Точка возврата. 50

Давно такого не случалось. Очень давно. Лицо его горело, а ноги замерзали. Он разгребал седые барханы пепла, одна нога его была боса, вторая – обута в соломенную сандалию. Руку его оттягивало древко, выкрашенное в красный цвет. Завершалось  древко внушительным обоюдоострым наконечником. Передвигаться во сне было трудно и гадко. Хуже всего было то, что было нужно разгребать эти кучи, пиная их ногами. Если нога натыкалась на плоть, следовало непременно проткнуть ее этим копьем, для верности провернув вокруг своей оси. И так он шел, докалывая попадающих на пути живых и мертвых людей, шел по бесконечному берегу, усыпанному пеплом, густой бас прибоя накатывался и отступал. Моря видно не было. Наш копьеносец перекинул свое оружие через плечо и покрутил головой. Гигантские щупальца тумана, живыми протуберанцами ощупывали  местность, мало-помалу отступая в неоглядные выси. Мутным желтым пятном угадывалось в запредельности Солнце. Наш герой запрокинул голову, в долгом прищуре ловя лик Светила, ладонью Господа размазанный по Небесному Стеклу. Он поднимал голову всё выше и выше, пока, наконец, не упал с кушетки.
Гаврилюк приподнял чугунную голову и осоловевшим взглядом оглядел окрестности. Окрестности не обрадовали. Это была какая-то больница. Гав приподнялся, сел на край кушетки и так крепко задумался, что это стало бы заметным даже стороннему наблюдателю. Никто, не заметил. Собирая в голове картинку, Алексей принялся восстанавливать ход событий. Мозги его проворачивались с весьма ощутимым гулом, от которого подрагивала кушетка. Через минуту Гав догадался, что это вибрация проснувшегося мобильника. Он выудил его из кармана и уставился на экран. Сорок секунд тщательного  разглядывания телефона ничего не дали ни уму, ни сердцу. Гав нащупал ногой свой ботинок и сполз под кушетку в поисках второго. Не удержался, снова грохнулся на кафельный пол, вдобавок получив по затылку упавшей кушеткой. Гав мигом прозрел, памятуя родственников по женской линии, вскочил на ноги и огляделся, потирая ушибленной и стукнутое.
Гаврилюк посмотрел на сотовый телефон. Часы в нем показывали 14:28. «Вот гады!» - подумал Алексей обо всех, кроме себя.  Он набрал полную грудь воздуху, шумно выдохнул, надув щеки.
[Алексис, что это с Вами? Чуть не скопытился! Где Анжела? Утром собралась, оделась и ушла. Анжелу надо будет найти. Нет, сначала Сергеев. Катану захвати.]
Наскоро умывшись в этой же комнате, оказавшейся процедурным кабинетом, подхватив на плечо чехол с дареным клинком, Гав двинулся по коридору. В коридоре было шумно и суетно. Санитары споро провезли несколько каталок. Под окровавленными простынями люди кричали и стонали от боли, под чистыми – лежали молча, закрыв глаза. Алексей несколько раз останавливал персонал, но никто из них не знал ни где Сергеев, ни как его найти. Тогда Гав силой, крепко взяв за плечи, поставил перед собой молоденькую сестричку, маленькую и пухленькую. И задал вопрос уже по-другому: Где Грязин? Девчушка негодующе сдула со лба светлую прядь, потом лицо ее прояснилось, и она подбородком указала на сутулого мужчину лет пятидесяти с суровым лицом и чрезмерно развитыми надбровными дугами. Торжествующе стряхнула со своих плеч руку Гаврилюка, освободилась, быстро зашагала прочь, пикантно покачивая бедрами. На прощанье девица обожгла крепкую спину Гава самым огненным взглядом, на который была способна. Ожога Гаврилюк не заметил. Он слепил из своего лица максимальную жестокость, придвинулся к врачу и твердо спросил про Сергеева. Сергеев оказался в триста шестнадцатой палате, до отказа набитой пациентами, лежал он в самом углу, и добираться до него приходилось, переступая через сумки и тумбы. Как он мог оказаться так далеко от входа, было совершенно непонятно.
- Сергейюрьич! – широко улыбнулся Гаврилюк.
- Помню-помню, - улыбнулся в ответ Сергей Юрьич. Лицо его было бледно, но глаза смотрели  ясно. – Сейчас расскажу всё, что знаю.
- Тише вы! – сурово прикрикнул Гав на посетителей, которые галдели, словно галки.
Посетители оценили рост и ширину плеч, решили прислушаться и притихли.
- Ваши нэцкэ исчезли, Алексей, - начал было Сергеев, но Гаврилюк его остановил.
- Вы-то сами, сильно побились? – поинтересовался он.
- Это я не в аварии, у меня ранение было в брюшную полость – арбалетный болт, сейчас уже всё хорошо, ничего важного не задето.
Алексей от удивления собрался что-нибудь сказать, но лишь приоткрыл, а потом закрыл рот.
- Мой отец, он был страстным коллекционером. Он коллекционировал японскую малую скульптурную форму, нэцкэ. У него была самая большая коллекция в Росси, да и в бывшем Советском Союзе, думаю. У него была мечта – добыть комплект из трех статуэток волшебных обезьян. Считается, что эти нэцкэ принадлежали когда-то самому Минамото-но-Ёримото, первому Сёгуну Японии. Так получилось, что они были у Вас. Отец уговорил меня выманить эти нэцкэ. Он хотел сделать с них точные копии и вернуть Вам.
Гаврилюк нахмурился. Сергеев, сделав паузу, продолжил.
- К отцу в гости приехали его давние друзья-соперники в коллекционном деле. Аркадий Михайлович из Львова и дядя Гиви, Гиви Георгиевич, из Батума. Я их обоих знал. В тот день они собрались у моего отца, чтобы увидеть эти нэцкэ. А утром отца нашли мертвым в своей гостиной, с перерезанным горлом. Никто не входил и не выходил из дома после того, как ушли гости, камера не зафиксировала, и консьержка подтверждает, что отец еще больше часа жив был. Она его слышала. А нэцкэ исчезли.
- Так, может, они его…
- Не может… Оба гостя, и дядя Гиви, и Аркадий Михайлович, тоже были найдены мертвыми. И еще – на клинке, послужившем причиной смерти, были только отцовские отпечатки. А сам клинок – танто, мастера Мурамасы, он у отца в специальном сейфе хранился, у него вообще кроме этого ножа оружия в доме не было.
- А те двое как умерли?
- Один был найден с простреленной головой, а второй с кинжалом в сердце, - Сергеев глубоко вздохнул.
- Мне очень жаль. – Гав крепко сжал губы. – Мне нужны адреса и имена участников событий, короче, всё, что знаете.
- Здесь, у нас, просто бесовщина такая творится.
- Где жил Ваш отец, и где остановились его приятели?
- Улица Сакко и Ванцетти десять, квартира восемь. Гиви Георгиевич по фамилии Квантришвили. Был. Аркадий Моисеевич имел фамилию Циммерман. Оба остановились в Богемии, только не в той, что у вокзала, а в центре.
С секунду они смотрели друг на друга молча, Сергеев первым опустил взгляд.
- Нужно параллельно пойти официальным путем…
- Здесь теперь нет официального пути. В обычном понимании этого слова. Тут творится черт-те что. Я решил вчера уехать, но в меня попали стрелой. В машине. Из автобуса стреляли, а кто, я не успел рассмотреть. Дальше Вы знаете.
- Всё чудесатее и чудесатее… - промычал Гаврилюк. – Только я никакой стрелы не видел.
- Это от арбалета стрела, маленькая и металлическая, «болт» называется, она пробила мне живот насквозь и осталась в машине. В тумбочке ключ от квартиры моего отца, с брелоком в виде эмалевого японского флага… Простите, я потерял много крови и очень устал. – Сергеев прикрыл глаза, протяжно выдохнул и откинулся на подушку.