой. На шее у него висели очки, а одет он был слегка неряшливо. Мне он напомнил сумасшедшего профессора, каких изображают в американских комедиях.
     – Ну ладно, детки, – обратился он к нам троим, – пора ехать, а то времени мало, скоро начнет темнеть.
     Все вместе мы сели в машину, Эллари заскочила на пассажирское сидение спереди, а я уселся сзади рядом с Валентиной. Ехать до Стоунхенджа еще минут двадцать. Надеясь на то, что Валентина не отключила свою способность читать мысли, я задал вопрос: «Он человек?». Как бы невзначай бросил на нее взгляд, она тем временем кивнула. «Но почему он знает о нас?» – снова спросил я. На этот раз Валентина кинула на меня удивленный взгляд, тем самым говоря: «И как я должна тебе ответить?!» Я пожал плечами, извиняясь.
      Эллари увлеченно рассказывала какую-то историю, и, похоже, абсолютно не обращала внимание на нас, а вот от самого Джона наш немой диалог не прошел незамеченным.
      – Что обсуждаем ребятки? – посмотрел он в зеркало заднего вида.
Элл замолчала и обернулась, смотря то на меня, то на Валентину.
      – Платон спрашивает, почему ты – человек так много знаешь о нас? – выдала меня сестра.
      – Ах, это! – рассмеялся Джон своим громоподобным смехом. – Да, все очень просто. Дед Эллари мой биологический отец, – сказал он так непринужденно, как будто купил мороженое.
      – Подождите, как так возможно, что вы остались человеком, – решительно не понимал я.
      – Ну как... – замялся мужчина, видимо он не ожидал от меня этого вопроса, – я захотел остаться человеком, вот и все. Всегда есть выбор.
      Его ответ «убил» меня. Оказывается, можно было остаться человеком, в моей душе все больше набирала силу волна отчаяния и гнева. Меня бросило в жар, и только дикий крик стоял в моей голове: «Тварь, мерзкая тварь, ты, обманула меня! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! ЧТОБ ТЫ СДОХЛА!!!» Весь этот поток грязи и проклятий был адресован Валентине. Она сидела, опустив голову, и смотрела в одну точку. Мне было плевать, что сейчас чувствует эта дрянь, зато она точно знала, что сейчас чувствую я. Весь оставшийся путь никто не проронил ни слова. Даже веселая и разговорчивая Эллари сидела со скорбным видом.
       «Добро пожаловать в Стоунхендж!» приветствовал плакат, как будто издеваясь надо мной.