Фома

Жил дружок Фома - жалкий выродок,
Сын троих отцов да пяти сирен.
Александр Литвинов.

Знание — настолько ценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника.
Фома Аквинский.

Ровная поступь шагов гулко отдавалась в пустом переулке. Молодой человек шел, аккуратно ставя ногу в достаточно дорогих, но не очень чистых ботинках с крепкой и высокой подошвой. Сам он так же отличался немалым ростом, тем не менее отдавая предпочтение именно такой модели обуви. Может, привычка?
Внешность же его была, в общем, не то, чтобы совсем обычной, скорее, он просто умело скрывал свою примечательность. Волосы имели каштановый оттенок и были очень густыми, но из-за весьма короткой длины это было почти незаметно. Большие, темные, глубоко посаженные глаза скрывались за очками в тяжелой оправе, правильные черты лица кривила циничная ухмылка, а длинные сильные пальцы пианиста прятались в карманах бесформенной толстовки. За спиной у него качался большой темный рюкзак, в котором, кроме допотопного ноутбука и пары мелочей к нему, ничего и не было.
Утро было туманным, белое марево будто поглощало окружающую действительность, оставляя ощущение оторванности от реального мира. Яркие листья, плавающие в мутном пространстве, резко срывались с насиженных мест и неслись вниз, навстречу древней брусчатке, с шорохом, отлично различимым в утренней тиши. В этом молочном совершенстве звук шагов и этот шорох отлично сочетались и несли свой какой-то особенный, только им понятный смысл.
Воздух был густ, влажен и напоен ароматами поздней осени. Молодой человек наслаждался ощущением покоя, будто бы разлитого тонким слоем по всему этому мирку, и иногда с раздражением вспоминал ту, которую оставил только что одну в номере отеля.  Тем не менее, он еще издали заслышал крики. В каком-то из домов кто-то ссорился и ссора эта выглядела совсем нешуточно. Можно было ясно различить три голоса, один мужской и два женских, причем один из них принадлежал явно очень молодой девушке. Другой женский голос принадлежал, видимо, матери этой девушки.
Остановившись недалеко от этого дома, наш герой вытащил потрепанную пачку сигарет, похлопал по карманам в поисках зажигалки и, не обнаружив ее, вытащил изо рта уже немного намокшую от слюны сигарету и выкинул. Но не ушел, продолжая прислушиваться к ссоре. Она могла бы показаться типичной семейной ссорой, но что мешало ее квалифицировать именно так, было пока не понятно. Как бы там ни было, он остался слушать.
И, когда из окна вылетела большая толстая тетрадь в красном матерчатом переплете, молодой человек  поймал ее автоматически, причем, она сама даже не пострадала,  хоть несколько листов, исписанных каллиграфическим почерком и вылетело. Краешком сознания парень успел подумать, что это прекрасное развлечение. Вслед за тетрадью, разминувшись с ней на несколько долей секунд, вылетела девушка, пытаясь ее схватить, но растопыренные пальцы хватали только пустоту. Наконец миг падения прошел, и она все-таки приземлилась на брусчатку, разметав длинные светлые волосы, мгновенно окрасившиеся красным.
Молодой человек остолбенело смотрел на нее, прижимая к груди тетрадь. Вскоре он осознал, что произошло, быстрым движением спрятал тетрадь в рюкзак, зашел за угол, вызвал скорую и скрылся. За это время из дома уже успели выскочить озабоченные родители и принялись хлопотать над чадом.
Он летел по улицам сонного города, не понимая причин такого своего поведения. Заскочив на площадку первого попавшегося автобуса, кинул монетку кондуктору, сел у окна, прислонил голову к трясущемуся стеклу и устало закрыл глаза.  "Нужно купить зажигалку" мелькнула на задворках сознания мысль, мелькнула, и тут же пропала, а молодой человек погрузился в нервный сон, отчаянно колотя своей многострадальной головой по стеклу так, что, в конечном счете, с его носа слетели очки. 
Проснувшись от этого, он водрузил их на место, поднялся с сиденья и вышел из автобуса. Его снова окружало мутное белое марево, и наш герой даже не сразу понял, что попал по адресу - он вышел ровно на своей остановке.
Пройдя несколько десятков метров, молодой человек оказался в своем дворе, не замечая тонущих в молочном тумане детей и их игрушки, подошел к подъезду, а потом и к дверям своей квартиры. В его голове все смазалось, ее заполнил такой же вязкий белый туман, как и снаружи. Наш герой с трудом открыл дверь, несколько раз пытаясь попасть в скважину ключом. В квартире было пусто и душно - никого не было в ней вот уже несколько дней.
Кинув рюкзак в угол, он упал на диван лицом вниз, не раздеваясь, и долго лежал так, пока не ощутил, что так и не снятые очки сильно давят на переносицу. Тогда он перевернулся на спину и полежал так еще некоторое время, закрыв глаза и наблюдая за мельтешением белых точек, как в телевизоре во время профилактики. Через некоторое время ему удалось заснуть. Черная яма, в которую он провалился, не изобиловала снами, поэтому, проснувшись, он разумеется, ничего не помнил.
Вялый ото сна, он нашарил свои очки и, пошатываясь, пошел на кухню ставить чайник. За окном на маленький городок опускался вечер, такой же молочный, как и день. Оставив чайник закипать, он проверил свой телефон. На нем было несколько пропущенных от бывшей ныне девушки, и только. Досадливо поморщившись, он перевел телефон на беззвучный режим. О да, наш герой умел быть жестоким, когда это было необходимо.
Чайник тонко засвистел, парень высыпал в большую керамическую кружку несколько пакетиков с кофе и залил водой, потом, помешав содержимое ложкой,  отпил большую часть, поставил ее на стол и вернулся в комнату. В ней сгущался сумрак.
Достав из рюкзака ноутбук, он вставил в него длинный шнур и подключил к розетке. Экран осветился голубоватым светом и на нем появилось приветствие.
- И тебе привет, приятель. - Проговорил молодой человек в пустоту хрипловатым голосом. Оставив его загружаться, он потянулся за сигаретой, вспомнил, что потерял зажигалку и прикурил от пламени плиты. Наполнив рот дымом, он позволил ему растечься по своему телу, позволил обжечь, не согрев. Наконец, сигарета была потушена, а ноутбук загрузил страницу браузера. Кликнув по нужным клавишам, он попал на свою страницу в соцсети. На ней почти ничего не было, кроме имени и фотографии, снятой в каком-то странном ракурсе так, что его почти нельзя было узнать. Конечно же, и там оказалась парочка сообщений от бывшей возлюбленной. Как ожидаемо. Проигнорировав их, он начал просматривать новостную ленту, включив погромче музыку. Полупустая пыльная комната заполнилась звуками кантри, так, что сухого перестука клавиш стало совсем не слышно.
В новостях говорилось об обновлениях в самой социальной сети, об обновлениях на страницах друзей и групп. Ни слова о реальном мире, его деформированная реальность выстраивает лишь собственные  законы. В них присутствует своя особенная логика, призванная затянуть поглубже, оторвать от обыденности, от жизни, навеки запечатать в этой паутине.  Он открывает свой блог, просматривает подписки, безучастно ставит смайлики в конце предложений - сегодня его ничего не трогает. Открыв окно, он начинает печатать текст, рассказывает о сегодняшнем дне какому-то неведомому читателю, намеренно опуская детали, по котором можно отследить где он, и кто он. Мерцающий курсор в конце текста никак не позволял ему сосредоточиться на последнем предложении, как бы подводящим итог этого дня. Некоторое время спустя, прислушавшись к музыке, он напечатал уже ставшее привычным "Меня оторвало от реального мира. Тишина оглушает." Опубликовав написанное, он произнес эти слова вслух, удивившись звучанию своего голоса. Музыка играла уже где-то вдалеке, он находился в пустой комнате с обитыми войлоком стенами. Он снова повторил эти слова, но на сей раз звук был проглочен ими, жадно впитан, не оставив и следа.
Молодой человек захлопнул крышку ноутбука, аккуратно лег на пол, вытянув длинные ноги в темных носках, снял очки, положив их рядом и закрыл глаза. Перед глазами, как и прежде, носились и мерцали  искры разного цвета, предваряющие сон. Он немного подремал, а когда снова открыл глаза, обнаружил, что находится в своей комнате самой обычной квартиры, принадлежащей не то биржевому брокеру, не то финансисту и сдающему ее внаем. Ничего особенного не происходило вокруг, за исключением светящегося дисплея телефона, на котором снова высвечивались пропущенные звонки. Перевернув телефон задней панелью вверх, он поднялся с пола, надел очки и вышел на застекленный балкон. Там было весьма прохладно, а ноги в тонких носках вообще замерзли, но нашего героя это почти не волновало, он наслаждался чувством реальности, чувством настоящего момента, когда перед тобой есть непреложный факт и все твои вычурные концепции летят в Тартар. Этим неоспоримым фактом был снег. Да-да, пошел снег и молочное марево, наводнявшее город, стало еще более густым, хоть и менее однородным. Скоро он растает, сделав воздух еще более влажным, но пока что он такой крепкий и свежий, думать об этом совсем не хочется. Выкурив пару сигарет из пачки, валявшейся прямо здесь, он высыпал крошки, оставшиеся с завтрака двухдневной давности в блюдце, чтобы потом отдать голубю, иногда прилетающему сюда. Вообще, этот голубь являлся практически единственным живым существом, с которым наш персонаж общался более-менее регулярно и часто. Женщины не в счет, этот молодой человек не имел привычки надолго у них задерживаться, доверяя им что-то личное. А вот голубь знал о нем почти все. Эта забавная ситуация продолжается уже почти год с небольшим, с того самого момента, как наш герой решил поселиться в этом городе и этой квартире. Мало что действительно его связывало с этим местом, ка и со всеми другими. Из-за какого-то чудовищного случая, этот персонаж потерял связи со своим прошлым, со своими корнями и теперь болтается по миру, как шарик, отпущенный в небо, не привязываясь ни к чему, не заводя друзей. Тем не менее, он имел постоянную работу - писал сайты и программы для одной организации. Платили ему не то чтобы очень хорошо, но на одинокую жизнь вполне хватало, и это его устраивало.
Вспомнив о срочном заказе, он вернулся в комнату, снова открыл ноутбук и приступил к работе, отбросив все терзания наступившей ночи. Он выпил еще пару чашек кофе, да сходил один раз в туалет - вот и все его передвижения за это время. К полудню, после более чем одиннадцати часов беспрерывной работы, он отослал по специальному каналу результат заказчику, быстро принял теплый душ и завалился спать.
Спал он плохо, и неизвестно, что было тому виной - то ли переутомление от долгой работы за компьютером, то ли потрясения минувшего дня. Парень метался в кровати, то скидывая одеяло, то вновь натягивая на оголившееся тело. Что ему снилось? Даже он сам не мог бы ответить на этот вопрос. Его сознание обступал все тот же белый непроглядный туман, за которым что-то явно происходило.
Проснувшись с гудящей головой и в плохом настроении, он проверил телефон, перезвонил заказчику, выслушал его, кивнул с довольным видом, бросив мимолетный взгляд на карман куртки, где лежала банковская карточка. Настроение немного улучшилось, и, закончив разговор, он даже решил сходить в магазин за продуктами на завтрак. Да, здесь он, в основном, только завтракал и ничего серьезнее готовки яичницы и разогрева полуфабрикатов не производил. Приняв холодный душ и почистив зубы, он облачился в свежую одежду, захватил с собой рюкзак, оставив ноутбук на кофейном столике, и вышел на улицу. Пространство вокруг него тут же наполнилось посторонними звуками, такими как голоса людей, плач ребенка, визг сирены на машине, и всем этим общим гулом, который мы уже привыкли не замечать. Да, вечер был в самом разгаре, и, даже несмотря на то, что туман и не думал растворяться, а воздух стал еще более влажным, обитатели города покинули свои уютные квартирки и вышли прогуляться по улицам, иногда заходя друг к другу в гости и оседая, будто клочья седой пены на камнях после отлива, в небольших кафе и ресторанчиках. Это было привычно.
Наш герой остановился у дверей подъезда, наслаждаясь движением воздуха у себя на коже. Несмотря на то, что это небольшое заточение было добровольным, он все равно радовался, да так искренне, что циничная ухмылка сменилась обычной широкой улыбкой, будто осветившей его лицо. Так он и простоял некоторое время, затем, опомнившись, стер улыбку с лица и двинулся, как и было задумано, в магазин. Там, пройдя между полок, полных разнообразными товарами, он выбрал нужные продукты и вещи и, отстояв положенное время у кассы, двинулся домой.
Нагруженный рюкзаком с покупками, он уже собирался свернуть к своему дому, но не смог пройти мимо очарования этого прохладного влажного вечера, так напоминающего своего собрата где-то в Лондоне. И это внезапное сравнение было подпитано не какой-то разновидностью книжного знания, но личным опытом, полученным неизвестно когда и по какому поводу. "Все же, наверно, мне кажется" - так он подумал и пройдя еще несколько сот метров, двинулся все же к знакомому подъезду, нашаривая заранее в кармане ключи.
В квартире все было по-старому. Приветливо мерцал экран ноутбука, рассеивая сумрак вокруг. Крошки на блюдце были съедены, но этого, конечно же, было не видно от входа в квартиру. Чайник остыл, а на телефоне прибавилось пропущенных. О да, эта барышня весьма настойчива.
Снова поставив чайник, парень разложил покупки, раскрыл пошире балконную дверь и опять включил музыку, на сей раз это был джаз. Наскоро поев, он перемыл накопившуюся посуду, смахнул пыль с пустого подоконника, собрал грязную одежду и отнес в стирку, заменил постельное белье в коробе дивана, которым пользовался крайне редко, пропылесосил - в общем, занялся хозяйственными хлопотами. Уничтожив почти все следы человеческого присутствия в этой квартире, он снова опустился на пол перед кофейным столиком, на котором стоял ноутбук, и забрался в виртуальные просторы социальной сети. Проверив новости, он обнаружил нового желающего подружиться с ним. Поболтав с ним на общие темы, он сразу же понял, что этот человек ему неинтересен, и, хоть и добавил его в друзья, мысленно поставил на нем штамп непригодности. Покончив с этим, он вспомнил о пухлой красной тетради, лежащей у него в рюкзаке с того самого момента, как попала ему в руки.
Легко пробежав пальцами по кое-где вытертой материи, он тронул застежку, звякнув небольшим замочком. "В момент падения тетрадь была раскрыта. Почему? Может быть, ее кто-то читал, или что-то в нее писал? Видимо, так. Почему же тогда девушка готова была рисковать своей жизнью, лишь бы защитить ее? Неужели она настолько дорога ей? Может, это дневник? Тогда стоит ли его читать? Ведь проникновение в глубины чужого сознания чревато захламлением собственного разума. Так ли это необходимо? И последнее - зачем кому-то понадобилось ее выбрасывать? Что там? Что скрывает твердый картон обложки? Изменюсь ли я, читая эту тетрадку? Пойму ли, что изменился, или совсем не замечу? Что ж, возможно, это мой шанс, и я никогда не узнаю, если не попробую..." Примерно такие мысли носились над водой сознания нашего героя. И все же он принял решение прочесть эту тетрадь, окунуться в глубины другого человека.
Решительно поднявшись, он положил тетрадь на столик, выключил музыку, принес пепельницу, сигареты и зажигалку, заварил крепкий пуэр в маленьком чайнике и принес чашку. Что же нужно еще? Вроде бы ничего.
Усевшись на диван и закинув ногу на ногу, он дерзнул поднять обложку, оказавшуюся внезапно тяжелой. На первой странице, той, где обычно помещается титульный лист, быстрым крупным почерком было выведено - "Если вы не обнаружили у этой тетради хозяина, отошлите ее, пожалуйста, по нижеуказанному адресу. Большое спасибо вам за это...", дальше указывался адрес того самого дома, из окна которого рано утром вылетела девушка и это творение неизвестного автора, и, видимо, имя этой самой девушки - Анна Арден. Вторая страница была чистой, а вот с третьей уже начинается само повествование.
" 23 марта.
Я, наконец, разобрался с визами! Получил все-таки, во все страны, куда хотел поехать, и ничего мне теперь уже не мешает. Документы из колледжа я тоже забрал. Ты знаешь, Анна, я всегда ненавидел это мерзкое заведение, которое даже богоугодным назвать нельзя. Что ж, теперь я свободен, и больше не переступлю его порога! 
Да-да, это действительно путевой дневник, и я решил начать его именно сегодня, именно отсюда - из родного города Тьесвиль, ведь именно отсюда начинается мое путешествие, так же, я решил адресовать этот дневник тебе, Анна, потому что писем все равно не буду писать, а обращаться к какому-то неведомому читателю не очень хочется. Каковы причины? Ну и память у тебя! Ведь это же ты подарила мне это красное чудовище, тогда, на Новый год, помнишь? Мы тогда еще так долго готовились праздновать, что все проспали, а наши родные не стали нас будить. Смешно это. Даже, кажется, что это и не я уже. Сегодня ты такая хмурая, понимаю, не получилось меня остановить, а я, как всегда, не стал ничего объяснять. Что ж, если со мной что-то случится, пусть этот дневник послужит тебе кладовой ответов на вопросы, которые ставлю тебе. Да. Ты увидишь эти записи только в этом случае. Представляю, как морщится твое лицо в этом момент - я не вернулся, а ты читаешь эти строки, написанные еще живым и здоровым мной, пока еще радостно смотрящим в будущее.
В общем-то, на этом все на сегодня. Я отправляюсь завтра, как всегда, на рассвете. Мой путь лежит в Германию, думаю проехать по ней автостопом через Мюнхен в Кельн, Бремен и Берлин. Точный мой маршрут ты найдешь в большой карте, которая прилагается (или, наоборот, совсем не прилагается) к этому сообщению. "
Закрыв глаза и сняв очки, парень попробовал представить себе этого юного смельчака, внезапно решившего бросить все и кинуться путешествовать. Образ пока не желал складываться, но интерес к нему явно появился. Пролистав несколько заметок, повествующих о прощании с Анной и первых днях путешествия, он испытал невольное чувство уважения к неунывающему путешественнику, спешащему навстречу своей судьбе. Автостопщик показал себя интересным собеседником, способным найти тему для разговора с любым добрым человеком за рулем автомобиля, позволившему уговорить себя подвезти незнакомца.
В этот самый момент свернутый браузер издал звук, оповещающий о получении нового сообщения. Затем еще, еще и еще. Раздраженно хлопнув по клавише, молодой человек развернул окно и и его раздражение пропало - в сети появился единственный его друг, приобретенный за все это время и уехавший несколько месяцев назад вот так же, автостопом, в путешествие.
- Ты вернулся! - Напечатал, позволяя себе улыбку, наш герой.
- Конечно, я вернулся! - Ответил друг. - А что, ты уже думал, что отделался от меня? И не надейся!
- И не надеюсь. - Застучал по клавишам молодой человек, затем остановился и добавил к уже написанному скобочку. Так это прозвучало, как шутка.
- Слушай, ты все еще в Тьесвиле?
- Да. Но я уже снова думаю о переезде.
- Зачем? Осядь где-нибудь и успокойся уже.
- Мы с тобой много раз это обсуждали. Я не чувствую себя дома вообще нигде. Так почему бы не повидать другие места хотя бы так - пассивно путешествуя.
- Ладно, я понял. Так ты в Тьесвиле? Если хочешь, могу тебя навестить, пока ты не сбежал в Сибирь.
- В Сибири я еще не жил. Интересно, там много медведей?
- Там много русских, это точно. Так тебя навестить?
- Последнее время странно себя чувствую. Не уверен, что меня спасет от этого твое общество, но спасибо за предложение, я ценю это.
- Как ты холоден сегодня. Я тебе помешал? Может, ты разбиваешь сердце очередной несчастной?
- Во-первых, они сами на меня вешаются, а во-вторых, да, я был немного занят. Буквально на днях в мои руки попал путевой дневник какого-то неизвестного парня, с которым, видимо, что-то случилось.
- Что за парень? Я его знаю?
- Там нет ни имени, ничего.
- А откуда ты знаешь, что что-то произошло?
- В начале написано, что при обнаружении тетради без хозяина, ее нужно направить по определенному адресу. Насколько я понимаю, так просто он бы с ней не расстался.
- Фома, ты уверен, что не стоит обратиться в полицию?
- Думаю, нет. Времени уже минуло много, да и эта тетрадь ко мне попала через третьи руки.
- Ладно, не буду тебе мешать - сам только что добрался до дома. Как только дочитаешь - скажи, что с ним произошло. Может, сумею ему как-то помочь.
- Хорошо, скажу. Доброй ночи тебе, Андрий.
- И тебе.
Снова свернув окно, Фома вернулся к прочтению заметок. Поражаясь наблюдательности рассказчика и обдумывая его идеи, он и не заметил, как пришел рассвет, едва проглядывающий сквозь белое марево. Чайничек был пуст, а пепельница, наоборот, полна окурков. Аккуратно заложив страницу вырванным листом из блокнота, он отложил тетрадь, прочитанную менее чем на одну десятую, забрал пепельницу и чайничек и отнес на кухню. Затем, вспомнив, видимо, о свежем постельном белье, извлек его из недр дивана, постелил его, разделся сам и улегся спать. На сей раз ему снились отрывки из дневника, причем неунывающим путешественником был он сам. Сердце его полнилось восторгом, когда он стоял у громады Кельнского Собора или проходил по его залам, или когда поднимался на самую высокую точку собора в Ульме и смотрел оттуда на сонный маленький городок. Он видел во сне лица людей, позволяющих у себя переночевать - так точно они были описаны. Сон оставил у своего хозяина смешанные чувства - несмотря на восторг и радость, на желание сорваться с места и повторить его путь, он, в то же время испытывал потребность еще глубже забиться в свою нору и просто представлять себе все это великолепие красок, эмоций и вкусов.
Выспался он достаточно быстро и проснулся, успев застать утро. Не раннее, конечно же, но все же утро. Некоторое время он полежал в постели, припоминая свои сны и радуясь им, затем поднялся, натянул мягкие домашние штаны и очки, отправился покурить на балкон. И, то ли это наш герой работал тем самым производителем тумана, либо это кто-то такой  же неудержимый курильщик, но этот самый туман и не думал растворяться, жизнеутвердающе зависая слоями над тихим городком.
Загасив окурок в пепельнице, Фома переоделся в джинсы и толстовку, обулся, схватил рюкзак и отправился гулять по городу. Как и прежде, он стучал ботинками по древней брусчатке, но в этот раз из молочной пустоты на него выходили люди, занятые своими делами и не обращающие на нашего героя совершенно никакого внимания. Навстречу ему выплывали старинные здания, скорчившиеся в линейной простоте улиц, облетающие деревья, протягивающие голые ветви в тщетной надежде увидеть солнце, а так же прочие элементы уличного пейзажа - фонарные столбы, магазинчики, лавки, парки и так далее.
Увидев небольшое кафе с открытой верандой и симпатичной официанткой, наш герой подсел за столик, заказал кофе и бутерброды и начал глазеть по сторонам. В этой молочной пустоте, обступавшей его со всех сторон, он чувствовал себя в безопасности.
Наслаждаясь ароматом только что сваренного кофе, он закурил вторую за этот день сигарету и почувствовал себя не то чтобы счастливым, но очень довольным. Его покой прервал тихий голос, прозвучавший практически под самым  ухом.
- Можно присоединиться? - Обернувшись, наш герой увидел перед собой ту самую упорную девицу, которую игнорировал уже несколько дней.
- Пожалуйста. - Буркнул он, поправляя очки и придвигая ближе чашку с кофе и пепельницу.
- Что-то ты не очень гостеприимен. Полагаю, ждал здесь не меня? - Сказала она, усаживаясь напротив и подзывая жестом официантку.
- Я никого не ждал. Просто остановился выпить кофе.
- Ты меня поражаешь. - Сделав заказ, она продолжила. - Понимаю, что тебе абсолютно не важны чувства большинства людей, тебя окружающих, особенно женщин, особенно тех, с которыми тебя связывали ранее отношения, но все же, все же. Неужели ты не помнишь, что я живу в доме напротив?
- Я и не помнил. - Ответил он, отпивая глоток кофе и затягиваясь сигаретой.
- Значит, это не специально?
- Не думаю. - Взгляд, направленный на нее из-под очков был настолько равнодушным, что по спине девушки пробежал озноб.
- Почему не думаешь?
- Кажется, я объяснял тебе свою ситуацию. Мало ли что. Я бы не был так уверен.
- Хорошо, допустим. Но ты все же знаешь, что я хотела с тобой поговорить?
- Да, знаю.
- Тогда почему игнорировал?
- Зачем это все растягивать? Я ясно вижу, как мучительно для тебя теперь наши встречи и разговоры, да и я не нахожу это приятным. Ты хочешь меня убедить, чтобы я вернулся?
- Да, хотела.
- Так вот, я не вернусь.
- Почему?
- Я говорил тебе, но повторю еще раз. Во-первых, я перестал испытывать к тебе чувства, а во-вторых, даже если бы я смог преступить через первое обстоятельство, то не смог бы заставить себя перестать уважать свое слово, потому что если я так сделаю, оно не будет цениться и другими. По-моему, достаточно ясно. Кофе был великолепным, будь добра, передай мой комплимент баристу. Вот деньги за мой заказ, всего хорошего. Надеюсь, ты сможешь стать счастливой. - Последние слова он проговорил уже, загасив окурок в пепельнице, допив кофе, и доставая аккуратные купюры из бумажника.
- Какой же ты монстр.. - Прошептала она, пытаясь не заплакать.
- Да, я монстр, но именно таким я тебе и понравился. Впрочем, как и всем остальным. - Он не успел договорить последние слова, как она вскочила на ноги, закатила ему звонкую пощечину и умчалась вон из кафе, звонко цокая каблуками и пылая щеками.
Фома некоторое время постоял на месте, прижимая к горящей щеке ладонь, затем, опустившись обратно на свое место,  немного нервно выкурил еще одну сигарету, оплатил счет и вышел вон.
Некоторое время он еще бродил по историческому центру города, в который раз за этот год останавливаясь у старинных памятников, отдавая дань искусству не только древних архитекторов, живших за множество столетий до этого момента, но и мудрости обитателей, не разрушивших своим обитанием такую красоту.
Каким-то образом он попал на полутемную боковую улочку, где людей почти совсем не было, зато во множестве водились бродячие кошки и собаки. Осторожно, стараясь не ступить в грязь, он дошел до небольшого тупика, где находилась старая полуразрушенная лавка, в дверях которой сидел старик и кормил бродячих животных, наливая что-то в многочисленные миски.
Подойдя ближе, наш герой понял, что в этой лавке продаются вещи ручной работы, выточенные из кости и дерева и украшенные орнаментом. Посторонившись, старик пропустил его в лавку, где пахло луковым супом и морилкой. Рассмотрев товар, он заметил связку подвесок в виде различных животных и птиц. Птицы, в основном, были аккуратно выточены из кости и стилизованы под древние амулеты. С животными повторялась почти такая же история, правда, изготовлены они были из различных пород дерева.
- Знаете, - неожиданно произнес Фома, - а ведь у меня есть похожий амулет. Я не помню, кто и когда мне его подарил, но это единственная вещь, с которой я никогда не расстаюсь.
- В этом городе только я выполняю такую работу. - Хриплым голосом ответил старик. - Можешь показать мне свой амулет?
- Да, конечно. - Он запустил руку под толстовку и достал висящий на шее шнурок, на котором болталась резная костяная птица, раскинув крылья и гордо смотря куда-то вверх. Орнамент почти стерся, да и в целом линии стали более плавными, более естественными.
- Похоже на мою работу, да. Но, в целом, в этом направлении много кто работает, пусть и не здесь. Ты ведь нездешний, да, парень?
- Да, наверно. Так это может быть и не ваша работа вовсе?
- Может и не моя. Сзади должно быть клеймо, но оно стерлось, а кость потемнела. Эта вещица сувернирная и не рассчитана на долгую носку, но я могу немного отреставрировать твой амулет, если хочешь. А то он ни на что уже не похож. Может, смогу и клеймо разглядеть, если хочешь.
- Нет, не хочу. Спасибо вам большое. Я пойду... Хотя нет. Знаете, продайте мне, пожалуйста, вон ту голубку, да-да, вон ту, с ажурными перышками.
- Девушке выбираешь? - Хмыкнул старик. - Хороший выбор.
- У меня нет девушки. И вообще никого нет. 
- Ладно, держи. - Озадаченно глянув, старик протянул ему небольшой пакетик, взяв деньги. Со странным ощущением наш герой вышел из лавки и направился прямиком домой.
Дома его ждал включенный компьютер, остывший чайник и распахнутая настежь балконная дверь. Именно поэтому воздух в единственной комнате этой небольшой квартирки оставался свежим. Повесив куртку на крючок и скинув ботинки, наш герой поставил чайник, выложил голубку на кофейный столик рядом с компьютером и снова отправился в душ. Вязкий влажный воздух просто оседал на коже, вызывая непреодолимое желание искупаться. Чайник вскипел, Фома выпил чаю, и снова взялся за чтение дневника.
" 15 октября.
Привет, Анна. Здесь снова непогода, я вынужден остаться у той доброй женщины, что приютила меня прошлый раз. От меня почти ничего не требуется делать, кроме как ходить с ней в магазин и приносить покупки, выносить мусор и выгуливать собаку. Кажется, она рада тому, что я рядом с ней сейчас. Знаешь, ее муж, тот милый пожилой мужчина, умер пару месяцев назад. Кажется, она до сих пор не отошла от горя. Не знаю, чем ей помочь. Стараюсь особо не заговаривать с ней о нем, но разговор постоянно переходит на дядю Генри. Его фотографии стоят на столике в гостиной, на каминной полке, развешаны по стенам, парочка даже находится в комнате для гостей, где сейчас живу я. У меня много свободного времени, как сама понимаешь. Я не могу сейчас уехать - дорогу размыло, и никто не захочет меня подобрать. Так вот, все свободное время мне в голову лезут разные мысли. Я давно привел в порядок и свое снаряжение и этот дневник, всласть набродился по городу под проливным дождем, теперь остается только сидеть где-нибудь в уголке и думать о великом, чем я и занимаюсь. Ну как о великом.
Я думаю о том, почему меня так внезапно сорвало с места, почему я не могу долго оставаться на одном месте - мне нужно больше впечатлений, я должен больше успеть, быстрей, быстрей, не останавливаясь ни на минуту, натянуть через голову хомут и нестись по жизни, отсчитывая последние секунды. Последние секунды.. Так вот о чем это я. Мне пришла мысль, что, может быть, я каким-то образом подсознательно чувствую, что мне осталось немного и сам себя подстегиваю. Тогда все объясняется, не правда ли? Ох, кажется, меня опять зовут. Пойду вниз, жди следующей заметки, дорогая."
Читая слова о последних секундах, наш герой вздрогнул и отложил дневник, закрыв глаза. Хотя он и понимал умом, что с неведомыми путешественником что-то случилось, но верить в это не хотелось. Этот малый был слишком жизнерадостным, чтобы так внезапно оказаться в деревянном ящике на глубине двух метров под землей. Почему-то он был уверен, что если что-то и произошло, то закончилось смертью автора дневника. Наверное, это такая привычка есть у всех народов и национальностей - надеяться на хорошее, но предполагать самое плохое.
Встав с дивана, Фома бродил по единственной комнате квартиры, опасаясь раскрывать снова эту тетрадку. Да, видно, что там еще много места и автор продолжит свой рассказ, но предчувствие неминуемой гибели его не оставляло нашего героя.
Он продолжал блуждать по комнате, вышел на балкон, выкурил несколько сигарет одну за одной, уселся перед ноутбуком, просмотрел новостную ленту в социальной сети, побродил по ее просторам, заглянул в пару групп, френд-лист не пополняется, сообщения никто не пишет, Андрий выложил новые фотографии со своего путешествия. Он был в Кельне.
Резко захлопнув ноутбук, Фома снял очки и устало потер переносицу - запах дыма все сгущался, казалось, что кто-то чадит прямо над ним, комната будто начала сужаться, он повалился на пол и закрыл глаза. Если переждать, то все пройдет. Наверно.
Несмотря на закрытые глаза, ему казалось, что комната движется, вращается вокруг своей оси, в центре которой лежал он. Наш герой начал проваливаться в глубины собственного сознания, пока, наконец, не отключился, что было несомненным облегчением для него.
Очнувшись, он принял душ, переоделся, и снова принялся за чтение. Настроение читаемых им строк было не то чтобы упадническим, скорее, задумчивым и меланхолическим. Автор оставался на прежнем месте и с каждым днем его записи становились все печальнее.
"20 октября.
Сегодня опять не получилось выехать. Уж не знаю, что за рок меня удерживает в этом месте, но тут точно волей-неволей поверишь в высшие силы. Тут, в общем-то, не так уж и плохо, я даже уже привык к обстановке, тетя Марика считает меня кем-то вроде сынозаменителя. Ха-ха, я спешил убежать из одной захлопывающейся банки, чтобы попасть в другую. Ну как тут не вспомнить о судьбе, карме и всей той дребедени, в которую верит твоя подруга Дори. Надо сказать, я вспоминаю о ней почти каждый день и представляю, чтобы она могла сказать по поводу этой дурацкой ситуации. Дождь льет как из ведра, я уже вспомнил и всемирный потоп, и Ноя, и его ковчег. Мне кажется, я снова начинаю задыхаться во всей этой кисельной рутине. Если бы она была кисейной, было бы получше, я бы просто разорвал ее и ушел. Хотя бы даже пешком. Но так я завис в каком-то густом пространстве без возможности выбраться. Бывает, ношусь по дому как окаянный, все не могу остановиться, но вдруг неожиданно внутренний двигатель замирает, я падаю в первое попавшееся кресло и не могу сдвинуться. Часто притрагиваюсь к талисману, это дает мне ощущение того, что ты рядом, помнишь и ждешь меня. На самом деле, я бы спокойно мог позвонить тебе или написать письмо в интернете, но... не сделаю этого. Все пустое. Пока я просиживаю здесь то немногое время, что мне, видимо, осталось, я ничего не могу найти. Да. Ты помнишь, что я говорил тебе в ту ночь. Это звучит по-дурацки, но ведь это так и есть. Я сорвался с места в поисках себя. Но я так ничего и не нашел. Наедине с собой десятки дней, часов и минут. Ничего. Мысли роются в голове, но они все о материальном. О том, где спать, что есть, куда дальше. Неужели я пуст и Бога нет?"
Фома закурил и перевернул пару страниц - почерк потерял свою аккуратность, стал нервным, скачущим, по всему видно, что автор сильно переживал.  Ему все же удалось выбраться, и он покинул постылый город на первой же попутке, но тревога не покидала его. Автостопщик еще быстрее несся по миру, метался по Шенгенской зоне и ее окрестностям, не находя себе покоя, но его отчеты становились все отрывистее и напряженнее. Он даже начал делать какие-то странные зарисовки, но их смысл был неясен. На одних были высокие и тонкие наброски готических храмов с изящными шпилями, на других - изогнувшиеся под странным углом обнаженные деревья, на третьих были птицы. Разные птицы, совершенно разные, но чаще всего повторялась одна - распростертая, будто в полете, птица неопределенного вида. Где-то Фома видел подобное. Где?
"9 ноября.
Вот, снова, еще один день в дороге. Я как-будто счастлив. Будто? Что за бред. Сегодня удалось преодолеть около ста километров. Водители попадались разные, один из них даже подарил мне шапку, потому что сейчас холодно, а я взамен отдал ему свой браслет. Ну, он был не очень ценный. А другой потребовал плату и высадил прямо на трассе, так что мировое равновесие восстановлено. Поставлю палатку. Меня нет дома, не стучите".
Наш герой снова прервал чтение, вышел на балкон, вгляделся в мутную ночь. Снова закурил. Осталась одна - это на утро, а иначе совсем туго будет.
"Удивительно, думал он, что этот парень даже в холодную погоду продолжает куда-то ехать, не хочет никак остановиться. Или не может? А чтобы сделал я на его месте? Неужели его подстегивает неудовлетворенность собой? Или что там? Никак не могу понять, он пишет вроде бы открыто и ясно, но, по сути, ничего не сообщает о себе. Совсем, как я. Да и в другом мы тоже похожи. Меня тоже несет по миру, как целлофановый пакет ветром, разница лишь в том, что я это делаю с комфортом".
Телефон, ранее поставленный на звуковой режим, снова зазвонил. Телефонная трубка лежала где-то в комнате, Фома решил не трогаться с места. Звонки продолжались, еще и еще. Не выдержав, он подошел к нему и посмотрел на дисплей - снова она! Ответить на звонок он и не подумал. Ему хотелось разбить его, чтобы этот раздражающий звук не мешал ему думать и читать, но все же нашел это действие нерентабельным, и просто отключил его. В пустоте квартиры снова воцарилась звенящая тишина.
Читать становилось все труднее, а ночь, ночь будто бы и не начиналась даже. Какой-то замерший момент времени. Когда ты один, все наличествующее время кажется этой застывшей в прыжке секундой. И это даже несмотря на то, что часы все же идут вперед, отбивая свои иллюзорные отрезки вечности, реальные где-то там, за пеленой тумана, в другой вселенной. Те, что существуют здесь, не сдвинуть с места ничем.
Сунув руки в карманы, в одном из них он обнаружил ту голубку из кости, которую оставил прежде на столе. Как она попала в карман? Наверное, сам положил и не заметил.
"Птица из кости, птица из кости... Это все мне что-то напоминает. Как же хочется курить.." бормотал он, расхаживая большими шагами по квартирке. Он покосился на раскрытый дневник, на страницах которого в очередной раз автор изобразил распростертую птицу. 
Неожиданно на Фому снизошло озарение. Он понял, что именно так выглядит амулет, который сейчас висит на его груди. Единственная вещица из прошлой жизни. Это озарение потянуло за собой целую цепочку предположений, которые буквально взрывали рациональную голову нашего героя своей абсурдностью.
Он снова рухнул на диван, и, схватив дневник, кинулся читать, все больше убеждаясь в своих предположениях, тут и там находя им доказательства. Внезапно записи прервались. Более половины дневника осталось незаполненной. Автора оборвали буквально на полуслове.
" 24 декабря.
Вчера, как ты помнишь, ночевал у музейного сторожа в каптерке. Сегодня я выехал из города, и надеялся попасть в Заечар,  но ничего не получилось, машин сегодня мало было, да и те, что были, скоренько проезжали мимо паренька с грустной физиономией. Ха-ха, я даже границу не миновал. В общем, эту ночь я сплю в палатке, под деревцем. И, надеюсь, что завтра получится добраться до места. Честно сказать, я начал уже думать о возврате домой и..."
На этом все и закончилось. Наш герой поднялся с дивана, положил аккуратно дневник на край стола и подошел к зеркалу. Он долго рассматривал свое отражение, надеясь, что в памяти всколыхнется хоть что-то, но там не было ничего. Тем не менее, он осознал, как оказался в Сербии, не говоря на сербском. Он просто и был тем самым парнем с птицей на шее, покинувшим дом.
Вспомнив об Андрии, молодой человек уселся за ноутбук, открыл браузер и зашел в сеть. Андрия не было, но сообщить ему было необходимо. Послание выглядело примерно так: "Помнишь, я говорил тебе о дневнике какого-то автостопщика, попавший ко мне в руки? Так вот, Андрий, это мой дневник! Я так ничего и не помню, но я уверен, что это я его писал. Последняя запись датируется 24 декабря, а нашел ты меня 25-го, помнишь? И амулет он носил точно такой же, как и я. И пропал он недалеко от границы Сербии и Болгарии, а я появился где-то там. Это был я. " Он отправил сообщение, вышел из сети и закрыл ноутбук, некоторое время посидел перед ним, снова пытаясь откопать что-то в памяти, и снова неудачно.
Наскоро одевшись, он вышел из дома - на востоке загорался рассвет. Алая полоска вспорола белую муть, знаменуя приход нового дня. Молодой человек зашел в круглосуточную кофейню, заказал большую кружку кофе и закурил. Он мог бы остаться дома, но потребность ощущения человеческого присутствия была сильнее. Кроме бариста и его постоянного клиента, там больше никого не было, да больше никто и не требовался.
Вытянув под стулом длинные ноги, и потягивая кофе из слегка выщербленной кружки, парень задумался о том, что делать дальше. Он думал о Боге, которого пытался найти и о себе самом, которого ухитрился потерять. Какая-то недоверчивая нотка продолжался звенеть в его сознании, но быстро смолкла - ошибки быть не может. Фома загадал, что если Бог есть - он укажет ему дорогу, покажет, что не все еще потеряно.
Заспанный барист тоже закурил, и, пуская дым колечками, проговорил, растягивая слова: - Вот же, какие дни странные пошли. Обстановочка какое-то атмосферное кино напоминает. Совсем никого с утра нет, да и вечером тоже.
- Из-за тумана? - Спросил Фома.
- Из-за ежиков, блин. Не знаю я. Тебя тоже последние дни не видно было. Что делал?
- Работал. Заказ новый пришел.
- А, заказ. Это важно, понятно. А вот остальных завсегдатаев тоже нет никого, ты работаешь, Анна, тоже понятно, в больницу попала, а остальные где?
- Анна жива? - Резко вскочив со стула, чуть его не перевернув, и повысив голос спросил молодой человек.
- Да, жива. А вы что, знакомы?
- Когда-то были... - Ответил, опустившись обратно на сиденье он. - Это точно знак, - пробормотал он про себя. - А ты не знаешь, где именно она находится?
- В городском реабилитационном центре. Она достаточно быстро пришла в себя и ее выписали из больницы.
- Хорошо, спасибо. - Сказал он и, быстро расплатившись, покинул заведение.
Не то, чтобы наш всегда хладнокровный герой оказался охвачен каким-то волнением или другим сильным чувством, скорее, он просто знал, что именно туда ему надлежит идти, что Анна - та самая, которую он пытался разглядеть во всех своих прежних знакомых женщинах.
Преодолев несколько кварталов почти бегом, он нагнал первый автобус, кинул пару монет кондуктору, все время пути простоял у дверей, затем выбежал не на своей остановке.
Быстро разобравшись, что к чему, он кинулся в нужном направлении, еще издали разглядев высокие шпили центра. Он шел так быстро, что очки подпрыгивали у него на переносице, то и дело грозя соскользнуть так, что приходилось их придерживать.
Войдя в приемный покой, он стремительным вихрем пронесся по коридорам, даже не спросив номера палаты. Почему-то ему казалось, что в такой момент он просто не может заблудиться, видимо, эта уверенность и толкала его вперед. Заглядывая во все палаты подряд,  он сумел обнаружить и Анну.
Ворвавшись к ней в комнату вместе с солнечным светом, разгоняющим туман и перезвоном церковных колоколов, он остановился посередине, замерев в нелепой позе. Анна, проснувшись, остолбенело смотрела на него, не в силах ничего сказать, но сразу узнав в нем того, чей дневник так долго берегла. 
- Евгений, это ты? - Наконец, спросила она, немного приподнимаясь на руках.
- Нет. - Ответил, помолчав, наш герой. - Меня зовут Фома.
- Как... Кто ты? - Проговорила она, продолжая его разглядывать. - Подойди ближе, пожалуйста, я не могу встать.
- Я - тот, кто написал этот дневник. Но теперь мое имя Фома. - Сказал он, подходя ближе и садясь к ней на кровать.
- Ты помнишь меня?
- Нет. Я ничего не помню.
- Сможешь вспомнить?
- Нет. Мне сказали, что это невозможно. А ты? Ты... сможешь встать?
- Нет. Никогда. Ты останешься?
- Да. - Сказал он, коснувшись холодной ладонью ее щеки.