Глава 2. Эй, подруга!

Моя жизнь напоминает мне мое же течение мыслей. Бессвязная, не имеющая никакой логики и твердого стержня. Одно переплывает в другое. Третье в четвертое. Все в моей голове подчинено закону ассоциаций. Это как одна большая галлюцинация обдолбавшегося наркомана.

Вот и сейчас, плетясь на свою дерьмовую работу, все мысли были сродни большой галлюцинации. То, что я вижу, уже не имеет никакого значения для меня. Внутри себя – я большое равнодушное, гадкое существо, обитающее на самом дне мира и цивилизации. Ведь если убрать все эти современные атрибуты нашего времени, оставить только людей, их отношение и уровень жизни, то можно очень легко оказаться в древнем мире. В средневековье, например. Только почему же меня не сжигают на костре, как страшную ведьму. О, да, огонь в печи крематория после смерти или на центральной площади до – какая разница, где и в каком состоянии ты. Главное – зрелище. И не важно, сколько людей будут пялиться на тебя, целая площадь зевак или работник крематория, отправляющий твой труп в печь.


Череда мыслей, новый виток старой спирали понесли меня дальше, в бесконечные края моего собственного безумия.

- Эй, подруга!

Я оглянулась на голос. Передо мной стояла девушка, лет 28. Совершенно потасканного вида, она уже была состарена неудачами своей жизни, но на ярко-красном рте бегала ухмыляющаяся улыбка.

- Эй, как поживаешь? А? Что-то я давно тебя не видела! Ты еще не умерла?

Она явно получала удовольствие от мелких издевательских вопросов.

- Как клиенты, Кларисса? На тебя еще кто-то зарится, а? Ну-ка, скажи мне! Если что, когда у меня будут деньги, я приду за тобой, - я улыбнулась, наблюдая, как с ее пошарканного лица сползла улыбка. – А то я так истосковалась по твоей любви, дорогая!
Я расхохоталась прямо в ее красный рот. Мне было приятно наблюдать, как ее лицо осунулось, а потом снова оживилось – она приняла мое предложение.

- Только тебе – за полцены! Как старой подруге.

- Пошла ты, лесбиянка чертова!

Я продолжила свой путь в супермаркет в четырех кварталах от моего клоповника, только теперь в моих мыслях была эта пьяная проститутка с красным ртом и крашенными белыми волосами. Я вспомнила, что мы знакомы уже давно. Кажется, тогда она была с каким-то парнем, которого она любила. Но потом он проиграл ее в покер одному сутенеру и исчез. Кларисса всегда была шлюхой и не видела ничего плохого, чтобы отдать свое тело на пару часов за небольшую сумму. Но, став ею по-настоящему, когда деньги нужно отдавать тому, кто сам же тебя имеет, не только защищая, но и продавая, она стала по-другому смотреть на мир, полный обмана и предательства. Она была красивой. Блондинка, мягкие черты лица, хорошая фигура с большой грудью – такой, какую бы не отказался трахнуть любой мужик. И она теперь не жалела о том, что она проститутка. Скорее всего, ей было все равно. Лучшей жизни у нее в любом случае не предвиделось.

Добравшись до супермаркета, я завернула в узкий переулок. За мусорным баком была дверь. Служебный вход в мой кабинет. Я закурила сигарету. Постояла у двери, достала ключи. Я работала кассиром. В общественном туалете. Получала гроши, сидела в вонючем помещении по 8 часов, в основном в ночь, но сегодня выпало работать днем. Кларисса посмеивалась надо мной, говорила «Оператор дерьма», в ответ я говорила, что она «Трахальный работник» и тогда мы уже смеялись вместе.

Моя сменщица выглядела более прилично, чем я.

- Эй, подруга, ты что-то сегодня совсем хреново выглядишь, - она достала свою расческу и протянула мне. – Забери ее себе. Я слышала вчера от начальника, что у тебя даже расчески нет. Боже, где ты взяла это платье?

- У китайца по соседству.

- Да? Я думала, на самом дне мусорного бачка.

С этими словами она встала со стула, забрала свою сумочку с вешалки и направилась к двери.

- Пока, до завтра!

- Да пошла ты!

Она не обратила внимание и закрыла дверь. Тут же в окошечко протянули две монеты.

- Проходите.

Всем не терпится заполнить этот мир своим дерьмом. Весь мир думает только о двух вещах – пожрать и поспать. А между этими двумя – не забыть посрать за ближайшим углом. Я долго рассматривала ее расческу, лежащую на тумбе возле зеркала. Она была из желтого пластмасса с острыми зубьями, между которыми осела грязь чужих волос и перхоть. Все прикрыто сальным налетом. Я взяла расческу, распустила завязанные волосы. Теперь эта расческа станет еще грязней. Улыбнувшись этой мысли, я провела по волосам.

Мне пришлось долго расчесываться. Наконец я распутала волосы и снова собрала их в хвост. И тут меня посетила идея остричь волосы, чтобы впредь не возиться так с ними. Я открыла верхний ящик стола. Где-то должны быть ножницы.

- Эй, подруга!

Начальник. Я подпрыгнула от неожиданности. Стул зашатался, и я не удержала равновесие. Самым неуклюжим образом я плюхнулась на пол. Джек покатился со смеху, стуча своим огромным кулаком в припадке по подоконнику окошечка.

- Ты что, пьяная сегодня? – пытался выдавить он себя сквозь мех. – Ну и видок у тебя сегодня!

- Когда зарплата? Сегодня хозяйка сказала, что точно меня выгонит на улицу, - не обращая внимания на его вопросы, лениво спросила я. – А?

- Сегодня, - обтер он слюни.

- Сегодня? Ты не шутишь? А то я уже собралась здесь остаться, если денег не будет.

Джек посмотрел на меня серьезным взглядом, щелкнул пальцем и громко начал:

- Слушай, а это неплохая идея! Тебе не нужно будет снимать комнату, ходить каждый день на работу, ты можешь сидеть в этой чертовой комнате всю жизнь, и тебе лишний раз не придется дергаться? И денег получать будешь в четыре раза больше, за всех сразу!

Он снова покатился со смеха. Этот ублюдок был несомненно рад своей шутке, ему это казалось очень смешным. Я опустила руку в открытый ящик стола и под стопками бумаг нащупала ножницы. Я смотрела, как он содрогается от смеха, как собрались его глаза в две узкие кучки морщин, как его желтые зубы насмешливо смотрели мне в глаза, и мне так хотелось всадить эти ножницы прямо ему в пасть. Потом отрезать язык и написать им на листе: «Сегодня вход бесплатный. За счет начальника персонала» нарисовать широкую улыбку и приклеить язык на нее. Вот тогда было действительно смешно.

- Сегодня вечером, в пять, подойди в расчетный отдел. Хочешь, кофе принесу?

- Слушай, Джек, как ты думаешь, может, мне волосы остричь?

- Как хочешь, мне все равно, кто будет сидеть на кассе в туалете. Кстати, во что это ты сегодня одета?

- Тебе же все равно, кто будет сидеть здесь. И в чем будет сидеть. Не мешай мне работать, твою мать.

- Купи себе нормальную одежду. Хотя бы самые дешевые джинсы и футболку. А то совсем как с помойки.

- А чем тебе не нравится это платье? – я встала из-за стола и покружилась перед ним. – М? Джек, ты бы так не говорил, если бы знал, что под этим платьем ничего больше нет! – я начала поднимать подол платья, - А, Джек, твоя жена не против будет, если мы трахнемся в соседней кабинке, а?

Я расхохоталась во весь голос, смотрела на лицо своего начальника. Он покрутил пальцем у виска и пошел прочь. Интересно, принесет он мне кофе после этого?

Я еще долго смеялась себе под нос. Потом снова увидела ножницы в ящике. Нестерпимое желание пощелкать ими у себя над ушами жгло мне руки. Пальцы реально ощущали холодное железо двух колец. Я снова распустила волосы, вытянула прядь. Ножницы медленно оказались у меня в руке. Как же это приятно – чувствовать, как холодное железо нагревается от моего желания отсечь все лишнее. Я щелкнула двумя скрещенными лезвиями. Прядь повисла на моих пальцах, умирая и истекая кровью. Сотни маленьких струек сочились на старый стол, заливая все вокруг.

- Я думала, вы мертвы, - обратилась я к безжизненной пряди, - А вы, оказывается, еще были живы.

Я вытянула следующую прядь.

- Эй, подружка! Ты чем это тут занимаешься?

Уборщица в грязном халате и в желтых резиновых перчатках с удивлением и с отвращением смотрела на меня через окно.

- Привет. Отвали от меня. Иди и убери все это дерьмо, а то дышать уже не чем, - не отрываясь от своего дела, бросила я ей.

- Вот сучка, - кинула она мне уходя, таща за собой ведро со шваброй.

Она еще долго что-то бормотала грязным унитазам и корзинам с мусором, в то время как мои волосы, прядь за прядью, заливали всю комнату кровью и умирали прямо на столе.