20 сентября 2011 года
Москва, Россия
Я уже привык к тому, что в моём бизнесе – я консультант по стратегическому управлению бизнесом – то густо, то пусто. То контракты на десятки тысяч долларов, то полная пустота. Но вот чтобы с женщинами так… к такому я не привык. Сначала почти два года никого, потом – одна за другой. И одна другой интереснее. Во всех смыслах.
Вена встретила меня… как обычно. Спокойно, приветливо и по-немецки сдержанно-вежливо. Я, конечно, далеко не поклонник Адольфа Алоизовича, но тоже считаю, что разделение Германии на собственно Германию и Австрию совершенно искусственно.
Кто-то – не помню уже кто – однажды назвал Вену самой большой деревней Европы. В том числе, и с точки зрения безопасности. С точки зрения прогулок – что дневных, что ночных - Вена безопасна практически абсолютно, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. А на улицы Вены – свой наркоман с ножом.
Стеклянные глаза, выставленный вперёд нож. Ну, и, понятное дело, Money, money. Типа, кошелёк или жизнь. Не могу сказать, что я сильно испугался. Как я уже упоминал в более ранних записях своего дневника, у меня были знакомые в МВД РФ. А друг детства – так и вообще в Наркоконтроле. Поэтому я знал, что, во-первых, угрожать ножом и ударить ножом – две большие разницы, Во-вторых, надо суметь в меня попасть этим самым ножом. Особенно учитывая, что я вовсе не собирался подставляться.
В-третьих… а вот в-третьих оказалось полной неожиданностью. Откуда-то сбоку… да, наверное, всё-таки подлетела высокая, стройная, светловолосая женщина и лихим ударом каратэ (Шуто-Сакоцу-Учи, если мне не изменяет память) выбила у наркомана из руки нож. Потом не менее ловко заломила ему руку за спину, повалила на мостовую, заломила и другую руку и проворно надела на него наручники. Вся операция заняла не более тридцати секунд. Если не меньше.
Поднялась, отряхнула свой элегантный светло-серый костюм и что-то спросила меня по-немецки. Я пожал плечами. Хоть и учил я язык Гёте, Шиллера и Карла Маркса с Фридрихом Энгельсом лет так пятнадцать назад, но за отсутствием необходимости прочно забыл.
«Вы в порядке?» - незнакомка перешла на английский. «Не ранены»
«Вполне» - ответил я. На том же языке. «Нет, я не ранен. Отделался лёгким испугом»
«Русский?». Блин. Я уже привык, что мой пусть и легкий, но акцент с головой выдает меня в Нью-Йорке, Лондоне и Лос-Анжелесе. Но чтобы в Вене…
Я кивнул.
«У меня мама русская» - улыбнулась «Дана Скалли». Так я её почти сразу же окрестил про себя. Хотя внешне на Джиллиан Андерсон она была совершенно не похожа. Вообще ничего общего.
И затем неожиданно представилась:
«Эва-Мария. Унтерганшнигг»
Ну и фамилия… Хорошо, хоть, что не Кальтенбруннер. И не Браун.
«Андрей. Реутов»
«Ну, вот и отлично» - почему-то просияла она. Добыла из кармана пиджака миниатюрный смартфон, нажала какие-то кнопки…
Из всего сказанного ей я понял – кроме её фамилии – только два слова.
ЕКО Кобра. Эйнзацкоммандо «Кобра». Элитное контртеррристическое подразделение австрийского спецназа. Подразделение не является частью австрийской федеральной полиции (хотя и носит соответствующую форму), но находится непосредственно под контролем австрийского Федерального министерства внутренних дел. Была создана в 1978 году, в первую очередь для защиты еврейских иммигрантов от нападения групп палестинских боевиков, и как в ответ на теракт на Мюнхенской Олимпиаде 1972 года.
Все чудесатее и чудесатее. Только спецназовки мне и не хватало. Хотя почему бы и нет?
«Сейчас приедет полиция» - бесстрастно произнесла Эва-Мария. «Вам придется дать показания в участке. И мне тоже»
«Это правда…»
«Что я служу в Кобре?» - усмехнулась она. «Уже нет. Вчера был мой последний день на службе. Я взяла месячный отпуск…»
Она сделала паузу, словно решая, стоит ли посвящать меня в свои планы.
«… а потом перехожу в Службу безопасности Ватикана»
Евроинтеграция в действии. Понятно.
«А я – консультант по управлению бизнесом»
Эва-Мария пропустила это мимо своих ушей. Милые такие ушки, надо отметить.
Участок оказался типично немецким. Скучный, аккуратный и очень эффективный. Орднунг во всей красе. Включая получасовой поиск официального переводчика. Эва-Мария их почему-то не удовлетворила. Еще где-то час ушел на дачу показаний. Меня предупредили, что, возможно, придется явиться в суд. Тоже для дачи показаний – но уже под присягой.
«Всю жизнь мечтал» - подумал я.
Эву-Марию «допрашивали» параллельно. Изысканно-вежливо, четко понимая разницу между городскими – пусть и столичными – полицаями и сержантом элитной федеральной Кобры.
Отпустили нас практически одновременно.
«Вы спасли мне жизнь» - неожиданно даже сам для себя произнес я. «Я могу Вас как-то отблагодарить?»
«Вы отлично знаете, что это не так» - ответила Эва. «Но не откажусь. Ужин в хорошем ресторане?»
«С удовольствием». Спецназовка мне решительно нравилась.
«Штайререк?»
«Годится»
Штайререк – в котором я до того ни разу не был, но о котором был немало наслышан – оказался очень милым заведением на берегу канала в самом центре Штадпарка. Со вкусом у Эвы было все очень и очень хорошо, учитывая, что Штайререк устойчиво занимал первое место в списке лучших ресторанов Вены, единственный из них получил рейтинг double-Michelin-star. И гордился винотекой в 35 000 бутылок.
Происхождение хорошего вкуса выяснилось в гигантской шестикомнатной квартире Эвы в самом центре австрийской столицы.
«Наследство родителей» - объяснила она. «Они погибли в автокатастрофе. Семь лет назад»
«Извини»
«За что? Мне не за что тебя извинять»
К тому времени мы были уже устойчиво на «ты».
Вы, наверное, хотите знать, каким образом мы оказались в её квартире? Началось все банально… и очень смешно. После ужина в Штайререке, заметно облегчившего мой банковский счет, я вызвался её проводить. Что было действительно очень смешно, учитывая, где служила Эва… и наличие у неё табельного 9-миллиметрового Глок 18 в поясной кобуре (офицеры Кобры были обязаны носить табельное оружие постоянно, а не только на службе). А я, во-первых, был без оружия, а во-вторых, мои навыки боевых искусств были бесконечно далеки от черного пояса по каратэ Эвы-Марии.
Ехали мы… на трамвае. Ибо в центры Вены пользоваться авто просто глупо. И очень дорого. Очень. Трамвай, понятное дело, по-немецки чистенький, эффективный… и скучный. Типичный Орднунг – скучно, зато надёжно.
Когда мы подошли к подъезду дома во Внутреннем городе (так называется центральный, первый район Вены), где она жила, Эва-Мария неожиданно пригласила меня к себе. И, взглянув на мою удивленную физиономию, объяснила:
«Ты же литератор. Сочинитель. Романы всякие пишешь…»
«Пишу» - честно признался я. Не понимая совершенно, к чему это.
«Ну так вот» - игриво улыбнулась Эва. «Всё равно же сегодняшнее приключение куда-нибудь вставишь…»
«Возможно»
«А поскольку по законам жанра сие приключение должно закончиться в постели…»
Она сделала многозначительную паузу
«… то не будем разочаровывать твоих будущих читателей?»
Я не нашелся, что ответить. И покорно последовал за сержантом Кобры. Пусть и уже бывшим.
«Я современная свободная раскрепощенная европейская женщина» - продолжала Эва-Мария, бодро поднимаясь на третий этаж. «Поэтому сплю с кем хочу. Сейчас я хочу спать с тобой»
Пребывая в легком шоке, я покорно, хвостиком следовал за ней.
В просто огромной прихожей она неожиданно повернулась ко мне и нежно обняла меня за шею. Прижалась ко мне – нежно так – и прошептала:
«Это всё театр…»
«Я знаю. А на самом деле?»
«А на самом деле…» - она вздохнула и слегка отстранилась. «Пойдем в гостиную»
Взяла меня за руку, отвела в гостиную. Усадила на диван. Сама удобно устроилась у меня на коленях.
«Я… мы… в общем, ситуация стандартная. Работа, тренировки… в общем, на личную жизнь времени… немного. Обычное дело для силовых структур»
Я кивнул. Как говорится, плавали – знаем.
«А мне двадцать восемь уже… и мне… знаешь, тоже хочется просто нормального женского счастья…»
Двадцать восемь… хм… немного рановато для первого кризиса в жизни женщины. Обычно он в тридцать случается. Или даже попозже.
«Недалеко от того места где мы с тобой… познакомились… есть церковь святой Анны… »
Она вздохнула.
«Сегодня – как раз перед… ну, ты понял… я молилась, чтобы святая Анна помогла мне…»
«Наладить личную жизнь?»
«Да»
«Оригинальный способ» - подумал я. Но промолчал.
«И… в общем… мне святая Анна сказала…»
Она неожиданно рассмеялась. Звонко так, заливисто рассмеялась. Как школьница.
«… что первый же мужчина, с которым я сегодня вечером познакомлюсь…»
«… и есть твой избранник?»
Она кивнула.
Я почувствовал, что на сей раз таки влип. И влип крепко. Оставалась только одна надежда – что либо она все это выдумала, либо у неё просто от переутомления серьёзные глюки пошли. Второе мне представлялось намного более вероятным.
«Расслабься» - неожиданно шепнула она. «Просто расслабься. Тебе будет хорошо со мной. Обещаю»
Сопротивляться сержанту Кобры – пусть и женского пола – занятие неблагодарное. Поэтому я подчинился. И расслабился.
Точнее, она меня расслабила. Очень умело расслабила. В свое время я примерно так расслаблял женщин перед постелью… но до её навыков мне было как до Луны пешком. Видимо, очень хорошо их учили в Кобре анатомии, физиологии и психологии. А она творчески применяла эти навыки в несколько иных целях…
Она вроде ничего особенного не делала. Просто прикасалась ко мне. Осторожно так прикасалась, нежно и ласково. Губами, подушечками пальцев, ладонью, коготками… Кысячьими такими коготками (она по гороскопу Львица). Но вдруг стало необыкновенно хорошо. Просто хорошо. И я действительно расслабился. Первый раз… года за два, наверное.
Вопреки моим ожиданиям, возбуждать меня она не стала. И в постель не повела. И в душ тоже.
«Тебя сначала расслабить и успокоить нужно» - объяснила она. «После такого experience, когда адреналин сходит… ты можешь начать чудить. Как бы ты там не хорохорился, но ты человек сугубо гражданский, поэтому угрозу ножа видишь не часто…»
«Не часто» - согласился я. «Впервые в жизни, на самом деле»
«Тем более. Поэтому стресс у тебя тот еще»
«Был»
«Точно?»
«Стопроцентно»
«Значит, есть еще порох в пороховницах… Я правильно Гоголя процитировала?»
«Правильно». Эва-Мария мне нравилась все больше и больше.
Она поднялась с моих колен, взяла меня за руку и тихо сказала:
«Пойдём. Я хочу тебе кое-что показать»
Очень тематично сказала, надо отметить. Хотя до того, когда мы обсуждали мои литературные творения – она успела кое-что прочитать, пока меня мариновали в участке – честно призналась, что от Темы далека бесконечно. И что фантазий соответствующих у неё никогда и близко не было.
Эта её фраза… точнее, тон, с которым она была сказана… нет, точнее, её энергетика словно вернули меня на несколько лет назад. Когда я ещё не ушел полностью вверх, а был свитчом, причем даже с некоторым уклоном вниз. И довольно активно искал себе верхнюю. Разумеется, безуспешно.
По совершенно банальным причинам. Во-первых, расслабление. Стресс снимать. Ничего эффективнее подчинения и боли в природе не существует. Во-вторых, энергетическая подкачка – верхние – если они настоящие верхние, конечно – очень сильные энергетические доноры. В-третьих, просто усталость. Надоело всеми командовать и за всех и вся отвечать. Причем надоело просто безмерно. В-четвёртых, сильно доминировавшая мама. Эротизация вынужденного подчинения. Да и пси-насилие (и не только пси) имело место.
А безуспешно потому, что, во-первых, я не мог подчиняться не любящей женщине. Нелюбимой сколько угодно – я вообще не был в состоянии любить уже давно. А вот любящей – обязательно. А это от Бога – это перебором анкет на сайте знакомств не найдешь. И в тусовке в реале тоже.
Ну, и… в общем, очень уж я любил играть в пси-игры. Может и подчинился бы не любящей… если бы она у меня выиграла. Но все без исключения проиграли. К счастью или к сожалению, но проиграли. Причем с треском.
Странно, но мне вдруг очень захотелось подчиняться Эве. Просто подчиняться. Потому что она… ну понятно, что о любви здесь речи не шло – пока по крайней мере – но она была… какой-то очень теплой и доброй силой. Которой действительно очень и очень хотелось подчиниться. Силой и физической, и психологической (готовили их будь здоров как), и женственной, и чувственной, и сексуальной.
Эва привела меня в библиотеку. Моему изумленному взору предстала стена, снизу доверху покрытая полками с литературой о Третьем рейхе, Второй мировой войне, сталинском СССР…
«Я смотрю, у нас имеют место быть общие интересы» - произнес я. Довольно так произнёс. Ибо без общих интересов… сложно построить отношения. Хотя возможно, конечно.
«Имеют» - согласилась Эва. Она подошла к столику, взяла фото в рамке, протянула мне:
«Знаешь, кто это?»
С фотографии на меня смотрел мужчина абсолютно балканской внешности в черном кителе штандартенфюрера. Конечно, я его знал. Это фото – как и другое, где он был уже в фельдграу с петлицами группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции – было известно каждому мало-мальски компетентному историку Третьего рейха. Даже такому любителю, как я.
Одило Лотарио Глобочник. В 1938 – 1939 гауляйтер Вены. Что-то вроде первого секретаря горкома НСДАП. Который, правда, обладал куда меньшей реальной властью, чем советские партийные секретари. А в сорок первом – сорок втором уполномоченный рейхсфюрера СС по созданию структуры СС и концлагерей на территории Генерал-губернаторства. Оккупированной Германией Польши, то есть.
В этом своем качестве Глобочник был фактическим руководителем печально известной «акции Рейнгард», в результате которой в лагерях смерти Собибор, Треблинка, Майданек и Бельжец было уничтожено более двух миллионов евреев.
Историк Майкл Аллен назвал его «самым отвратительным персонажем в самой отвратительной организации за всю историю человечества». Я бы с этим, конечно, поспорил, ибо младотурки, хладнокровно вырезавшие полтора миллиона армян такими методами, от которых палачи Майданека очень быстро сошли бы с ума, а также «батыр Ежов» вряд ли лучше. Не говоря уже о подручных Мао и Пол Пота. Тем более, что была и другая характеристика – из его личного дела в РСХА – Главном управлении имперской безопасности: «Безрассудство и ухарство приводят его часто к нарушению установленных границ даже в рамках эсэсовского ордена». Противоречивый, в общем, был сабж. Но при чём тут Эва-Мария? Да ещё и Унтерганшнигг?
«Это Одило Лотарио Глобочник. Только здесь он еще в форме штандартенфюрера»
«Я не сомневалась, что ты его знаешь» - удовлетворенно произнесла Эва. «Это мой прадед. По отцовской линии. А прадед по материнской сгорел в советском КВ на Курской дуге…»
«Ну и семейка» - подумал я. «У кого хочешь голова кругом пойдёт…»
«Я читала твою биографию Гейдриха» - задумчиво произнесла Эва. «Точнее, просмотрела…»
И когла она только успела? Не иначе, в Кобре их еще и скорочтению учили…
«Знаешь, что мне очень понравилось?»
«Что?»
«Что ты честно и искренне пытаешься их понять. Не огульно осудить и ни в коем случае не оправдать – тому, что они творили нет и не может быть оправдания – а понять. И ты…»
Она запнулась
«…ты пытаешься показать их людьми. Да, преступниками огромного масштаба. Но не инопланетными монстрами и не демонами из преисподней. А людьми»
Я пожал плечами. «Я просто хочу найти истину. Какой бы она ни была»
«Кстати» - Эва повернулась ко мне. «А почему ты выбрал себе немецкий псевдоним? Ведь у тебя же в жилах нет ни капли немецкой крови… И почему твои герои носят фельдграу вермахта и СС, а не хаки РККА?»
«Я католик»
«И?» - удивилась Зва.
«Все очень просто, на самом деле. К 1938 году Сталин уничтожил католическую церковь в СССР полностью. То есть, совсем. А вермахт и ваффен-СС – восстанавливали. Причем не только католические храмы, но и православные. Сотнями восстанавливали. И в России, и на Украине, и в Белоруссии. А поскольку патриотизм – из этой короткой и временной жизни, а христианская Церковь – из Вечности…»
«Ты надел бы форму вермахта, а не РККА, если бы у тебя был выбор?»
«Да. Вермахта или ваффен-СС. Хотя стоять перед таким выбором злейшему врагу не пожелаю»
Теперь уже Эва пожала плечами
«Нам редко приходится выбирать наибольшее добро. Если вообще приходится. Как правило, наименьшее зло…»
А потом неожиданно спросила:
«И это единственная причина?»
«Нет. Но вторая уже более субъективна»
«Поделись»
«Мне кажется… хотя врали и те, и другие по полной, но всё же…»
«Фельдграу честнее?»
«Да. Гитлер заявлял, что служит Германии и немцам – и служил. Заявлял, что allesfurDeutchland– и так и поступал. Другое дело, что так услужил, что… в общем, привез невиданную в истории катастрофу. Германии же. Вот уж точно, благими намерениями…»
«А Сталин?»
«А Сталин лгал всем, вся и всегда. Для Гитлера немцы - его бенефициары. Для Сталина граждане СССР – расходный материал. Во имя его гегемонистских амбиций. Земшария там всякая, последняя республика. Серп и молот на фоне земного шара...Гитлер – типичный европейский средневековый феодал. Сталин – восточный деспот. Хотя, если судить по результатам, хрен редьки не слаще. А коричневая чума ничем не лучше красной. И наоборот»
Эва кивнула. Она явно придерживалась аналогичного мнения.
«Ладно» - вздохнула Эва. «Об этом потом поговорим. Сейчас тобой заниматься надо. И не смей со мной спорить»
Спорить с сержантом Кобры? Да ещё на её территории? Благодарю покорно.
«У тебя PTSD» - задумчиво протянула она. «Застарелый такой PTSD… Ладно, будем снимать»
Конечно. Еще какой PTSD. Посттравматическое стрессовое расстройство. Двадцать лет ежедневной борьбы со смертью и безумием ещё и не такое привезут…
«Откуда ты знаешь?»
«Я штатный полевой психолог Кобры. Помимо всего прочего. С дипломом Венского университета. Так что насмотрелась…»
Мы вернулись в гостиную
«Скажи мне» - тихо спросила Эва. «только честно…»
«Обещаю»
«Что тебе сейчас больше всего хочется?»
«Встать перед тобой на колени» - честно ответил я.
«Вставай»
Я опустился на колени. Уткнулся в неё. Она вздохнула, погладила меня по голове. Пробежала кончиками пальцев по лицу, шее.
Я чуть не замурлыкал – так мне было приятно.
«У тебя очень чувствительная кожа…». Это был не вопрос. А констатация факта.
«Да»
«Это хорошо. Легче PTSD снимать будет…»
И затем неожиданно:
«Поднимайся»
Я поднялся с колен. Ожидая дальнейших «руководящих указаний». Состояние было… на удивление комфортное.
«Хочешь я тебе скажу, как ты меня воспринимаешь?»
«Конечно»
«Как старшую сестру, которой у тебя никогда не было. Но которую ты всегда очень хотел»
«В точку»
«Ты единственный ребёнок в семье?»
«Да»
«Это заметно»
Я промолчал.
Эва подошла к столику, покопалась в необъятного размера дамской сумочке (у нее туда и МР5 поместится), и достала… Маску. Нормальную такую маску. Пассажирскую. В смысле, для пассажиров самолетов, поездов и всего такого прочего. И очень даже тематическую, надо отметить.
Подошла ко мне.
«Надеюсь, ты не против? Это никакая не Тема. Это психотерапия. Для усиления ощущений. Тебя же размораживать надо. Поэтому чем сильнее огонь, тем лучше»
«Не против». Да хоть бы и Тема… Разница-то какая?
«Закрой глаза»
Я подчинился. Эва надела на меня маску. Аккуратно так надела.
Ощущение было… странное. Как между двух миров. Точнее, в двух мирах одновременно. В мире света и мире… ну, не тьмы, конечно, но сумерек. Света Эвы-Марии и сумерек Призраков. Сумерек Вальгаллы. Хотя… Тьма тоже имела место быть. В виде огромной страшной фигуры, двигавшейся неизвестно откуда и непонятно куда. Старческими, шаркающими шагами.
Удивительно, но мне было очень комфортно в обоих мирах. И с Эвой-Марией, и с Призраками. Среди которых, надо отметить, Одило Глобочника не было. Он явно обитал в совсем другом мире. Несравнимо худшем, чем Вальгалла. В Аду. Вполне заслуженно обитал. Странно, но Рейнгард Гейдрих почему-то в Вальгалле был. А Глобочника не было. Любопытная там наверху справедливость. Или «справедливость»… В общем, неважно.
А важно то, что меня почему-то очень сильно тянуло к загадочной тёмной фигуре. Притяжение тайны, нормальное для исследователя, которым я был всегда? Может быть. Влечение к силе, пусть и тёмной? Возможно. Или что-то ещё?
И ещё я чувствовал, что за меня идёт… ну, если не война, то борьба точно. Между Эвой-Марией и Призраками. Причем борьба эта была… какой-то односторонней, что ли. Эва-Мария за меня сражалась очень даже активно. А Призраки так… даже особо не отбивались. Будучи полностью уверенными, что победа будет за ними. Воспринимая сержанта Кобры как… назойливую муху, наверное. И не более.
И были правы. Мне было комфортно и там, и там. Но с Призраками комфортнее. Гораздо комфортнее. Единственное, чего я категорически не понимал – это за каким лешим я им, собственно, сдался? В откровения святой Анны я верил не сильно, точнее вовсе не верил (и вообще считал эту бабушку Иисуса Христа чисто искусственной святой – ну какая в этом святость?);
Призраки же просто были из другой Вселенной. Где я – и где они? Ну ладно, Эва-Мария… поиграться в отпуске – почему бы и нет… но Призраки-то… Ладно, со временем само устаканится. Как и раньше случалось. И не раз.
Надев на меня маску, Эва погладила меня по щеке – нежно так погладила. И стала… раздевать меня. Я заметно напрягся. Тогда она почти беззвучно прошептала мне на ухо:
«Доверься мне. Просто доверься мне. Ибо я есть любовь. Loremcaritasest»
«Оригинально» - подумал я. «То ли еще будет…»
Она раздела меня догола. Ощущение было… странное. Неожиданное. То ли как ребенка, которого собирается купать старшая сестра, то ли как пациента на приёме у врача, то ли как… хотя чувственного и, тем более, эротического в этих моих ощущениях было немного. То ли все вместе. И можно без хлеба. Который я действительно уже давно не ел.
«У тебя на связывание фобия?»
«Ещё какая…»
«Неудивительно. При таком-то PTSD… »
Она вздохнула. «А мне позволишь тебя связать?»
«А почему не наручники?»
Она, наверное, улыбнулась. «Потому что я разделяю работу и личную жизнь. Тем более, её постельную составляющую»
«Позволю»
«Потому, что я – Кобра?»
«И поэтому тоже»
Но она не стала меня сразу связывать. Провела кончиками пальцев по моему телу – от шеи до пояса…
«М-да… ну ты и льдышка… Даже хуже – я чувствую какой-то металл… Ты словно из железа сделан. Кто же это тебя так изувечил-то? Я такого вообще никогда не видела. Даже не слышала о таком»
«Биполярный маниакально-депрессивный синдром. Терминальный вариант. В 21 год мне сказали, что я не доживу до тридцати. Мне сорок три. Двенадцать лет на добавленном времени»
«Понятно. И как ты справился?»
«Прямое перепрограммирование подсознания. Плюс католичество. Двадцать лет воевал со смертью и безумием. Каждый божий день»
«Сильно. Тебя на кафедре психологии Венского университета показывать надо. Что и такое бывает»
«Мне это уже говорили»
«В МГУ?»
«Да. И в UCLA тоже»
«Теперь вообще всё понятно»
«Пациент больше жив чем мёртв? Или наоборот?»
«Пациент просто жив. Теперь надо, чтобы ты был ещё и счастлив»
У Призраков по этому поводу явно было другое мнение. Или просто своё понимание счастья. А вот что по этому поводу думала Темная фигура… было решительно непонятно.
Эва-Мария уложила меня на спину и привязала к спинкам кровати. Странно, но я не испытывал ни малейшего страха. Никогда, никому я не позволял себя связывать. А ей позволил. Говорят, что само по себе связывание – сильнейшая расслабуха. Возможно. Только я почему-то этого не почувствовал. Мне что связанным, что не связанным – абсолютно всё равно было.
А потом началось…
Аластор. ххviii. дневник а. реутова. запись viii
© Copyright: Юрген Хольтман, 2014
Свидетельство о публикации №214021201636
Свидетельство о публикации №214021201636
Рецензии