Точка возврата. 43

Алексей заприметил его издали. Длинный и тощий, как жердь, в белом кителе и белой же фуражке морского офицера, он стоял возле серого Порше 911, и отчаянно махал рукой, упрашивая остановиться. Раз пошло так всё дело, - подумал Гав, - возьму-ка я мужика-то. Гаврилюк остановился на обочине, не доехав до «поршака» метров пяти – мешал верстовой столбик и рассмотрел звание – это был мичман в парадной форме, изрядно помятой, и, в целом, белой. Мичман, светлея лицом и золотыми погонами, споро подбежал, стянул с головы фуражку с белым околышем, и распахнул пассажирскую дверцу.
-  До Саратова, брат! – Вопросительно протянул он.
-  Да садись ты, не видишь, остановился же для тебя, жару напустишь. – Досадливо ответил Гав.
- Вот спасибо, сломалАся, адова машина! Понимаешь, етить, едуть-едуть все, а остановиться – никого… - в салоне густо запахло потом, дешевыми сигаретами и, почему-то пылью. Гаврилюк явно услышал этот удушливый запах пыли, совсем как тогда, в детстве. Ему было восемь, и он почти утонул, его вытащили и откачали. И первым ощущением после того, как он перестал проваливаться в небытие, была эта вселенская, всё на свете заполняющая пыль. Гаву на секунду показалось, что салон до краев заполнился этой пылью, он быстро и плотно сомкнул веки, энергично поморгал. Пыль исчезла…
- Это, того, руками поосторожнее! - подал голос Митя, что сидел на подлокотнике, до этого тихо, лишь зорко всматриваясь в лобовое стекло, вытянувшись во весь свой невеликий рост.
-  Вот ведь, етицкая сила, бурундук говорящий!
-  Это Митя, - не поворачивая головы, процедил  Гав.
Мичман расправил пятерней редкие пепельные волосы, слипшиеся от жары.
- Очень приятно, Мичман Тугаев, Николаиваныч! – широко улыбнулся Мичман, залез в карман, выудил горсть тыквенных семечек, и протянул их Мите на своей огромной заскорузлой ладони.
-  Благодарствуйте, - ответил Митя, по-деловому выудил самую большую семечку, и принялся сосредоточенно ее грызть.
-  Не мусори в салоне, - недовольно пробурчал Гав.
-  Хай! – сложив лапки вдоль туловища, воскликнул Митя, - я обратно в ладонь буду складывать.
Митя жестом показывал не убирать ладонь. Мичман послушно оставил широченную длань возле смешно двигающегося мокрого носа.
-  Никойлаиваныч, ты не сильно удивляйся, - начал было Гав, но Мичман, быстро освоился в необычном обществе, пристегнулся ремнем безопасности и поднял указательный палец с пожелтевшим от курева ногтем.
-  Это что! Я вот какую историю расскажу, - заявил он, хлопнув себя по тощей коленке свободной рукой  -  ходит у нас в плавдоке одна легенда…О Жёлтой Оке. – сказал, и задумался.
Все замолчали. Николай Иванович задумчиво уставился на дорогу. Молчание затягивалось.
- Простите, уважаемый, - пропищал со своего места Митя. – А что жёлтая «Ока»?
- Ах, да, вот! – странный попутчик снова хлопнул себя по коленкам. – Желтая Ока. Ходит у нас в плавдоке одна легенда. Я-то сам в рейс не хожу уже, по снабжению всё больше. В порту. Но скорость люблю, вот тачку прикупил по случаю, а в ёй, туды-твою, шо-то сломалося.
Рассказчик набрал полную грудь воздуху, выдержал театральную паузу, и продолжил.
- Не так давно, года назад три тому. Появилась в наших краях Желтая Ока. Появляется она всегда как вроде ниоткуда, вроде не было никого, глядь – а она впереди! И вроде как машинка так себе, а никто догнать ее не может. Многие пробовали, на хороших машинах пробовали, ан нет! Сколь народу из-за нее побилось – страсть. Сколько техники угробили, но смертных случАев не было, это точно. И вот в прошлом годе, один товарищ забоялся судьбы пытать – увидел Оку, да и свернул в ближний рукав, хоть ему туда и не надо было. Только вот развернулся, обратно поехал, что на него нашло, прям помутнение какое: со всего маху, да в остановку. А там – детишки, в лагерь детский ехать собрались, автобус ждали, а автобус тот  задерживался. Восемь трупов, короче. Сдался он властям, вестимо, только суда дожидаться не стал – в ту же ночь в камере на себя руки наложил. Вот такая история.