Точка возврата. 37

Как наш читатель уже понял, это и был отряд мушкетеров, в первом ряду которого стояли Тории, Окубо и Маэда. Они терпеливо ждали приказа начать стрельбу. Тут надобно сказать, что лишь спустя три столетия на вооружении стрелков появится нарезное оружие с острою пулею, что пробивало насквозь что человека, что лошадь. Раненый такою острою пулею, порой не замечал, что в нем появилось лишнее отверстие, не приуготовленное природой. Но не таков был мушкет. По правде сказать, это была маленькая пушка. А огромная круглая мушкетная пуля, представляла собою маленькое ядро. И хотя пролетала она меньшее расстояние, чем аркебузная, но останавливающий эффект ее был огромен. Даже пуленепробиваемые кирасы не спасали от нее. Вот такими адскими «огненными палками» и были вооружены наши самураи. Тяжелая корейская конница уже во весь опор мчалась на мушкетеров. Земля и самый воздух сотрясались окрест нее. Воистину следует иметь стальные нервы и великий дух, чтобы стоять до последнего в лобовой атаке одетых в броню всадников. Когда между строем и конницей осталось не более половины тё , прозвучала команда «огонь». Самураи стреляли по лошадям, прямо в грудь. Вырвавшийся огонь и оглушительный гром, как при ударе молнии, причинил последствия столь ужасные, что добрые сердца читателей, несомненно, дрогнули бы, приведись им увидеть это. Несущиеся во весь опор кони, казалось, внезапно натолкнулись на невидимую стену. Присев, самураи открыли пространство для следующего залпа. Снова ударили из всех стволов злые огоньки выстрелов, снова густой дым устремился вперед. Лишь гром показался не столь грозным для тех, чьи барабанные перепонки уже были оглушены первым залпом. Самураи успели произвести три залпа, по количеству рядов, но нагромождение разорванных адскими силами тел уже стало непреодолимо для конницы. Вылетевшие из своих седел корейцы, поднявшись на ноги, обнажили мечи, и в ярости бросились в атаку. Бежавший первым корейский бородач был остановлен нагинатой Тории, угодившей тому в пах. Бородач, падая, рубанул по самураю, промазал, и клинок сломался о сталь рукояти. Тории быстро вскочил ему на спину, прижал коленом к земле правую руку, и несколько раз пронзил его жилистую шею выхваченным ножом-танто, видимо, перерубив не только мышцы и жилы, но и самый хребет. Разгоряченная бешеной скачкой кровь струями выскакивала из ран, пузырясь и вспениваясь. Тории на всякий случай полоснул по жилам могучей руки, сжимающий сломанный клинок, и лишь после этого вскочил на ноги. Убитый был при богатом доспехе, и Тории, наклонившись, вонзил в его затылок когатану . Бежавшие следом за ним корейцы, были изрублены самураями в мгновение ока. Завидев, что случилось с первой линией, оставшиеся в живых корейцы потянули на себя поводья, пятясь и разворачиваясь для перестроения. Ошеломленные тем, как внезапно захлебнулась атака, корейские всадники сделались на волосок от паники.  И тут их командир, по счастливой случайности оставшийся живым, заметил, что левый фланг японцев неуклонно отступает, теснимый правым флангом корейской конницы. Громовым голосом он прокричал команду к перестроению, решив помочь развить успех справа. Воодушевленные присутствием командира и новой целью, корейцы перестроились в клин и замерли в ожидании приказа наступать. Ждать его пришлось недолго. Преисполненные жаждой мести за погибших товарищей, конники устремились обогнуть нагромождение мертвых тел, ставшее препятствием для лошадей. Спешащий им наперерез отряд копьеносцев, казалось, вот-вот успеет, но более сотни всадников под корейским стягом, влетело в ряды самураев.