Разведенок

В гостиничном номере было две комнаты, в каждой по широкой кровати. Я выбрал дальнюю и тотчас же отправился на симпозиум. Успел к регистрации и раздаче литературы. Сел на предпоследний ряд и стал осматривать полупустой зал. Никого знакомых не увидел и занялся брошюрами.  Алкоголизм,  бредовые синдромы, навязчивые состояния, психоорганический синдром, шизофрения и тому подобное, но уже в сочетаниях, потому что академик Монастырский считал, что мозги человека свихнувшегося – это калейдоскоп. Так покрутишь - одна болезнь, повернешь в другую сторону – иная картина.
- Можно я присяду? – раздалось над ухом.
- Пожалуйста, - разрешил я, не поднимая головы. Хотя в таких случаях всегда удивляюсь, и на таких задворках появляются соседи.
- Митрофанов я, - представился подсевший участник симпозиума.
- Елистратов.
- Ух ты, сам Елистратов!
Я повернул голову и увидел полного мужчину в роговых очках.
- Да и я знаю вас по работам…
- Ну и ладненько. Вы где остановились?
- В гостинице «Евпатория», - и добавил, чтобы избежать лишнего вопроса, - в 216 номере.
- Ух, ты! И я в этом номере. Но рано приехал и прогулялся по городу.
- Вы не дальнюю комнату заняли?
- Нет, ту, что сразу…
Так мы познакомились.
Митрофанов, а он просил называть себя Гошей, был не так уж толст, лысым человеком с очень уникальным голосом, который я определил как меццо-сопрано, но принадлежащий мужчине. Гоша, видимо всю жизнь стеснялся его, и тотчас прояснил ситуацию:
- Видимо  родители планировали девочку, а вот, вышел я…
В первый же день симпозиума состоялся банкет по случаю 85-летия Монастырского, который сидел во главе стола. Он был еще тем живчиком, быстро двигался, имел минимум морщин и поглядывал на хорошеньких кандидатш наук и аспиранток. Я слышал, как одной из них, Марине Павловне, приехавшей из Нижнего Новгорода он признался, что тоже сумасшедший, только никому ни слова, потому что сошел с ума от женщин.
А Гоша ничего не пил, и все время смотрел в потолок, словно призывал его обрушиться на головы всех сидящих. Ему было скучно. Я заказал такси и предложил ему ехать со мной. Теперь нас услышала Марина Павловна и попросилась в такси. Она поцеловала Монастырского в лоб,  отпечаток от губной помады получился третьим глазом Шивы.
То, что я стал жертвой женского внимания, обернулось кроватью  с Мариной  в дальней комнате. Она нисколько не стеснялась Гоши и шептала мне о ненависти к Монастырскому с первого взгляда.
Проснулись мы одновременно около четырех часов ночи. Что-то вокруг было не так. И это было с Гошей. Не одеваясь, мы на цыпочках подошли к краю двери и увидели странную картину. Кровать кандидата наук Митрофанова была пуста, даже не расстелена, а сам он, голый, висел над ней в полуметре и напевал песню «Миллион роз» Аллы Пугачевой.
- Миллион, миллион, миллион…
Это было женское пение.
- Он что, висит? – прошептала Марина.
- Да, видимо у него всегда так дома: жена на кровати, а он над ней…
- Это пошло,Виктор.
- Привычка у него такая, - продолжал шутить я, хотя сам сильно был поражен увиденным.
- Гоша? – позвала Марина.
- Да, - не поворачивая головы, отозвался мой сосед по номеру.
- А что вы делаете?
- Сеанс левитации. Хотите, Марина, научу вас.
- Как вы можете летать, если такой полный?
- Во мне нет веса. И разговаривает с вами мой дух. То, что вы видите, это не тело. Оно исчезло. Иначе я не висел бы.
- А двигаться вы умеете.
- Пожалуйста.
И Гоша мгновенно рванулся к межкомнатному дверному проему и оказался над моей кроватью.
Мы изумленно смотрели на него, а он негромко запел «Погоду в доме». И получилось прилично.
Марина очнулась раньше меня:
- Гошенька, а как мне полетать?
Митрофанов опустился на кровать и подвинулся:
- Ложитесь рядом.
Марина посмотрела на меня на правах ночной жены:
- Можно?
- Пожалуйста.
Женщина проворно легла рядом с Гошей.
- Возьмите мою руку и повторяйте, только мысленно: «Подними меня небо!»
И, надо же, оба зависли сначала в  центре комнаты, а потом стали раскачиваться, как на невидимых качелях.
- И я хочу, - напомнил я о себе.
- А вам, Виктор, - ответил Гоша, - надо поспать.

Проснулся я на кровати Гоши. Часы показывали семь десять утра. Голова была чугунной. Я подошел к холодильнику и достал из набора специально заготовленного администрацией гостиницы чекушку коньяка. Выпил и задумался, почему я в комнате Гоши? А где он?
Эти вопросы и - я уже в дальней комнате. Там раздавался ночной храп мужчины и нежное дыхание женщины.
Он у меня отнял Марину?
- Гоша, ты перепутал кровати!
Храп тотчас же прекратился.
- Вы сами разрешили, - уважительно ответил тот.
- Подожди друг, - я и не думал выкать, - ты ночью летал?
Гоша подтянулся к спинке кровати и сел, розовощекий и невозмутимый.
- Летал.
- И сейчас сможешь?
- Запросто. Открывайте окно по-шире, и я немного полетаю над газонами.
- Лети, - отдернул я занавеску и открыл окно.
Гоша выскользнул и оказался снаружи. 
- Я закрою окно, - бросил я ему вслед.
- Закрывайте.
Опустив ручку рамы окна и задернув штору я нырнул в кровать к Марине.
- Виктор, это вы? – спросила она не просыпаясь.
- Нет, Гоша, - ответил я.
- Шутник. Спи! Хотя нет, у меня появилась мысль… Нет-нет, желание! Осуществите его.
- Неудобно, сейчас в дверь внесут Гошу.
- Я здесь, - ответил тот из другой комнаты.
Я выскочил к нему. Да, он лежал на своей кровати и улыбался.
- Как? Что за фокусы? Что здесь происходит?
- Ничего особенного, коллега. Это сеанс лечебного гипноза.
- Гипноза? Так вы не тот Митрофанов, что пишет учебники по психоорганическому синдрому?
- Тот, но я еще и лечу гипнозом.
- И вы лечили нас с Мариной?
- С какой Мариной?
Я обернулся и посмотрел на кровать. На ней никого не было.
- Вам легче?
И вот здесь я словно очнулся. Вся маета последних недель, связанная с разводом жены, дележкой имущества, вплоть до запасного колеса «Ауди», исчезла. В голове было чисто и ясно.
- Вы вчера мне рассказывали о своих заботах и горестях, я решил вам помочь.
- Но мне теперь придется женится на Марине Павловне. Она все время присутствовала здесь.
Мы засмеялись. Через час спускались в банкетный зал гостиницы, где столкнулись с Мариной. Она выбирала еду.
Мы сели рядом.
- Вы замужем Марина?
- Была.
- Хотите еще раз попробовать?
- С кем?
- Гоша женат. Остался я, разведенок, и обязан на вас жениться...
И я рассказал про сеанс лечения.
- Согласна, - почему-то шёпотом ответила Марина. – Если это не шуточки Гоши. Я думала о вас ночью. И, наверное, мы ведь взрослые, желала вас.