Мой любимый директор

Посвящаю этот маленький рассказ Ген. директору НПО "Ленинец" Исааку Осиповичу Розову.
Память о человеке жива, пока мы помним его. Мне захотелось рассказать вам, мои друзья, об одном замечательном человеке, с которым меня свела жизнь, звали его Исаак Осипович Розов. Именно Осипович - не знаю, почему так. Вспоминаю его часто, как большого умницу, организатора производства, человека совершенно незаурядного. Во время моего первого знакомства И.О. Розов работал заместителем начальника сборочно-монтажного цеха, где делали радиоэлектронные изделия. С помощью отца, который дружил с ним, меня после армии взяли, по великому блату,  в сборочно-монтажный цех завода «Ленинец» регулировщиком радиоаппаратуры 4-го разряда. Это была редкая удача, сравнимая с выигрышем в лотерею. Я был наивный, бесхитростный и, наверное, глупый по жизни. Становление мое, как специалиста, да и как человека, прошло в 70-е годы в период работы сначала рабочим - регулировщиком радиоаппаратуры, далее  инженером. Потом, когда пришло время выбирать те пять лет, которые надо взять для начисления пенсии, выяснилось, что эти годы были самые «плодородные, хлебные» в моей производственной биографии! Через год – полтора работы в цеху, я сдал экзамен на 5-й разряд и уже разобрался, кто чего стоит и кто какой специалист. Вообще-то, это знали все, но вслух говорить об этом считалось неприличным. Из примерно 170 человек в цеху, было около 50 регулировщиков, из них половина были весьма посредственные, человек 5-7 – абсолютные нули и бездари, но работали они давно, почти все были общественниками и демагогами. Были и очень талантливые, работающие от десятка лет и более, настоящие специалисты своего дела. Человек 6-8 были, как и я, молодежь 22 – 27 лет, большинство учились в институтах на вечернем или  заочном, днем работали. Мне в цеху посчастливилось пройти все этапы становления радиотехнической промышленности в нашей Стране:  радиолампы, далее «дроби», транзисторы, микросборки, микросхемы. Это было мне интересно, я старался вникнуть в особенности работы новых элементов, их внутреннего устройства. А если учесть, что в значительной части, это же изучалось мною в институте, при этом у меня была подготовка еще техникума, то положительного результата было не избежать. Я сказал уже, что в  те годы Исаак Осипович работал заместителем начальника цеха, т.е. был техническим специалистом. Все знали, что начальник цеха, Лев Онисифорович Евдокимов, как и начальник в другом сборочном цеху - Ярослав Михайлович Борычев, где я в последующие годы работал инженером, были бывшие слесари-сборщики радиоаппаратуры, специалистами в радиотехнике были посредственными, скажем честно - никакими. Оба эти начальники цехов выбились благодаря общественной деятельности и хорошей анкете. Потом, когда я лучше разобрался в коллизиях жизни, меня не оставляло удивление, что в ущерб делу, только по вышеуказанным причинам, да еще по родственным признакам, людей назначали на руководящие должности. Мой замначальника цеха И.О. Розов - был человеком совершенно обаятельным: тогда, в начале 70-х, он, лет 45, высокий, худощавый, с яркими семитскими чертами лица, тщательно зачесанными назад, начинающими седеть, черными волосами, всегда одет в костюм с жилеткой, что мне ужасно нравилось. Про то, какой он был классный  специалист – на заводе знали все и пользовался он огромным уважением. Исаак Осипович прошел путь от регулировщика радиоаппаратуры (первым наставником был мой отец), инженера цеха и до заместителя начальника цеха. Представьте себе начало 70-х, огромный сборочный цех, 170 рабочих, выпускающий весьма сложную, по тем временам, аппаратуру. Ведь это серьезный, требующий больших знаний и умений процесс, который в те годы не был еще так развит, автоматизирован, все делалось вручную, поэтапно, последовательно. И.О. Розов на моих глазах произвел переворот в деле организации этого процесса, собственно участником которого я был. В детали вдаваться не буду, но к 1974 году цех наш был отмечен, как один из самых передовых в Министерстве радиопромышленности Страны! К нам приезжали делегации из других заводов Ленинграда и из других городов, комиссии из министерства на осмотр новшеств, перенимание опыта и начальство показывало с гордостью достижения скромного зама. Мы все любили свой цех, гордились, что он такой продвинутый, что у нас самые передовые технологии по производству сложной радиоаппаратуры. Конечно, и цех, и руководство завода поощряли материально и это были серьезные средства, но еще и ордена и медали. Году в 1974 на цех выделили одну единицу «Героя соцтруда» и началось обсуждение кому его дать. Самих дебатов не помню, но когда узнал, что Героем стала регулировщица р/а Нина Ивановна Курова, мне стало неприятно и стыдно. Это была в годах, хорошо за 50, женщина, мать-одиночка, мужа нет, тихая, по квалификации – полный ноль, свое изделие (блок) она знала хорошо и настраивала его более десяти лет, но как только дефект был посложнее, не тривиальный – она звала на помощь кого-то из специалистов. Все это видели, но были снисходительны, ну в годах человек, ну общественница, помочь надо. Но когда она стала Героем, везде в президиумах и стала поучать – было противно: столько достойных людей, вот Исаак Осипович, например. Но у него ну очень плохие анкетные данные, попросту он был еврей, а при скрытой антисемитской политике, быть Героем еврею неприлично. Оказывается, это было везде и повсеместно, какую отрасль в стране ни возьми, какое предприятие ни копни – везде Герои Куровы, Семеновы и т.п. Нет, я не хочу сказать, что Семеновы не достойны, я хочу сказать, что пробиться еврею к Герою было очень и очень сложно, когда не сделать его Героем было невозможно. Ну, например, Зальцман – директор Кировского завода, Гуревич – конструктор самолетов, атомщики, строители космических кораблей и многие другие, обойти которых было совершенно неприлично, просто нельзя. Обычно, евреи были замами и на вторых ролях по иерархии, но в деле они были несомненно первыми, да это и тогда, да сейчас все знали, но…  И в цеху все понимали, что назначенная «героиня» – это компромисс, а вообще-то  настоящий Герой – это Розов, но ему нельзя, он еврей. В 1974 – 75 годах я стал лучшим молодым (до 30 лет) регулировщиком, что очень непросто и почетно, и переведен на другой участок, где запустили новые изделия на только что созданных в стране микросхемах. Это был  1974 год, слово "микросхема" было просто редким! Предложил мне это Исаак Осипович, он точно и безошибочно отбирал тех, кто мог сделать серьезное дело. А еще Исаак Осипович был держателем и распорядителем цехового спирта, что накладывало на него особые требования. Расскажу об одном эпизоде. Как-то вначале месяца, когда у регулировщиков еще мало работы, понадобилось что-то куда-то перенести из имущества цеха и, как обычно, привлекли регулировщиков, человек 10. Мы все сделали за полдня и мужики со своей посудой потянулись к Розову за «соточкой», т.е. 100 грамм спирта. Пошел и я, а Розов мне говорит, что ведь ты, Саша, не пьешь, зачем тебе? «Не важно, что не пью, я заработал, значит наливайте!» - сказал я и получил свою «соточку», которую он наливал из обычного чайника. Спирт был валютой, за спирт можно было сделать все, ведь в магазинах купить было трудно и многое приходилось придумывать. Ну вот, например, я в 1979 году сделал прибор для электропунктуры. Начинка была сделана мною, а вот корпус приличный изготовить, покрасить  – это за соточку. Это тема про спирт – вообще тяжелая и больная, сколько хороших людей пришлось похоронить из-за пагубного пристрастия: мой напарник Вадим Васильев – в 36 лет, Лямин Геннадий Иванович – в 42 года, Тряпкин Сережа – в 40 лет, еще много других, фамилии которых уже не помню, но помню тенденцию. Исаак Осипович тоже выпивал, но чуть, для поддержания компании, где отказаться было невозможно, но он был распорядителем спирта и многие заискивали перед ним. После того, как Розов увидел, что я справился с новым изделием, он предложил мне попробовать другое изделие, которого еще никто не делал на заводе, очень сложного, состоящего из нескольких тысяч микросхем на 56 платах. Взялся я за новую работу с энтузиазмом, сложности были необычайные: не соответствовали электро схемы реальному монтажу, ошибки в схемах, монтажные ошибки, ошибки и дефекты в печатных платах, бракованные микросхемы. Стоила одна микросхема больше 40 рублей и, чтобы доказать, что она неисправна, мне приходилось проводить целое исследование, что впоследствии мне очень пригодилось. Настраивать блок пришлось около полугода, за это время мне платили по среднему, а по завершении работ, когда изделие было сдано заказчику, Розов вызвал меня и прямо спросил, мол, сколько заплатить? Лет через 8 я узнал, что та работа, что я сделал, позволила нашему предприятию выиграть в конкурсе на право изготовления новой РЛС для МИГа 29. Но я был еще молодой и неопытный, мне бы «спекульнуть» на своих мозгах, так как за меня никто не смог бы сделать эту работу, а потом сдать ее с блеском Заказчику, да не судьба, сплоховал я и заплатили мне чуть более, чем обычная зарплата, где-то рублей 300 или 320, что по тем временам было совсем неплохо, но по квалификации выполненных работ, наверное, это составляло 30% от реальной оплаты. Я без претензий к Розову, но он мог бы помочь мне правильно себя вести. Думается, он бы мог выбить денюшек побольше (ведь мы за деньги работали!), доказав начальству, что этот парнишка сделал важное и сложное  дело, что  достоин и давайте заплатим, но Розов - еврей, да еще и работник еврей и, как бы просить за своих братьев – евреев не прилично. К этому времени я заканчивал институт, был на хорошем счету, как специалист и, когда освободилась вакансия инженера цеха по настройке – я считал, что начальство просто обязано взять меня на эту должность. Как же, ждите! Назначение ИТР в цеху – прерогатива начальника цеха, ну, его заместитель может посоветовать, но всего лишь. И меня не взяли! Как я был обижен, унижен, ведь в цеху все всё знали и понимали кто на что способен. Я обиделся и предложил свою кандидатуру на инженера в соседнем цеху, куда, узнав о моей квалификации, взяли с удовольствием. В это же время случилось удивительное дело: Розова назначили директором завода! Помог ему в этом один из его приятелей, который в то время занимал высокую административную должность, хорошо знал Исаака Осиповича, его деловые качества. Видимо, он смог убедить высокое начальство, что то новое, сложнейшее изделие для МИГа29 может осилить только столь хороший организатор и специалист, каким был И.О. Розов. И появился новый директор, умный, деловой, знающий завод и его возможности, знающий людей, понимавший, как и что надо делать. В то время новое  изделие было на вершине техники в своей области и выпуск его – было занятие престижное, передовое и, конечно, денежное. Лет 7-8 был Розов директором, завод гремел по всей стране, как один из передовых в своей области, премии, грамоты, награды. Исаака Осиповича любили все: и рабочие, и ИТР, он был со всеми вежлив, говорил негромко, спрашивал, если не знал что-то. Конечно, на совещаниях бывало всякое, как говорил мой приятель, начальник гальванического цеха в то время. Он рассказал мне, что как то в запале заспорил с начальником производства, который корил его неумением работать, но глубину вопроса начальник не знал и корил  зря, не по делу, мой приятель запустил в него пепельницу, но хорошо, что мимо. Розов уладил все миром, он вообще мог со всеми договориться, найти компромисс. Поставщиками нашего завода были десятки, если не сотни предприятий со всей страны, со всеми надо наладить контакт, научиться решать вопросы, проблемы. Да и на самом заводе было множество проблем: устаревшее оборудование, неприспособленные под нашу сложную продукцию помещения, старые коммуникации. И при этом жесточайшие требования по качеству, по ритмичности работы и выполнению плана. И все эти задачи, проблемы были Розовым решены, завод полностью реконструирован, закуплено новое оборудование, технологии, обучены люди. Обычно, он работал с 9 утра и уходил домой в 21-22 часа, но в конце месяца бывало и под утро. Это ведь великое умение: организовать людей, сформулировать реальную задачу, проверить выполнение! В последующие годы он рассказывал мне, что если не зайдет в цех, где выпускалось конечное изделие, а я именно там и работал в те годы, считал день не полноценным. Он приходил, спрашивал о трудностях, подходил на рабочее место (работали круглосуточно!), конечно, вместе с начальником цеха, где настраивалось изделие, беседовал с бригадиром, мастером, вникая больше в организационные тонкости и вопросы. Вел при этом он себя очень сдержанно, без панибратства, но и в тоже время очень тепло и по-домашнему. И это все кроме ежедневных планерок, совещаний, сотен специалистов, которые получали информацию в положенном порядке, обрабатывали и сложное изделие встало на конвейер. Году в 82 или 83, после занятия Заводом первого места по отрасли, а это очень значительные премии, вдруг Розова снимают с должности и переводят каким-то замом в технический отдел. Я все годы дружил с Исааком Осиповичем, общался, конечно, понимая дистанцию, и через год после его снятия, спросил у него о причинах, может что-то особенное, нам недоступное. И он поделился со мной собственно тем, что знали все: наплевать трижды, что под его руководством реконструировано и создано отменное предприятие, нам евреи не нужны! Очень они умные и деловые, как бы их не заметили наверху и не потащили выше, а может указание «снять!» получили свыше – он сказал, что не знает. Городом командовали антисемиты....  Как переживал Розов за дело,за завод, которому отдал жизнь! С какой болью и горечью он рассказывал об этих пьяницах и бездарях - его бывших больших начальниках. Назначили директором завода, вместо Розова,  выходца из испытательного цеха, а далее сделавшего партийную карьеру, некто Додонова. Начало его биографии мне рассказал отец. Как-то в 60-х, уборщица цеха попросила его помочь ей устроить на работу своего сына – оболтуса. Мой отец - Бомочка, вышел в проходную, с ним поговорил, понял, что в технике не тянет и порекомендовал его хотя бы в слесари – холодильщики, где тот и проработал лет 10, закончил институт, потом мастером (у нас мастерами назначали тех, от кого проку в работе нет), потом партийная работа и вот вам директор: технически – ноль, высокомерный, сильно пьющий. Это наш человек, таким мы доверяем! Думается мне, что примерно такая кадровая политика и явилась следствием гибели СССР: высшее руководство, начальство подбирались не по деловым качествам, а по преданности, по анкете, как пьет. Они, т.е. руководство, так и проблемы Страны решали, так и внутреннюю и внешнюю политику вели, исходя из личных примитивных пониманий, не заботясь о перспективах, не умея просчитать на два хода вперед, не понимая последствия, а пользуясь только корыстными целями, идиотской социалистической доктриной, которая доказала свою полную, абсолютную несостоятельность. Сколько потеряла моя Страна прямых капиталовложений, лишних, ненужных расходов, помогая, Б-г знает кому, прощая астрономические суммы долгов по очень сомнительным причинам. Подчеркну, что это мое личное видение проблемы. Наверное, примерно можно посчитать бездарно потраченные средства, пользуясь открытыми источниками, а ведь были еще и закрытые. Кто-то, наверное, это уже сделал. Так вот про Розова: и человек, и специалист были загублены, ему оставалось до пенсии еще пару лет и он тихо проработал еще лет пять в должности инженера средней руки, пока все на заводе не разрушилось вначале 90-х и он уволился. В 1999 году я позвонил ему 8 мая в день его рождения, поздравил и пригласил к себе на производство мясных замороженных полуфабрикатов, чтобы он посмотрел. Он приехал, очень постаревший, такой же высокий, худой, одетый не так опрятно, хотя ранее он всегда был одет безупречно. Я прошел с ним по нашему производству, все показал и рассказал. На то время мы выпускали около 5 тонн в сутки, у нас было уже много оборудования, больших холодильных камер, работало около 60 человек. Исаак Осипович все внимательно осмотрел, расспросил, где и что, похвалил, удивился моим способностям. Я набрал ему нашей продукции: пельменей, котлет, фрикаделек – все красиво упаковано, вкусное. Рассказал Исааку Осиповичу, что все, что он видел – во многом сделано по его примеру, что научился у него. Конечно, ему было приятно это слышать и, сказать по чести, это было чистой правдой: я научился всему на заводе, во многом у Розова. Через год-два  я пригласил его еще раз, он приехал, опять все осмотрел, мы увеличили выпуск продукции до 12-15 тонн в сутки, работало уже 100 человек. Он был удивлен моему размаху, я опять сослался на знания, полученные на заводе, что было опять же правдой, подарил своему любимому директору две коробки продукции и отправил машину, которая и его, и коробки довезли до дому. Сегодня, когда должность директора, его функции во времена строительства капитализма мне ясны, сам пробыл в этом качестве лет более 15, становятся понятны психологические, да и физические издержки этой должности, конечно, если отдаешься этой работе настоящим  образом. В минувшие двадцать лет мне приходилось сталкиваться с людьми с нашего завода, которые так же, как и я считали, что завод дал им главное в жизни: умение работать честно, с полной отдачей, на совесть и в этом, безусловно, есть личная заслуга и пример И.О. Розова. Приходилось сталкиваться с разными людьми, разными характерами, специалистами, но, к сожалению, я другого склада и вести себя, как Исаак Осипович, не смог, а это бы во многом могло мне помочь, уберечь от резких колебаний в судьбе. Лет 6 назад я узнал, что мой любимый директор ушел из жизни, тихо, одиноко, в забвении, как и прожил последние годы.  Прах его был похоронен так же тихо на кладбище, что посредине Московского проспекта, недалеко от здания «Союзпушнины». Я нашел его могилу по описанию его супруги, Галины Федоровны, скромная могила, тихое место. Прочел Кадиш и Заупокойную молитву настоящему, замечательному Человеку: Розову Исааку Осиповичу, да будет благословенна его память! В жизни все не предсказуемо, так получилось и в этот раз. Каждое 8 мая, в день смерти  моего деда – Хаима, я езжу на еврейское кладбище к нему на могилу и читаю Кадиш и молитву в память усопшего. Теперь стараюсь заехать на еще одно кладбище, благо это по пути, и посетить могилу И.О. Розова, у которого День рождения в этот же день.

 март 2012 год.